Потерянная тропа. Том 1. Часть 2

Эльник обернулся и дёрнул ушами, а затем приподнялся на задние ноги и опёрся лапами о сапог Мари.

– Ещё бы я хоть что-то по твоему взгляду понимала, – пробурчала девочка, а звёрек опять приподнял уши и выразительно посмотрел на лес. – Ладно, идём.

Неохотно, сквозь внутреннее сопротивление учёная согласилась. Грэйс, больше не обращая внимания на кинжал, легко подхватила сумку и вновь бросилась бежать в том же темпе, что и раньше. Рюкзак, который для учёной был великоват и чётко выбивал барабанную дробь по икрам, для пиратки оказался до середины ягодиц и вообще никакого дискомфорта не приносил.

Мари пристроилась за Грэйс, удерживая дистанцию. Тётку нагнал мальчишка. Справа от Мари расположилась красноглазая, а слева девочка с коралловыми волосами.

Бежать без поклажи оказалось легче, но всё равно к тому моменту, как небо заволокло фиолетовыми всполохами, Мари едва могла удерживать себя в сознании.

Они остановились за двадцать ринок до полной темноты и появления лун. Причину учёная поняла не сразу, поскольку согнулась и, зажмурившись, глотала ртом воздух, совсем не ощущая кислорода. Но когда девочки встали спинами по бокам от неё, Мари оглянулась назад и с удивлением оценила встопорщенную шерсть эльника, дико смотрящего на дорогу позади них.

И Мари его прекрасно поняла. Была бы у неё шкурка, тоже бы от страха стала пушистым шариком. Кажется волосы, собранные в косу, наэлектризовались от напряжения, и вся кожа покрылась мурашками. Сразу силы бежать дальше появились, честно.

Она полностью повернулась к эльнику и отступила на шаг, замыкая образовавшийся круг вставших спинами друг к другу детей и Грэйс.

К ним медленно, укрываясь в тенях, подбирались тощие твари, с длинными лапами и плоскими позвоночниками. Их морды были искривлены. Раздвоенные языки свисали из зубастых пастей. На тонких хвостах, которые были в два раза длиннее туловища, крепились серпы из магической пыли, сверкающей в темноте. Со святящейся, извивающейся полосой вдоль всего позвоночника их тяжело было не заметить в подступающей ночной мгле. Красные глаза без зрачков следили за каждым движением.

Гиары. Именно их признала Мари. Разного размера: кто ей по грудь, кто по пояс, – эти твари всегда охотились лишь стаями. Ага, от пятидесяти особей. И привлекал их любой всплеск энергии в Реке Мира. И как она не напоролась на них раньше? Учёная же и до этого периодически что-то, да колдовала. Видимо она была либо достаточно далеко от самых опасных мест, либо сил использовала не так много, как думала.

Грэйс что-то прорычала на зверином, а затем повторила на нормальном:

– Гиары. Их много, придётся отбиваться. Стой поближе к нам, не отделяйся и кричи, если что не так. Магию не применяй.

Её рюкзак плюхнулся в грязь.

Прежде чем звери напали, Мари успела вспомнить всё, что было прочитано в справочниках и, поплотнее привязав к себе накопители, вытащила из-за пояса кинжал.

«Магия против гиар, – самое бесполезное оружие, ведь именно за ней охотятся ночные гиены. Они поедают любое заклинание, любое растение и любое существо. И чем больше в нем маны, тем сильнее и яростнее будут атаковать гиары.»

Был ли у них коллективный разум или среди прибывающих тварей имелся вожак, отдавший команду атаковать, Мари не поняла, но звери набросились одновременно со всех сторон, и Мари, не задумываясь, выставила вперёд кинжал. Те стойки, которым её учил Ларс, казались бесполезными против волны зверей. Её натаскивали фехтовать, а не отбиваться от клыков и массивных туш. Мари чуть отклонилась в сторону, ровно так, чтобы чужая распахнутая пасть не впилась ей в горло, и крепко сжала кинжал, плавно вошедший в тощее тело.

