Фиктивная сделка

Егор морщил лоб, пытаясь удержать в уме ускользающее видение, понять, что его насторожило. «…Владение, распоряжение…» – странное словосочетание. А рядом подпись отца.

Его отец чем-то владел?! Мальчик опустился на колени, забыв о костре…

Ну да, как минимум он владел квартирой, где они жили. Но все документы по ней оказались в руках заботливой родни. Да и кто бы стал прятать подобные бумаги в тайном месте. Они лежали на виду, в ящике комода, вместе с платежками за коммунальные услуги и старыми рецептами от врача.

Зато в сейфе могло находиться что-то действительно важное, то, что хотели скрыть от других. Тайник появился год назад, когда отец начал получать хорошие деньги, а значит и бумаги положили туда не ранее этого срока. А что, если речь в них идет о том самом «домике в деревне». Может, он все- таки существует!

Егор суетливо собирал листы, приготовленные под горючее. Увы, их осталось всего четыре, два пропали безвозвратно. К тому же, кроме утраченных, не хватало и последнего, – четвертый заканчивался на обрывке фразы. Похоже, второпях он взял лишь верхние страницы. Окончание документа так и осталось лежать дома в сейфе.

Подросток закусил губу, прищурился и попытался прочесть текст. В тусклом свете угасающего костра, перед ним всплывали необъяснимые, удивительные факты.

Как понял мальчик, это был некий Договор. «Договор купли-продажи» – именно такое словосочетание встречалось на страницах чаще других. Третий лист венчала не менее замысловатая надпись: «Обязанности сторон» – шло перечисление каких-то условий. На четвертом еще более странные выражения – «срок действия» …

Егор мало что в этом понимал. От напряжения у него заболела голова, он быстро переворачивал листы, ища зацепку, но все сильнее запутывался в формальных юридических выражениях. Что за дом принадлежал по договору отцу, где находился и дом ли вообще?

Ответа на данные вопросы документ не предлагал. Два верхних листа с указанием реальных имен «сторон» уже были уничтожены. Далее, в тексте, они значились исключительно как «покупатель» и «продавец». «Предмет» договора и «адрес» также не уточнялись.

Зато на одном из листов был заметен слабый оттиск печати, подписи и даты под ней. Видимо, чернила оказались свежими, и при сложении документа, они отпечатались на внутренней стороне предыдущей страницы. Это можно было считать большой удачей. Но, к сожалению, лист был поврежден сильнее других, и фамилия продавца на нем практически смазалась. Роспись рядом расшифровки также не подлежала. Первая буква имени то ли «К» то ли «Т»… А может не имени, а фамилии…

Что оставалось совершенно ясным, так это то, что подписал договор его отец. И подписал именно в Сосновске, в том самом городе, где на верхнем этаже заброшенной фабрики сейчас склонился над дырявым листом его несчастный брошенный сын.

Название города хорошо просматривалось на круглой нотариальной печати. Егор поднес уголок с сиреневым кружком к глазам, и вдруг огонь, тлеющий перед ним, о котором мальчик совсем забыл, погас. Наступившая следом темнота была абсолютной. Она, словно черная дыра, засасывала в себя окружающий мир, не давая ни единой песчинки вырваться наружу.

***

К счастью, угольки все также тлели, испуская красные горячие искры, но место, где Егор планировал переночевать, отныне совсем переменилось. Когда он пробирался к фабрике, на город опускались сумерки. Они заставляли сердце трепетать, но не пугали. Подростку хотелось как можно быстрее спрятаться, найти укромный уголок, где никто не отыщет малолетнего беглеца. Пока он возился с костром и разбирал бумаги, сумерки сгустились, наступала ночь. Внизу, в переулке все стихло, ни проезжали мимо машины, ни шли одинокие путники.

Невыносимый, мучительный страх, такой же тяжелый и вязкий, как чернота, поглотившая все вокруг, закрался в самую душу. Егор вскочил на ноги, оглядываясь. Неприятное чувство, будто за ним наблюдают, охватило мальчика. Его дыхание сбилось. О том, чтобы ночевать здесь сегодня, не могло быть и речи. Где угодно, только не в этом безлюдном пятиэтажном гиганте! Ему мерещилось, что из каждого угла доносится шорох, шепот. Баннер, на другой стороне стены надулся и хлопнул с удвоенной силой. Может, это кто-то внизу открыл дверь? Собственная фантастическая догадка напугала подростка до полуобморока. Спрятав бумаги в куртку, он помчался к лестнице. Звуки его шагов, топот ног эхом отдавались в пустых помещениях, отражались от бетонных стен. Егор бежал так, словно его действительно преследовали. Ему казалось, шум усиливается, и он уже слышал топот множества ног.

