На грани времен. шершень. Книга вторая

– Поешь, дитятко… Все разговоры потом… – А сам присел на другом конце стола, и принялся просматривать какой-то древний свиток, изо всех сил делая вид, что не обращает на меня внимания.

Но я чувствовала его короткие и тревожные взгляды, которые он бросал на меня изредка, когда думал, что я этого не замечаю. Я его хорошо понимала. Незнамо где и незнамо как болталась, а теперь вот она, явилась не запылилась. А тут такое кругом творится, что и не вышепчешь. И как понимать это мое внезапное появление, как, кстати, и исчезновение тоже? Я тяжело вздохнула. Да, разговор со старцем у нас предстоит долгий.

Мысли были невеселые, оттого, наверное, и еду я глотала, не чувствуя вкуса, так, только чтобы телу силы придать, потому как, понимала, что они мне вскорости ох как пригодятся! Закончив трапезничать, отодвинула все на место и остатки еды опять прикрыла чистой тряпицей. Подошла к Световладу, и тихо спросила:

– Готов ли ты, отче, выслушать обо всем, что со мной приключилось?

Старец вздохнул, и кивнув головой, принялся поглаживать свою седую бороду, как всегда делал в минуты особого волнения. Я уселась напротив него и тихо начала:

– Все произошло внезапно, когда я засаду ворогов уводила подальше от Скита. Волчка к вам с ключом отправила, чтобы укрыли отроков, да стариков. Да вот сама неловка оказалась, ранили меня, и своей кровью по нечаянности я Грань напоила…

Я говорила не торопясь, ровным голосом, не вкладывая в свои слова никаких особых чувств. Простое изложение случившегося, будто и не со мной все это было. Рассказала и про Мормагона, и про его пещеры, в которых он страшные дела творил над великанами-волотами, превращая их в диких чудовищ. И про нашу с ним последнюю схватку рассказала, и, конечно, про Глеба и матушку Феодосию. Световлад сидел и внимательно слушал, не перебивая. Лицо его было сурово и сосредоточенно. И в то же время, в его глазах изредка вспыхивали огоньки не то восхищения, не то, одобрения. Разобраться в его чувствах я пока не пыталась. Но иногда, мне казалось, что мой рассказ оказался как никогда кстати, что он стал для старца каким-то недостающим звеном для того, чтобы у него сложилась большая и сложная картина, вся целиком.

Когда я закончила, он, протянул через стол свою ладонь и похлопал меня по руке, проговорив при этом тихо и участливо:

– Устала, поди, детынька? – И не дожидаясь от меня ответа, продолжил с каким-то вдохновением: – А вот я сейчас велю нам сбитня бодрящего принести. И в голове просветлеет, и на душе полегчает. – И, поднимаясь из-за стола, повторил себе под нос: – Сейчас, сейчас…

Отдав распоряжение кому-то в коридоре, он вернулся на место за столом, и с сочувствием глядя на меня, проговорил:

– Не вини себя ни в чем… Во всем случившемся был неотвратимый замысел богов. Мормагон – отступник и враг, который должен был быть уничтожен. Тем более, после того как он сотворил такое с Гранью. К тому же, ты нашла своего Глеба, а это значит, тебя вела еще и богиня Лада. То, что тебя обратно позвали… В этом тоже нет ничего удивительного. Ты же знаешь, кому многое дано, с того многое и спрошено. А тебе, владеющей всеми четырьмя стихиями, дано очень многое. И без твоей силы нам здесь справится будет сложно…

Я тяжело вздохнула и тихо проговорила:

– Все понимаю, отче… Но все одно, расставание с Глебом – для меня тяжкое испытание. Во мне часть его, – и добавила совсем тихо, – под сердцем сына ношу… Моего и Глеба… А тебе ли не знать, каково это, сыну без отца расти… – Тут я тряхнула головой, словно отгоняя печальные мысли, и проговорила совсем другим голосом: – Ладно об этом… Что случилось, случилось. И пока, изменить этого нам не дано. Ты расскажи мне, батюшка, что же приключилось с землей нашей. Что за враг неведомый напал на нас, что безнаказанно творит такое беззаконие?

