Фиктивная сделка

«Вести с полей» (лунного садового календаря) порадовали мальчика небывало выдающимся урожаем топинамбура, впервые за двадцать лет собранным в Сосновске. Данный факт тоже слегка поражал, ведь как тут же упоминал автор, ранее он не культивировался вообще.

В качестве рекламы, специально для растениеводов, шло добавление о появившейся в магазинах города знаменитой складной мотыги иностранного производства, позволяющей даже неопытным любителям собирать со своих соток не менее колоритный и весомый приплод…

Апатия навалилась как вечерний туман на маленький город. Она подавляла все светлые чувства. Разочарование было настолько глубоким, что ему снова захотелось громко, по-детски рыдать. Он пару раз всхлипнул, но ребра и спина заглушили боль душевную, болью физической. Поиски завершились бесславно, полным провалом. Теперь предстояло либо вернуться к исходной точке пути, либо остаться в Сосновске, и поставить точку уже на собственной жизни.

При свете загоревшегося в шестом часу вечера фонаря, он дочитывал летопись провинциальной жизни, без особого интереса погружаясь в ее перипетии. Мимо ходом надо заметить, что она оказалось весьма насыщенной, хотя мальчик и не способен был сейчас это понять. Вот отрывок одной из статей – «Европейские гастроли» – которая поначалу вызвала его живейший интерес:

«Группа прославленных у нас (а теперь и у них), – не без язвительной радости замечал корреспондент, –… «мастеров жестяного искусства», побывала нынешним летом на гастролях в Европе. Там она выступила с «номерами»… московского региона (не запятнав чести родного города, что приятно). Визит был краткосрочный, но чрезвычайно наполненный, с посещением сразу нескольких центральных столиц. Ходят слухи, что поездку приурочили к выпуску новой модели…, пользующейся у нас особой популярностью… В живую выступление оценили лишь несколько частных лиц (счастливых, уже в прошлом, обладателей данной модели). Остальные жители смогли лицезреть «спектакль» в записи, сутки спустя, в хронике криминальных происшествий по центральным ТВ-каналам…

Известно, что сольные партии в нескольких «постановках» с успехом исполнил наш соотечественник, уроженец здешних мест, так что «группа», возможно, и впредь будет приглашать на международные гастроли эту талантливую молодую звезду… По некоторым сведениям, в ближайшее время нам стоит ожидать появление как модели, так и звезды на улицах Сосновска. Небольшие каникулы после трудовых подвигов! Несомненно, они оба очень украсят город, а может и чей-то быт…»

В конце автор ехидно добавлял: «По некоторым данным, там же провели свой отпуск несколько чиновников Администрации, включая самого Главу, однако, связи с двумя поездками не прослеживается».

Егору показалось, что ради этой добавки автор и замыслил всю статью.

Заметка: «Что год грядущий нам готовит или кандидат с «душком», начиналась фразой: «проблема не кончается с последним листком в календаре, и последним мешком для мусора в вашем арсенале»…

Речь шла о предвыборной кампании, набиравшей ход и пленившей умы ответственных и неравнодушных людей города. Журналист пугал перспективами недостойного выбора. В своем очерке он подробно разбирал уже упомянутый отдых Главы города, который вернулся к исполнению обязанностей лишь в нынешний понедельник.

…Отпуск в сентябре, конечно не самое приятное и желанное событие, если вы не проводите его на лучших мировых курорта! – констатировал корреспондент. – А уверения в том, что это была «рабочая поездка», выглядят как минимум смехотворно, – (завистливо и злобно добавлял он), – Ибо накопленный мэром «опыт» купания в альпийских радоновых ваннах и сероводородных источниках и рядом не стоит с таким же опытом окунания всего города или большей части его старых улиц и обветшалых домов, в вышеупомянутые источники местного разлива, концентрация «полезных веществ» в которых на родной земле не в пример значительнее заграничных…

…Стоило ли тратить на вояж бюджетные деньги? – задавался вопросом ревизор, в конце буквально исходя желчью, и замечая, что если мэр занимается «купанием в дерьме» добровольно, то все остальные сограждане окунаются поневоле.

Видимо, мэр ожидал подобной реакции и успел подстраховаться. Так в отделе досуга и развлечений одной из газет упоминалось о празднике, устроенном в минувшие выходные для горожан.

