Bad idea

Горячие и влажные губы Томаса аккуратно прикасаются к моей груди, пробуя на вкус и оценивая мою реакцию. Сладостно посасывая, Хард прикусывает набухший сосок и сводящее чувство о котором я мечтала весь вечер, простреливает мое тело. Я подергиваюсь в руках брюнета, цепляясь и оттягивая его волосы, пока мокрый язык Томаса изящно скользит по моей правой груди, зажимая раскрасневшийся сосок между губ, вызывая фейерверк чувств.

– Первый раз вижу, чтобы девчонка так тонко реагировала, когда ей ласкают грудь. – Обжигающее дыхание Тома опаляет мою кожу, секундная разрядка исчезает, и моя грудь снова напрягается, требуя приятного успокоения от блядских губ Харда.

– Почему твой рот говорит? – я управляю движениями его головы, плавно, но требовательно подвигаю его ближе к левой грудке. Кожей ощущаю довольную ухмылку Тома, не в состоянии следить за происходящим, полностью растворяясь в эйфории.

Кареглазый обольститель прикусывает мой сосок, и я вскрикиваю от боли и жара, который следует за тонким укусом. Меня потряхивает. Хард прикладывает больше усилий, удерживая меня на коленях и не позволяя упасть. Он вдруг неожиданно утыкается носом в ложбинку между грудей и шумно вдыхает, и я ломаюсь как тонкий прутик, превращаясь в ничто…

– Посмотрим, как обстоят дела…– Томас не договаривает, обнимает меня за талию и скидывает с колен на постель. Смена действий и действующих лиц. Соображая медленнее обычного, все еще находясь в прострации удовольствия, брюнет стягивает с меня шорты и схватив за щиколотки, придвигает к краю постели. Я замираю. Сердце бешено грохочет в груди как ненормальное от испуга и перевозбуждения. Хард уже пробовал меня, но сейчас всё выглядит иначе.

Ухмыляясь, Том отодвигает ткань влажных трусиков в сторону, намеренно задевая пальцами клитор. Я вздрагиваю, словно по телу пускают слабый разряд тока. Привстаю на локтях, наблюдая за кудрявой шевелюрой у себя между ног и картина перед глазами возбуждает сильнее его действий. Британец распределяет природную смазку круговыми движениями вокруг пульсирующей точки, наблюдая за мной и улавливая все новые эмоции, отражающиеся на моем лице. Хард склоняется и его рот теряется из виду, но ощущается прикосновение горячего языка к дрожащему клитору. Я ахаю, чем вызываю еще одну ухмылку Томаса, исподлобья поглядывающего за мной, круговыми движениями языка стимулируя пульсирующий комок нервов.

На моей шее проступают капли пота, и я обессиленно валюсь обратно на постель, позволяя Тому заниматься тем, что дается ему лучше всего. Хард шире раздвигает мои ноги, прикладывая больше сил, удерживая мои бедра на месте, всякий раз, как я пытаюсь соединить ноги. Моя непокладистость не устраивает и раздражает британца, и он решает наказать меня за мое же непослушание. К влажному языку добавляются пальцы, так легко и естественно проникающее в меня. Я прогибаюсь в пояснице как дуга и соединяю бедра, зажимая кучерявую голову между ног. Хард недовольно рычит, освобождаясь из моих тисков. Том склоняется к моему лицу, наблюдая за моими жалкими попытками сохранять самообладание, пока он просто трахает меня, а стенки влагалища с каждым толчком все плотнее обхватывают его пальцы. И когда до моего падения в бездну остается секунда, Хард внезапно останавливается, оставляя меня ни с чем.

– Том! – крик отчаянья и не удовлетворения вырывается из моей забитой груди. – Гори в аду! – он похотливо скалится, слизывая мою влагу со своих пальцев. От возбуждения меня… передергивает.

– Я не буду тебя умолять! – озлобленно рычу.

Хард просто мстит мне за случай в университетской подсобке!

– Придется! Потому что ты находишься в том положении, когда до твоего оргазма, – брюнет прикусывает мочку моего уха, – один толчок.

– Иди в задницу, Хард! – толкаю его в грудь, и он падает на кровать, хохоча, развеселенный моей злостью, вызванной неудовлетворением.

