Забивая стрелки

– Ой, – Лиза наклонилась и подняла что-то с пола, – простите, смахнула со стола. Это ваше?

Рип отдали клочок бумаги. Ван Винкль узнала в нем бумажку с предсказанием – развернув, прочитала:

«Позвони».

С обратной стороны была изображена стрелка, которая указывала на смартфон.

– Я отойду. Не парься, Ахт, – обратилась охотница к ифриту, – толчок находится в пределах красной линии. Но если ты хочешь уединиться со мной кабинке…

– Идите уже, – не выдержал консьерж. Он встал и сунул Фокси-Фокс в карман пальто, что не осталось незамеченным Рип. – Я буду ждать в машине.

Ван Винкль пошла в сторону туалетов и свернула в служебный коридор. Она сняла чехол со смартфона и выудила оттуда черную визитку со стрелкой, взятую у Алексея. Рип постучала картонкой по пальцам, задумавшись.

Любопытство перевесило сомнения. Охотница набрала номер и поднесла телефон к уху. Ответ последовал после первого гудка:

– Ваша заявка зарегистрирована, – прозвучал женский голос. Автоответчик.

– Алло? Какая заявка? – но Рип уже разговаривала с короткими гудками.

Она набрала заново, но услышала на том конце:

– Извините, номера не существует.

Ван Винкль пробубнила:

– В какую-то дичь ввязалась, будто забот мало. – Она прошла мимо двери служебного помещения, на которой пестрела наклейка с изображением перечеркнутого сотового телефона.

➪➪➪

Дорогу стискивали бедные подсолнуховые поля – их вовремя не собрали. Цветы свесили плешивые бутоны над мерзлой землей. Солнечные лучи еще выскакивали из-за горизонта – Ахт опустил защитный козырек. Он держал руль расслабленными пальцами, в любой момент готовый подчинить ретивую «Тойоту», если та заупрямиться против ржавых знаков с ограничениями по скорости. Не вписывающаяся в узкие рамки городской среды, она вихляла «задом», готовая пуститься в дрифт.

– Почему ты не пускаешь меня за руль? – обиженно протянула Рип, перебиваемая рычанием двигателя. Охотница подперла щеку кулаком, уперевшись в подлокотник. – Я сегодня не пила.

Ахт хмыкнул. Он постучал по рулю и все-таки спросил:

– Что случилось двадцать один год назад?

– Хочу послушать музыку, – сказала ван Винкль, щелкнув по сенсорной панели. Врубился «сатанинский» трек «KOTLOVERS». – Стеб какой-то, ха!

Охотница выключила радио и отвернулась к окну. В травянистых глазах, как на поле, отражалась гирлянда из выцветших желтых бутонов и высоковольтных проводов. Ифрит прекратил ждать ответ, но искренность собеседницы ворвалась непрошено:

– Мне сказали, что моя тачка снесла отбойник и улетела с обрыва в реку. Спасатели-водолазы вытащили меня из тонущего авто и вызвали «скорую». Только без кислорода мозгу наступил полный абзац.

Ахт слегка качнул руль в такт истории, влево-вправо по пустому участку дороги, пробуя на вкус, каково это – пролететь метров сто, а то и двести в свободном полете. И обрушиться в бурные воды, обрезав свой век.

Он не понимал, каково это – умирать.

– Но вы выжили.

– Да, капитан Очевидность, – съязвила Рип, округлив глаза. – Я, блядь, притворилась спящей двадцать лет!

– Никак Божий промысел, – гулко произнес консьерж, смешиваясь голосом с мычанием «Тойоты».

– Ну а ты, хороший мальчик? – переключилась ван Винкль. От запаха кожи кресел, цитрусового ароматизатора и откровенности ей захотелось сойти на обочину и проблеваться. – Как попал на службу к рогачу? Родился в семье скупщиков душ? Мама-скупщик, папа-скупщик, младший братик-скупщик…

Ахт ухмыльнулся.