«На центральной площади был устроен фестиваль еды, детские аттракционы, салют. На улицах бесплатно «наливали»… – приводилась выписка из пресс -листа Администрации города.

Но и она не осталась без критики: «Конечно, кто же захочет …лить платно! Тем более, в отсутствии общественных уборных! – возражал редактор под пресс-релизом. – Да, культуру по-прежнему надо «внедрять», сама не появится, не произрастет даже на нашей городской, хорошо «удобренной», особенно после праздников, почве. К тому же и повод для веселья – сомнительный!»…

У Егора стали слипаться глаза. Строчки кривились, изгибались, наслаивались друг на друга. Он откинул журнал в сторону. Осталась последняя газета. В горле пересохло, хотя читал он про себя. Взяв бутылку газировки, припал к ней и одним залпом осушил наполовину.

Открыл первый лист, напряг зрение и… замер. Вот оно. Сначала Егор не понял всего смысла. Затем прочитанное начало доходить, тьма проясняться. Казалось, все пузырьки газа, которые скопились в желудке, разом поднялись вверх и взорвались в мозгу. Это было не совсем то, что он ожидал, но пазл (один из недостающих) все же встал на место.

Мелким шрифтом, внизу, практически вынесенной за пределы столбцов с официальной информацией, шла короткая заметка. «Опровержение».

«Редакция газеты вынуждена признать, что случай с коммерсантом, упомянутый неделю назад, не вполне соответствует действительности. Специалисты не склоны объединять две поездки известных у нас персон в одну историю. Будем считать, что это очередная утка, пущенная недоброжелателями. Осенью они особо активны. – (мальчик не понял, кто именно – утки или недоброжелатели). – Однако, и она успешно сработала на популяризацию образа хозяина знаменитого в городе заведения, интерес к личности которого не ослабевает и по прошествии трех лет с момента его возвращения и основания полюбившегося многими клуба, так украсившего нашу провинциальную жизнь. Дабы не создавать рекламу, мы не упоминаем имени, хотя постоянные читатели без труда опознают в нем…и т.д. и т.п.»

Пока Егор читал заметку, его рот сам по себе растягивался в длинную, сладостную улыбку. Чего ожидать от новости, хорошего или плохого, было конечно не ясно, но известие почему-то обрадовало мальчика. Это был тот луч света, забрезживший в темноте, который дарил надежду и укреплял пошатнувшуюся, было, уверенность в себе. Он все таки на правильном пути, а значит искать новое направление, или возвращаться к исходному, больше не нужно…

Беглец не мог спокойно сидеть, он вскочил на ноги и прошелся по холодному, пустому залу. Улыбка будто приклеенная не сходила с лица. Егор постоял у окна, чувствуя, как сильно бьется в груди его сердце. Стал мысленно повторять текст, основные доминанты и тезисы. Затем снова вернулся к газете. Перечитал статью, словно рассчитывал выжать из нее что-то новое, узреть намеки, которыми так любят сыпать журналисты, прочесть между строк. От волнения у него заболела голова. Тогда мальчик улегся, прижимая ее к груди, закрыл глаза, и попытался представить себе этого человека, но уже через пару минут тщетных усилий провалился в долгий, глубокий сон.

***

Под утро ему все же приснился какой-то человек в синем жилете, подпоясанном красным кушаком, собиравший богатый урожай топинамбура… на участке, заросшем диким репейником и огороженным от города остропиким частоколом. Он высоко взмахивал вверх знаменитой во всем мире, а теперь и у нас, складной мотыгой и с усилием втыкал ее в землю. При этом раздавался некий неприятный хлюпающий звук.

Егор отчего- то боялся подойти ближе и разглядеть лицо этого человека. Ему наоборот, вдруг очень захотелось сбежать, но тут на плечо опустилась чья-то рука. Мальчик обернулся. Рядом стоял отец и благостно взирал на странную картину. Такое выражение у него было в те редкие дни, когда удача поворачивалось нужным местом. Например, после выигрыша в лотерею 60 рублей, при цене билета в 80. Или, при получении в подарок третьего бесполезного товара с истекающем сроком годности, в придачу к двум оплаченным … и таким же протухшим.

– А вот и он… – сообщил родитель, глядя вперед. Егор вздрогнул и посмотрел туда же. Человек в кушаке продолжал махать, не обращая на них ни малейшего внимания. – Наш домик в деревне. – пояснил мальчику отец.

