Космополис архаики. Готические стихотворения

«Мертвым нечего Богу дарить…»

Мертвым нечего Богу дарить,Всех венцы неисцветные жалки,Не могли нас алкеи смирить,Хоть обрящем чудные фиалки.Тяжела сих лазурная кровь,Лишь сотроньте – круги разойдутся,И Господняя тяжка любовь,Паки мертвые нощно ведутся.Мы цветочки Христу поднесем,Вденем их о решеты бетона,И венечных еще упасем,Всяк предстанет во крови бутона.

«Только пурпур любили мы в смуте мирской…»

Только пурпур любили мы в смуте мирской,Им лишь были до времени живы,Не собили его ни мечом, ни клюкой,Днесь во пурпуре наши курсивы.Но преложно и царствие горних теней,Расточилось веселие черни,И теперь ангелки нас влекут меж огнейПо, Господе, небесные терни.Перед Смертию нищи музыки ТвоеИ страстные дороги в тернице,За псаломом псалом – истекло житие,Нет и круга на мертвой водице.Воспретят горемык на Кресте истязать,Загорятся нощные церкови,И тогда разрешат нам глагольно сказать,Пурпур все и прольем вместо крови.

«Созвездий рассыпаются колье…»

Созвездий рассыпаются колье,Возложенные августом алмазыНа очи нам – летят в небытиеИ злато цедят флоксовые вазы.А далее гортензии точат,Сандаловые льются ароматы,Сынки цезарианские молчат,Бьют патиною чурные стигматы.Скорей поидем в августовский сад,Еще нас ожидают ворогиниИ эльфии призрачный свой нарядУвешивают желтью, как богини.Что панночки со вишнями во ртах,Оне ль певцов умерших испугают,Смотри, смотри: о мраморных вратахНам граффити сонорные слагают.Не могут эти балы, Иоганн,Сейчас иль вековечно прекратиться,У Маллера ищи белесых панн,Вольно им нынче маком золотиться.А стены, каталонский этот штильФернальные печали навевает,Что вечностью отнесено в утиль,Что с временем небрежно порывает.Одна лишь и сохранна параллель,Там ангелы темничные струятся,Над мускусным шелейфом вьется хмельИ карлики бастровые роятся.Сих вижу: и Расин, и Кальдерон,И где они оставили Корнеля,Твердят царевнам спящим, их ли сонГрознее, нежли изыски Равеля.Для мертвых танец боя о свечахБасмовых за стенами не священен,Лишь замковые люстры в тех очах,Свет коих меццонитами восценен.Сколь холоден у вечности коньяк,Им биты грозди крохкого фаянса,Вспоем ли – хоть бездонный этот зракСлезой увьет соцветенье романса.И дороги исчадные цветки,И нет кровавей княжеской слезинки,Давай о золотые ободкиГранить две наши мертвые тростинки.О нежности со мной поговори,Лицо мое ожги своим дыханьем,Но все ж на звездный пепел не смотриПред этим смертоносным полыханьем.Ты помнишь хороводов кружеваИ травень, и монашек в чернобальном?А ныне царедворная листваГорит на мрачном ложе погребальном.И днесь благоухать не пересталСад Господа, как светочей призора,Нас вынесут еще на пьедесталВсеславия иль столпного позора.

«От седмицы до черной недели…»

От седмицы до черной неделиМы Христа не могли пресвятить,Втуне крови избытки сордели —Стали ей купола золотить.Только мало бывает и крови,Где цветки и терницы сплелись,Но темно житие без любови,Мы за это сполна разочлись.Иисус, Он и мертвых жалеет,Всё чрез смерть о любви говорит,И венец Его немощный тлеет:Это золото наше горит.

Эринии в августовском саду

Август, пленник астрийский, запелПеснь свою перед мглою.И колчан, полный огненных стрел,Взял на хоры с собою.Ах, Господнее лето цветет,Дама-глория в цвете,Разве темный сребрится киотС образками о лете.Страшно глянуть и бросить нельзя,Не избыть, яко вина,Искривилась земная стезя,Где ея сердцевина.Тяжелы эти иглы от роз,Не иступятся кровью,Кто ответствовал смерти всерьез,Поплатился любовью.А превратной любовь и былаО горенье нелепом,Видишь, перстень мой держит иглаДиаментовым крепом.Дале немость и глухость садов,Раз не сталося брашенИ траурною ятью плодовЗрелый серпень раскрашен.Бледный мрак в череновом огнеИ цветки засыхают,Хоть сугатные эльфы однеПусть над сими порхают.Весело им кружиться-летать,Не услышат литаний,Глухо кадиши станут читатьС багрецом листований.И литании тонкий истокВоспоит Лорелею,Будет желтию всякий цветокБит ли, выкрашен ею.Нож садовый отбросил я прочь,Прячась, неосторожноКуст задел: – Ты умрешь в эту ночь?– Да, спастись невозможно.