– Не без удовольствия разочарую вас, госпожа, но я не помню своего детства. Казалось, я всю жизнь выполнял желания людей, которых за мою карьеру было немного.

Впереди, на пустом перекрестке, неожиданно загорелся красный.

– Ну вот же… Не свезло, – выдохнул ифрит.

– Вот уж точно, – двусмысленно ответила Рип и, разувшись, уместила ноги на приборной панели. – Не свезло.

Он мягко, почти лениво, нажал на тормоз. С жужжанием покрышек остановились. Гудел климат-контроль, пощелкивал мотор. Тишина нервировала Рип.

Светофор щелкнул зеленым – Ахт тронулся накатом. Он покосился на датчик уровня топлива: стрелка неминуемо приближалась к красной черте. Впереди, как по небесному замыслу, показалась заправка. «Супра» щелкнула поворотником и свернула под облезлый навес с выцветшим логотипом «СТАРДАСТ ОИЛ».

Ахт поставил машину к колонке и выключил зажигание. Рип отстегнулась и вышла из машины. Они почти синхронно захлопнули двери. Ифрит облокотился о крышу спорткара и наблюдал, как ван Винкль выуживает из узкой сумочки бумажник. Она показала большим пальцем в сторону магазинчика:

– Я сдохну без баночки диетической колы. Тебе взять что-нибудь? Чай, кофе, – вильнула бровями, – презервативы?

– Затычки для ушей.

Рип подошла к окошку оператора, постучала костяшками пальцев. За стеклом сидел пожилой мужик в ватнике. Он нехотя оторвал взгляд от кроссворда.

– Здоро́во, отец. Нам девяносто восьмой, – сказала она. – Полный бак.

Оператор кивнул и потянулся к кнопке включения колонки.

– Четвертая, – буркнул он. – Оплата в магазине.

Охотница поймала взгляд консьержа и показала ему четверку на пальцах. Ахт перестроился и подъехал к нужной колонке, открутил крышку бака и вставил пистолет. Пока авто заправлялось, Рип зашла в минимаркет. Полки как фигуры в тетрисе, пестрые упаковки, ценник в два-три раза выше, чем в обычном магазине. Классика.

В верхнем углу над прилавком работал телевизор. Ван Винкль набрала охапку снеков, шоколадных батончиков и пару баночек софт-дринков. Выгрузившись на кассе, охотница засмотрелась на экран. По телевизору транслировали гламурное мероприятие: ковровая дорожка, вспышки, телесуфлеры.

– …и вот они! Группа «KOTLOVERS» – дебютанты этого года, которые беспощадно р-рвут чарты! – воодушевлено вещал комментатор. – Они из Котлова… где вообще это Котлов? Индустриальный островок на карте России. Котловцы могут гордиться своими современниками – вы только взгляните на них: какие красавцы…

Пятеро парней выстроились для фото. Диктор представил их: рэперы Блади Энджед и Фаст, а также солисты – Борья, Ники Ту и Ле Ня. «KOTLOVERS» сияли, комментатор не солгал. Одетые в латексные брюки и мундиры, имитирующие гардероб дворцовой знати, участники прикрывали лица венецианскими масками в стиле «Голливудской нежити»[4] .

Федора Аустус ненадолго показалась в кадре, чтобы напомнить фотографам, с какого ракурса снимать, а журналистам – какие вопросы задавать. Она была наряжена в нефтяное платье, расшитое «каплями крови», а глаз закрывала изящная повязка в тех же рубиновых стразах.

– Вот так картина, – пробубнила Рип. – Круэлла и далматинцы.

Парни улыбались, но натужно. На несогласованных с Аустус кадрах было заметно, как бледна кожа парней под слоями тоналки. Испарина. Темные круги под глазами. Шаткая походка.

«А вот это уже странно, – заподозрила ван Винкль. – Надо рассказать Ахту, что наши парни – натурально зомбяки».