Егор пригляделся внимательнее. Глаза защипало, голова начала болеть так, словно собиралась треснуть. И неожиданно, за спиной у капавшего, он и впрямь увидел аккуратный белый домик с цветными распахнутыми ставнями (как из рекламы деревенской еды), примостившийся в глубине фруктового сада. Домик был маленький, размером со скворечник и еле виднелся за высоким колючим сорняком.

Егор хотел спросить, как же им жить в подобном сооружении, но хлюпающий звук все нарастал, заглушив уже и голос отца, и его собственный. К нему прибавились металлические удары, резонировавшие в уши и усиливавшие головную боль. Что-то холодное неожиданно прикоснулось к лицу, и Егор в испуге проснулся.

***

Не успел беглец отойти от ночного сновидения, как новый кошмар открылся его глазам. Прямо перед мальчиком, нависнув тенью и заслонив собой солнечный свет, застыл человек. Он не был в красной рубахе, и не держал в руках складную мотыгу, не был похож и на растениевода-любителя, а хлюпающие звуки, кажется, исходили от самого Егора – ночью у него начался сильный насморк. Но весь ужас состоял в том, что человек все равно казался продолжением мрачного сна, материализовавшимся призраком. Он возник слишком внезапно, неожиданно, из неоткуда. И вид его действительно пугал. Что–то огромное, мохнатое покрывало голову (то ли волосы, то ли шапка), затем ниспадало на лицо и превращалось во всклокоченную бороду. Далее шел не менее лохматый ворот, косо державшийся на грязном, бесцветном и крайне засаленном ватнике.

Одной рукой он зажимал целлофановый пакет, в котором лежали аккуратно собранные консервные банки – ловушки (ясно, почему они не сработали), а другой, самим локтем, стопку газет, тех, что накануне перечитывал, а после в досаде разбросал по залу мальчик.

Человек наклонился к нему, очевидно предприняв попытку более близкого знакомства. Его левый глаз, угольно черный, с подозрением рассматривал беглеца. Правый же не проглядывал за складкой нависшего, посиневшего века. Наверное, в отличае от Егора он не смог вполне разглядеть то, что хотел. Тогда пришелец поднял свободную руку к лицу, при этом все так же плотно зажимая газеты локтем, и двумя пальцами раздвинул щель. В промежутке явился кроваво-красный глаз. С мокрой бороды и рукава на лоб подростка шлепнулись холодные капли.

Неизвестно, разобрал ли незнакомец то, что хотел, но последнего зрелища Егору было достаточно. Ночному кошмару не будет конца! Мальчик заорал во все свое больное горло. Крик получился устрашающим, с переходами от хриплого баса на скрипучий фальцет. Чужак от неожиданности отпрянул. Егор воспользовался моментом и вскочил с ящиков. Опрокинул пирамиду на пол, перекрывая незнакомцу путь для возможного преследования, и со всех ног помчался к выходу. В несколько прыжков преодолел расстояние в пару десятков метров, распахнул дверь, и вылетел на площадку фабричной лестницы.

Здесь случилось то, чего он давно опасался. Отслоившийся носок старых кроссовок зацепился о высокий порог. Егор по инерции продолжал движение вперед, но ногу дернуло обратно. Мальчик неуклюже взмахнул руками. Послышался треск – подошва практически оторвалась, и он, не имея возможности за что-нибудь ухватиться, полетел по ступеням вниз головой. Егор успел мысленно сосчитать лишь четыре удара, после чего, на повороте, приложился затылком к стене. В следующий миг сознание покинуло его, погрузив в не менее пугающую темноту.

***

Этим вечером в одном популярном заведении города Сосновска было малолюдно, поэтому появление молодого человека не вызвало особого любопытства и интереса у немногочисленных посетителей. Хотя личность отчасти оказалась занимательной.

Парень тихо вошел в двери, огляделся и подсел к человеку под красным фонарем. Надо заметить, все столики в заведении были украшены такими разноцветными электрическими шарами. (Хотя красным – лишь один.)

Вместо приветствия человек кивнул на газету, что лежала на столе перед ним:

– Читал о твоих похождениях. Очень впечатляет. – ухмыльнулся он.

– А я о твоих. – отозвался парень. – Они не менее интригующие…

– Выходит, мы оба прославляем славное имя Сосновска. Кто-то даже вышел на международный уровень!

