На грани времен. шершень. Книга вторая

– Ветры могучие, вы весь мир облетаете, с неба до земли вести носите… Призываю на помощь ветер северный, ветер южный, ветер западный да ветер восточный…

Заволновались кроны деревьев, словно тревожный гул пробежал среди не опавших листьев. Прохладное дуновение коснулось моего лица, будто здороваясь. Я поклонилась на четыре стороны, приветствуя ответившие стихии. И в заключении, как обычно я это делала, обратилась к Пращуру своему, Велесу:

– Велес, велемудрый, батюшка наш. Услышь славеса наши, обрати свой взор на дела наши, виждь нас, детей своих, мы пред твоим оком предстоим. Раденье тебе кладём, с чистотой сердец наших. На всяк день, аще и на всяк час, встань с духом нашим духом своим. Прими во ум твой деянья наши, и будь в них порукою…

Почувствовав, как на моей груди нагрелся оберег в виде лапы волка, символ Велеса, улыбнулась. Нет… Не ушла сила. Какие бы вороги не сотворили такое беззаконие на земле нашей, не разорвать им связи наших Родов с Пресветлой Сваргой и Предками нашими! И опять, закрыв глаза, юркой белочкой послала мысленный поиск во все концы. Увидела, как вокруг меня словно стеклянной защитой встали стихии воды и воздуха. Зыбкой, колышущейся стеной отгородили меня от всего остального мира. Но знала я, что не было щита прочнее и крепче. И тогда воззвала я, подняв голову к хмурым и темным небесам:

– Услышь меня, Световлад!!! Отзовись, в каком бы мире ты не пребывал на сей час!!! Нуждаюсь я в твоей помощи и водительстве!! Укажи путь, коим следовать…

Тонкая мерцающая нить заискрилась в ночной тьме, устремляясь на восток. И слабый, едва уловимый шепот прозвучал у меня в голове: «Варна???» Я от радости чуть было не утратила эту едва образовавшуюся и еще неустойчивую связь. Замерцала путеводная нить, грозя исчезнуть, потухнуть во мраке осенней ночи. Собрав всю волю в кулак, я послала мысль: «Куда следовать? Где искать тебя, отче?» Сильнее зашумел ветер в сухих листьях старого дуба, и, когда я уже думала, что утратила связь, ответ пришел: «Ветер путь укажет… Ступай за западным ветром…» И все… Ветер стих, только слабые волны заплескались в камышах у самых моих ног.

Выдохнув, я почувствовала, как у меня дрожат колени от напряжения. Села тут же на берегу и задумалась. Ликование от того, что Световлад жив и мне удалось с ним связаться, закинула в дальний угол сознания. Не время сейчас для торжества. Нужно было решать, как отсюда к своим выбраться. Старец сказал, что нужно идти на восток. Закатник3 был ветром капризным, неустойчивым. Если бы я была одна, то и разговору бы не было. Пошла бы прямо сейчас. Но вот с малыми, которые сейчас спали внизу, в подземелье, поверху далеко не уйдешь. Уж больно у них одежонка ветхая. Надо бы поохотиться, да вот беда-затуга, не на кого здесь было охотиться! Ничего живого в этих лесах, наполовину уничтоженных пожаром, не было! Значит, идти придется под землей. По крайней мере, там отроки не замерзнут и не промокнут. И надобно было торопиться. Я это чувствовала всем сердцем. Уж больно слабым был ответ старца. Кабы какой беды с ним не приключилось.

Мысленно представила остальные два хода. Один из них поворачивал на юг. А значит, нам он не подходил. Стало быть, оставался только еще один ход, самый дальний. Скорее всего, именно им и ушли все, кто оставался жив из нашего Скита.