Световлад вздохнул тяжело. Сложил на столе руки в замок, поглядел на них сосредоточенно, собираясь с мыслями, а потом ответил с каким-то вызовом:

– А сие мне неведомо…

От такого неожиданного ответа я даже глазами на него захлопала, едва удержав на кончике языка готовый сорваться вопрос, мол, как так, ты, да не ведаешь? Старец бросил на меня хмурый взгляд из-под насупленных бровей, видимо, ожидая, что я задам ему этот вопрос, а, не дождавшись, проговорил с нескрываемой горечью:

– Вот, видишь как… И я не ведаю… Все началось с того самого дня, как ты пропала… – Видя, как я встрепенулась, он поднял ладонь, словно собираясь меня остановить, и сурово молвил: – Не вини себя… Тебе ли не знать, что рок не перешибешь обухом, ему только следовать можно. Это я только после понял, когда именно все началось. А сперва… Давай, все по порядку расскажу. Когда Грань поглотила тебя, я знал, что просто так, бесследно это событие не пройдет для нашего мира. Энергии, которые подвластны токмо одному Творцу, трогать не следует. А если человек вмешается в них, то тут уж жди беды. Потому у Грани сразу выставил караул. Но поначалу все шло, как обычно. А потом Грань словно в кипящий котел превратилась. Энергия из нее хлестала волнами, а потом все пространство вокруг загудело, заклубилось темными тучами и схлопнулось. Воины, стоявшие в охранении, едва в живых остались. Было понятно, что кто-то совершил кощунственный обряд, пытаясь подчинить Грань себе, но у него ничего не вышло толком. Теперь, после твоего рассказа, я понимаю, что это был Мормагон. А тогда понять это было трудно. Энергия обряда исходила не из нашего мира, и определить ее источник не было никакой возможности. Вот после того у нас все и началось. Сначала нападения врагов стали все чаще, напоминая комариные укусы. То там щипнут, обоз с товарами разграбят, то в другом месте на землепашцев наскочат, зерно уведут, али бортни с медом. И вроде как не сильно и не страшно, и почти без человеческих жертв. Но только стало все это повторяться все чаще и чаще. Дальше – больше. Ватаги стали многочисленнее, а разбойники в них – не какой-то там сброд изгоев, а словно бы воины натренированные. Будто кто-то им подсказывал, когда и где следовало напасть. И действовали эти ватаги слаженно, словно договариваясь между собой, чего раньше за ними замечено не было. При набегах своих брали не меха да дорогие сосуды али самоцветные украшения, а в основном все съестные припасы, да деток малых. В плен не сдавались. И, ежели такая угроза возникала, сами себя лишали жизни. И мне стало понятно, что одна рука управляет всем этим, с одного места поступают приказы. Нужно было сыскать это место. – Он вздохнул тяжело, глянул на меня и проговорил с грустным сожалением: – Как мне тебя тогда не хватало… – Я ответила старцу таким же тяжелым вдохом. Сказать ему мне было, увы, нечего.

Я подумала, что очень сильно сдал Световлад. Раньше я за ним не замечала, чтобы он так часто предавался бесполезным и пустым сожалениям. И только тогда мне в голову пришел вопрос: а сколько же времени прошло с тех пор, как я прошла сквозь Грань? Старец, словно угадав мои мысли, с короткой усмешкой проговорил:

– Дак, шесть лет тому уже минуло…

Особого удивления его слова у меня не вызвали. У времени нет границ, нет начала или конца. Все эти понятия придумали сами люди, чтобы как-то утвердить себя в этом мире. Поэтому недоумевать, что за год в том, другом времени здесь минуло шесть лет, я не стала. Приняла это как должное, кивнув головой. А потом решила вернуть волхва к прежней теме разговора:

– Так, все же, отче… Неужто Кащеи такую силу сумели собрать, что мы с нею справиться не можем?

Световлад вздохнул.

– Пытались мы силой мысли с ними бороться, только натыкались на пустоту. А с пустотой как сражаться? – Я с удивлением уставилась на старца. Он покивал головой: – Да, да… Ты не ослышалась. Пустота… Да не та, которой мысли прикрывают, а другая, у которой нет ни конца, ни края, в которой нет ни мысли, ни света. Словно и живых там нет, понимаешь? – Я все еще с недоумением глядела на старика, а он продолжил: – Потому и места того, где скрывался тот, кто управлял всем этим войском, сыскать мы и не сумели. Пробовали мы с ними и силами стихий бороться… – Я даже подалась немного вперед, а в глазах застыл немой вопрос, дескать, ну и…? Световлад усмехнулся, только вот не было в его усмешке особой радости: – На какое-то время стихии, вроде бы, разгоняли эти странные полчища…

Он опять замолчал, будто раздумывая, а я от нетерпения аж на месте заелозила, будто сидела на колючке. Не вытерпев долгого молчания, наконец, спросила:

– Отче… не тяни. Что значит, «на какое-то время»? И что, неужто ураган не разметал врагов, или земля у них под ногами не вздыбилась?