«Высока твердь, но мало света…»

Высока твердь, но мало света,У врат успенных царствий мгла,А с кровью Нового ЗаветаИ наша цветность истекла.Сколь поздно смерти научаться,Брести за мертвою водой,В кармины станем облачатьсяПред ясной Божией Звездой.Нагим и мертвым кров ли нужен,Всецарский цвет на сих венцах,Орфей и был со нами дружен,Лишь он восплачет о певцах.

Второй архаический триптих

I

Даровали, Господь, мертвым чадам ТвоимТесьмы красной мотки да сребряны сувои,Боле таинств не ждем, а в рядне предстоим,Перстов прячем искол за смарагдами хвои.Серебро, серебро, много ж было его,Так покрали шары с ёлок жалкие тати,Снеже черный округ, тлумных звезд святовство,Царичей неживых весело ль им венчати.Сестры нас предали в новогодней гурме,Девы белы влачат по адницам рамена,Их и лядвий пронять здесь неможно Чуме,Только розы горят в огне храмного звона.Мы, Господь, образа неокладные чли,Азазелей златых во тщете отпускали,А свилися одно со змеями в угли,Ах, Твое ангелы нас почто не искали.Смерть царит на пирах, где юроды поют,Держим все на замках мы языки предвестны,Из серебра, Господь, в Рождество и сольютЗакровавленных чад – слезы наши бескрестны.

II

Подаяний, Господь, воздаяний однихНищи каистры полны, у порожца их скинемСо кровавых рамен – много ж горечи в них,Как святарный притвор благодарственно минем.Торбам тем не вместить разве перстных иглиц,О златой мишуре агнцев смерды тащили,Розы выбила Смерть из точащих петлиц,Свечки в битом сребре небовеи вощили.А и сами теперь не царим, не поем,И влачимся слезно в ризмановых ряднинах,Буде кельхи дадут, за бытье изопьем,Нету крыльев – горбы тлеют звездно во спинах.Страстотерпные с глав посрывали венцы,Стопы наши язвят черневые колючки,Белы хлебы несли ко Тебе первенцы,Обобрали, Господь, голодарные сучки.Иль приидем в алтарь, ангелочки узрятСтрупья ран да пухи – кликни чад из притвора,Бойной кровию, виждь, наши лики горят,Енчит все у колод окаянная свора.

III

Дале немость, Господь, остаемся молчать,Пресеклись январи и святочные оры,Вот и губы свела терневая печать,Наши кельи пусты, чернь лиется в затворы.Истекли во пирах слезы солью одно,Упилися псари мертворожденных кровью,Как накинут поверх плащаниц нам рядно,Положится черта иродов суесловью.А в миру всяк и был без пурпуры венца,Сокрывали ж псалмы краснобаи конвертны,И попросят сказать – не замолвим словца,Баловство эта речь, от которой мы смертны.И елико, Господь, чада трачены днесьЛютой Смертию все, их встречать благонужно,Нет родни и царевн, только ангелы здесь,Серебряный потир князем пущен окружно.И рядились в резье да старизну, хвалыВоздавали Тебе, бессловесно гибели,Пусть хотя бы теперь, прескорбя, ангелыОсенят под Звездой первенцов колыбели.

«Горят ромашки золотые…»

Горят ромашки золотые,Поидем во поле кричать,Сколь опоздали к нам святые,Их сами выйдем привечать.В уголи-очи глянем ясно,Хоть слезы горькие язвят,Ах, как горят цветки всекрасно,А мертв сегодня, кто лжесвят.По нам и чайки откричали,Кромсая пурпур истемна,И нет светлее той печали,Где солоней слезы волна.Где мгла кровавее рассветаИ льются с каждого листаЛишь крови Нового ЗаветаВ двунадесятые цвета.