Через минуту подросток был снаружи. Вылетев на мокрый тротуар (ночью заморосил дождь), едва не поскользнулся. Кругом ни души. Егор посмотрел в оба конца узкого переулка. Далеко слева, метрах в ста пятидесяти от фабрики, дорога упиралась в широкое шоссе, расположенное под углом, перпендикулярно ему. Там, на перекрестке мигал светофор, гудели и газовали машины, мелькали силуэты пешеходов.

Справа, чуть ближе, метрах в тридцати, переулок пересекала железная дорога. Под ее насыпью было довольно темно и безлюдно.

Егор выдохнул и подставил лицо под холодную морось. Сердце, наконец, перестало колотиться, отдаваясь гулкими ударами в мозгу. Он провел рукой по затертому драпу, проверяя на месте ли ценный груз и снова замер, широко раскрыв глаза. Бумагу он быстро нащупал, но вот пакет с припасами… Он так спешил покинуть фабрику, что совсем забыл о нем. А, стало быть, его незаконченный ужин остался лежать среди ящиков на самом верхнем этаже темной бетонной коробки.

Егор с минуту постоял, обреченно глядя на пустые окна, затем покачал головой, что-то пробормотал сам себе, и медленно пошел к железной дороге.

Глава 4

Новые тайны

Где-то за кустами, параллельно насыпи, бежала грязная река. В ночи ее не было видно, но поднимавшийся над водой туман, извиваясь между деревьями, показывал расположение русла. Там же тянулись линии электропередачи. На мокрых рельсах в разных местах мелькали путевые огни. Вот с желтого они переключились на красный, значит, приближался поезд. Через минуту мальчик услышал его гудок. Появились станционные постройки, будки обходчиков. Зазвучали голоса, ощущался запах крепкого дешевого табака. Здесь поезд следовал через городскую черту, и уже все светофоры горели красным.

Егор сглотнул, во рту стало совсем сухо. Он брел по гравию спотыкаясь и размышлял о том, что, возможно, как и этот поезд, прибыл в конечную точку своего пути. Точку, не обозначенную ни на одной карте желаний. Позади снова просигналили. Егор ускорил шаг.

Вот перед ним, наконец, показался силуэт здания с часами. Вокзал. Цифры мелькнули, нули сменились единицей – пошел следующий час, другая секунда. Он присмотрелся. Десять вечера. Не так уж и поздно. Люди все еще толпились у входа. Двери постоянно открывались. Пассажиры тащили багаж по мокрым ступенькам крыльца.

***

Добравшись до бойкого места, мальчик немного успокоился. Первую ночь ему придется провести на станции. Не самый плохой вариант. Хотя машины тут беспрестанно издавали сигналы, подзывая заказчиков. Слышались окрики. Обывательские разговоры. У бордюра стояли два блестящих черных седана, очевидно, дорогих, так как обсуждая их, все те же утренние таксисты особенно ожесточенно сплевывали себе под ноги.

Если издали вокзал не производил впечатления, то вблизи был весьма внушительных размеров. Его недавно обновили. Пахло краской и мелом. А на площадке перед крыльцом, даже, устроили фонтан. Огромная рыба с заостренными шипами на спине должна была плеваться водой в нишу под ней не хуже таксистов. Но в виду наступления холодного сезона воду отключили, отчего композиция напоминала заливного карпа на блюде, куда больше подходя заведению общественного питания, нежели транспортному узлу.

Егор нерешительно поднялся на крыльцо, над которым висели круглые часы, избегая взглядов таксистов. Войдя внутрь, занял самое отдаленное место в зале ожидания. Присел на краешек холодного пластикового сидения. Огляделся, не наблюдает ли кто за ним. Кажется, нет. Рядом, через два кресла, сидела старушка в цветастом платке и фуфайке. Она вроде спала, но при этом плотно прижимала к себе хатули, перевязанные холщовой веревкой. Далее, в каком-то сомническом дреме, развалился молодой человек. Капюшон полностью прикрывал его лицо, а длинные ноги, которые он вытянул перед собой, проход в дальний конец, где обосновался мальчик.