– Но, как видишь, дела малой Родины по-прежнему первостепенны. Примчался по зову души, так сказать… и твоему приказу.

– Ценю. – коротко отметил человек. – Патриотично…

– Конечно. Но одной идеей сыт не будешь. Закажи мне что –нибудь из меню. Дорога была длинной.

– Даже не знаю, что предложить. На кухне мало что осталось. Вот разве луковый суп. Его еще не брали сегодня.

– Как и всегда. В нем явно есть какой-то изъян. Им стоило поколдовать с рецептом…

– Сначала о деле – награда потом. – оборвал тираду человек. Красные отсветы фонаря падали ему на лицо, придавая тревожность. Несмотря на изначально благоприятное впечатление, при более близком знакомстве любой начинал ощущать опасность, исходившую от этой персоны.

– Ладно. – согласился парень. – Я провел расследование по Вашему запросу. Как и ожидалось – данные оказались засекречены.

– Что-что?

– Увы. Но тайну следствия пока никто не отменял. А собранных сведений крайне мало.

– Я слушаю тебя.

– Улик на месте событий не осталось. Проще сказать, их не было там вообще! Квартира – полностью «зачищена» и обновлена. Опрос свидетелей тоже ничего не дал. Тех, что остались в школе рассредоточили по разным классам, с учетом их … наклонностей. Однако, у большинства таковых выявить не удалось, и они составили самый большой по численности класс. Впрочем, при личном посещении я застав в нем от силы семерых человек.

Вторая группа учиться на физмате. И хотя эти регулярно посещают занятия, найти с ними общий язык оказалось гораздо труднее. Похоже, и «наш» с ними контактов не имел ни до исчезновения, ни после.

– Что говорят учителя?

– Тихий мальчик.

– Это я уже понял.

– Скромен, незаметен…

– Плохая характеристика.

– Ни в каких общественно полезных, а равно и вредных акциях участия не принимал.

– Любимый предмет?

– Неизвестно. Вроде, физкультуру регулярно посещал, из чего можно сделать вывод, ребенок шустрый. Правда и там успехами не блистал, рекордов не ставил. Пассивен, ленив…

– Значит, далеко уйти не мог.

– Вопрос лишь в направлении. – согласился парень, схватив кекс с ближайшего блюда.

Человек резким движением перегородил доступ к выпечке и наклонился к самому уху гостя: – Вот ты мне его и укажешь. – После чего включил экран планшета, и начал загружать известное приложение с географическими картами и локацией.

Глава 7

Дед

Неизвестно, сколько он пролежал без сознания. В редкие моменты, когда оно возвращалось, Егор видел себя уже не на холодной бетонной лестнице, а в каком-то обклеенном газетами закутке, в тепле, на мягкой подстилке. Свет был тусклый, но желтоватый и рассеянный, похоже, рядом горела лампа. Часто пахло кислым. Хотя иногда запахи менялись – до его ноздрей доходил табачный дым, крепкий, подолгу не иссякавший. Аромат плесни и чего-то жаренного, скорее всего сала или дешевых котлет; а еще грибов, но уже не жаренных, и точно не съедобных. И постоянно – лука. Им, казалось, пропитались стены, пол, потолок и сама подстилка, на которой лежал мальчик.

В тот вечер, когда он окончательно проснулся, потянуло спиртными парами. Егор лежал на спине широко открыв глаза и разглядывал навес над собой. Его образовывали узкие трубы, шедшие вдоль стены. Вода в них бурлила и гудела. Мальчик перевел взгляд. Помещение, в котором он находился, показалось довольно просторным. Практически такой же зал, что и на фабрике, но разделенный на сектора. Трубы разного диаметра, толстые и узкие, опоясывали его по периметру. Два маленьких окошка, зарешеченных снаружи, были прорезаны высоко над полом и почти не проводили уличный свет внутрь. Зато его давала электрическая лампочка, действительно висевшая под потолком, временами потрескивая и дрожа. Больше в поле зрения Егора ничего не попадало. Зато до ушей доносились голоса. Кто-то слева от него, за углом, гремел посудой – звенело стекло. Раздалось шипение…

– Вялая морковь. Судя по ее виду, она успела как следует перезимовать…

– И не один раз!

Шипение усилилось, запахло гарью. Вверху у лампочки закрутились сизовато–голубые завитки дыма.