– …именно благодаря Федоре Аустус и проекту «Маргарита» ребята получили вторую жизнь, – продолжал комментатор. – Прямо история Золушки – американская мечта!

– Девушка? – перебила кассир. – Платить, говорю, чем будете?

– Карточкой. – Рип стукнула пластиком о терминал.

С шорохом автоматических дверей вошла специфическая пара японок. У одной, похожей на сукебан[5], черные волосы были собраны в хвост. Под ровно срезанной челкой блестели очки в тонкой серебряной оправе – за ними глубокие темные глаза. Сукебан носила черную школьную форму: плиссированную юбку-макси, матроску, обнажавшую живот, и красный галстук. На талии у японки висел скрученный в улитку охотничий кнут.

Ее спутница – типичная гяру[6] – с автозагаром на лице и выдающимся мейкапом, говорила с кем-то по телефону-раскладушке с милым брелком. Вьющиеся розовые волосы, заколотые множеством заколок, были собраны в два хвоста, ноги обтянуты леопардовыми леггинсами, сверху – ярко-малиновая шуба.

Сукебан поглаживала рукоять кнута, пока гяру трепалась по мобильнику на миксе англо-японского, умудряясь параллельно хихикать над сувенирными глиняными котиками и тыкать ими в лицо невозмутимой подруги.

Они показались ван Винкль знакомыми. Только где она их видела, охотница не могла вспомнить.

– И часто в ваших краях туристы? – спросила Рип у кассира, забирая пакет.

Женщина пожала плечами:

– Азиаты бывают. Но они проездом. В большой город обычно едут, в нашем захолустье любоваться не на что.

Это нормально, ведь с Японией регион разделяло только море. Но от неформальной парочки у ван Винкль вверх по позвоночнику пробежал холодок, взорвавшись салютом мурашек в районе затылка. Она не смогла определить причину приступа паранойи.

Рип вышла к бензоколонкам, покосившись на мотоцикл «Кавасаки», оклеенный изображением японской виртуальной певицы, и черно-красную «Хонду». Ахт вставил пистолет в ложемент и закупорил бак.

– Вы долго.

– «Пудрила носик», Ахтик, – охотница похлопала ифрита по груди. – Нетерпеливый.

Выдохнув вместе с желанием что-то ответить, ифрит пошел к водительскому месту. Рип остановила его вопросом:

– Ничего подозрительного?

– Мы и наша спортивная тачка, госпожа, – самое подозрительное на участке Котлов – Шествичи. – Ахт открыл дверцу и задержал взгляд на Рип. – А почему вы спрашиваете?

– Да так… – охотница смотрела через стекла магазина, как туристки выбирают что-то из холодильника с напитками. Она мотнула головой, села в машину и поставила в ноги пакет. – Трогай.

Перед поворотом на шоссе охотники увидели билборд:

ПОВЕРНИТЕ НАЗАД ↩

Всего в 600 м

лучшее мясо во всем крае!

Повернуть назад из-за того, что так сказал рекламный щит? Они бы не решились на такое и не вернулись бы к Белету с пустыми руками.

[1]«Оппа» (오빠) – это корейское обращение, использующееся девушками и женщинами по отношению к старшим братьям или близким друзьям-мужчинам.

[2]Белет сказал фразу «Ein Scheissdreck werde ich tun!», что с немецкого переводится как «Хуй тебе!»

[3]Теория, основанная на рассказе «Яйцо» Энди Вейера, по которой все люди на Земле – это один и тот же человек, просто живущий разные жизни. Цель этого цикла – личностный рост, пока герой не станет Богом. Вся Вселенная – это «яйцо», где он развивается, прежде чем «родиться» как высшее существо.

[4]Hollywood Undead (с англ. «Голливудская нежить») – американская рок-группа из Лос-Анджелеса, основанная в 2005 году. На всех концертах участники группы носят маски монстров, надевая их также во время фотосессий и некоторых интервью. Участники сами разрабатывают стиль своих масок.