У окна стояла группа спортсменов в фирменной экипировке, видимо, готовясь к отъезду. «Сосновск» – гордо переливалась на их спинах фосфорическая надпись с названием городка. За колоннами позади кресел находился буфет. Там в этот час было всего два посетителя. Они о чем-то переговаривались, склоняясь над бокалами с пивом и закуской. Нервным движениям, озираясь украдкой, Егор порылся за пазухой. Затем осторожно вынул бумаги. Расправил на коленке и принялся читать.

Увы, но ничего нового или более понятного вынести из повторного прочтения владелец неизвестного документа так и не смог. Более того, мальчика, как и остальных пассажиров, очень скоро потянуло ко сну. Похоже, подействовала атмосфера всеобщего дрема и таинственных шепотков. Одно изображение начало наслаиваться на другое. Егор одновременно видел ряд кресел перед сбой, и изрытую ямами дорогу, ведущую к частоколу. Фабричные цеха, груды ящиков и длинные ноги соседа. Квадратные каменные плиты пола с трещинами, вперемежку с белыми листами договора и текстом на них…

Из забытья его вывел голос диспетчера, объявлявший о прибытии очередного поезда. Правда, мало кто из соседей отреагировал на объявление, продолжая спать. Человек в капюшоне так и остался лежать в привольной позе. Старушка крепче сжала кулек. Лишь пара из буфета вышла наружу.

Через большие окна Егор увидел длинный состав, вплывавший под навес перрона. Его стоянка в маленьком городке была короткой, и вскоре поезд, дернувшись, медленно и торжественно поплыл прочь. На улице шел уже проливной дождь. Косые струи заливали площадь у фонтана. «Карп» заработал.

Мальчик встал и подошел к окну. Красивый поезд набирал скорость. Как бы ему хотелось сейчас оказаться в нем, в уютном купе со стаканом горячего сладкого чая. Уехать из незнакомого, недружелюбного места. И все равно куда. Просто мчаться вперед, положась на судьбу.

От яркого света люстры с восемью канделябрами, низко свисавшей с потолка, у него закружилась голова. Он оперся о стену и зажмурился, подождал, пока пройдет приступ дурноты. Шум в ушах постепенно затих. Егор снова сел на кресло и прикрыл глаза, отдавшись недугу, давшему о себе знать в самый неподходящий момент.

Он слышал, как вернулись посетители буфета. Зазвенели стаканы. Они продолжили разговор. Их голоса обрывками долетали до мальчика. Один, видимо, был приезжий, другой – местным. Гость простыл в поезде и говорил глухо, в нос, что вызывало прилив веселья и желчи у его визави.

– Да у тебя прононс почти как у нашего героя, любителя заграницы! Ты стал его подражателем или просто… попал под сквозняк! – шутил местный.

– Вижу, тебя это забавляет?

– Нет, серьезно, при всей трагичности ситуации, звучит очень… комично…

– В самом деле?– с угрозой переспросил приезжий.

– Ладно-ладно! Не волнуйся, а то и совсем голос потеряешь…

– В таком случае, наш разговор, в котором, уверяю тебя, я не испытываю ни малейшей нужды… – здесь, как бы в подтверждение своих слов, гость громко высморкался. – …К моему великому удовольствию, закончится.

– Я знаю хорошее лекарство от простуды, – предложил ему местный, поспешив вернуть беседу в мирное русло.

Тут они поговорили на медицинскую тему, обсудив возможные средства лечения верхних дыхательных путей.

Егор, следящий за разговором в полуха, встрепенулся, открыл глаза. Мысль о том, что его собственная простуда, на фоне недавнего отравления, способна перейти в более серьезное заболевание, пугала сильнее, чем предстоящее одиночество в чужом городе. Но названия озвученных позади препаратов все равно не застревали в воспаленном мозгу.

– Удивительно! Наш кумир просидел в горах все лето!.. – фыркнул вдруг желчный шутник. – На пике формы, так сказать. Пропустил много важных событий в этот особенный для Сосновска год. Что могло его там задержать?