«Возбранят как рыдать, побезмолвствуешь всласть…»

Возбранят как рыдать, побезмолвствуешь всласть,Раз молчанью у смерти училась.Потому невозможно с коленей упасть —Соль в послезную кровь проточилась.Не смотри, истязателей взоры темны,Вкруг пылают небесные фавны.Мы распишемся ныне во цветь белизны,Все мучения наши подавны.Рои демонов хлеб именитства ядят,Сомрачились Господние хоры,На трапезе одне фарисеи галдят,Чернь серебра лиют в разговоры.Обойдется ль без пений грезеток чреда,Заменят им литаньи нощные,Пусть горит и горит ледяная Звезда,Освещая дороги страстные.Из перстов только черные вынут мелки,Восцелуют бескровны ланиты,Нас в посконном резье и найдут ангелки,По каким эти слезы излиты.

«Вновь темно, а и мы не горим…»

Вновь темно, а и мы не горим,И молчат колоколен верхи,И узревшим пылающий РимОчеса закрывают мехи.Тартарийские нети полны,Так ворам ли в геенне сгорать,Весело фаворитам ЛуныУбиенных царей обирать.Тесно вкруг мирового стола,И юродствуют здесь, и ядят,Наши образы вечность пречла,Что хмельные музыки гудят.Веселятся ль, юродствуют зря,Им руками светил не достать,Мы и в мраморной тьме декабряБудем вечные книги листать.Ах, виется декабрьский окладИ картины мирские легки,Звонари окликают гиад —Братьям их несплетенны венки.

Концерт в записи

Приближение к зеркалу

Весна твоей жизни совпала с весною,Венцы филармонии Бах осеняет,И плачут над каждой органной трубоюЗаздравные свечи, и воск их не тает.Над пурпурной тяжестью бархатных креселВ сребристо-линейном ристалище залаГорящею радугой реквием взвесилЭлектроорган векового накала.Он помнит величье и свечки иные,Ручейную сладкую негу вотуне,Бессмертие любит изыски свечные,Червовые искусы в черном июне.Давно извели бедных рыцарей дивы,Какие спасать их брались всебесстрашно,Лишь фурьи меж нас, а белые ГодивыВ альковах вкушают с принцессами брашно.Дались нам аркадии княжеских спаленТемнее, доныне мы там хороводим,Невинников легкость дика, вакханаленИх танец, Рудольф, что и девиц изводим.Коль всех отравили цветками граната,Еще семенами и зернами, КореВернем эти яства, за фугой сонатаЗвучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре.Нам чистые ангелы шлют угощенья,Нам розы свои ароматы даруют,Свободней музыцы сии обращенья,Царицы стонежные с нами пируют.Серебряных эльфам гвоздей яко видетьНе стоит и маковый рай неохранен,Закажем убийцам армы ненавидеть,Равно им терничник нектарный возбранен.А что воровать друг у друга ауру,Мы были велики и время лишь нашеЛелеяло пенье и нашу тезуруЧервленою строчкой тянуло по чаше.Теперь из нее пьют эльфии нектары,Летят ангелки на мрамор белладонны,И нимфы златые влекут в будуарыУбитых царей, и алмазятся донны.Нет маковых раев, а мы и не плачем,Сон вечности крепок и белых альковницЕще мы успеем почтить, и сопрячемЕще партитуры в охладе маковниц.Когда лишь в партере темнеет от света,Близ фата-морган усмиряются чувства,На пленке миражной в слоях черноцветаСияет немая пластина искусства.

«Огни будут ровно клониться…»

Огни будут ровно клонитьсяИ не попадать в зеркала,И ангелу смерти приснится,Что вновь ты судьбе солгала.Клеймя восковую истому,Червонную метку лучаПо контуру выжжет двойномуРябиновой ночи свеча.Пробитые белые рукиВ крови ниц воздень и молись,Я знаю, не вынесут мукиАрхангелы, павшие в высь.Мы гвозди расплавим перстами.И пусть в чернолунной тениНад гиблыми светят мечтамиНаклонные эти огни.

«А собиты давно и ночные певцы…»

А собиты давно и ночные певцы,Серебром их горит оперенье, Господе,Так и мы премолчим, покладая венцы,Каждый пурпур излил на еловой колоде.Тяжело ль нас влекли по юдольным стерням,Василечки-цветки не сминались ногами,Но вернемся еще к фарисейским огням,Чтоб и книжников жечь расписными слогами.Персты наши в терни, деток ироды зрят,Смерти черную тушь сами уснами ловим,И не алчем Тебя, и серебром горятНаши перья, Господь, – нощно как суесловим.