– Если только в твою, Майя, – недовольно зыркаю в его сторону, чтобы он заткнулся и не смел насмехаться надо мной. Наспех поправляю трусики, надеваю лифчик, шорты и футболку, и, кажется, вновь выгляжу нормально. Взвинчено, но приемлемо для девушки, которую оставили ни с чем. Долбанный обломщик! Не зацикливаясь и игнорируя британца, как вихрь покидаю спальню и на всех порах, перепрыгивая ступеньки возвращаюсь на первый этаж, в шум музыки и громких разговоров студентов. Взглядом рыскаю в поисках компании, в которой удобно затеряться. Моё внимание привлекает Кэт и заметив меня в толпе, она приглашает присоединиться к их пьяным посиделкам. Не раздумывая подхожу к неизвестной мне компании и сажусь на пустой диван, ощущая, как поумерился мой пыл. И теперь я чувствую себе неуверенно и некомфортно среди чужих людей. Хард, твою мать, где ты?

Глава 8. Майя

– Развлекаетесь? – британец появляется неожиданно в приподнятом настроение и только я знаю, что его так раззадорило. Он приземляется рядом со мной и кладет руку на спинку дивана за моей спиной, демонстрируя границы, которые никто не смеет переступить.

– Ждали только тебя, Хард. – Брэд сидит напротив нас. – Даже твоя подружка присоединилась…– он заговорщицки подмигивает мне, одобряя выбор компании. Напряжение Тома чувствуется кожей и витает в воздухе. Диван под ним проседает, словно тело его потяжелело. Хард приобнимает меня за плечи, стараясь… защитить?

– Новенькие среди нас всегда рассказывают о себе или играют в игру, – до боли знакомая девушка, сидящая на коленях у Брэда, сверкает своей ослепительной ядовитой улыбкой. Роскошная копна каштановых волос, вызывающая одежда и яркий макияж, открытый взгляд серых глаз, клянусь, я знаю её…

Перебираю в памяти знакомства и новые встречи, рассматривая тусклые образы людей, ставших воспоминанием. В памяти всплывает первый день в университете, библиотека, книжные стеллажи… Господи! Да не может быть! Это миловидная подружка Харда, которую расстроила реакция дружка британца на её ласки. Теперь она протирает свою задницу на коленях у Вудли. Смена партнеров и достойная мужская дружба, ничего не скажешь!

Расплываюсь в улыбочке и готова подскочить с дивана, и завопить на весь дом, что я узнала эту несносную, но чертовски привлекательную, стерву.

Хард странно смотрит на меня, а кончики пальцев нервно подрагивают.

Либо я сейчас продолжу и дальше убедительно играть по их правилам, либо они разорвут меня как хищники жертву.

– Что за игра? – неприятный отвратительный холодок бежит по мокрой спине и мне хочется сорваться с места и спрятаться под кроватью как в детстве. Я часто пряталась там от отца.

– Правда или действие, – сердце подскакивает к горлу, и я судорожно сглатываю, чтобы протолкнуть его на место. Хард ощетинивается, пуская убийственные молнии в свою бывшую подружку по постели. Непроизвольно до боли сжимает моё плечо, но вспоминает, что за нами наблюдает толпа любопытных зевак и хищных стервятников, восседающих на грязном диване, как на троне и убирает руку обратно на спинку дивана.

Чертова стерва победно скалится, пробегая язычком по своим припухлым губам. Ей плевать на игру и на правдивость моих ответов, она просто хочет отомстить Харду за своё унижение. Для такой девушки как она неприемлемо, чтобы её место занимала жалкая девчонка, не обладающая выдающимися сексуальными способностями, но подзадержавшаяся в жизни Харда. Какая будоражащая мысль!

– Разве это не детская игра? – голос даже не дрожит, что странно, потому что внутри всё колотится от страха.

– Усовершенствованная версия для взрослых, – она знает такие умные слова, я впечатлена. – Либо говоришь правду, либо выполняешь любое желание игрока, – зная их извращенные умы меня обязательно попросят поцеловать кого-нибудь или прогуляться по спальням братства в красках рассказав, что творится за закрытыми дверьми. Недовольно морщусь, веселя своей миной эту поганую стерву.

– Кто начинает? – Хард дергает головой в мою сторону и просверливает взглядом дыру у меня на лице. Ему абсолютно плевать, что он проявляет чрезмерную заботу к девушке на глазах у своих мерзких дружков.

– Майя… – Томас предостерегающе шепчет моё имя одними губами. Он что волнуется за меня?

Даже Кэт заметно напрягается, сидя в самом дальнем углу, а это с её то бойким характером.

– Расскажи про свою семью, – её голос звучит так сладко и дружелюбно, что у меня руки чешутся заехать ей по роже.