– Не знаю. Но у тебя была сегодня возможность спросить его лично…

– Иногда возможности следует упускать! Я хотел убедиться, что он вернулся… оттуда. – последнее слово было произнесено с нажимом. Для пущей убедительности местный наклонил голову и указал куда-то вбок, на растущую у входа на вокзал пальму в деревянной кадушке. Его собеседник посмотрел туда же.

– Разве ты не видел автомобиль на стоянке? – спросил он.

– Сомнения все же были. Особенно после нашумевшей статьи в той газетенке… – первый как-то странно выразился, произнося название и очевидно исковеркав его.

– Да, она всех здесь напугала.

– Думаю, в первую очередь, она напугала его самого! Вот и примчался! Сам он, конечно, прочел это катаясь в горах… – говоривший вновь фыркнул, на сей раз озвучив нерусское название некоей местности. – Будто сосновских холмов ему мало…

Егор застыл в кресле, уже не обращая внимания на дурноту.

В последний раз, как он помнил, отец вывозил семью именно туда. И то путешествие, почему-то, мальчику показалось очень странным. Родитель был в приподнятом настроении, возбужден, что с ним, человеком научного склада ума случалось крайне редко. Иногда он отлучался, оставляя их в каком-нибудь торговом центре, намекая, что идет на деловую встречу, налаживает контакты, прокладывает мосты. Подобные слова из его уст звучали совершенно сомнительно. Ведь даже сдав «кандидатский минимум», отец не в состоянии был наладить собственный быт. А фолиант «Капитала» Маркса использовался в доме не как краеугольный камень, заложенный в основание финансового благополучия, а как кирпич для склейки обуви и других порченных, но не подлежащих утилизации вещей, все по той же причине дырявого семейного бюджета.

И вот двое за соседним столиком упоминают своего знакомого, приехавшего из места, где так неудачно налаживал мосты его отец. Более того, из разговора следует, что и он свой заграничный вояж провел как минимум не продуктивно. Мог ли отец контактировать с человеком, которого по выражению посетителей буфета «что-то задержало»? А обстоятельства возвращения попали на страницы прессы и напугали местных сонных обывателей. В любом случае, договор в кармане пальто ясно указывал на жителя Сосновска.

Егор медленно шевелил губами, повторяя название. И снова его первый слог будто характеризовал то положение, в котором все они нынче находились. Простое совпадение или зацепка, которую он так долго ждал?

Мальчик резко крутанулся на сидении. Машины! Конечно – два блестящих черных внедорожника у входа под часами! По словам желчного шутника, это были ЕГО машины. Возможно, он успеет их поймать! Хотя, нет. Поймать, не то слово. Он будет крайне осторожен, после того, как на примере отца узнал, чем заканчиваются любые странные знакомства. Но все же ему крайне необходимо хотя бы увидеть того, о ком говорили на вокзале.

***

Егор вскочил на ноги и тут же полы пальто, которые из-за жары он не стал застегивать, распахнулись. К ногам, один за другим посыпались листы. Но, хуже всего, что это были не его ноги, а длинные конечности парня, храпевшего на крайнем сидении. Егор оцепенел, глядя вниз, на рассыпавшиеся белые прямоугольники. От страха он не мог пошевелиться. Пока он стоял с расширенными глазами, парень ожил. Потянулся, заметил листы и, нагнувшись, аккуратно собрал их в пачку, после чего протянул мальчику. Егор не поднимая глаз, схватил бумаги, буркнул что-то и молнией выскочил из зала ожидания.

Он был уже на крыльце, тяжело дыша и прижимая руки к груди, там, куда снова упрятал «Договор», когда вспомнил, зачем собственно сорвался с места, и для чего в такой спешке бежал.

Мальчик лихорадочно оглядывал привокзальную площадь, с трепетом вглядываясь в утонувшее в воде пространство. Мощные струи дождя заливали все вокруг еще яростнее. Его шум усилился с наступлением ночи. Тяжелые капли стучали и там, где полчаса назад стояли два блестящих седана. Сейчас это место пустовало. Егор опоздал. Более того, едва не выдал себя. Ведь неизвестно, насколько стоило опасаться здешний народ. А инкогнито он должен был соблюдать в любом случае! Мальчик слабо застонал. Нет, отныне ему необходимо следить не только за другими, но и за собой. Любая глупость, совершенная в те времена, когда он считался ребенком, в счастливом детстве полгода назад, стоила максимум синяка, ушиба или укора родителей. Но теперь, когда он вступал во взрослую жизнь (вступал против желания), цена ошибок непомерно возрастала. Все могло закончиться гораздо печальнее. И даже не в приюте с зарешеченными окнами.