«Прекричат о любови живые…»

Прекричат о любови живые,Отверзая во черни уста,Их поныне хвалы даровые,Не застигнуть рекущим Христа.Мы и немы одни, буде СловоПаче немости, лучше молчать,И не нужно реченья иного,И алтарникам туне кричать.В Царстве Божием крови остались,Василечков синей прахоря,Мы сполна за любовь рассчитались —Пусть Христос не печалится зря.

«Что еще у Царя-сироты испросить…»

Что еще у Царя-сироты испросить,Всё считает он звезды в узилище тихом.Разве ангелов смерти нельзя искуситьНи зарайскою кущей, ни Божеским лихом.Возлетают и денно, и нощно оне,Рукавами пустыми с земли им возмашем,Леденеть пусть испробуют, гнити в огне,Повлачатся в худом одеянии нашем.Здравой будь, лихоимная смерть-простота,Посиди на поминках по Божием Сыне,И всего мы хотели снять розу с КрестаИ цветочек сухой припасти сиротине.

Памятник

Мы храм возводили из глиныИ слезы гранили нам речь,Но все превратила в руиныОсенняя черная течь.Сиреневой кровью фиалкиГорят на распутье дорог,Тенями влечет катафалкиЦирцея в загробный чертог.Мы здесь ожидали извета,Летали вверху ангелки,У Господа белого цветаПросили – светлить потолки.И вот сей чертог неохранен,И вот нас камены манятВ лазури, где тенник возбраненИ мертвых пиитов хранят.Ах, поздно теперь веселиться,Прельщать небодарственных муз,Бессмертным не стоит улиться,Тристийский стопрочен союз.Но время речи и молчаньеВозвысить до маковниц сех,Где красное Гебы венчаньеНа царствие милует всех.Тот дом на Щепке иль на МойкеИным нотодержцам вспевать,Тесно в Малороссии тройке,Тще мрамором смерть лицевать.Алмазы нам здесь положенны,Затем царствий маковых строй,А сказки на крови блаженны,А сами усладны игрой.Летят меловые квадриги,Камен мировольных несут,Серебра коснутся вериги,Уснувших царевен спасут.Высока помазаний треба,Притроновый чуден удел,Розарьи и маки для небаВноси, кто Христа соглядел.Покрытые славой, к ОтчизнеСпешили мы, словно гонцы,Так пусть не язвят хоть при жизниТерновые эти венцы.Исчезла святая опора,И вечно все ж в лунном огнеПарить будет пепел собора,Как памятник нашей весне.

Архаические опусы

Пятый фрагмент

Вот суббота когда воспредстала в черни,Смерть белеет одна вдоль точащих оконниц,Наши слезы топят и серебро терни,А излито оно в лед-молчание звонниц.Се молчанье царям осеняло уста,До ступниц и костей раздевало царевен,Чадов усны молчат, аль их доля злата,Пусть уйдут со церквей те, чей промысел древен.Ангелы, Господарь, надвигают столы,Вижди этих балов сапфировую яву,Как одесно стоим в бельной требе хулы,Как приносят испить нам лихую отраву.И Христоса агнцам услыхать не дают,Заглушают Его терневые пеянья,Буде сами в татьбе пирований вспоютЮродивы нищи, их отрини даянья.Много ж стоил, Господь, нереченный завет,И парнасская персть оказалась маною,Полетали птушцы да слетели в несвет,Их кровавы пуха под гурмой площадною.И на выях у нас от задушек следы,И во периях мы, удушаясь, гибеем,Наши персты в крови – не сыскали ЗвездыИ попадали ниц, и сукровично блеем.

«Уроним яхонты во снеги…»

Уроним яхонты во снеги,Лежат пусть дарною тесьмой,На всех в миру хватило неги,Все благодарены сумой.Ах, нам ли сиро веселиться,Горчить уста свои вином,Сколь крови боле не прелиться —Тлести о цвете расписном.Господь, и боем сладкозвоннымКровинки эти не затрут,Мерцая золотом червонным,Их ангелочки соберут.