Голубой свет вдоль позвоночника стал угасать, но Мари было не до того. Один за другим гиары прыгали на неё с разных сторон, кто одновременно, кто в разнобой, и ей приходилось крепко стоять на ногах, уклоняясь так, чтобы не досталось людям, стоящим позади, но и не подставляясь под когти и клыки. На то, чтобы полосовать чужие туши и не дать располосовать себя, её глупых, детских навыков кое-как хватило. Помогло то, что по бокам от неё вплотную стояли зверолюди и приходилось отслеживать лишь то, что происходило в поле зрения. Она была маленькой, круг их команды плотным, поэтому звери не могли нападать больше чем по двое на одного человека, и то лишь мешали друг другу.

Гиары не отличались ни сообразительностью, ни скоростью, ни как таковым оружием, – серпы на хвостах оказались бесполезны, – пару раз они прошли сквозь ноги Мари, хлестнув позвонками и оставив жгучую боль, но не больше. Учёная не помнила, какую функцию они несли, да и не до того было.

Под её ноги свалилась пара тёмных тушек и прыгать на Мари стало неудобно. Большую часть тех, кто нападал, она просто ранила и твари с визгом отпрыгивали в сторону. Только некоторых Марианн смогла убить. Её руки и одежду покрывала тёмно-красная, слишком липкая, густая звериная кровь. Воняло гнилым мясом.

Эльник прятался где-то под рюкзаком, а судя по тому, что ей горло со спины не перегрызли, другие тоже были в порядке. Вскоре твари притихли и перестали так рьяно бросаться на них.

– Я возьму твой рюкзак. Медленно, по моему счёту, двигаемся все одновременно вперед. Ведьмочка, не оборачивайся, следи за тылом.

Грэйс произнесла опять несколько коротких фраз на зверином, затем подпирающий ей пятки рюкзак исчез, а эльник сдуру запищав, со спины по одежде вскарабкался к Мари на плечи.

Он явно боялся сильнее всех и Мари не стала на него ругаться. Потом обязательно выскажется о царапинах, но не сейчас.

Бездонное небо посветлело – наконец-то появились луны. Тёмное окно миновало. В свете спутников ещё ярче засветились позвоночники зверей и отблески на их спинах напоминали те, что отбрасывали её накопители.

– Раз, – глухо произнесла Грэйс. И Мари шагнула назад, продолжая ощущать прикосновения чужих боков к своим рукам.

– Раз, – ещё шаг. Громкий хлюп и тяжёлый звук, будто ногой пнули тушу, и она отлетела в сторону. Гиары не рычали, лишь высовывали из ртов раздвоенные языки и искажали морды в беззвучном смехе, от которого становилось жутко.

– Раз, – они вышли из залитого кровью и окружённого телами круга – не одна Мари успела пару тварей прибить, – прежде чем слаженная атака началась вновь. И в этот раз они прыгали высоко, очень. Будто намереваясь перепрыгнуть через Мари в желании достать Грэйс за её спиной. Мари попыталась подпрыгнуть, чтобы вспороть брюхо шустрой твари, но упустила зубы, вцепившиеся ей в бок. Мари закричала. Под чужим весом рухнула на землю, удержавшись на ногах, пропустив над головой гиару, и зло ткнула кинжалом в глаз твари, вцепившейся ей в бок. Чувствовалось, как зубы проникли внутрь сквозь мышцы, как прошлись по тазовой кости… Всё тело прошило огнём. Она провернула кинжал в глазу и попыталась отцепить голову от себя.

– Осторожно! – её дернули назад, прямо вместе с повисшей на боку тушей и сверху на гаснущую голубую полосу позвоночника убитой ею твари, упала разрубленная напополам гиара. Клыки выдрались из тела и Мари показалось, что в пасти остался приличный такой кусок мяса.