Ночь стояла в самой своей серединке. Я подняла разгоряченное лицо к небу. Там, закрывая звезды, плыли рваные облака, низко нависая над сгоревшими мертвыми деревьями, едва не цепляясь своими брюхами за острые, как пики, вершины погибших елей. Да… Не скоро еще в этих местах зашумят вековые чащи. Эх… Ладно. Сожалеть об этом сейчас – понапрасну тратить время и силы. Все равно уже ничего изменить нельзя. А вот поскорее разобраться со случившимся было нужно.

Поднялась на ноги и отправилась в подземелье. Дети спали, как два лисенка в норе, свернувшись калачиком под моей изодранной рубахой. Хотела сначала разбудить ребят, так мне не терпелось двинуться в путь, но потом опомнилась, пожалела мальцов. И так, сердешные, намучились, плутая голодные, холодные одни одинешеньки по гиблым местам. Пускай хоть сейчас выспятся как следует. Присела рядом, прислонившись к каменной стене подземелья, и тоже прикрыла глаза. И мне нужен был отдых.

Я не спала. Я скользила по грани времен, а передо мной вставали образы. Матушка Феодосия со скорбными складками у губ. В ее глазах, цвета закаленной стали, была бесконечная печаль. Она смотрела прямо на меня, а губы ее беззвучно шевелились, произнося знакомые мне слова: «Храни тебя Род, детынька…» Я видела охотника со странным и немного смешным именем Ёшка, который качал головой и бормотал несуразное: «Дык… Как же энто… Почто так-то…». И, конечно, я видела Глеба. Брови нахмурены, в синих глазах боль и отчаянное упрямство. Он не говорил, но я слышала его мысли. «Я найду тебя… Где бы ты ни была, я все равно тебя найду…» Я протянула к нему руки, стараясь дотянуться, чтобы хоть на мгновение почувствовать тепло его рук и прикосновение губ, но никак не могла. И тогда я закричала от боли, которая разрывала меня на части. Закричала дико и страшно, вкладывая в этот крик всю скопившуюся тоску и разочарование, свернувшиеся словно ядовитая гадюка в моей груди, из-за невозможности преодолеть разделяющее нас время.

Маленькие холодные ладошки прикоснулись к моим щекам, и тоненький голосочек испуганно проговорил над самым моим ухом:

– Варна…

Я встрепенулась, открыв глаза. В первый момент темнота меня ослепила, и только через несколько мгновений мое зрение настроилось на мрак подземелья, и я увидела рядом со мной девчушку, сжавшуюся в комочек от страха. Проговорила поспешно:

– Не бойся… Все хорошо… Просто страшный сон приснился… – И тут же спросила: – Голодные…?

Вместо ответа девочка прошептала:

– Темно… Страшно…

Я опомнилась. Чего это я?! Дети ведь не могут видеть в темноте, как я… Кинулась зажигать факел. Когда свет вспыхнул, увидела перепуганные мордашки брата и сестры. Провела руками по лицу, прогоняя остатки видения. Пробормотала, повторяясь:

– Простите… Сон страшный… Есть хотите?

Вратка кинула быстрый взгляд на брата и неуверенно кивнула головой. Я достала одну лепешку киша и, разломив ее пополам, протянула детям. Пока они грызли спрессованные ягоды с вяленым мясом, проговорила:

– Я нашла своих… Кто-то из Рода выжил. Они ушли на восток. Далеко ушли. Мы пойдем к ним… Путь будет долгим, так что, ешьте, и мы отправимся. Пойдем под землей. Наверху холодно, а ваша одежка уже пообносилась. Вы там замерзнете…

Я говорила торопливо, уже понимая, что делаю что-то неправильное. Не должно детям знать о том, что предстоит трудное. Это может их напугать, а страх лишает сил. Не каждому в возрасте можно говорить такое, а уж отрокам-то и подавно. Но сейчас по-иному было бы неправильно. Девочка ела быстро, глядя на меня все еще испуганными глазенками, а ее брат жевал медленно, взгляд его был серьезен и сосредоточен. В его васильковых глазах отражалось пламя факела и ясно виделся вопрос. Думаю, им хотелось меня спросить, как же это я так «нашла своих», не уходя далеко. Но они сдержались. Вратка с сожалением посмотрела на последний кусочек, который держала грязными пальчиками, и, после секундного колебания, затолкала его в рот. Взгляд Данко потеплел, стал снисходительно-нежным, и он протянул сестре остатки своей недоеденной лепешки киша. Девочка взглянула на него виновато и тихо спросила:

– А ты разве не хочешь?