– Ну, моя мама давно умерла, – вытираю вспотевшие ладони о шорты, – а с отцом я не общаюсь.

Она меняет правила игры и всем глубоко наплевать на это, главное, что у каждого появилась возможность узнать мои тайные секреты.

– Потому что он бил тебя в детстве? – вопрос звучит так естественно и просто, что несколько долгих секунд я ошарашенно молчу, утопая в давящей тишине. Желудок скручивается в тугой узел. Меня тошнит от услышанного и бьет неприятный озноб, как при болезни.

– Правда, что отец тебя… бьёт? – пусть она заткнет свой поганый рот и прекратит повторять это.

Жалкие ничтожества, отравленные алкоголем, никотином и собственной ненавистью, не обладают телепатическими способностями и не могут прочитать мои мысли. А даже если бы могли – не стали. Никто не рискнёт вступиться за меня и прекратить эти издевательства.

Как это ни странно, от банальности вопроса я прыскаю от смеха и покачиваю головой, не впечатлённая страстным порывом этой змеи задеть меня за живое.

– Бил. И да, это правда, – широко улыбаюсь и пустым взглядом смотрю на всех присутствующих.

На маленьком столике валяются пустые пластиковые стаканчики из-под пива, бутылки, окурки от сигарет и полная бутылка алкоголя неизвестного происхождения. Если я сейчас не выпью, точно кого-нибудь убью.

Хватаю бутылку, открываю и прикладываюсь к горлышку, делая два больших глотка обжигающей жидкости. Пиво в красных пластмассовых стаканчиках – напиток богов, а это настоящее пойло. Быстро действующее и раскрепощающее.

– Ты сказала правду, пить необязательно, – кто это у нас тут такой заботливый? Фокусирую свои раскосые зенки на лице незнакомого парня, которого ещё окончательно не испортили. Ну, ничего, долгие и упорные тренировки в пьяном угаре обязательно дадут нужный результат.

Салютую ему бутылкой, криво улыбаясь и отпиваю еще глоточек.

– Такая гадость, – кашляю и высовываю язык, чтобы остудить и проветрить. – Но у вас лучше не бывает, – хихикаю и откидываюсь на спинку дивана так порывисто, что рука Харда соскальзывает мне на плечи и создается видимость, что он действительно меня обнимает.

– Это должно быть тяжело? – сверкающий оскал сучки пронзает тишину. Она пытается реабилитироваться и вернуть себе утерянный контроль. Но пьяная скромница – это интереснее и веселее.

– О чём мы говорили? – она краснеет от сдерживаемой ярости. Даже Брэд ухмыляется, признавая, что я изящно обставила его новую подружку. Интересно, это случайность или бывшая пассия официально перешла к его лучшему другу?

– Вспомнила, – смеюсь в горлышко бутылки и прежде, чем продолжить свой пьяный монолог, выпиваю для храбрости, утирая губы тыльной стороной ладони. – На самом деле всё очень просто. – Приказываю голосу звучать твердо и серьезно. В противном случае я разрыдаюсь как маленькая девчонка и ничего кроме презрения этих бесчувственных тварей не получу.

Пальцы Харда впиваются в моё плечо и мне абсолютно плевать по какой причине такая реакция, то ли он переживает за меня, то ли за свою задницу. Но карие глаза внимательно фокусируются на моем оголенном животе, присматриваясь к шрамам и порезам. Какого черта я снова подвернула эту сраную футболку? Сейчас уже поздно думать о собственной осечке.

– Ты просто позволяешь бить ему себя, пока он не устанет. – От неуверенности голос дрожит и першит в горле, но я использую лечебный эликсир всех студенческих вечеринок, продолжая хлестать пойло и топить свою боль в алкоголе.

Очень действенный способ! А женский алкоголизм не лечится!

– Почему он тебя бил? – посмотрите, есть среди них не бесчувственные ублюдки. И опять этот неиспорченный парнишка, затерявшийся среди этого беспредела.

Наши посиделки как-то неожиданно превратились в курсы душевно-травмированных. А лучшее лекарство – спиртное.

– А за что родители наказывают своих детей? – все молчаливо хлопают своими глупыми зенками.

– За не-пос-лу-ша-ние, – по слогам проговариваю слово, отпечатавшееся на моей коже в виде шрамов от отцовского ремня. Непослушание – наказание.

– Моя очередь… – сучка перепугано подпрыгивает на коленях Брэда и пересаживается на диван. – Правда или действие, Лора? – её миловидное личико искажается от удивления, и она растерянно хлопает своими накладными ресницами.