«Во зерцале истаяли темные свечки…»

Во зерцале истаяли темные свечкиИ звезда Рождества окунулась в купели,И волхвы с красной хвои скололи сердечки —Не за ними ли ангелы нощно летели.Налетали оне, опереньем играя,Неумолчное пенье лилося небесноИ юдольное небо светлело от края,И со мертвых тогда воскресали чудесно.Обведут сонных чадушек сребром и мелом,Покладут в изголовие снежны сувои —Отразится Господь в нашем зеркале беломПодле кровью Христа изукрашенной хвои.

«А и к Господу мы повлачились напрасно с тобою…»

А и к Господу мы повлачились напрасно с тобою,В райских селищах нет для умерших целебной травы,Но архангел зазвал-поманил вопиящей трубою,Растерявши цветки со венчаной своей головы.«И почто же пришли, – вопрошает Господь, – коли СынаОберечь не сумел, не просите успенной кутьи,Нет и яств у меня, а забойная есть мешковина,Так идите назад, выносите распятья свои».Ни уйти нам нельзя, поелику мертвы плотогоны,Ни обочь посмотреть, ни еще оглянуться, Отец,Возлетаем, смотри, мы пред ясные очи Горгоны,Видишь, змеи сплелись, голубой лобызая венец.Потому и пришли, что нельзя меж людей оставаться,Сволокли на кресты распоследних оне горемык,Под Полынью-звездой напослед им вольно торговаться,Тех не мучай, кого там огонь всеисчадный проник.Так и будем стоять, а присадят на ветхи ступени,Изойдемся в слезах, все и выплачем слезы тогда,С кровью их изольем, поуткнувшись в Господни колени,Ах, чернее они и юдольней, чем эта Звезда.

«Убийцам не снесть этих свечек…»

Убийцам не снесть этих свечек,Оне благовестно красны,Мерцают огранкой сердечекИ с вервием звезд сплетены.Теперь не испытывать жажды,Сколь мертвых криниц расплескатьНельзя и убить ли нас дважды,Пойдемся любови алкать.И вот мы соняли короны,И вот пред Господем стоим,И рубища наши червлены —В них звезды и свечки таим.

«Нас губители во сновиденьях настигнут…»

Нас губители во сновиденьях настигнут,Мрак предвечный измерит очей глубину,И тогда побежденным во славу воздвигнутНа крови храм и узрят и нем бездну одну.Все звучали надрывные речитативыИ литании тяжки гнели алтари.За торжественность мук и благие порывыНас в карьерную цвиль окунули псари.Восскорби, ибо разве рыданья сохранныПред небесной свободой от псовых потрав,И уже грозовые сады бездыханныИ понуры лучи гробовых переправ.Здесь помимо снегов ничего не приметим,На державных щитах, в латах смерти – как естьЛедяными слезами позвездно осветимТе истлевшие стяги погибших за честь.Лишь успение неотделимо от славы,Свято наше истленье, а в царстве тенейНе прожечь и каленою сталью державыВежд, налитых понтонною кровью огней.

«Гвоздей не станется кровавых…»

Гвоздей не станется кровавыхИ мы двуперстия вознимем,Нет о помине ясноправых,А всё цвета благие имем.Им весело глумиться в тризне,Царя Христоса лихославить,Багрец искати на старизнеИ тще витийственно лукавить.Но будет время – приидетеК столам, где нощно пировали,И те явятся во золоте,Кого шипами совивали.

«Давай в Его поправим волосах…»

Давай в Его поправим волосахТерновые колючки и цветки.Сколь жалки ангелочки в небесах,Сплетающие кровью лепестки.Почто Господе гнилостный венокНадеть на Сына милого велел,Спаситель на миру был одинок,Никто Его тогда не пожалел.Христос, Тебя споили беленой,А смерть была красна да весела,За Богом, как за каменной стеной,Ты цвел, она Тебя и погребла.И сами здесь давали мы зарок,Сыночка восхотели отыскать.Пресекся этой жизни ручеек,Чего гнилой уж кровушкой плескать.К прекрасному Христосу подойтиРешилась только смертонька одна.Не мог ей никого Он предпочти,И свадьба их всеприсная черна.Но истинно измертвым говорю,И сам я не дошел до алтарей,Поднесли иудейскому ЦарюТерницу за невенчаных царей.И был венец безбрачия тяжелИ выплетен из розочек двоим,И мальчик Иисус тогда пришелЗа смертию своей в Ершалаим.