– Смотри, не спали наш единственный очаг!

– А что, вытяжка не работает?

После этой фразы в одно из маленьких окошек полетел некий темный предмет квадратной формы. Стекло в форточке треснуло и посыпалось на пол. Повеяло ветерком, и синие завитки под потолком испарились.

– Ты что творишь! – выругались хрипло. – Зима близко! Мы околеем!!

– Гораздо ближе – угарный газ, пускай продует… Из-за твоих харчей тут дышать нечем!

Это была совершенная правда. Но, несмотря на распахнутое окно, Егор все равно закашлялся. Голоса смолкли.

– Очнулся… – констатировав факт, проговорил хриплый голос. – И как раз к ужину…

Заскрипели половицы, кто –то встал на ноги.

– Смотри, чтобы снова не простыл. Опять кашляет!

– Это лучшее, что мы могли услышать за последнее время. Но, все равно окно придется заделать…

Шаги приближались, и вот перед Егором всплыло знакомое лицо. Сейчас, к счастью, оба карих глаза, целых и невредимых, мирно смотрели на мальчика. Шапки и тулупа на человеке не было, что слегка изменило его вид и общее впечатление. Он протянул руку и пощупал лоб Егора. Тот дернулся назад, при этом приложившись о что-то твердое. Затылок заболел, и беглец вспомнил свое падение.

– Жар спал… – объявил человек, отходя от него.

Егор тоже пощупал голову. Сзади, под волосами, проступала огромная шишка, а может даже гематома!

– Где я? – произнес он первую фразу. Точнее попытался. Сначала послышались каркающие звуки, горло снова забило кашлем. Прочистив его, Егор повторил вопрос, который мучил его практически с момента воскрешения.

– На фабрике. – отозвался человек, смахивающий на Деда Мазая. – На пять этажей ниже…

Фабрика! Егор в удивлении замер. Выходит, те звуки и голоса, что ему казалось, он слышит временами, и вправду доносились из подвала. А все то время, что он провел наверху, внизу тоже кипела жизнь. И трубы отопления не отключались… Егор быстро ощупал себя: одежда, ботинки и пальто были на месте, но вот – деньги…

– Где? – спросил мальчик уже громко и отчетливо.

Повисла тишина.

– Опять бредит. – отозвался тот, что оставался вне поля зрения. – Сестра милосердия из тебя никудышная! Твоя отмороженная клешня не определила точный градус. С мальчиком – прокол. Хотя у своей бодяги ты правильный градус мог выявить на глаз, дистанционно.

Егор сел, подогнув колени, и упрямо уставился на Деда. Позади того, за покосившемся столом, сидел человек помоложе и очищал шелуху с луковицы, бросая все в чугунный котелок. Рядом поблескивали две чекушки.

Очаг посреди комнаты представлял из себя усовершенствованное кострище – мангал. Среди кирпичей, выложенных квадратом прямо на бетонном пыльном полу, покрытым сажей, тлели раскаленные угли. Два прута, установленных по разным сторонам очага, соединялись вверху третьим, на нем раскачивался медный чан, в котором бурлило варево. Запах витал очень терпкий, как в химической лаборатории, где ставят запрещенные опыты. Тот, что сидел у чана помешивал варево, сверяясь с некоей бумажкой, будто с инструкцией. Все это выглядело пост апокалептично, если бы не ингредиенты зелья, разложенные на столе перед «поваром». Абсолютно безвредные замороженные корнеплоды, типа картошки и моркови, горка знакомой зелени, горох. Их вид и цвет опять напомнили Егору о потере:

– У меня были деньги! – жалобно, но по-прежнему вызывающе промычал он.

– У всех нас они когда-то были. – со вздохом отозвался человек за столом.

Мальчик с сомнением взглянул на него: – Но… это же мое имущество. Кто его взял?! – начал он было. – И зачем…

– А как ты полагаешь, твое нахождение здесь и эта койка не оплачиваются?! Еда, уход, охрана, предоставление убежища – все имеет свою цену! Мы не благотворительная организация… – возмутился вдруг Дед.

– У-убежище?! – с испугом, заикаясь, повторил Егор. Может его и впрямь ищут? Ведь времени с момента побега прошло достаточно. Выходит, розыск вышел на федеральный уровень…

Хотя нет, педагоги интерната не могли знать, что он в Сосновске. Никому не был известен адрес, указанный в договоре, скрытом в тайнике! «Берут на испуг» – решил мальчик.