– Правда, – гордо вздергивает подбородок, а сама трясется от страха. Изящные плечики дрожат, и она нервно поправляет свои шикарные волосы.

– А я тебя помню… – заливисто хихикаю и подаюсь корпусом вперед, держа бутылку за горлышко и тычу в эту растерянную идиотку пальцем. Она пугливо бегает взглядом от меня к Харду. Их маленький секретик может быть раскрыт. Миловидная стерва прославится на весь университет как девушка неспособная возбудить парня, а Томас как парень, у которого не встает…

Длинные пальцы британца впиваются в моё хрупкое плечо. Обращаю взор своих невинных океанов на сосредоточенное лицо Харда и кротко улыбаюсь, по пьяни облизывая губы. Для Томаса – это как красная тряпка для быка. В фантазии британца мои пухлые и влажные губы скользят по его члену, и он готов рискнуть репутацией, если бы ощутить это.

Раскрывать не принадлежащие мне тайны – некрасиво, а я девушка порядочная и держу свои обещания.

– Правда, что ты имела выдающиеся успехи в спортивной гимнастике, но из-за травмы ушла из спорта? – Брэд разворачивается всем корпусом и ошарашенно глядит на девушку, о которой, как ему казалось, он знает всё. Многие думали, что хорошо знают историю жизни миловидной и сексуальной Лоры за ночь, с которой менее популярные парни грызут друг другу глотки. Никто и помыслить не мог, что за красивой оберткой скрывается поистине выдающаяся личность. И именно я напомнила этой девушке о её истинной сущности и по доброте своей душевной не опустила на глазах у всех.

Лора смотрит на меня немигающим взглядом. Черты её лица спокойны, но тень печали и грусти омрачает её красоту. И только я понимаю, что она чувствует на самом деле.

– Правда, – протягиваю своей сопернице по игре бутылку с пойлом, которую она принимает как великий дар свыше. Обхватывает горлышко крашеными губами и зажмуривает глаза, пряча выступившие слёзы от обжигающего напитка, что залила внутрь.

Отдышавшись, Лора продолжает говорить:

– Травма позвоночника и прощай золотая медаль, – делает последний глоток и возвращает бутылку мне. Поддерживаю трагическую судьбу своей соперницы, отпиваю светлую жидкость.

Шокированные пьяные студенты трезвеют на глазах, впечатленные таким интересным поворотом событий. Брэд незаметно сигналит Харду, надеясь, что хотя бы лучший друг объяснит ему какого хрена происходит и почему его бывшая телка начала проникаться симпатией к его новой игрушке?

Это всё действие алкоголя. Он искажает реальность, разукрашивает яркими красками и делает жизнь более сносной.

– Теперь моя очередь, – Вудли проводит ладонью по своим волосам и оскаливается в хищной улыбке. Лора бросает на него злобный взгляд. Она взбешена тем, что Брэд намеривается лично поиздеваться надо мной? Правильные слова творят чудеса!

– Нет, довольно, – приказ Харда разлетается по гостиной братства и влетает в уши всех пьяных болванов хоть на секунду задумавших продолжить игру.

– Майя взрослая девочка, Хард и может решить сама, – от моего имени на губах Брэда, кареглазого дьявола встряхивает как от электрического разряда, и он готов сорваться с места, и начистить поганую рожу лучшего друга.

– Она сделает как я скажу, – удивленно глазею на этого подонка и с какого хрена я буду слушаться его, – и ты тоже, Брэд! – глаза британца сужаются как у хищника, приметившего свою жертву и готовившегося к нападению!

Вудли ехидно хмыкает. Игра его не интересовала, ему нужна была реакция Томаса.

– Весело у вас здесь, – с трудом поднимаюсь с мягкого дивана, шатаясь в разные стороны.

«Валим домой пока не попали в крупные неприятности» – дельный совет.

Аккуратненько пробираюсь через Харда, маневрируя на поворотах и неся свою пьяную тушу, двигаюсь к выходу. Налетаю на пьяных студентов, прокладывая путь к свободе.

Вечерняя прохлада действует отрезвляюще, остужая мое горячее от духоты и высохших слез лицо. Сбегаю по ступенькам вниз и иду по дорожке к ближайшей, одиноко стоящей скамье.

– Повеселился, Хард? – он садится рядом, а я разглядываю его абсолютно трезвого и идеального в свете ночного фонарного столба. Британец не отвечает на мой вопрос, но это моя фишка – не отвечать на его вопросы.