Прошла лишь доля элек, но время растянулось в вечность.

– Не останавливайся! – рявкнула Грэйс и продолжила командовать о движении вперёд. Отбиваться от гиар стало и легче, и сложнее. Мари поняла, что в её обязанности не входит прикрывать людей за спиной и нужно лишь себя защищать, но и атаки гиар стали жёстче. Или это Мари замедлилась? Из левого бока сочилась липкая кровь, а по ноге разлилось до ужаса знакомое онемение. Гиары нападали не по одному и резко, яростно. Их позвоночники светились всё сильнее и в глазах рябило от искр с их серпов. Руки устали. Становилось всё тяжелее направлять кинжал в сторону мелькающих то тут, то там голубых линий позвоночников. Ладонь скользила от звериной крови. Лезвие едва сверкало в темноте. Рана кипела раскалёнными маслом.

– Раз! – голос Грэйс звенел от напряжения. Но прорезались в нём и нотки предвкушения.

– Раз! – казалось в её крике слышалось, что ещё чуть-чуть. Почти. Рядом. И Мари держалась несмотря на то, что перед глазами всё плыло.

– Раз!!! – рявкнула Грэйс в последний раз. Послышались грубые чавкающие звуки и затем их одного за другим дёрнули назад, за белую, похожую на меловую, границу, расчерченную прямо на земле.

Морды гиар искривились. Они бились и тёрлись о черту, не в состоянии подойти ближе и их беззвучный крик, казалось, вот-вот сорвёт листья с деревьев.

Грэйс начала говорить на зверином, а у Мари рычащие звуки в голове отдавались рокотом предгрозового неба. Тихий назойливый писк был последним, что услышала учёная, прежде чем потеряла сознание.

***

Снился туман. Не имеющий силуэтов, густой. Она медленно брела вперёд, то поднимаясь вверх, то спускаясь, и от каждого движения плотные клубы кружились и завихрялись в воздухе. Ей казалось, что это равнина. Но под ногами не было ни зелёных, ни коричневых пятен, – лишь пустота.

Сжирающий, матовый, туман прятал её от всего мира, не позволял проникнуть ни звуку, ни дуновению ветра.

Не было боли. Не было прошлого. Будущего. Только туман.

Исчезло всё. Да и было ли хоть что-то?

Она была?

Не верилось.

Девочка посмотрела вниз, разглядывая еле виднеющееся тело и тут её внимание привлек висящий на поясе кинжал. Он светился оранжевым, похожим на слабый лучик солнца, янтарём.

И Мари вспомнила своё имя.

Не то глупое, которое ей дали в этом месте, а то, что высечено у неё на сердце.

Марианн прикоснулась к кинжалу и туман, который окутывающий сознание и эмоции, медленно поддался солнечному теплу.

«В этом мире нет солнца», – мелькнула мысль и сон изменился, став просто глубоким, тёмным и зыбким.

***Грэйс.

Грэйс имела привычку не давать вынужденных клятв. Но если не выходило, – запоминала каждое слово, ведь в любой формулировке, даже самой чёткой, можно найти кучу лазеек. А потому, когда она принесла раненых малышей в гостевую хижину Ссаха и сгрузила деток на кровати, первым делом капитан проверила все вещи девочки, включая её пояс и сумку. Ни одной бумажки она не присвоила, лишь тщательно изучила. Скудные вещички, – слишком уж на её взгляд, – формировали походной набор затертого качества. Больше всего внимания привлекли горы монет и слёз глубин, кинжал и фамильяр. Ничего, что подтвердило или опровергло шпионаж.

К концу осмотра Ссах привел родителей малышей. Никто из них не обратил внимание на одну из кроватей, заваленную затёртыми вещами. Грэйс поднялась и быстрым жестом приложила пальцы к подбородку, повернув раскрытую ладонь к шее. Её движение молчаливо повторила мать похищенной малышни, тут же забыв о существовании капитана.