Мальчик, очень похожий в это мгновение на взрослого мужчину, проговорил немного снисходительно:

– Нет… Я уже наелся… Бери… – И бросил на меня выразительно предостерегающий взгляд. Мол, не вздумай возразить.

Я подавила тяжелый вздох, мысленно поклявшись в этот момент, что никогда не допущу, чтобы эти дети голодали.

Вратка, дожевывая остатки киша, с набитым ртом с любопытством спросила, обращаясь ко мне:

– А ты… Разве ты не хочешь есть?

Я покачала головой и, чуть усмехнувшись, проговорила:

– Не хочу…

Дождавшись, когда дети напьются из баклажки, проговорила:

– Сейчас наверху ночь. Но нам нужно торопиться. Поэтому выходим немедленно.

Данко, нахмурив брови, проговорил:

– Если нам предстоит долгий путь, то нам лучше пополнить запасы воды здесь, из озера. Мало ли, как там повернется. А воды в баклажке осталось совсем чуток…

Я про себя подосадовала на собственную беспечность. Как я сама не подумала о самом простом! Мои виденья из прошлого сбивали меня с мыслей, расслабляя своим сожалением. Сейчас мне это не надобно! Кивнула головой, соглашаясь:

– Ты прав… Вы посидите здесь, а я схожу за водой…

Я еще не успела договорить, как цепкие детские пальчики впились мне в рукав, и Вратка испуганно выпалила:

– Мы с тобой…

Брат глянул на сестренку неодобрительно, но, похоже, он тоже не хотел здесь оставаться без меня.

Глава 3

Из дупла я выбралась первой и, для начала, внимательно осмотрелась. Как и прежде, никого не было ни видно, ни слышно. Мне не нужно было даже посылать мысленный поиск, чтобы это понять. Только ветер по-прежнему шуршал пожухлой листвой в кроне старого дуба, да тучи опустились еще ниже, и казалось, что они висят прямо над головой. Как видно, они все же зацепились своими брюхами за острые, словно пики, верхушки сожженных деревьев, и на землю стала сыпаться мелкая снежная крупа вперемешку с дождем. Ребятишки, стоя в дупле, ежились от холода, вздрагивая при каждом порыве холодного ветра, и я решила, что не стоит им спускаться к воде вместе со мной. Придумала отговорку. Сурово нахмурившись, сухо проговорила:

– Вы, вот что… Из дупла – ни ногой. Будете сторожить вход. И, ежели почуете чего, сразу дадите мне знак. По птичьи кричать умеете?

Вратка испуганно замотала головой, едва сумев из себя выдавить:

– Я по-кошачьи могу… – И тихонько мяукнула, точь-в-точь как голодный котенок.

Я едва сумела сдержать усмешку:

– Здесь котов нет.

Данко хмуро буркнул:

– Я могу ухать филином… – И ухнул тут же, демонстрируя мне свое умение.

Получилось у него довольно правдоподобно, и я, не указывая детям на то, что в этом лесу уже нет никаких птиц, и любой птичий крик опытному уху покажется очень подозрительным, одобрительно кивнула:

– Добро… Если что почуете, то ухни три раза, понял? – Малец кивнул серьезно и солидно, преисполненный важностью предстоящей миссии.