[5] Сукэбан, или сукебан, (яп.スケバン/助番) – криминальная субкультура 1960—70-х годов в Японии, представлявшая собой уличные банды из девушек-подростков. Протест выражался не только в использовании оружия (скрытые бритвенные лезвия, цепи), но и в ношении «ненавистной» школьной формы.

[6] Гяру (яп. ギャル, японская транскрипция gal с искаженного английского слова girl – «девушка») – популярная японская субкультура и соответствующий образ жизни. Возникла в 1970-х годах как реакция на строгие социальные стандарты японского общества. Девиз гяру – «Биба дзибун!» («Да здравствую я!») – стал манифестом против японских традиционных ценностей.「 Ты оставила меня ради дорамы 」

Группа KOTLOVERS

Мемберы стоят посреди гигантских сладостей: зефир, пастила, конфеты, мармеладные мишки. Камера проезжает по ногам в узких джинсах. На фоне – экран, на который транслируются цветные кадры. Играет интро, и парни пускаются в энергичный танец.

Крупный план на рыжего вокалиста с подведенными глазами. Он вступает:

Ты сказала: «Потом» – и ушла на шестнадцать серий…

Оставив меня с раменом и грустной теорией…

Что, может быть, я просто не в твоем жанре,

Не якудза, не принц, не учитель из дорамы…

Участник с розовыми волосами и гитарой в форме сердечка приспускает солнцезащитные очки и сладко тянет:

Ты лайкала посты чужих парней…

А я сварил кастрюлю пельменей…

Ты сказала: «У меня ЧанУк!»

Зарядила в сердце хук!

Безупречную хореографию подчеркивают фантастические пролеты камеры. Исполнители прыгают по лужам, из которых рассыпается фонтан брызг. Они одеты в пестрые пижамы в виде зверюшек.

Все пятеро исполняют въедливый припев:

Ты оставила меня ради дорамы~

Герой богат, а я – дурак в пижаме…

Ты выбрала сюжет с романтикой-цунами,

А я жду у твоего дома, умываясь слезами:

Оппа[1]плачет, как тебе подобный тейк?

Оппа плачет, его чувства – не фейк!

Басы утяжеляют настроение, меняют динамику до глубокого погружения. Наступает время бриджа – рэпа от серьезного парня в капюшоне:

Ты смотришь в экран, а не в мои глаза,

Я репетировал признание три часа!

Но ты сказала: «Подожди, кульминация»

И я опять остался один с лапшой по акции!

Драматичный момент: трое айдолов в одинаковых костюмах медленно сползают по стене.

Ты хотела bad boy-а, а я был просто лишним.

Писал тебе стихи, а ты писала фанфикшн.

Теперь я с другом на твоем фан-арте,

Класс. Я влюблен и… расфренжен на старте.

В шкафу остались твои тапки…

Хлопок. Крышка ноутбука захлопнулась, открыв разочарованное лицо Белета. Он обхватил губами соломинку и с бульканием высосал остатки айс-латте. Его взгляд выжигал мыслимые язвы для чужих пальцев на ноуте:

– Ну спасибо, мудила, из-за тебя не досмотрели аутро и микдроп – Фаст круто роняет микрофон в конце! Он рэпер, поэтому решение дерзкое. Твоя хасла-подружка заценила бы.

Рип, потянувшаяся к печенью с предсказанием, прервалась и вопросительно показала на себя. Ахт сложил руки на груди, откидываясь на спинку стула:

– Я не понимаю, зачем мы смотрим эту порнографию.

– Не ворчи, Ахт, как по мне, парнишки далеко пойдут. – Ван Винкль зацепилась за упаковку и принялась разворачивать печенье-рогалик. – Хотя я и сама не догоняю, как это связано с нашей целью.