«За то – со тернием ходили…»

За то – со тернием ходили,Были во муках высоки,Нас в балахоны обрядилиИ шутовские колпаки.И где серебренные кольца,И где нательные кресты,Молчит серебро колокольцаИ мы, как звоны, излиты.Ах, это вервие сонимут,Нас и пожалуют одних,Цветочков мертвые не имут,А мы воскреснем лишь о них.

Тупик

Золотое черногладье

Ростральных колонн, как у Биржи,Здесь нет и порталы не те,Что к золоту горнему ближе,Чем к вежд роковой широте.Сторонне горит Мариинка,Плывет Исаакий в огнеХолодном, Большая ОрдынкаВ готическом рдится окне.И кто из него КрысоловаОкликнет, кто ангельский хорУзорчатым тлением СловаОжжет, яко бледный фарфор.Цезурные невские волныИспариной мертвой взялись,Альковницы рейнские челныТопят, сами все извелись.Ищи гордеца-богомолаВ лазури убойной, под нимПылает райская фиола,Ероним сейчас не храним.А невские злые гранитыИных фиолетов бегут,Вздыхают легко меццониты,Орфеев и львов стерегут.Лишь только уста открывалиПевцы, от румынских графиньПарчи их немые скрывали,Как письма династии Минь.Винтовие челяди адскойСвинцами витыми грозит,Се кадиши аднице блядскойВеселье несут и транзит.Декором серпы повиликиМерцают на пенной листве,Когда полумертвые бликиВ кровавой плывут мураве.Углы и квадраты строений;Из мраморной глуби двораВ смарагдовый обруч растенийДохнуло, и стало «вчера».Но формы хранили былыеПредметы, и суть не моглаРастечься, разлиться в иные,Бежавшие тленья тела.Абсурдные стены и нынеСтоят в блеске вечных лучей.Из каменной этой пустыниИсхода нам нет, Моисей.

Пятый архаический этюд

В эту среду, Господь, мало праздновать нам,Мало пить на миру и в красе умирати,Прогуляться ль пойти к шпиленосным стогнам,Там и звезды ярчей, и приметнее тати.Что о райских перстях кровослезно жалеть,Коль не выбрались мы за черту Людогощи,Буде рок указал, так и будем белеть,Зрят пускай косари залежалые мощи.Не могли углядеть, где цветут волошкиВ сих гробовых местах, да теперь и неважно,Отлетали свое птахи с Божьей руки,В их отбельных пухах Смерти царить куражно.Зазывал белых дев на крутой бережокСреброарфный Эол, но его не слыхали,Повлачились оне под князевный рожокВ моротравную твань, где и мы не порхали.Вновь декабрьский снегарь засыпает круги,По которым сошли, всё ироды не минутКружных бельных стезей, не воротят долги,Тщетно рыцари те у парадников стынут.Проминем Рождество, а засим Новый год,И без нас ангелы восприветствуют святки,Обереги одно расточил родовод,Столь мы нищи, Господь, негде ставить и латки.В снах тризнили златых о других берегах,Только бреги Твое сокрывают завесы,Змеев будем кормить и лядати в лугах,Нас из глины творить станут разве Зевесы.Пусть хоть зрят на пирах все Твое ангелыБойных агнцев тяжких воскресенье из скверны,Без венцов прележим, не поем и хвалыИ не кличем Тебя вскушать яства кошерны.Запивают пускай родовые грехиАнгелочков толпы, промышляя о чуде,Сколь закланно тяжки агнецов потрохиМы легки по бытьи, источенном во блуде.

«Не отнимут у мертвых цветов…»

Не отнимут у мертвых цветов,Ледяные сии, ледяные,А и взняти ли чад от крестов,Сколь преложны юдоли иные.Будут эльфы пурпурно летать,Будут кровию ангелы виты,Как Господь нас хотел испытать,Удались на всеславье испыты.Под мерцанием рдяной ЗвездыМешковины кровавые снимем,И собились у мертвой воды —А лилей яснобелых не имем.