Альт вёл себя отстранёно, – будучи человеком, он не лез к жене с помощью в воспитании. Он замер у порога и нервный мальчишка сразу же ощерился в его сторону. Дикий. Совсем дикий и глупый зверёныш. Да, как отец Альт плохо выражал собственную привязанность, считая, что никто лучше Феррии не сможет привить им верные качества, но именно этот хмурый мужчина нашёл Грэйс спустя майл после её прибытия в гавань. Именно он коротко, сухо объяснил ситуацию младшей дочери и приёмного мальчишки. И попросил помощи тоже он.

Альт долгим кивком поблагодарил Грэйс, пока Феррия осматривала рану младшей дочери. Лисёнку досталось. Рука была подрана, но к счастью никаких глубоких повреждений, это Грэйс и сама видела. Проблемы могли возникнуть с ядом и ожогами от контакта с голой энергией от хвостов гиар.

И с любящим пошипеть котёнком.

– Мам, сначала помоги ей, – Миира отстранила заботливые руки Феррии и кивнула на лежащую на дальней кровати человеческую девочку. – Я в порядке, а она спасла всех нас.

Ранение ведьмочки оказалось гораздо более серьезным. И пусть кровотечение Грэйс остановила сразу, как она рухнула на землю, – яда в неё впрыснули очень много, и учитывая, что Грэйс перестала видеть хоть какие-то проблески ауры, дело шло к похоронному обряду.

Но фамильяр ребёнка не паниковал. Он сразу же уселся в изголовье кровати и заботливо прикрыл одним ухом шею и грудь малышки. Не отходил, но и не бросился на Феррию, которая ловкими движениями когтей срезала ткань с бока и внимательно осмотрела рану. Даже стоящая в стороне Грэйс увидела белый кусок кости щедро залитый кровью. Отвратительно. Надо было выбросить сумку и нести на спине девчонку. Но кто знал, что плавно размахивающая зубочисткой малявка так подставится? Грэйс не была священным мечом, поэтому её навыков хватило только на то, что бы расчистить дорогу и держать под присмотром мальчишку и младшую дочурку Альта. Ведьма оказалась замыкающей и Грэйс не стала менять её местами с деревенскими. После принесения клятв котёнок показалась ей сплошной проблемой. Но сейчас вид едва дышащей бледной девчонки вызывал у неё жалость и лёгкую, притупленную вину.

Феррия тихим голосом уточнила по поводу остановленной крови, приказав удерживать рану дальше. И потребовала вывести яд, раз такая сильная магичка. Как будто бы это что-то лёгкое. Грэйс была магом воды и если кровь она ещё могла в какой-то мере контролировать, то вот выводить яд было не её спецификой, – она боевик и проводник, а не целитель.

Построили всех: старшую дочь прогнали за дополнительными травами, Ссах таскал прокипячённую воду, Альт подавал инструменты. Эльника Феррия с места сдвинуть не смогла, но тот не мешался. Не дёргался во время хирургического вмешательства и сдвинулся лишь тогда, когда девочку укрыли простынёй. Он клубком свернулся около её головы, лишь неодобрительно сверкнув глазами на то, как Грэйс грубо запихивала вещи ведьмочки назад в её сумку.

«Силён. Значит шанс у неё всё-таки есть», – капитан мало что смыслила в фамильярах, её специализация касалась стихийной и частично рунной области, но даже так, женщина достаточно дивностей повидала и вот такие, по-особенному осознанные звери, всегда обладали огромным потенциалом к контролю. А каков был фамильяр, таков по сути и его хозяин.

Трое суток ведьмочка спала, не просыпаясь. Не было ни жара, ни нагноения раны, будто бы она уже умерла и лишь слабое дыхание, и отсутствие признаков растворения говорили об обратном.

А на четвёртые сутки девчонка очнулась.