Старец как-то неуверенно проговорил:

– Да, навроде бы и земля дыбилась, и ураган разбрасывал войско их, а после они опять сбивались в один кулак, и даже, кажется, еще сильнее становились. Оружие у них странное. Бьет на расстоянии, и бьет не стрелами, не ядрами, а будто чистой силой, понимаешь? Вот тут и возникает загадка. Ежели человек не обладает даром, то есть, совсем никаким, раз мы улавливаем только пустоту на том месте, где должно быть свечение души, тогда откуда берется это их оружие и та сила, с которой они валят целые поселения? Ты ведь знаешь, даже у самих Кащеев можно видеть их сущность. Пускай цвета у них мрачные, темные, да ведь и они есть! И по интенсивности их сияния можно определить, какой силой они обладают! А тут – ничего!!! – От собственного бессилия старец по столу ладонями хлопнул так, что я чуть от неожиданности с лавки не свалилась. Не обращая внимания на тот эффект, который он на меня произвел своим жестом отчаянья, Световлад продолжил уже спокойнее: – Я вот подумал, что Кащеи горазды на всякие пакости. Они вон, в своих подземельях разные гадости творят, естество людей и зверей меняют, создавая немыслимых чудовищ, так и они, эти уроды ведь тоже свою сущность имеют, ты понимаешь?! Свет можно исказить, изменить, но нельзя его совсем уничтожить! – Он покачал головой, бормоча себе под нос: – Не понимаю… Не понимаю, откуда в пустоте берется сила!? – Тяжело поднял на меня взгляд и уже тише заговорил: – А потом, к этому черному войску прибавился огонь с неба. Сначала, очень быстро, безо всякого ветра, небо закрывает темными тучами. А после оттуда начинает литься, словно проливной дождь, белое пламя, которое выжигает все, и живое, и мертвое на земле. И укрыться от которого можно только в недрах земли, в каменных городищах, да подземных ходах, оставшихся еще с древних времен. А самое что странное, так это то, что природа этого огня непонятна. Только ясно, что не тот это огонь, которым мы владеем, который горит в наших печах и кострищах. Природа у него совсем не та, не наша, понимаешь? А потому и власти над ним у нас тоже нет. – Последняя фраза прозвучала как-то совсем уж обреченно, и он завздыхал тяжело, как-то совсем уж по-стариковски. А для меня это стало неожиданно. Я всегда знала старца другим. Крепким, сильным, с несгибаемой волей. Да, мне приходилось его видеть и в гневе, и в печали, но никогда я еще не видела его в унынии, с глазами, наполненными словно пеплом от пожарища, безысходностью. И это меня пугало. Сейчас становилось понятно, почему старец так сдал. Состояние бессилия было способно придавить кого угодно, даже и с такой несгибаемой волей, как у Световлада. А он, меж тем, продолжал: – А еще, не понять, как они нас находят. Появляется этот огонь всегда внезапно. Все происходит очень быстро. Все городища они уничтожили в позапрошлое лето. А вот Скиты сразу уничтожить им не удалось, потому как все они находятся в непроходимых чащах лесных, куда чужаки дорог не ведают. Но и с этим они справились. Осталось не так уж и много, до которых они еще не добрались. Все волхвы и знающие только тем и заняты, что выводят, да прячут людей по подземным схронам. – И он с горечью закончил: – В тяжкие времена ты вернулась, детынька. Но помощь твоя может оказаться бесценной. А сейчас, ступай… Тебя проводят в твое новое жилище. Должен сказать, удобством здешние пещеры не уступают нашим деревянным домам, однако… все равно… Все не то. Вольного воздуха, звездного неба над головой, щебета птичьего, да листвы шуршания мне не хватает… – И он опустил голову, пряча от меня печаль в глазах.

Наверное, он отдал распоряжение раньше, а может, просто мысленно кого-то позвал, потому что сразу после этих его слов я услышала быстрые шаги в коридоре. И через несколько мгновений в пещеру стремительно вошел молодой и статный воин. Поверх льняной поддевки на нем были надеты кожаные латы с металлическими заклепками, ладно сидящие на его широкоплечей и статной фигуре. На широком, из кожи дикого тура поясном ремне висел в ножнах боевой меч. Светло-русые волосы перехвачены кожаным шнурком на затылке. Черты лица были правильными, сразу выдававшие его принадлежность к Роду: прямой нос, четко очерченная линия губ, на подбородке и над верхней губой едва-едва были заметны пробивающиеся шелковистые волоски начинающих расти усов и бородки, которыми парень, по-видимому, очень гордился.