– Раньше ты вмешаться не мог? – забираюсь с ногами на скамью и сажусь полубоком. Кареглазый черт даже не дышит в мою сторону, но сидит рядом, значит мои ответы в тупой игре что-то затронули в душе этой скотины.

– Ты и без меня неплохо справлялась, – прислоняется к спинке и скрещивает руки на груди.

– Тогда я могла бы продолжить игру… – лукаво улыбаюсь, чуть склонив голову на бок и отпиваю еще глоток спиртного, потерявшего свой мерзкий вкус.

– Нет, не могла! – он сдержанно рявкает мне в лицо, обдавая полыхающим, бескомпромиссным взглядом. – И прекрати пить эту дрянь! – вырывает бутылку из моих слабых рук, швыряет в мусорку и отворачивается.

Бледный свет фонарного столба освещает его лицо и мне отчетливо видно, как хаотично двигаются желваки под кожей и дрожит вена на шее.

– Ты красивый, – подпираю щеку ладонью и мечтательно щебечу вслух свои пьяные бредни.

Идеальная и точеная линия подбородка делает лицо кареглазого обольстителя волевым, сдержанным и справедливым. Губы всегда плотно сжаты в тонкую линию. Карие глаза обрамлены длинными ресницами, а густым бровям позавидует любая девушка.

Непослушные кудряшки спадают на лоб и Хард всегда откидывает их движением головы или зачесывает назад.

Обычная, но притягательная внешность британца с нотками английского аристократизма и достоинством в каждом жесте, несмотря на аморальный образ жизни, захватывает дух.

– А ты пьяная, Льюис, – Том по-доброму усмехается и кидает на меня беглый взгляд, стараясь не пялиться на мои губы.

– Это факт, – глупо посмеиваюсь, не отрывая глаз от Харда.

Запускаю пальчики в кудрявую шевелюру британца. Несильно сжимаю и пропускаю через пальцы мягкие пряди. Чувствую давление затылка Томаса на мою ладонь. Он льнет к моим рукам, наслаждаясь моими прикосновениями. Ползу вверх, массируя кожу головы и спускаюсь вниз. Хард отрывисто дышит и оттягивает воротник черной футболки. Трёт грудь, заставляя легкие принимать спасительный кислород.

Подползаю вплотную к Томасу, игриво задевая кончиком носа мочку его уха. Брюнет дрожит как осиновый лист, не двигаясь с места. Ласкаю горячим дыханием, подкрепленного алкоголем, кожу на шее британца и лыблюсь как дурочка, замечая пульсацию венки. Оставляю влажный поцелуй. Том шумно втягивает глоток воздуха через нос и прикрывает глаза.

Безумие! Пьяная пристаю к самому желанному парню на скамейке перед домом братства не стесняясь посторонних.

– Я пьяная, – облизываю ухо британца, и он прикусывает нижнюю губы до крови, заглушая рвущийся стон. – И ты с радостью этим воспользовался бы, Хард, – наглаживаю член британца через ткань джинс, чувствуя, как он стремительно твердеет. Это тебе месть за моё неудовлетворение в спальне!

– Но мне пора домой… – нежно целую этого поплывшего мальчишку и заставляю себя подняться на ноги.

В какой стороне мой дом?

«Алкоголь отравил твой мозг!»

Ведомая пьяным, сбитым ориентиром, оступаясь на каждом шагу, бреду по темной дороге. Голова жутко кружится и чем дальше я ухожу от дома братства, тем меньше света и больше тишины.

– Проклятье! – оступаясь и потеряв равновесие, падаю на асфальт, сбивая колени в кровь. Острая боль пронзает тело, напоминая о душевных увечьях, причиненных мне в этом рассаднике извращенцев и подонков.

Как жалкая, всеми брошенная, пьяная девчонка ползу на четвереньках прочь от места, в котором мне причинили боль. И мне глубоко плевать насколько комично я выгляжу со стороны! Студенческие вечеринки – это жестокая игра без правил и если ты способна хотя бы ползком добраться до дома – уже достижение.

Музыка, доносящаяся из дома братства, становится тише, но громче мысли в моей голове и сильнее боль в сердце.

Глава 9. Том

– Отвези её домой, Хард, – Кэт выбегает на улицу с остервенелым выражением лица защитницы всех слабых и беспомощных созданий, которые добираются до дома ползком.

Уморительно! Привычная вечеринка с дешевым бухлом и кучей незнакомых людей превратилась в незабываемое событие, искоркой которого стала скромница Майя Льюис.