Егор оглянулся на двери вокзала. Не наблюдают ли за ним из-за колонны те двое… Не подглядывает ли в окно парень в капюшоне из зала ожидания… Беглецу показалось, что человек, который подобрал листки договора, с любопытством покосился на него. Но что он мог узнать, если сам мальчик трижды перечитав бумаги, ничего не понял из их сухого, официального текста.

На крыльце было пусто. Подросток немного перевел дух. Спустился со ступеней и взглянул на город, ту его часть, что раскинулась на холме напротив железнодорожного вокзала. И неожиданно в нем начала расти некая упертость, уверенность в своих силах. Внутренний голос подбодрил. А он в последнее время, за неимением других, стал его главным собеседником и советчиком. Он подсказал новое решение. Если неизвестно, о каком объекте в договоре идет речь, и где находится тот самый «домик», ему стоит поменять прицел, направить поиски в иное русло. Искать не предмет, а человека, чья крученная, витиеватая подпись стояла на оттиске последнего листа! И найти его будет гораздо проще. В маленьком городке, «деревне», как выражался отец, где все друг друга знают, а любые сплетни, слухи, распространяются быстрее, чем газеты и интернет, он непременно доберется до правды.

Кстати, газеты! Кажется, именно о статье шла речь в привокзальном буфете. А раз в ней упоминаются «обстоятельства», то, несомненно, должно упоминаться и имя того, с кем они связаны. Значит, прежде всего, стоит достать газету и прочесть статью, что так взбудоражила Сосновское общество.

Он взглянул прямо в ночное небо. Радостный отблеск полыхнул в его глазах…

***

В это же время по самому верху холма, на который смотрел с вокзального крыльца мальчик, неслись две машины. Они быстро промчались по извилистой дороге, проехали исторический центр, у стен монастыря свернули направо и по мостику, перекинутому через жидкий ручей, впадавший в реку ниже по течению, въехали в хорошо освещенный поселок. Фонари здесь стояли так часто, что с соседнего холма виднелась рыжая полоса, зависшая над поселком в чернильном ночном небе. Яркий, веселый отсвет в бездонной, непроглядной тьме.

Между тем, машины, покружив по переулкам частного сектора, выбрались на его окраину, на грунтовую дорогу, обсаженную красивыми, декоративными растениями. Замедлили ход и остановились у аккуратного коттеджа, спрятанного в тени фруктовых деревьев. Симпатичный ажурный забор, выходивший на дорогу, очень контрастировал с частоколом, примыкавшим к нему с задней части двора и распустившему в стороны, словно жуткий гигантский кактус, свои острые негнущиеся шипы.

Две двери – в доме и в машине – распахнулись одновременно. Человек, выскочивший из коттеджа, пробежал по дорожке, засаженной колючим кустарником к воротам, поколдовал над замком, после чего те тихо и плавно отъехали в стороны. Прибывший, слегка прихрамывая, развернулся, захлопнул дверцу седана и облокотившись о него принял выжидательную позу.

– Если ты вызывал меня по- напрасну – я буду очень недоволен тобой! – заявил он, пристально глядя на встречавшего.– Ты ведь в курсе, что я хотел вернуться сюда не ранее октября?

– Мы получили важные известия! – отозвался человек у ворот, едва сдерживая волнение. – Известия из столицы!

Приезжий взглянул на дорогие ручные часы и усмехнулся:

– Не иначе как после просмотра девятичасовых новостей? Ерунда, подобными известиями пестрят каждый день почти все их выпуски. Я же говорил тебе – не смотри телевизор перед сном! И вообще – не смотри его…

– Сегодня в город прибыл человек, следивший за объектом. Он-то и сообщил о происшествии… – не обращая внимание на выговор, продолжил обитатель коттеджа.

– И что же заставило его покинуть ответственный… пост?

– Экстраординарное событие…

– Да что там стряслось… еще?

– Побег!!