– О, в «яблочко» – «далеко пойдут», – отметил король. Он дернул ноутбук на себя и, окатив ифрита взглядом убийцы, рванул крышку и заново вышел в интернет. – Они уже ушли. Знаете, «КОТLOVERS» нравилась мне в первой эре, когда они были чисто кавер-группой.

– А нормальным языком? – процедил Ахт, потирая переносицу. – Вы старше нас в несколько раз, а общаетесь как темщик.

– Твоим языком? Яволь, – протянул Белет и, сузив глаза над крышкой ноута, съязвил: – Айн шайсдрек вэрдэ ихь тун![2]

Ифрит всплеснул руками. Рип от души чихнула и растерла красный нос. Антигистаминные, которые она принимала рядом с котодемоном, действовали не сразу. Она вскрыла упаковку, разломила печенье и извлекла прямоугольную бумажку. Ван Винкль отправила половинку в рот, а предсказание, не читая, – на тарелку. Плюясь крошками, охотница прошепелявила:

– Хфатит шраться. Ахт, – крошки полетели в чашечку с эспрессо, которую держал консьерж, – дай Белу шанс. В котловских демонических мутках он – как рыба в воде.

Белет оттянул нижнее веко и показал ифриту язык. Ахт с отчаянием подумал, что у него теперь две Рип ван Винкль, что определенно не сулило размеренной жизни.

К компании подошла официантка. Она поставила на столик чайник жасминового чая и обняла поднос. Ван Винкль не поняла, почему девушка не отходит, сказала:

– Спасибо, больше ничего не надо. – Ее взгляд схлестнулся с приветливой улыбкой веснушчатого лица. Охотница вскочила и обняла ее. – Эй, сестренка, ты в порядке!

Студентка отставила поднос и ответила на объятия. Девушки покрутились.

– Из кабинета психотерапевта еще долго не вылезу, – Лиза убрала рыжие волосы за уши. – Но я в порядке. Благодаря вам. Как у вас получилось?

– Демон оказался сговорчив, – Рип подмигнула Белу, король отзеркалил жест. Охотница постучала по губам, издав задумчивое «м-м». – Правда во время выполнения задания мне был нанесен ущерб – я чуть не сгорела заживо в промышленной печи. Так что цена слегка возросла с нуля… – ван Винкль показала цифру, выпрямила ладонь и подняла «шкалу», – до материальной выгоды.

Лиза изменилась в лице. Она погладила себя по локтю.

– Я заработаю…

– У тебя есть то, что нужно сердцу моему. – Скалясь, Рип выставила ладонь, как цыганка.

– Она хочет брелок с дурацким псом, – встрял Ахт.

Студентка обвела их удивленным взглядом и, засмеявшись, подумала, что в жизни не встречала более чудаковатых и обаятельных человека и существа. Заверив охотников, что раздобудет плату, Лиза ускакала в служебное помещение.

– Ну что, готовы к разрыву шаблона? – Белет сцепил пальцы и с хрустом вытянул. Он развернул экран к остальным и стукнул по пробелу. – Перерождение «КОТLOVERS».

Первая разница с предыдущим клипом – цветокоррекция. Пастель сменилась мрачной красно-черной гаммой. Костюмы и внешний вид исполнителей претерпели кардинальные изменения: вместо милых мальчиков в кигуруми – панки. Проколотые лица, татуировки с библейским подтекстом, массивные украшения в виде рогатой головы Бафомета, перевернутых крестов, сигилов неизвестного значения. Декорации тоже поменяли: никакого больше карамельного попкорна, сплошь черепа, нанизанные на колья, и котлы с кровавым варевом.

Дегенеративные аккорды и текст превратились в рок. Не метал и не хардкор, но с гроулом и местами неразборчивым сипением на латыни. Хореография претерпела изменения – парни все также пластичны, но имитировали уже куда более пикантные движения.

Что стоило признать, в продакшн вбухано много денег: от света, костюмов, звука до локаций и качества съемки – все смотрелось кинематографично и богато.