Довольная своей маленькой уловкой, я стала быстро спускаться к озерку. Сполоснула баклажку и набрала в нее чистой холодной воды, и тут на меня накатило. Я почувствовала, как что-то темное, страшное охватывает небо со всех сторон. Замерла, словно превратившись в пень, и стала внимательно осматривать клубящиеся над головой тучи. Опасность, как ни странно, шла именно с неба. В этом я могла бы поклясться, но никаких звуков я не слышала, как бы не напрягала слух. Внезапно вспомнилась железная птица с гремящими лопастями, которую я видела в том мире, где жил мой любимый Глеб. Но здесь я отродясь не слыхала о подобном. Наши летательные аппараты были малочисленны и, к тому же, почти бесшумны. И тут я вспомнила, как Данко в своем рассказе о случившемся упоминал какой-то «разящий с неба огонь». Не было ли это как-то связано с тем беспокойством и тревогой, которая одолела меня сейчас? Но я была абсолютно уверена, что надвигается угроза именно с неба! И теперь было неважно, кто и как использовал подобные системы, а важно было другое: что им понадобилось над уже сожженной землей, где не осталось ничего живого?! Какая у этих невидимых врагов была здесь, в этом опустевшем крае, цель?! Мне на ум пришло только два варианта: либо эти неведомые супостаты каким-то неизвестным путем узрели или почувствовали нас, либо поблизости был еще кто-то, кого я не смогла почувствовать, а те, которые были на небе сейчас, смогли. Обе догадки были несуразностью, но ничего другого мне в голову не приходило. Но, на всякий случай, следовало побыстрее отсюда убраться.

Я не успела выполнить свое намерение, как вдруг сверху послышалось странное жужжание, будто издаваемое огромным пчелиным роем, и почти сразу же мрачные набрякшие тучи разорвал совершенно бесшумный столп ослепительного белого пламени. На противоположном берегу, разбрасывая снопы искр в разные стороны, вспыхнуло сразу несколько деревьев, которые умудрились уцелеть в прежнем пожарище. Раздался треск, и на том берегу с неба хлынул настоящий огненный ливень, сметающий все на своем пути. Не медля больше ни мгновения, я кинулась к дубу, где остались дети, и откуда уже слышалось тревожное уханье филина. Все мысли о причине появления здесь этого странного и страшного огня из моей головы сразу же вывалились, оставляя только одно желание: поскорее скрыться с поверхности земли и спрятать детей. Поднявшись в мгновение ока по крутому обрыву, в несколько огромных прыжков я достигла дерева и почти завалилась внутрь дупла. Данко, растеряв всю свою солидность и неторопливость, захлебываясь от ужаса, твердил, как заведенный:

– Это разящий огонь… Он убьет нас всех… Нам не спастись. – При этом он судорожно прижимал к себе сестренку, вцепившись в ее худенькие плечи.

Вратка только тряслась крупной дрожью и смотрела на меня расширенными от страха глазами. Не говоря ни слова, я одной рукой сгребла девочку за шиворот и поволокла ко входу в подземелье. Ее брат шел следом сам, беспрестанно оглядываясь назад, словно в ожидании погони. В себя я пришла только когда мы оказались в подземелье, в кромешной темноте. Что это было?! Конечно, наши Рода владели многими удивительными способностями, например, владением стихиями. Но это были именно что стихии, а не какие-то непонятные явления. Как Глеб мне тогда объяснил, на их языке это называлось «технология». То есть человек, утратив все связи с окружающим его миром, отрезав от себя тем самым полностью все источники энергии, которые нам дарует Вселенная, придумывает всякие штуки, наподобие той железной птицы или оружия, изрыгающего огонь на большие расстояния, тем самым еще больше отделяя себя от единой системы жизни. И что-то мне подсказывало, что этот огонь изрыгнули не небеса, а именно вот такие «технологии». Только откуда они тут взялись? Кто привел их на нашу благословенную Мидгард-Землю? И тут я замерла, словно проглотила разом комок разъяренных диких пчел. А что если… У меня даже волосы на голове зашевелились от подобной мысли. Проклятый подменыш Мормагон уничтожил Грань! Но в этом мире ничего не исчезает бесследно. А вдруг этим он сдвинул миры?! Ведь эта Грань была не единственной на нашей земле, и все они между собой были связаны. И то, что уничтожает сейчас нашу землю, пришло именно оттуда, из другого времени, из другой реальности и, возможно, из другого пространства?! Но тогда…