Оба замолчали. Было слышно, как где-то в отдалении шумела река…

– А я думал, что оттуда выбраться нельзя… Что хотя бы одного из них надежно замуровали на ближайшие годы, выведя из игры! – медленно пробормотал приезжий, направившись к дому. – Конечно, это меняет все дело. Что сказал… наблюдатель?

– Объект буквально исчез, растворился… Ушел из поля зрения всех, кто вел слежку, так сказать…

– Растворился, говоришь? Мне бы очень хотелось, чтобы это было именно так. Потому что если он вновь обретет реальные черты и обозначиться где-то помимо нашей воли – растворяются уже наши планы и мечты.

Последние слова были сказаны с такой угрозой, что встречавший гостя невольно поежился. Приезжий устремил взгляд темных глаз в ночное небо, отливавшее ярким светом прямо у него над головой.

***

Егор увидел оранжевую полосу. Она словно феерическая ночная радуга разукрасила свод. Дождь неожиданно прекратился. Следом поднялся ветер, растрепавший облака. В их промежутки проглядывала луна. Она казалась бледной, словно окутанной дымкой. По счастью, в середине сентября светало достаточно рано. Егор плотнее запахнул пальто и, не желая возвращаться на вокзал, уселся под боковым навесом на платформе. Отсюда были видны окна супермаркета. Он открывался в восемь утра. Ждать оставалось часов семь. Мальчик подобрал ноги с мокрого асфальта на скамью, обхватил их руками, уткнулся подбородком в колени, и в таком скрюченном виде встретил новый день.

Глава 5

Сосновск

К сожалению, это был день упущенных возможностей. Так про себя назвал его Егор. Единственное, что он смог сделать, это заново пополнить свои продуктовые запасы. Но все местные газеты за прошедшую неделю оказались раскуплены. Столь живой интерес граждан к общественной жизни объяснялся малым тиражом и количеством свежей прессы. В городе, как выяснил мальчик, выходило лишь три периодических издания, те, что составляли еженедельный отчет. И один – ежемесячник, где скапливалась и сливалась воедино информация за весь прошедший месяц. Но, поскольку сентябрь был в середине, итогов стоило ожидать в октябре.

На пустеющих подставках у входа в супермаркет Егор вычитал названия газет, которые вкладывали туда по мере поступления. Каждая имела свою нишу. И не только в магазине, но и в содержательной направленности. По этому поводу его проконсультировал один постоянный покупатель.

Самым ходовым был еженедельник «Заноза.ru» – кажется, именно его название исковеркал в буфете желчный посетитель. Еженедельник публиковал развернутую ТВ-программу, кроссворды и советы по садоводству. Завел даже рубрику «письма от читателей» (вроде аналога книги жалоб и предложений). Содержал очерки некоего краеведа-любителя и онлайн-ответы местного знахаря, врача, по всей видимости, очень широкого профиля деятельности. И в сравнении с грошовой ценой как самого издания, так, полагал Егор, и советов авторов, шел на ура особенно у пенсионеров, разлетаясь в первые часы привоза. Обычно «Заноза» выходила по средам. Сегодня же была суббота. Однако, поскольку приезд интересующей его персоны состоялся накануне, соответственно и отчет об этом событии мог появиться лишь в свежем номере.

Мальчик смирился с тем, что ему придется задержаться в Сосновске как минимум на неделю, а значит, необходимо было подыскать нормальное жилье. Деньги позволяли снять и комнату, и квартиру, но малый возраст наемщика сильно мешал и мог вызвать подозрения и ненужные вопросы. Вот и сегодня, на кассе, встретив Егора второй раз, продавщица, ехидно сощурила густо намазанные глаза и вдруг поинтересовалась, откуда он взялся. С кем приехал, к кому? Пришлось импровизировать по ходу беседы. Правда, в рассказ о тяжело больной бабушке и заезжем внучке, которой был направлен для усиления позиций, она не сильно поверила. Когда начала выяснять фамилию «старушки», он практически сбежал из магазина, снова со страхом вопрошая себя, неужели в Сосновске знают всех наперечет!

Перебрав возможные места укрытия, вплоть до гаражного кооператива, судя по криминальным сводкам новостей, звучащих из магазинного радио, самого небезопасного места для проведения досуга. Складов, украшающих длинными кирпичными рядами набережную и, на худой конец, самодельного шалаша за частоколом, – беглец вынужден был признать изначальный вариант с пустующей фабрикой наилучшим.