– И лишить себя радости лицезреть её шикарную задницу? – скрещиваю руки на груди и откровенно ржу над нелепыми и пьяными попытками Майи на четвереньках доползти до дома. Как минимум, она собьет свои очаровательные колени в кровь. Как максимум, отключится на середине пути и заснет на холодном асфальте как бездомная бродяжка.

– Ты долбаный извращенец! Отвези её домой! – Кэт срывается с места и налетает на меня с кулаками. Даже бровью не веду, продолжая откровенно пялиться на задницу Льюис в этих обтягивающих и до безобразия узких шортиках. От распирающего напряжения тянет в паху. Мой член еще помнит поглаживания и заигрывания этой чертовки. Гнусный предатель!

– Да отвезу, еще несколько секунд, – отмахиваюсь от чрезмерно взволнованной Кэт, которая яростно дышит мне в лицо.

Присаживаюсь на корточки, чтобы быть на одном уровне с манящей задницей милой скромницы. Её покачивает в разные стороны, отчего аппетитная попка смешно виляет.

Смеюсь, умиляясь этой глупости как неопытный пацан. Льюис настолько пьяная, что топчется на одном месте уже несколько минут.

– И давно ты стала подругой Льюис? – выпрямляюсь и небрежно смотрю на девушку, возомнившую себя спасительницей бедных и несчастных душ таких невинных белых овечек как Майя. Но эта голубоглазая чертовка рискнула своим положением гениальной студентки в стенах университета и приняла участие в отвратительной игре, достойно ответив на мерзкие вопросы, не скатилась до нашего уровня и не перешла на оскорбления, изящно заткнув каждого желающего потягаться с ней. Напилась, продемонстрировав высокомерным подонкам, что умеет пить и держать лицо. И приставала ко мне прямо на скамейке перед домом братства. А сейчас сидит на тротуаре и не понимает, почему её возвращение домой затягивается. Ну, что за девчонка?

Стоп! Что это со мной? Я что восхищаюсь Льюис?…

– Кто-то должен защищать её от твоего чрезмерного влияния и… – запал Кэт иссякает на глазах, разрушаясь и превращаясь в пепел под моим непроницаемым взглядом.

– Что же ты не заступилась за нее во время этой идиотской игры? – шарахается от меня, словно я залепил ей пощечину. Нижняя губа Кэт предательски трясется. Я попал в самую цель!

– Именно! Единственный, кто может защитить её – это я. Так что не строй из себя хорошую подругу для девушки, которой будет достаточно несколько раз мило улыбнуться, и она уже проникнется к тебе симпатией. – В попытке защититься Кэт открывает рот, собираясь сказать что-то гадкое, специально приготовленное для меня. Но обескураженно хлопает ресницами, не находясь с ответом.

Дружелюбно улыбаюсь защитнице-неудачнице, но взгляд мой остается стальным и направляюсь к Майе. Сквозь шум музыки слышу проклятия и нелицеприятные комплименты моей личности от Кэт.

– Далеко собралась, Льюис? – смотрю с высоты своего роста на заблудшую девчонку, которая действительно не сможет без помощи добраться до дома.

Майя растерянно глядит прямо перед собой, соображая откуда доносится голос. Поднимает голову и расплывается в пьяной улыбочке, вынуждая моё сердце неприятно дергаться в груди. Это что еще такое?

Я не в силах сдержать улыбку.

– Домой, – всё также улыбчиво и беззаботно, словно ждет автобус на остановке, а не сидит на асфальте пьяная и потерянная.

– Ты в курсе, что твой дом в другой стороне? – Льюис хитрюжно лыбится, и я без понятия, что означает эта улыбка.

– Думаешь я настолько пьяная, – она пытается подняться на ноги, встает в распор, упираясь в асфальт руками и ногами, – что не знаю, где мой дом? – резко выпрямляется и теряет координацию. Майю заносит в сторону, и она валится вперед, успешно приземляясь ко мне на грудь.

Крепко обнимаю её за талию, пока очаровательная пьяная тушка не найдет опору. Льюис обхватывает меня за шею и беспардонно виснет, глазея на меня во все свои раскосые зенки. Дышит своим перегаром и бесстыдно лыбится.

– Учитывая, что несколько секунд назад ты сидела на асфальте и не знала куда ползти… – она по-детски хмурит носик и смешно надувает губки. Заигрывающе перебирает мои кудряшки, чувствуя себя весьма комфортно в объятьях подонка и говнюка, которому отдала свою девственность, поставленную на кон в споре.