скачать книгу бесплатно
Вместо ответа Иван Вербовой залпом опустошил стакан с раскаленным чаем. И отвернулся.
– Тебя зовут Ольга. Можешь не вешать мне лапшу на уши.
– Не горю желанием вам что-то доказывать, особенно после… – я помедлила. – После этой страшной ночи. Но увы, я не Ольга. Я — Кира Ницке.
– Чеширские Коты никогда не говорят честно, – прохрипел Иван. – Но я слишком устал, чтобы выслушивать очередную ложь. Даже после того, что ты пережила, поверь, я бы и врагу не пожелал… Однако на сочувствие тоже сил нет.
Я похолодела. Кем бы ни был этот тип, он как минимум знает о Чешире. А значит, и о Сети в целом. Что если то письмо тоже подбросил он?
– Что за хрень вы написали на камнях?
– Я? Написал на камнях?
– Да, там странная надпись, – кивнула я, уже не уверенная в собственных словах.
– Давай прогуляемся, – предложил Вербовой. – Покажешь. Судя по всему, завтрак еще не скоро.
– Вы куда? – в Юджине то ли забота проснулась, то ли синдром вахтера. – Вам отдыхать надо! А Кире — не ходить одной с незнакомцами!
– Мы ненадолго, – говорю. – Иван хочет объяснить мне что-то. Правда?
Вербовой промолчал, но его взгляд красноречиво ответил на все вопросы. Мы вышли на уступ, где любили гнездиться чайки. Загадочная надпись подсмылась волнами, но все еще была видна.
– Я не знаю, что это, – сказал Вербовой. – А возможно, не помню. Все слишком перемешалось.
– Но ведь зачем-то вы это написали! Что, никаких догадок?
Вербовой не ответил. Видно было, что расспросы доставляют ему дискомфорт.
– Как вы попали в море? – тут же спросила я, на что наш гость лишь выразительно поднял брови.
– А тебе доводилось смотреть на поверхность воды изнутри?
– Зеркальная поверхность, да? Но это же…
– Невозможно? Сколько человек, по-твоему, знает о возможности входить в Сеть через поверхность зеркала?
– Много. Два года назад это явление активно форсировалось в определенных кругах. Но не важно: людей, способных находиться в физической Сети, критично мало. Лично я не знаю никого, помимо себя.
– Приятно познакомиться, Ольга, теперь ты знаешь еще одного.
– Меня зовут Кира.
Вербовой молча просканировал меня глазами с ног до головы. Не могу сказать, чтобы он выглядел психом, но свою точку зрения на вопрос о том, кто я, совершенно точно имел. Пусть с моим его мнение и не думает совпадать.
– Коль тебе так легче, так тому и быть, – сказал Иван Вербовой. – После всего того, что они с тобой делали, нет ничего странного в стремлении обрести новое «я».
Пока это новое «я» или желание выяснить о нем побольше не возобладало над здравым смыслом, я решила перевести тему.
– Никогда бы не подумала, что поверхность воды может заменить зеркало.
– Для входа в Сеть требуется взломать зеркало с компьютера. Но для выхода достаточно просто найти изнутри любой отражающий предмет.
– Это мне известно.
– Тогда тебя не должно удивлять, что я выбрался из-под кожи моря. Это единственная лазейка, которую мне удалось отыскать.
– Вы что, каким-то образом застряли в Сети?
Все, кто там бывал, не стали бы удивляться подобному. Но я не думала, что, вернувшись после длительных блужданий по даркнету, можно вообще сохранить рассудок.
Впрочем, судя по взгляду Вербового, рано делать выводы.
– Почему, когда вы меня увидели, сказали: «Ничего не вышло»?
Вместо ответа он жестом велел мне следовать за ним. К берегу. Туда, где я его нашла.
Судя по всему, Ивана не волновали его телесные повреждения. Он спустился по камням к кромке воды, даже не поморщившись.
Мне ничего не оставалось, как идти следом.