Тихий испуганный шепот Вратки выдернул меня из моих раздумий и немного привел в чувство:

– Варна… Мне страшно…

Опомнившись, я прижала девочку к себе и прошептала:

– Ничего не бойся… Я ведь с вами, и я вас не оставлю. Сейчас я зажгу факел, и мы тронемся в путь. Нужно найти наших людей. А тогда мы разберемся со всеми супостатами. Они ответят за все, поверь мне…

В темноте послышался только тяжелый вздох. Кажется, малыши моего оптимизма не разделяли. Хотя после всего, что довелось пережить этим отрокам, это было и не удивительно. Я зажгла факел, пристроила баклажку себе на пояс, вскинула на плечи свой дорожный мешок и пошла обратно по подземному ходу, туда, где была развилка трех основных путей.

Дети шли молча за мной. Я, даже не оборачиваясь, чувствовала их страх и неуверенность, но останавливаться, чтобы как-то успокоить малых, не стала. Им придется привыкнуть самим справляться со своими страхами, иначе им просто не выжить в этом мире. К тому же, нам нужно было спешить. Я это чувствовала. Даже не так… Я это знала.

Первый привал я решила устроить на развилке, от которой, помимо трех «верных» ходов, шло еще несколько ложных. Ребятня упала на пол, как подкошенная, а я попеняла себе, что надо бы поберечь мальцов, им ведь и так досталось. Но сердце мое рвалось вперед. Если бы могла, то сейчас бы бегом побежала, серым волком бы помчалась, потому как чуяло мое сердце и знал разум – время наше на исходе. Оставить детей одних в подземелье – тоже было негоже. Так что всего и оставалось мне, что, сцепив зубы и смирив собственное нетерпение, подчиниться обстоятельствам.

Подала детям баклажку с водой и по кусочку киша. Самой есть не хотелось. Что-то лихорадочное билось внутри меня запертой птицей, просясь на волю, не давая ни спокойно есть, ни спать. Знала я такое свое состояние. Обычно оно настигало меня перед решающей схваткой. Только вот сейчас я не видела пока врага, с которым нужно было бы вступить в борьбу не на жизнь, а на смерть. И это меня раздражало неимоверно.

Данко на этот раз съел свою порцию всю, до последней крошечки. Жадно хлебнул воды из бутыли и хрипло проговорил:

– Вот он, тот самый разящий огонь, что спалил все леса и Скиты наши. Только чего бы это он сюда пришел? Здесь ведь уже ничего живого и не осталось…

Голос у парня был озадаченным, и страха в нем совсем не было. Это меня порадовало. А еще то, что мы с ним думали почти в одном направлении. Значит, мальцы уже начинают приходить в себя после всех страхов. И я задала ему вопрос:

– А скажи мне, отрок, что ты еще помнишь про этот огонь? Может, звуки какие перед тем, еще, может, запахи странные или какие другие необычности перед тем, как огонь с неба сошел?

Мальчик задумался, пытаясь вспомнить, и тут его сестренка неожиданно выпалила:

– А я голос слыхала…

Мы оба уставились на девчушку в полном недоумении. Брат дернул ее за рукав драной рубашонки и сердито выпалил:

– Чего сочиняешь, баламошка ты эдакая?! Какой еще голос ты слыхала? Когда? Почто мне ничего не сказывала? Может, тебе со страху-то и поблазнилось?

Девочка надула губы и сердито буркнула:

– Вот потому и не сказывала, что знала, дразниться будешь… И… Сам ты, баламошка!!! Ежели ничего не смыслишь в том, о чем говоришь, то лучше бы тебе помолчать! Вот, Варна – она Знающая, она мне поверит! – И, подняв ко мне перепачканное круглое личико, с надеждой в голосе спросила тише: – Ведь правда же…?