Дойдя до середины пещеры, он остановился и отвесил поясной поклон Световладу.

– Звал, отче…?

Затем его взгляд переметнулся со старца на меня, и его глаза распахнулись в изумлении, а через секунду в них уже был восторг. И он воскликнул, едва сдерживая радость:

– Варна…!!! Неужто ты это??? Живая!!! Живая, отче!!! Слава богам!!! – Он сделал несколько торопливых шагов ко мне, но тут же остановился под суровым взглядом старца и пробормотал: – Прости, отче… Не сдержался… – Попытался он быть серьезным, но его губы, помимо его воли, все равно расползались в сияющей улыбке.

Я на мгновение прикрыла глаза, чтобы увидеть его сущность. Зелено-бирюзовая, словно весенняя зелень, энергия окутывала его своим сиянием. Я открыла глаза и с удивлением, сдерживая свой восторг, произнесла:

– Волчок… Ты ли это?!

Парень радостно закивал головой так часто, что я испугалась, что она у него может оторваться. А потом выпалил, изо всех сил стараясь сдержать свою радость:

– Только я теперь не Волчок, я теперь Волк…

Световлад, пряча в седых усах улыбку, произнес:

– Имянаречение уж как три лета тому прошло…

А Волчок, то есть, теперь уже Волк, с гордостью прибавил:

– Целых полтора лета в свободных волках бегал…

Это говорило о многом. Все мальчики, достигшие возраста имянаречения, должны были доказать свое право быть воином, чтобы защищать свой Род. Их отправляли на несколько месяцев в лес только с одним ножом. Редко какой отрок мог прожить один в лесу больше одного лета. А уж полтора лета могли выдержать только единицы, из которых потом вырастали настоящие воины-воеводы. И, глядя сейчас на этого статного воина, я с трудом могла представить его тем шустрым, вечно болтающимся у меня под ногами, лохматым отроком, каким мне помнился Волчок.

Световлад, опять сделавшись серьезным, проговорил чуть ворчливо:

– Ну будя… Волк. Отвели Варну в ее покои. Избор уже позаботился, он тебе и укажет, куда. – И потом, обращаясь ко мне: – Тебе надобно отдохнуть и как следует выспаться. Вечером будет большой совет, и я хотел бы, чтобы ты на нем присутствовала. А теперь, ступайте… Мне надо подумать…

Мы с Волчком (тьфу, ты! С Волком, конечно, с Волком) поклонились старцу и вышли из пещеры.

Глава 5

Не успели мы выйти из пещеры, как каменная плита за нами с шумом задвинулась. Видно, Световладу и впрямь надобно было побыть одному и подумать. Волк, шагавший бодро рядом со мной, с печалью заметил:

– После того как ты исчезла, старец, почитай, ни разу и не улыбнулся. А тут еще вон какая напасть на нас навалилась. Старец и вовсе не спит, не ест… Не говорит, а все больше буркает. Сам на себя не похожим стал. – Он остановился, огляделся быстро по сторонам и перешел на доверительный шепот: – И вообще… Думается мне, волхвы пребывают в растерянности. Надо полагать, ранее им такого врага встречать не доводилось. А главное… – Он заговорил еще тише, – мы его логова обнаружить никак не можем. Откель эти черные берутся, и вовсе неясно. Словно прямо из воздуха возникают и туда же исчезают после. И никто не видал ни их мертвых, ни раненых. Всех они с собой уносят.

Я с изумлением смотрела на юношу. В голове мелькнула какая-то мысль, юркая, как ящерка, и тут же скрылась в дальнем уголке сознания. Что-то в словах Волчка (вот же!! Опять спуталась!) напоминало мне что-то. Только вот что, сообразить я никак не могла. Прав был старец: мне нужен был нормальный отдых. Парень смотрел на меня выжидательно, но сказать мне пока ему было нечего. Я невнятно пробормотала:

– Погоди, раньше времени пугаться… И с черными разберемся, дай срок.

