Забивая стрелки

Ван Винкль улыбалась с надутыми щеками. Она не хотела глотать острое варево, но, во-первых, посчитала попытку ифрита милой – он как-то сказал, что «питаться одними бич-пакетами – удел будущих язвенников», – а во-вторых…

«Путь к сердцу мужчины лежит через желудок… женщины. Если отплююсь, мне не завалить его в постель».

Охотница перетерла яство между челюстей, имитируя довольное «м-м!». Из глаз прыснули слезы: от чрезмерной остроты, обилия приправ или морального разложения, что подталкивало мужланку глотать отвратительную пищу ради шанса на секс.

Ахт, кстати, в тот момент думал о другом:

«Это же и впрямь ужасно. Я не умею готовить, хоть и продолжаю тренировки. Зачем она давится?»

Он не надеялся, что из доброты. Рип была голодная, к тому же странная. Консьерж списал на то, что ван Винкль и россыпь камней с пляжа проглотила бы, не моргнув и глазом.

При взгляде на Рип его губы приняли изогнутую форму. Ифрит хмыкнул, потирая их, и вдруг учуял гарь. Он вскочил, вытирая руки о передник с надписью «Лучший шеф-повар (по версии мамы)», и побежал спасать печенье из духовки.

– Оставьте место для десерта, госпожа, – кинул Ахт полумертвой ван Винкль.

Она дождалась, когда ифрит уйдет, и метнулась к большому горшку с мертвым фикусом. Удобрив почву, осела на пол и, хныча, обняла мертвый фикус.

– Я не сдамся, – проныла охотница, обращаясь к несправедливым «небесам». – И не таких соблазняли. – Желудок отозвался воплем касатки. Рип обвила живот. – Бли-ин, я хочу есть! Придется лопать горелые печенья…

Белет обтерся о ее ногу и с плутливой мордашкой побежал на второй этаж.

➪➪➪

Очередь в клуб «Дорога 66», где вечером давали концерт небезызвестные «КОТLOVERS», выстроилась с раннего утра. Мемберы называли котловских фанатов «котиками» и, несмотря на бешеный успех за рубежом, каждый год приезжали в родной городок и собирали солд-аут за первые полчаса продаж. В день концерта улицы пустели: все собирались в «Дороге 66».

Отстояв очередь, Рип и Ахт протиснулись к барной стойке. Ван Винкль отправила Белету СМС-ку о том, что они на месте. Сам демон приехал раньше и мимикрировал под фанатов, по какому-то одному ему известному плану. Шел саунд-чек: звукорежиссер проверял технику, громыхала музыка.

Охотница не растерялась и, распластавшись на стойке, подозвала бармена. Короткостриженная девушка со «стрелками» под Эми Уайнхаус развернулась к клиентке:

– Слушаю.

– Мне вот… – длинный ноготь проехался по списку микс-дринков в меню, – «Лонг-Айленд». Для разогрева. – Рип искоса глянула на напарника и указала на него: – А монашке вишневый сок и леденец на палочке.

Ахт закатил глаза:

– Двойной виски.

Бармен цыкнула языком со странной парочки и скрылась за стойкой. Рип оперлась спиной, разглядывая потную и шумную массу фанатов. С зубастой улыбкой она поддела Ахта локтем:

– Так ты пьешь? А я думала, ты весь такой «ни капли в рот, ни сантиметра в…»

– А я – что вы нехристь, – перебил ифрит, окатывая пламенным взором серебряный католический крестик на ее груди. – Впрочем, вы в таком прикиде, когда говорят: либо крестик сними, либо трусы надень.

– Как в воду глядят! – постучала от смеха по стойке ван Винкль.

Топ с необычными лямками, затянутыми вокруг декольте в виде перевернутой пентаграммы, подчеркивал ее четкую «троечку». На джинсовой юбке блестели в софитах волны цепей, а собранные в высокий хвост волосы обнажали плавный изгиб плеч и шеи, на которой и висел религиозный атрибут.