Я поспешила ее успокоить, что, конечно, я ей верю. Впрочем, мои слова были вполне искренними. Ведь те, кто живет в единстве с миром, ничему не удивляются и ничего не отрицают. И если что-то попадается неведомое, то не отвергаем мы этого сразу, понимая, что встретились с чем-то таким, чего доселе просто не знали. Я присела на корточки, чтобы прямо смотреть в глаза девочке, и тихо проговорила:

– Смотри мне в глаза и вспоминай тот момент, когда ты услышала голос. – И добавила ободряюще: – Постарайся. Я знаю, у тебя все получится…

Детское сознание – это случай особый. Со взрослыми иметь дело куда как проще. У детей все хрупкое, мягкое, чуть посильнее заденешь – и сразу кровь во все стороны. Я это сделала как можно бережнее и осторожнее. Увиденное и услышанное не сказать, что потрясло меня, но свой след оставило. Я почувствовала тревогу и страх девочки, увидела ее глазами надвигающуюся бурю и услышала, как некий голос, отчаянно прокричал ей: «Беги!!! Спасайся!!!». Сила этого крика создала некоторую вибрацию, которую было невозможно не почувствовать. Я выскользнула из сознания девочки, стараясь сделать так, чтобы она ничего не почувствовала. И тут же задумалась. Голос действительно был, Вратка сказала чистую правду. Но вот что это за голос, мне было непонятно. Определить его принадлежность за тот короткий миг, что я его слышала, было невозможно. Я бы даже не могла сказать, кому он принадлежал, женщине или мужчине. Казалось бы, ничего особо настораживающего в этом голосе я не находила, но… Все же меня что-то смутно тревожило. Это выходило так, словно ты смотришь вперед, а боковым зрением видишь у себя за плечом некую неясную тень. Оглянешься, а там и нет никого, будто и не было. Но ты-то точно знаешь, что было. Только вот что?

По понятным причинам, вопросов девочке я задавать не стала, полагая, что она вряд ли на них сможет ответить, а беспокоить ее своими сомнениями сейчас не стоило. Ребятишки, видя мою сосредоточенную молчаливость, уселись под стеночку, прижавшись друг к другу, словно два воробышка, и задремали. Переход до развилки дался им с трудом. Я не стала их тревожить. Устроилась неподалеку и принялась размышлять. Что же это был за голос такой? Может быть, это Род малышей оберегал их и в трудную минуту дал подсказку, а девочка, как самая чувствительная к тонкой энергии, его услышала? Может, душа погибшей матери предостерегала детей, помогая им избежать опасностей? Но ни на одно из предположений моя душа не отозвалась. Не было того самого «щелчка», который непременно случается, если ты находишь истину. Я стала думать, на что же это для меня было похоже? Но так и не сумела найти точного ответа, от которого в голове бы у меня прозвучал этот самый «щелчок». Меня в Скиту учили, что если песня не складывается, значит, не пришло еще то время. Поэтому я отложила себе «на полочку», в уголок сознания все эти вопросы. Настанет час, и я обязательно к ним вернусь.

Поглядела с сожалением на спящих детей. Жалко было их будить, но нужно было спешить. Все, что происходило вокруг, словно плетью подгоняло меня двигаться вперед. Предчувствие уже мне говорило, что могу опоздать, могу не успеть. Как обычно, причины этого тревожного состояния я пока найти не могла, но еще с раннего детства привыкла безоговорочно доверять своей интуиции. Можно, конечно, было попробовать применить знания, полученные мною в Скиту, но времени для соблюдения ритуала отстраненности, чтобы увидеть немного вперед дорогу судьбы, увы, не было. Да, собственно, я и не любила этого ритуала, не любила заглядывать вперед. Потому что выходило, словно бы я, наперекор богам, хочу изменить предначертанное. Но на этот раз от такого предвиденья я бы не отказалась. Наверное, потому что со мной были дети. Вздохнув тяжело, я осторожно дотронулась до плеча мальчика. Он тут же раскрыл глаза, испуганно глядя на меня. Я тихонько с сожалением проговорила:

– Нам пора идти. Еще один переход – и мы будем у выхода. Вот там и отдохнем. А пока, буди сестренку и в путь…

Данко с готовностью кивнул и очень бережно погладил девочку по растрепавшимся волосам, тихо с нежностью прошептав:

– Вратка… Проснись… Нам в дорогу пора…

Девчушка, не раскрывая глаз, сонно пробормотала:

– Я уже проснулась, Данек… Только еще одну минуточку, малюсенькую минуточку, ладно?

Мальчик посмотрел на меня с мольбой во взгляде, мол, только минуточку. Я грустно усмехнулась и покачала головой. Вручила парнишке факел, а сама, подхватив девочку на руки, пошла вперед. Вес у нее был словно у котенка, я его даже и не почувствовала. А то, что руки заняты, так пока в этом не было большой беды. Врагов здесь встретить я не опасалась.

Подойдя к нескольким темным провалам, обозначающим входы в следующие подземные коридоры, я на мгновение замешкалась, а потом решительно ступила в тот, что вел на восток. Девчушка на моих руках слегка завозилась и уткнулась носом куда-то под мышку, причмокивая во сне губешками. От умиления и какой-то необычной для меня растроганности у меня защипало в глазах. Что еще за глупости?! Раньше я подобной чувствительности за собой не замечала. А внутренний голос с усмешкой прошептал: «Так раньше ты была одна, а сейчас вас двое…». Все так, все верно… Скоро… Я улыбнулась в темноте своим мыслям, но тут же напомнила себе, что сейчас еще не самое подходящее время, чтобы предаваться мечтам.

Данко шел чуть поотстав, держа факел высоко над головой, пытаясь осветить мне путь. Убеждать его, что в свете я не нуждаюсь, не стала. Они и так напуганы всем происходящим и только-только стали доверять мне. Новые «чудеса» были сейчас ни к чему. Вратка проснулась примерно на середине пути. Слезла с моих рук, отряхнула неловким жестом смятую рубашонку, натянула на взъерошенные волосы измызганный старый платочек и, смущенно пробормотав слова благодарности, шмыгнула за спину брата и тут же принялась ему что-то шепотом выговаривать, мол, почему не разбудил. Данко что-то ей бурчал в ответ. А я, слушая их сердитый шепоток, только усмехалась про себя. Кажется, вопроса о том, кто у них тут главный, совсем даже не возникало.

Вскоре коридор стал сужаться, потолки сделались совсем низкими, и мне даже пришлось пригибать голову, чтобы ненароком не разбить лоб. Это означало, что выход из подземелья уже совсем близко.

Этот ход выводил в одну из пещер на склоне невысокой горы, где на дне ущелья как раз и брала начало та самая речка Ёрза, на которой я выдержала свой первый бой с Мормагоном (подробнее об этом читайте в книге «На грани времен»). Правда, это случилось в самом низу потока, около самого устья, где река набирала полную силу, питаясь от многочисленных ручьев и родников, а вовсе не здесь. Но воспоминания о том бое меня кольнули, всколыхнув память как о самом событии, так и обо всем, что последовало за ним. В душе шевельнулась откуда-то взявшаяся мысль: «Все повторяется…» Эта мысль была не моей, словно кто-то невидимый мне ее прошептал на ухо. Складывалось ощущение, что кто-то незримо идет вместе с нами, контролируя каждый мой шаг. И это меня напрягало. К таким предупреждениям я всегда относилась очень серьезно. Вот и сейчас пренебрегать не стала, удвоив осторожность и внимание к окружающему, а особенно к собственной энергетической защите.