Мой ответ не удовлетворил молодого воина. Он немного нахмурился и кивнул головой, мол, понятно, что ничего непонятно. Тем временем мы вышли в центральный коридор, по которому, выстроившись в шеренгу, могли одновременно пройти до двадцати воинов. Я оглядывалась с интересом по сторонам, восхищаясь мастерством тех, кто построил этот подземный город. Широкие арочные проходы, украшенные искусной резьбой, множественные ответвления, большие и малые. Кое-где в неглубоких нишах струились небольшие роднички, стекающие в каменные чаши, там же стояли скамьи из полированного гранита для тех, кто желал отдохнуть. Нам навстречу попался отряд воинов в точно такой же одежде, что была на Волке. Проходя мимо, они на мгновение замедлили шаг, склонив головы в вежливом приветствии. Но от меня не укрылись ни любопытные искорки в плутовских глазах, ни лукавые подмигивания, предназначавшиеся моему сопровождающему. Парень от всего этого сурово насупился и покраснел, сердито бурча под нос:

– Глазопялки неугомонные… Ну погодите… Опосля побалакаем…

Я только усмехнулась:

– Не обращай внимания, парень… Они ж не со зла… Шуткуют ребятишки.

Волк только головой тряхнул, словно отгоняя нехорошие мысли. Потом лицо его приняло прежнее сосредоточенное выражение, и он спросил:

– Варна, а правда бают, что ты была ПО ТУ СТОРОНУ и вернулась?

Я от недоумения даже остановилась.

– Ты про что? Про какую такую «ту сторону»? И вообще… Меньше слушай чужую болтовню, а больше полагайся на собственные знания и умения. Хочешь узнать точно, спроси прямо, а не пересказывай мне чужие сплетни! – Моя небольшая выволочка парню явно не понравилась.

Бросив на меня хмурый взгляд, он проворчал:

– Учишь, словно я отрок неразумный… Уж сколь годков-то прошло, а ты меня все Волчком считаешь. А я уж давно Волк, а не Волчок…

Я тут же повинилась:

– Прости, Волк… Ты прав… Я уходила, ты еще совсем малым был, а вернулась – воином стал. Сразу и не привыкнешь.

К парню мигом вернулось хорошее настроение. В его глазах вспыхнуло любопытство, и он спросил на выдохе:

– Расскажешь, когда можно будет, о том, где была?

Я усмехнулась. Может, летами он и стал Волком, а все одно, в глубине души все еще оставался тем же Волчком, каким я его всегда знала, почитай, от самого рождения. Кивнув головой, проговорила шепотом:

– Как старец позволит, обязательно расскажу…

Парень просиял улыбкой и проговорил проникновенно:

– Я всегда про тебя помнил и знал, что ты вернешься…

А я, плюнув на то, что он был «Волк, а не Волчок», привстав на цыпочки, ласково потрепала его по волосам, едва сумев дотянуться до его головы.

Вскоре мы свернули в более узкий коридор, который через несколько саженей опять разделился на два. Мы пошли по проходу, ведущему чуть вверх, а другой проход повел вниз. На мой вопросительный взгляд Волк охотно пояснил:

– На верхнем ярусе живут воины, волхвы и знающие, а на нижнем ярусе расположен детинец для отроков, женские и хозяйственные пещеры, а также склады с продовольствием, библиотека, ну и прочее. – И добавил, чтобы мне было понятнее: – Огонь врага очень уж силен. А на нижних ярусах самое безопасное место. Опять же, оттуда ведут длинные туннели, соединяющие нас с другими подземными поселениями. А здесь, наверху, первая и основная линия защиты. – И произнес совсем другим, каким-то немного разочарованным голосом: – Ну вот… Мы и пришли. Вот тут будет твое жилище. – И он указал мне на вход, завешанный росомашьей шкурой с темно-коричневым блестящим мехом. А Волк с сожалением закончил: – Теперь мы расстанемся. Я приду за тобой вечером, чтобы отвести тебя на совет.

Поблагодарив парня кивком, я вошла внутрь. Пещера не была большой, но воздух здесь был свежий и прохладный. Система воздуховодов была очень хорошо продумана. В небольшой нише стояла узкая лежанка, накрытая звериными шкурами. Деревяный стол, одна лавка – вот и вся мебель. На лавке, аккуратно сложенная, лежала чистая одежда. А на столе, накрытый тряпицей, стоял кувшин с горячим сбитнем и краюха свежего хлеба, от которой шел одуряющий хмельной запах. Из комнаты вел еще небольшой проход. Я шагнула внутрь и обнаружила там еще одну небольшую пещерку с водоемом в виде большой полированной каменной чаши, в которую струился поток чистой воды. Избыток вытекал в другое отверстие, расположенное в верхнем крае этого бассейна. На краю чаши в углублении, сделанном специально для этого, лежала мягкая белая глина, заменяющая нам мыло. Все было приготовлено, все продуманно. Световлад был прав. Здесь было весьма удобно. Скидывая с себя грязную одежду, я подумала, что обязательно при встрече поблагодарю Избора за заботу.