***Марианн.

Первое, что она увидела, когда открыла глаза – деревянный, тёмный от сажи потолок. Знакомый запах сырости, витающий в воздухе, разбавлялся ароматом свежевыстиранного белья. Самочувствие было отвратительным. Дикая слабость и онемение в левой ноге. Вялость мыслей. Боль будто бы от осколков стекла в горле и сухость во рту. Даже после года бегства от Зверя, в вечном недоедании и тревоге, она чувствовала себя лучше, чем сейчас.

Мари проморгалась и встретилась взглядом с взволнованным, тревожно дергающим ушами эльником.

– Привет… – хрипло просипела и сквозь усталость приподняла правую руку, которой всё это время сжимала кинжал, легко опутанный белой тканью. Не той, что обычно использовала она сама. От движения ткань соскользнула, открывая темное лезвие, на котором не было ни следа крови. Девочка с трудом разжала кулак и с тупой заторможенностью посмотрела на следы тонкой коричневой корки на коже там, где она сжимала ручку. Остальная рука оказалась чистой. Её помыли? И, видимо, вытащить кинжал из сжатого кулака не смогли.

Гротэр опустила ладонь на пушистую оранжевую макушку. Левую руку оторвать от кровати она не смогла, а малыша хотелось успокоить, поэтому она наплевала на то, что кожа грязная.

Янтарные глаза эльника заблестели. Казалось, что он заплачет, но вместо этого зверёк завертелся под её ладонью и соскочил на пол, чтобы быстро, словно тень дикой кошки, исчезнуть за дверью. Тяжёлая рука упала назад на кровать и Мари поморщилась.

Она считала себя раньше беззащитной? Забыли. Одно то, что она могла кинжал спокойно держать, уже сверх защищённости и невероятной зубастости.

Мари повернула голову, осматривая комнату, в которой оказалась. Несколько кроватей, стоящих на расстоянии друг от друга, окна между ними. Достаточно большие и мутные, но благодаря ним света в комнате было достаточно. Одно из окон приоткрыто и лёгкий сквозняк шевелил тонкую, почти невесомую, состоящую будто бы из паутины, шторку. На тумбе возле её кровати в глиняной вазочке стояли белые, мелкие цветочки. Они добавляли немного сладости в окружающие запахи, настолько слабой, что Мари даже не обратила поначалу на неё внимание.

Уютно. Гораздо более комфортно, чем в замке: без холодности камня и дикости в погоне за роскошью. Дышалось тут, не смотря на более плотную сырость, значительно легче.

Послышался громкий топот ножек и Мари едва не хихикнула. А её эльник, случаем, не ребёнок дикой кошки в разгаре увлекательной игры? Рыжий товарищ шустро проскочил в щель двери и, запрыгнув к ней на кровать, стал наматывать круги около её ног.

Тихие шаги за его шебуршанием и сопением Гротэр тоже расслышала. Дверь едва слышно скрипнула в петлях, открываясь – в проходе замер крепкий здоровячок низкого роста. С чешуей землистого, пыльного оттенка, на щеках и руках, под цвет коротких волос, и как выяснилось, с раздвоенным языком.

– Ну-сс пробуждением тебя, ведьмочка, – в одной руке он держал поднос, на котором едва умещались кружка и дымящийся, круглый как мячик, чайник.

– Кто вы? – сип был тихим. На большее её высушенного горла не хватило. Человек вошёл внутрь и замер около порога, не заходя дальше. Мари пришлось приподнять голову, чтобы было легче наблюдать за незнакомцем.

– Меня зовут Ссахейли, юная ррэя. Я хозсяин этого госстевого дома, – зверочеловек едва поклонился, крепко придерживая поднос, и выждав несколько элек, решительно подошел к её кровати, поставив на тумбу, около цветов, поднос с чайником.