– Не слишком ли дороги ваши услуги?! – он снова начал возмущаться, вспомнив, что собирался жить на отцовские деньги не один месяц.

– За неделю! Скажи спасибо, что в долги не вошел…

– Уложился… – хихикнул второй, добавив зелени в чан. – И на мой лежак, кстати!

– Неделю!! – не поверил Егор и вскочил на ноги. Но тут же ощутил невообразимую слабость, закачался и поспешил сесть.

– Да уж! – протянул Дед. – Первая декада октября прошла…

– Пропустил все самое интересное. – качал головой глумливый повар, берясь за спирт. – Но иногда очень полезно вот так уйти … в себя, на время. Побыть за пределами… реальности.

– Надеюсь, что и мои деньги пошли вам… на пользу. – Егор с обидой посмотрел на стеклянные дутые пузырьки.

– Это – дезинфекция…– пояснил человек у чана.

– Деньги «пошли» не нам, а тем, кому принадлежит это место. – отозвался Дел. – Видишь ли, в нашем мире у каждой вещи, каждого предмета и угла есть свой хозяин. Вся городская территория давно поделена. Снимаешь жилье – плати за место, взамен – охрана и очаг.

– А хочешь попасть под бесплатную раздачу, так у нас это мигом устроят, ты намекни, прояви инициативу… – не переставая радовался второй.

Егор не хотел намекать, поэтому, несмотря на болезненное расставание с деньгами, он, все же, скрючился на чужом лежаке и затих. Оказаться в компании подобных людей, на самом дне, да еще и лишившись всех средств, было мучительно, страшно и стыдно. Эта новость шокировала, выбивала из колеи.

– Готово! – провозгласил, меж тем, человек с чаном, откладывая ложку в сторону.

Дед сделал приглашающий жест, но Егор замотал головой и задвинулся поглубже в свою нишу.

– Брезгают…

– Как и все, по началу… – Дед с кряхтением уселся за стол и оба принялись есть из одного котла.

Их спокойствие и удовлетворение грязной обстановкой, в которой происходила трапеза, окончательно отрезвили мальчика. На него накатило тяжкое уныние. Слезы, несмотря на титанические усилия, предательски выступили на глазах. Он пару раз судорожно всхлипнул.

– Информация на будущее. – безжалостно оповестил Дед Мазай. – Не рассчитывай, что отсидишься в том углу. Со следующего дня начнешь работать. Считай, что твой больничный подошел к концу. Цены к зиме растут, а платить за тебя некому… Или – есть кто?..

Егор отрицательно покачал головой и захныкал.

– Ну вот. А хочешь на улицу, так никто тебя не держит! К тому же лишний рот нам не … по зубам…

Второй расхохотался, забрызгав варевом колени, и обнажив во рту нестройный ряд гниющих осколков.

– Так что, готовь себя морально и физически. Ты вступаешь во взрослую, трудовую жизнь… Я оставлю за тобой «место», только при внесении еженедельной оплаты. В случае просрочки – пени не начисляют. Просто подбирают другого жильца…

«Уж лучше в приют» – мелькнуло в голове у Егора. Он не выдержал, и чтобы заглушить рыдания, упал лицом на потрепанный тюфяк. Хрупкое тело сотрясалось от спазм. Что же дальше?! – вертелось в воспаленном мозгу, не давая покоя.

***

На Высокой горке, в доме, расположенном в дорогой части поселка, среди лабиринта узких улочек и переулков, горел свет.

В большой комнате первого этажа, с высокими потолками и двумя окнами, выходившими в тенистый сад, представлявшей собой нечто среднее между кабинетом и гостиной, разбирали почту, казалось, накопившуюся за пару недель.

Хозяин дома пересматривал письма, пришедшие на его адрес, ограничиваясь прочтением имен отправителей, и исходя из значимости этих имен, раскидывал в две стопки на столе. Писем пришло не меньше десятка.

Остальная почта – газеты и рекламные буклеты – были свалены в кучу у дверей. Стоя на коленях, их осторожно перекладывал человек постарше, и судя по всему, в их негласной иерархии занимавший место подчиненного.

– Стоит куда – нибудь отлучиться, как тебе тут же начинают писать! – объявил хозяин недовольным тоном.