Знаете это невыносимое щемящее чувство, когда ты понимаешь: среди сотен тысяч человек ты наконец встретил того, который может понять тебя? Может себе представить, что ты чувствуешь, потому что и сам побывал в том же безграничном лабиринте. И вот вы стоите друг перед другом. Молча. Потому что оба осознаете всю ничтожность вербального общения.
– Ладно, послушайте, – говорю, наконец. – Надо с чего-то начинать, раз вы здесь. Можете задать вопрос мне, а я задам вам. Но условие такое: мы отвечаем друг другу. Договорились?
Вербовой лишь усмехнулся, глядя куда-то под воду. Сколько же он там пробыл?
– Хорошо, – кивнул он, усаживаясь на камень. – Я начну. Что заставило тебя и твоего друга сюда переехать?
– Разве вы не знаете?
– Так себе ответ, если честно.
На своих же условиях попадаешься. Ладно, раз уж начали, нечего жать на тормоза.
– Я создатель четырех синесцен, одна из которых привела к гибели группы молодых людей. Среди них была моя сестра.
– К гибели?
– К самоубийству.
– Слыхал об этом, вот только так и не понял, что собой представляют эти… как ты сказала?
– Синесцены. Вы правда не знаете?
– Просвяти же меня.
– Ну хорошо, – говорю я, приготовившись долго и подробно пояснять.
Синесцена по факту являет собой музыкальную дорожку. Это довольно тяжелый аудиофайл длительностью от сорока минут до часа с половиной.
Но есть, как говорится, один нюанс.
Человеческий мозг, работающий в разные периоды активности с разной частотой, способен вступать в резонанс с некоторыми видами волнового излучения. Синесцена как раз использует этот механизм.
Иван Вербовой внимательно на меня смотрит.
– В далеком 2007-м, помнится, было что-то такое. Аудионаркотики?
– Нет, – я невольно морщусь. – Мы делаем работу куда филиграннее.
Я говорю:
– Не буду раскрывать принцип создания синесцен, скажу только, что для воспроизведения определенного набора эмоций требуется сначала эти эмоции выделить. Мы не синтезируем чувства де-ново, мы их улавливаем и собираем прямиком в Сети.
– Эмоции в виде кода?
– Угу, – я вытягиваю шею, дабы убедиться, что Юджин не подслушивает. – Сеть не только пишет нашу реальность, она еще и впитывает ее. Видоизменяется вслед за ней, как огромная автономная фабрика по работе с информацией. И если знать, в какие архивы заглянуть, можно найти все что угодно.
Мы даже особо не искали. Достаточно было выделить код эйфории, как тут же обнаружились и оргазм, и благодарность, и уверенность, и признание, и многие другие замечательные вещи. Большинство из них имеет единообразную конструкцию, которую достаточно легко уловить, если написать и расставить специальные ловушки.
С помощью них мы находим и вырезаем эмоции в виде кода, чтобы потом незаметно встроить их в аудиофайл.
– Человек ничего не заметит, если будет пытаться найти это с компьютера. Сеть многомерна и имеет массу пространственных карманов, которые никогда не зафиксировать в рамках нашего ограниченного трехмерного мира. И уж тем более в рамках двухмерного монитора. Таким образом де-юре синесцена — это просто аудиофайл.
– А де-факто?..
– Де-факто это нечто невероятное.
– Вот оно что. Те ребята, которые погибли, они тоже так думали?
Я смотрю на Ивана, прищурившись. Этот человек мне не опасен. Его не моя работа интересует, а что-то иное. Я никак не могу понять, что именно. Однако без моей откровенности он вряд ли станет тратить время на рассказы.
– Ваша очередь отвечать на вопросы, Иван.
– Ну что ж, пожалуй, – не стал упрямиться Вербовой. – С чего начнем?
– Нам пару недель назад пришло письмо. Вы его отправили?
– Письмо? Какое еще письмо?
Судя по его глазам, он не обманывал. В них вообще ничего не отражалось, кроме смертельной усталости.