Мари внимательно следила за ним. Она устала. Тяжёлым, как оказалось, было не только тело. Для страха, настороженности, тепла, будто бы не осталось места. Но Мари решительно нахмурилась и упрямо, настойчиво следила за каждым движением Ссахейли.

– Это взсвар сс искрянкой, – он осторожно перелил зеленоватую жидкость в глиняную кружку, а затем повернулся к Мари. – Давай, ведьмочка, помогу тебе ссесть.

Её приподняли и заставили облокотиться о деревянную спинку кровати, а затем всучили полупустую кружку взвара. Тяжёлая. Руки основательно дрожали, когда девочка приподняла посудину к лицу. Марианн принюхалась. Пахло действительно искрянкой, уж к чему-чему, а к этому травянистому запаху с мятными нотками она успела привыкнуть. Кипяток обжог язык и быстро подогрел горло. Стало тепло, а затем и вовсе жарко. И учёная только сейчас поняла, как замёрзла. Каждый раз, когда она прикрывала глаза, в голове вспыхивали картинки бесконечного тумана, и, когда холод немного отступил, Мари смогла почувствовать облегчение.

– Кто ты? – спросил Ссахейли, присевший на соседнюю койку. Он внимательно за ней наблюдал.

Шутка про человека едва не сорвалась с губ Мари, но она смолчала. И в самом деле. Кто она? Подобие мага? Полукровка? Ребёнок? Или взрослый человек?

Ссахейли поднялся и, забрав у неё кружку, подлил ещё взвара. И вновь всучил глиняную посудину ей.

– А кто вы? – и пусть отвечать вопросом на вопрос было глупо, пусть ей уже представились, но ничего умнее она не придумала. Говорить о себе не хотелось, да и в принципе разговаривать не было желания.

Ссахейли растерянно потёр ладони и будто впервые заметил на собственной коже чешуйки.

– А… Ты, наверное, никогда не видела ликров-зсмей. Мой предок был изс назсемных. Оссобенности – чешуя, язык, чтение мира по тепловому сспектру. Ничего оссобенного, разве что ложь иногда хорошо ощущаем.

– Лик… Кто? – Мари удивлённо округлила глаза, даже как-то перестав хмуриться. В книгах графа не было этого слова, и учёная даже близко не знала, какой у него может быть смысл.

– Ликры? Ты не зснаешь? – Ссахейли моргнул пару раз и Мари с любопытством рассмотрела его веки, в ожидании заметить второе под первым. Но нет, обычные, человеческие. Даже глаза карего оттенка с круглым зрачком, а не вертикальным. – Сс кем же ты…

Чешуйки на лице Ссахейли волнисто приподнялись и вновь опустились. Он будто бы стряхнул с себя вопросы и мысли.

– Сслышала о зсверолюдях? – Мари кивнула и Ссахейли потёр лицо руками. – Ликры, – это более культурное название сзверолюдей. Тебе когда-нибудь рассказывали о древних, ведьмочка?

– Нет, впервые слышу.

От отвара шёл приятный пар. В горячей воде искрянка на удивление не так сильно отдавала травами и больше походила на горьковатый чай с мятой. Медленно взвар согревал изнутри и становилось легче. По комнате гулял ветерок, и иногда легонько касался волос. Мари приходила в себя, сбрасывая оцепенение и тяжёлый валун усталости, крепко её сковавший.

– Древние – это звери, прожившие тысячелетия. Насстолько великие и мудрые в своей ссиле, что споссобны выссушивать болота в тысячи раз большие по размеру, чем-то, возле которого находится наша деревенька. Ты его ещё увидишь. – Ссахейли кивнул куда-то в сторону окна. Прервался, чтобы подлить ей ещё отвара, уже не такого горячего, и продолжил. – Они сспособны поворачивать горы Хребтов Времени, затягивать трещины Пропащих Равнин и защищать сзвёзды, их тайны. Когда они досстигают пика своего могущества, то облик их меняется, сстановясь полностью человеческим. Древние оберегают миры, сстановясь их Хранителями. А ликры, – дети древних от людской расы, несущие в себе их сзвериную, изначальную энергию, которая отражается на человеческой крови в виде своих сзнаков отличая. У меня эти сзнаки, – язык и чешуя.