Я не помнила, как после купания я добрела до лежанки. Только помнила запах дикого хмеля, которым был набит валик в изголовье, и последней мыслью, мелькнувшей у меня перед тем, как я окончательно провалилась в сон, была мысль о матушке Феодосии, которая пела пышные хлеба на хмельной закваске.

Кто-то звал меня по имени: «Варна…» Я открыла глаза и увидела перед собой… Глеба. Все вокруг было залито туманом, и его лицо проступало сквозь эту дымку очень нечетко. Я хотела соскочить, но не смогла. Тело было словно налитое свинцом. Я едва могла пошевелить губами, чтобы произнести его имя:

– Глебушка… Прости…

Он смотрел на меня укоризненно и печально, повторяя тихо мое имя:

– Варна… Варна… Почему ты оставила меня, Варна…? Как мне теперь жить без тебя?

Я опять предприняла попытку подняться, но у меня получилось только немного приподнять руку. Я изо всех сил пыталась хотя бы кончиками пальцев дотронуться до Глеба, чтобы почувствовать его тепло. Но как я ни тянулась, достать до мужа так и не получалось. Слезы душили меня, и я, глотая их горькую соль, прошептала едва слышно:

– Я вернусь… Глебушка, любый… Я обязательно вернусь…

Лицо Глеба стало отдаляться от меня, и вскоре молочная пелена вовсе скрыла его образ из моих глаз, и только тихий шепот заполнял всю мою сущность тоскливым и горестным «Варна-а-а…»

Я открыла глаза. И не сразу поняла, где я нахожусь. Приглушенный свет из-под сводчатого потолка, тихое журчание воды из соседней пещеры. Конечно… Я в подземном городе! Провела ладонью по лицу, и ладонь стала мокрой. Значит, я все же плакала, и мне это не приснилось. Привиделось мне все остальное, или Глеб действительно пытался прорваться сквозь изуродованную Грань? Это было опасно, очень опасно для него. Матушка Феодосия знать должна об этом и вразумить внука. Хотя… Зная упрямый характер Глеба, вразумить его было не так-то уж просто.

Мысли о муже прервал уже знакомый мне голос Избора, звучащий за пологом из шкуры росомахи:

– Варна… Вставай… Совет начнется совсем скоро. Световлад послал за тобой, велел привести…

Прокричав ожидающему: «Я сейчас!», я кинулась одеваться. Через несколько минут мы с моим провожатым уже шагали торопливо по каменным лабиринтам коридора, направляясь в зал, где будет проходить совет. После последней нашей краткой беседы, когда я его немного осадила с его расспросами, Избор со мной почти не разговаривал. Наверное, обижался. Я решила не обращать на это внимания и поблагодарить его за хлопоты по моему поселению. Начала незатейливо:

– Спасибо тебе, Избор… За заботу спасибо. – Он удивленно вскинул на меня взгляд темно-зеленых глаз.

Пробормотал с некоторым недоверием:

– Да, не за что… Я только жилье тебе определил, а все остальное – это наши помощницы из нижних ярусов… И одежду тебе подобрали, и еду, и все остальное тоже они…

Кажется, он не верил, что я способна на благодарность. Скрывая усмешку, я произнесла спокойно:

– Если сможешь, передай и им мою благодарность тоже… – А потом добавила: – А скажи, Избор, где же Волк? Он сказал, что сам за мной придет, чтобы отвести на совет…

Мужчина при этих словах опять нахмурился, а я про себя подосадовала. Он теперь все мои слова будет воспринимать как некое мое недоверие к нему или как? Поэтому торопливо пояснила:

– Не пойми превратно… Ничего не имею против того, что ты меня сопровождаешь на совет. Просто Волк обещал и не пришел, и я волнуюсь за мальца…

Избор бросил на меня недоверчивый взгляд и пробурчал:

– Пришло сообщение о нападении черных на верхний схрон. Оттуда еще не всех успели вывести. Вот наши воины и кинулись туда на подмогу… И Волк с ними…