С новым знанием Ахт справиться не смог и, глядя на ее соблазнительные колени, думал, что там, выше, под юбкой нет ничего. Мысль о том, что ветреная Рип ван Винкль найдет себе кого-нибудь на вечер и уединится с ним в туалете клуба, скоблила ржавым гвоздем по грудной клетке.

«Она свободна. Вольна ходить на свидания и трахаться с кем пожелает, – попытался осадить себя Ахт. – Я должен остановить этот хуевый брачный танец, пока не сломал себе хребет, а ей – привычную жизнь».

– И все-таки… – Ахт, по мнению Рип, как-то чересчур резко повернулся к ней, наступая, – что для вас Бог?

– Тебе бы в секту с талантом задавать духовные вопросы вместо тех, которые обычно обсуждают мужчины и женщины, стоя так… вплотную. – Ван Винкль разгладила белую водолазку на его груди – она все-таки смогла переодеть строптивого ифрита в свободные брюки на ремне и плащ из кожзама с крупными заклепками. Образ ему очень шел. – Что за муха тебя укусила?

Ахт пытался избавиться от мыслей о ней, до которых Рип не догадалась бы, даже будь она экстрасенсом с телеканала «Гадание.ТВ». Не потому, что ван Винкль не проницательна или не разбиралась в парнях, даже не потому, что влюбиться в «хозяйку лампы» – моветон, о котором она заподозрит в последнюю очередь. Просто ифрит умел без сучка, без задоринки маскировать чувства. Ведь он – обладатель «Золотых Ключей», лучший из консьержей.

Поезд, едущий с опущенным стоп-краном.

Их взгляды задели друг друга. Внизу живота у Рип возникла сладкая пульсация. В уши ватой забилась музыка, и ей казалось, что ничего, кроме «огненных фиалок», ее не цепляло.

– Ваш «Лонг» и вискарь. – «Эми Уайнхаус» поставила стаканы на коврик, чуть расплескав содержимое.

Очнувшись, ван Винкль вложила соломинку и забрала напиток со стойки, потягивая на ходу. Много льда, мало водки, рома, текилы, джина. В клубах часто обманывали и разбавляли напитки, задирая заоблачные ценники, чтобы больше заработать. Рип позавидовала дальновидности напарника, который взял неразбавленный виски, но он, на поверку, оказался продуктом любви стремного поставщика и дешевой канистры.

– Верю, но по-своему, – когда Рип это сказала, проверка звука сошла на «нет», и ифрит отчетливо услышал ее слова. – Бог для меня – Создатель, но не мира, а системы наказаний. Мы все немножечко в Аду, Ахт, – охотница сжала пальцы до крохотной щели и усмехнулась: – но с мизерным шансом на искупление.

– Вам нечего искупать, – ответил Ахт и поставил недопитый стакан на стойку. – Память обновлена, а значит, грехи сброшены.

– Рассуждаешь как типичный демон, а сам-то рисовался, – округлила глаза ван Винкль и отпила еще немного. – М-м, ну, амнезия – тоже своего рода наказание. Меня греет мысль, что я не просто кромсаю демонов, а тащу груз греха. Это как ходить с утяжелителями на ногах – не просто пиздуешь в магаз, а спортом занимаешься, пользу телу приносишь.

Консьержу понравилось сравнение. Он отрешенно обвел стакан по кромке и спросил, глядя на тающий лед:

– А вскроется, что «утяжелители» – глыба камня, поход в «магаз» – гора, а вас зовут Сизифом, что тогда? – Ахт ухмыльнулся и допил остатки дрянного спиртного.

Рип сузила глаза на непроницаемом лице. Его слова сочились болью, а не должны были, ведь он – сверхъестественная нечисть. Стоило подумать, что лакеи «айФрита» страдают от графика вечность к вечности и невозможности уволиться, ван Винкль машинально прикоснулась к распятию.