В голове Мари всплыл образ: исполинские звери в огромном лесу. Гигантские, но от этого не потерявшие ни капли скорости. То, как сотрясалась от их шагов земля. То как раскалывалась почва под ногами одного и как покрывалась растениями под лапами другого. Древние. Марианн пять приливов упорно штурмовала библиотеку и книги, пролистала точно больше пятиста томиков и ни разу не наткнулась ни на упоминания Древних, ни на ликров. Она будто бы впервые услышала настоящую сказку, а не ту пародию, которую ей читала когда-то Ольга.

Мари закусила язык до крови, пытаясь удержать слова внутри. Рано. Источник информации нужно вскрывать постепенно, не торопясь. Она обязательно найдёт ответы на все вопросы. На все-все.

Тепло убаюкивало, укутывая безмятежностью. Мари за время их разговора чуть-чуть сползла вниз, упираясь теперь в спинку кровати плечами, а поясница неудобно висела над кроватью. Зато такое положение облегчило бы ей возможность лечь. Спать хотелось всё сильнее, но для начала учёная протянула руку в сторону Ссахейли.

– Риан. Не ведьмочка, а Риан, – змей непонимающе уставился на её руку, а Мари задумалась, принято ли вообще пожимать ладони в этом мире. Долго держать руку на весу она не смогла и вскоре, наплевав на неловкую ситуацию, сползла вниз окончательно, еле поправила подушку и отключилась.

***

В следующий раз Мари открыла глаза, когда сиреневый сумрак окутывал комнату и не смогла понять: проспала несколько склянок или больше суток? Тело, всё ещё тяжелое, было неподъемным. Но зато пить не хотелось. А вот в туалет…

Она медленно приподнялась, и после нескольких попыток умудрилась сесть. Эльник, спавший около её подушки, убрал от глаз уши, чтобы приподнять их и опустить.

– Писать хочу. Знаешь куда нужно идти? – зверёк фыркнул, а затем подскочил и потёрся о её руку головой. Спрыгнув на пол, он медленно зашагал к выходу из комнаты, присел у двери и повернулся в её сторону.

У Мари едва хватило сил встать. Голова кружилась, левая нога практически не чувствовалась и едва заметно колола. Весь левый бок онемел. Место укуса прикрывали повязки и понять, насколько ранение серьёзное, учёная не смогла бы, но зато с радостью констатировала, что обезболивающее в этом мире явно существует и крепкое, раз даже искорки боли не проскочило. Мари переждала, пока голова перестанет кружится, и огляделась. Большие тапки стояли около тумбы, а её сапоги торчали из-под кровати. Она обулась в услужливо оставленные тапочки и медленно похромала к двери, шаркая подошвами. В первые пару шагов она чуть не упала, но вскоре тело сориентировалось, подстраиваясь под движения одновременно непривычные, и такие знакомые. Чуть опереться на левую ногу, быстро переступить на правую, и перетащить левую вперёд. По коридору девочка шла уже более-менее уверено, хотя и медленно. Приходилось держаться за деревянные стены. С обоих сторон тянулись двери и если бы не эльник, Мари бы долго высматривала во всех комнатах подряд горшок.

Ей пришлось спуститься по лестнице. На первом этаже находился зал, заполненный столами. Он отдалённо напоминал столовую из замка, но гораздо меньших размеров. Несколько мутных окон всё с теми же белыми паутинистыми шторами, высокий потолок, почерневший от копоти, пустые стены. Почти под лестницей Марианн приметила деревянную стойку. За ней полукругом ютились огромные шкафы, забитые посудой, травами, тетрадями и стеклянными склянками в хаотичном порядке.