– Стоп, снято. – Белет поставил ролик на паузу во время титра. – Ваш вердикт?

– Мракобесие как мракобесие, – Ахт отпил кофе и вильнул чашечкой в сторону короля. – У вас, демонов, на такое стояк.

Демон подпер кулаком щеку.

– А у ифритов на что? – со вздохом спросил он. – На диснеевского «Аладдина»?

– По ходу, у парней появился толковый продюсер, – присоединилась к обсуждению Рип. – Мне кажется, они всего лишь спекулируют на адской теме, очень уж много дилетантских приемов. Иными словами, не наши клиенты.

Белет наполнил чашку душистым чаем и, не моргнув, напился кипятка. Он облокотился о стол и заметил:

– Я тоже грешил, что эта ниточка никуда не приведет. Для азиатских групп, под которые они косят, нормально иметь в своем репертуаре разброс от «единороги блюют радугой» до «я трахнул труп твоей матери под вопль грешников». Утрировано, но вы шарите, о чем я. – Король постучал по компьютерной крышке – она закачалась: – Только вот послужной список у продюсерского центра госпожи Аустус – насквозь кровавый.

Рип дважды повторять не пришлось: она залезла в Интернет со смартфона и вбила в поисковик имя продюсера. В блоке фотографий высветилось одно лицо: платиновая блондинка лет сорока пяти. Острые грани скул очерчивали широкий рот и тонкий, не обошедшийся без ринопластики, нос. Серповидный правый глаз смотрел с легкой высокомерностью – либо так казалось из-за круговой подтяжки. Левый скрывала повязка, и с ней женщина экспериментировала: подбирала в тон платья, как на фото с ковровой дорожки какой-то премии, или украшала стразами.

Аустус обладала шармом и стержнем. Это чувствовалось за версту.

Шорох – и ван Винкль ощутила розмариново-мускусную тяжесть на плече. Ахт придвинулся к ней, чтобы поучаствовать в скроллинге информации. Охотница отвела ногу, и они встретились бедрами. Ифриту представлялось, что аура Рип, как блестки из ее макияжа, больно вонзалась в его размеренность. Фиолетовые и золотые звездочки оставляли кровоточащие стигматы, ослепляли и безусловно раздражали.

Будто конченному мазохисту, ему хотелось еще.

Ван Винкль крутила страницу на Вукипедии то в одну, то в другую сторону, теряя смысл строчек. Из-за бурной главы жизни, начавшейся с установки «айФрита», ночные излияния сошли на «нет», а постель охладела – и надо было что-то с этим делать, иначе она дойдет до точки кипения и обрушится лавиной на верного консьержа.

«Ахт не из легкодоступных парней. Он мне не даст», – досадливо подумала Рип и погладила ифрита по колену.

Она заметила многозначительный взгляд на своей руке. Затем васильковые глаза метнулись к ее наглому лицу. Ван Винкль отдернула ладонь, подняла ее и в клоунаде отодвинулась:

– Тысяча извинений.

Ифрит не понимал, намеренно ли госпожа его дразнила, но, словно поехавший любитель боли, захотел больше острых звездочек и ощущений. Он не разменивался на мелочи и, зная о ветрености хозяйки, держался особняком. Пройдет. А не перегорит, так проглотит. Их союз недолговечен по определению.

– Бел, в твоих словах, по ходу, есть толк. Слушайте. – Рип шевелила губами, в зеленых глазах бежали строчки. Палец замер над одной из статей онлайн-журнала. – Вот. «Зоркий взор в толпе фанатов. История успеха девчачьей рок-группы kissмяу». – Охотница прокрутила фотографию с концепт-фото трех молодых девушек в сценических образах. – В статье говорится, что они выступали в торговых центрах и на разогревах более успешных групп, но настоящую славу снискали после того, как их группу взял под эгиду продюсерский центр Аустус. О, и эти осатанели, вы только гляньте… – Рип показала парням фотографию с концерта, обставленного как готический храм с хоррор-деталями. – Короче, тут ничего особенного, но кейс, как и у «КОТLOVERS» – милашки кардинально меняют стиль.