– Ладно, похоже, и тут мимо, – я скривила губы. – Тогда расскажите о том, что произошло до того момента, как вы очнулись сегодня на побережье.
Мой собеседник снова уставился куда-то на воду.
– Я работаю программистом в хорошей фирме. Она испанская, в Фанагорее филиал. Мы выпускаем софт для кол-центров. Может быть, слыхала о data-science? Асфес технолоджис.
– Что-то слышала, но точно сказать не могу.
– Не важно. В свободное время я любил исследовать чертоги, закрытые от невежд и лопухов. Я, как и ты, Ольга, нетсталкер. Скользящий. Чеширский Кот, если угодно. Я лично видел Архитектора Муравья и занимался одно время поиском его следов. А нашел… нашел вскрытое зеркало прямо в этом маяке. Месяц назад.
– Не может быть, – качаю головой. – Вы что-то путаете. Месяц назад мы уже здесь жили.
– Ты сама сказала, что сегодня 27 августа. Не дури мне голову, я прекрасно помню тот проклятый день, когда рискнул сделать шаг внутрь.
– То есть вы не взламывали зеркало, а использовали уже вскрытое?
Я задаю этот вопрос, а сама мысленно ставлю еще одну галочку в столбец его помешательства. Не мог Вербовой через то зеркало пройти. Оно заблокировано изнутри. Кроме того, мы его запечатали, чтобы ни войти, ни выйти было нельзя. Теперь это просто кусок стекла с металлическим напылением, плотно завернутый в брезент.
– Я понятия не имею, как взломать зеркало, – говорит между тем Вербовой. – Однако моих начальных знаний хватило, чтобы разобраться, куда я попал и как это все работает.
– Никто не знает, как Сеть работает, – вставила я.
Иван резко затих, будто сбившись с мысли. Пока он вновь на нее настроился, прошло, наверное, секунд тридцать.
– Ты помнишь свой первый визит туда? В Сеть. Что ты чувствовала? Экстаз сродни хорошей дозе, верно? Переполняющее до краев напряжение, будто через твое тело раз за разом прогоняют мощнейшие электрические разряды. Но ты не умираешь, твое сердце бьется в этой чужеродной нечеловечески многомерной ментальной мясорубке. Все быстрее и быстрее. А потом ты либо распадаешься, либо сходишь с ума, либо становишься богом.
Последнее случается до неприличия редко. Но случается. Мы с тобой тому яркое подтверждение.
Ненавижу, когда свалившаяся на голову удача становится толчком для появления «комплекса бога». В этом нет нашей заслуги. Никто не выбирал, каким родиться.
– Откуда вы вообще про меня узнали? Я не была в Сети почти полгода.
– Врешь. Твой последний визит пришелся на апрель.
– Ну почти полгода, – я невинно пожимаю плечами. – И все же откуда?
– Из Умбры.
Я выпрямляю спину.
– Что еще за Умбра?
Он снова смолк, притом все вокруг как будто смолкло вместе с ним.
– Ты знаешь, что если взять бесконечное количество обезьян и посадить их за печатные машинки, то рано или поздно одна из них напечатает «Гамлета». Да, напечатает, просто ударяя по клавишам в случайном порядке. А теперь представь, что ты очутилась внутри библиотеки, содержащей все «тексты», что родились в процессе. 99 процентов, конечно, будет составлять простой информационный шум, но если обладаешь достаточно большим количеством времени… скажем… бесконечно большим… Можно найти очень любопытные вещи. Шекспировского «Гамлета» с альтернативной концовкой, например. В оригинале, конечно же. Какой-нибудь русско-китовий разговорник… Или книгу с иллюстрациями о собственной жизни.
– Что вы об этом знаете? – резко перебила я. Внутри все натянулось как струна. – Это что, вы тот скетчбук подбросили?!
Его взгляд не предвещал разгадок. Вербовой блуждал по камням, словно искал там карточки со своей речью.
– Мы договорились не молчать!
– У меня нет ответа.
– Как это «нет»?! Ответ проще пареной репы: либо вы, либо не вы! Что тут думать?