Дубль

Исчезновение

Возлил он кровь свою в закат,Но уцелело отраженье.В зеркальном холле автоматТеней дублирует движенье.А в небесах горящий крестВсе тяжелее нависает,И чаши млечные ГефестОгнем холодным обжигает.О, ледяное пламя дней,Неспешное теченье Леты!Чем бездны ближе, тем яснейВ них блещут наши силуэты.И кровью срам не искупить,С млынами весело сражаться,Кому из вод летейских пить —Кому в их нетях отражаться.Гиады плачут об иныхЕдинородных младших братьях,И угли шпилей именныхКроят узор в их черных платьях.Не все ль равно, зачем ушлиМы некогда во мрак смертельный,Когда любить еще моглиХотя б за сребреник поддельный.Неважно, смертью смерть поправ,Пропавшим не дано вернуться,Возможно разве с переправЗагробных молча оглянуться.Пирамидальные кустыПлывут в астрале отраженном,И снег-сырец из темнотыКропит парадники озоном.Запомни, Райанон, снега,Изнанку черную и зимы.Их равнодушны жемчуга,А мы тоскою уязвимы.Любить декабрьский мрамор здесьВольно под бременем упадка.Свою бессолнечную смесьВсяк выпьет залпом до осадка.Кипит и пенится онаСлезою яда золотого,Но кубки допиты до днаИ на устах кровавых – Слово.Ты дождалась прощальных ласк,Сквозь огневой вертеп к «Савою»Прорвался не звонок, а лязгЧувств, оголенных теплотою.

«Во зерцале, Господь, золотом предстоим…»

Во зерцале, Господь, золотом предстоим,Во зерцале кроимся из мглы,Червоимные раны в серебре таим,Хоть и вретища будут светлы.Шли ко немощным лицам страстные цвета,Мы и чтили церковную злать,Всё хотели серебром завесить Христа,Всё кричали Ему – исполать.Лишь спасутся благие Твое ангелкиИ багряную тьму обойдут,Мы вознимем чрез Смерть юровые цветки,Нас оне так и мертвых найдут.

«На пире смертушка гуляла…»

На пире смертушка гуляла,Как звали сами – все не шла,Теперь с косой приковылялаИ на порог наш забрела.Перстами змеек возвивает,Из них венец един плетет,Порожец сирый обиваетИ зазывает, и гнетет.Не оттого ли все страшнееЧадится Божия Звезда,И в кельхах смерти пречернееТочится мертвая вода.Ах, припасали мы волошки,Чтоб их на тризну заплести,Да окаянной хлебной крошкиИ не сумели припасти.Красив отбельный тот веночек,Идет и Смерти он к лицу,И кровь течет из наших очекПо червозмейному венцу.

«Как завидим коней под звенящей дугой…»

Как завидим коней под звенящей дугой,Огнедышащих черных коней –И поймем, что сегодня Господь всеблагойНас венчает на царство теней.Буераки нагорные полны мокриц,Мертвых царичей поздно спасать,Под рогожками днесь укрывают цариц,Волокут с мешковин воскресать.И не ссудит Господь серебра на помин,И вплетут нам любовно в венкиЧермны розы и мертвенно-бледный жасминВо кровавом белье ангелки.

«Где пророки в гробах возлежат…»

Где пророки в гробах возлежат,Черный воздух гранят агасферы,Замогильные звезды дрожатНад склепеньем поруганной веры.Фарисеи и книжники к намОбращают прогнившие взоры,Словно памятник сим временам,Безучастно мерцают призоры.Вот и вышел небесный графит,Наклонились до смерти курсивы.Одалиске речет неофитИ подложные слоги красивы.Под анафемой царский престол,Изгнан Ирод, не стало Алкея,Время жечь бессердечьем глагол,Лицезреть во порфире лакея.Тем эфирный ниспослан был слог,Кто в лжепраздности грезил палатной.Кровью мы написали пролог,Наша строфика в тяжести латной.Вин пьянее ямбический строй,Жгут червонный тезаурус буквы,Аще умер последний герой,Бойным хватит морошки иль клюквы.Их ли участь равно высока,Александр предпочел легковесность,А у нас тяжелее строка,Нежли Богом забытая местность.Что по времени, други, скорбеть,Веры нет и живого нет Слова,Со дворцами неможно гибеть,Заждался Петербург крысолова.Превершили герои давноТе пути, кои звезды иначат,Чернозвездное горько вино,А таким царей ангелы значат.Стража тьмы, белый выбросив стяг,Для блудниц, для их лядвий растленныхС мертвецов собирает посаг,Со усопших и все ж вожделенных.Всяк теперь возвышает чело,Всяк скорбит в желтой патине смуты,Только мы и молчим тяжело,Ибо смертью гортани проткнуты.Бледноогненный вечности валРассечет еще слава иная,Тени тех, кто нас не предавал,В именную лазурь окуная.