– Последняя привязанная к теме «kissмяу» статья, – Ахт ткнул на баннер с кричащим заголовком: – «Участницы рок-группы «kissмяу» разбились на частном самолете». Через три года после того, как прославились под шефством Федоры Аустус.

Ван Винкль помяла щеки, засмотревшись в одну точку. Отзвук кошмара с незнакомкой-сестрой еще преследовал ее.

– Еще четыре группы и трое соло-исполнителей из разных стран повторили маршрут из пизды Федоры, – изобразил рукой падающий планер, – в могилу. Утопление. Автокатастрофа. Сердечный приступ. – Белет загибал пальцы. – Всякое! Но случаи-то несчастные. Никто, кроме конченных конспирологов, не провели параллель. Однако в «Шок-Токе» завирусился один видос от популярного разоблачителя мифов.

Демон зашел в приложение коротких вертикальных клипов и нашел аккаунт парня с никнеймом oko_zorko. Контент Око Зорко строился на разоблачении знаменитых мифов – Теории яйца[3], фальсификации высадки на Луну, чипировании и вышек пять-джи, превращающих народ в зомби. Некоторые мифы Око не развенчивал, а поддерживал и приводил неоднозначные аргументы. Излюбленной темой канала стал проект «Бабочка Монарх» – якобы секретная программа по контролю сознания, связанная с ЦРУ.

В одном из видео Око утверждал, что «Бабочка Монарх» – это продолжение реального проекта MK-Ультра, в рамках которого ЦРУ в пятидесятых-семидесятых годах проводило эксперименты по контролю над сознанием, включая применение веществ на ничего не подозревающих гражданах. Око ссылался на утверждения теоретиков заговора, заявлявших, что подвергалась насилию и контролю сознания.

В других клипах Око показывал, как символика бабочки используется в поп-культуре для активации «альтер-личностей» у запрограммированных индивидов. Он приводил примеры из фильмов и музыкальных клипов, где, по мнению сторонников заговора, скрыты такие сигналы. Но надо отдать должное, в конце таких видео Око Зорко делал вывод, что все это спекуляции без научного обоснования.

Мнению блогера, в общем, доверяли, потому что он подходил к подаче материала с долей скептицизма, но и мистики нагонял будь здоров. Закадровая музыка и монтаж добавляли жути. Сам блогер выглядел как типичный миллениал с густой гривой волос, редкой щетиной и татуировками на шее.

– Он упарывался по «Бабочке Монарху», поэтому подобрался близко к нашей клиентке. – Белет включил последний клип, опубликованный два дня назад. – И вуаля.

Вокруг Око под громкий звук появились фотографии музыкальных групп и певцов. Зычным голосом, который сопровождал крупный субтитр, блогер сказал:

– Что объединяет всех этих героев? – пауза. Лицо Око крупным планом. Улыбка мгновенно исчезла, и блогер посмотрел тяжелым взглядом из-под бровей: – Они мертвы. – Прозвучал гулкий удар в барабан. – А знаете, что еще их объединяло? Все они находились под патронажем именитого продюсера Федоры Аустус. Совпадение? Блажен кто верует. В общем, я нарыл на продюсерский центр, который сейчас, напоминаю, курирует котловский бойз-бенд «КОТLOVERS» такое, что держитесь за подлокотники. – Он указал пальцем в сторону, где находилось сердечко. – Набираем двести пятьдесят тысяч лайков, и я снимаю продолжение. Кротовая нора тут просто адская. Это круче «Бабочки Монарха».

Только видео кончилось, Ахт заметил:

– Уже четыреста тысяч лайков, а продолжения нет. Маринует публику?

– Сгоняйте к Око, не ждите сенсации. – Белет опустил крышку ноутбука. – Я уверен, парень что-то нарыл на одноглазую.