Вениакор

Добравшись до замка, где мы были встречены Хеймичем и Димитрием, я почувствовала небольшую усталость. Но подумав о том, что будет невежливо сразу покинуть Хеймича, не рассказав о том, как все прошло и уйти спать, я решила еще немного поговорить с ним и Димитрием.

Спустившись с лошади, не без участия Хеймича, я вежливо поблагодарила его за помощь. Отпустив Акселя к Анжели, Хеймич вместе с Димитрием отвел меня в замок, по пути к которому, принялся расспрашивать меня о моей первой тренировке. Димитрий, заметив, как я неловко пыталась согнуть левую руку, предложил пройти в каминную, и, усевшись рядом со мной, вежливо спросил:

– Что-то с рукой? Если есть травма, нужно немедленно заняться лечением.

– Ерунда, обычный вывих, – попыталась уверить я Димитрия. – Мне приходилось много раз ломать кости и рвать ткани на руках, поэтому теперь любая травма на моем теле заживает гораздо быстрее.

– Все же будет лучше показать тебя лекарю, – вмешался Хеймич. – Это может быть серьезно.

Так как я знала, что спорить с Хеймичем будет бесполезно, я пообещала ему, перед тем как отправиться спать, заглянуть в медицинский пункт, который находился рядом с замком, прямо напротив дворцового военного зала, где так же обучались воины самозащите и нападению без использования оружия.

Вечером, прогуливаясь по саду, окутанному сладким ароматом растущих в нем цветов, по велению случая, я нашла небольшой участок растущих там красных роз, к которым Дуель относилась крайне неравнодушно. Сестра с самого детства мечтала выращивать розы у нас в саду, что к сожалению, считалось невозможным.

– Суэлен, где ты? – услышала я голос Мигель.

– Я здесь, – откликнулась я, чтобы Мигель скорее нашла меня.

– Что ты здесь делаешь, уже темнеет, – волновалась она. – К тому же и холодает, идем в замок.

– Постойте, – остановила я ее, а за тем вежливо спросила. – Это ведь розы, правда?

– Правда, – улыбнувшись, ответила она. – Понравились?

– Да, но, – замешкалась я. – Моя сестра, Дуель, очень любит розы.

– Значит она оценит такой подарок, – сказала Мигель, после чего аккуратно отделила от головки цветка все лепестки, и положив их мне на ладонь, добавила. – Посадим их, и вырастим розу для твоей сестры.

– Чтобы вырастить новый цветок, обязательно жертвовать другим? – прискорбно спросила я.

Мигель, заметив, как я неодобрительно отнеслась к ее действиям, обхватила головку цветка рукой и чудесным образом, вытянула из нее новые лепестки, которые ту же дали легкий и восхитительный аромат.

– Я никогда ничем не жертвую, – сказала она, как-то по-доброму. – Забрать чью-то жизнь, даже в обмен на другую, это самый тяжелый грех.

Я отвела свой взгляд к ладони, в которой намертво лежали потускневшие, бледно красные лепестки.

– Мы будем сажать не семена? – подумав о том, что возможно я не так поняла дальнейшие действия Мигель, спросила я.

– Нет, – направившись в след за мной, к замку, ответила она. – Просто доверься мне.

Спустя недолгое время, я, как и обещала Хеймичу, посетила лекаря. Мистер Льюис нанес мне на руку бальзам из каких-то корней растений, благодаря которым боль должна была пройти в кротчайшие сроки.

Ближе к ночи Мигель принесла в мою комнату небольшой стеклянный, круглый горшочек с водой, в который я, по ее велению, высыпала сорванные ею лепестки розы.

– Уже через пару дней появятся ростки, которые мы позже посадим в землю, – поставив горшочек на письменный стол, сказала Мигель.

– Наверняка в саду у Анжели растут такие же красивые розы, – промолвила я. – Дуель, наверное, была несказанно счастлива.

– Анжели с самого детства ненавидит розы, тюльпаны и многие другие прекрасные, рожденные на нашей планете, цветы.

– Но почему? – удивленно поинтересовалась я.– Неужели в замке совсем нет сада?

– К сожалению, нет. После смерти отца, как бы странно это не звучало, Анжели вырвала все цветы, и приказала обустроить сад в военный лагерь. Она готова на все, лишь бы отомстить Хеймичу.

– Это так грустно, – сказала я тихо, после чего взяла Мигель за руку и добавила. – Анжели обязательно поверит нам, ведь я поверила.

Договорив, я почувствовала резкую боль в своей травмированной руке, из-за чего внезапно обхватила ее другой рукой. Мигель, испугавшись, спросила меня, что случилось и я, объяснив ей причину, предположила, что таким образом может действовать, нанесенное недавно лекарем лекарство. Спустя пару секунд боль утихла и я, успокоив Мигель и уверив ее в том, что боль полностью отступила, проводила к выходу и, пожелав спокойной ночи, сама, наконец, легла спать.

Глава 20

Мигель

– Зачем ты пришла сюда? – спросил у меня один из стражей леса, как только я сняла капюшон мантии.

Вокруг меня скопилось огромное количество волков, стая одного из трех Альф, самых могущественных и бессмертных, до рождения наследника оборотней. Зная о том, что я тоже являюсь Альфой, пусть и без стаи, ни один волк не попытался напасть на меня, из-за страха быть убитым от собственной глупости.

– Мне нужно поговорить с Альфами, – ответила я стражу, принявшего человеческий облик. – Ты ведь знаешь, кто я, пропусти меня.

– У нас приказ, – грубо ответил еще один, вышедший из глубины леса, страж. – Альфы не хотят тебя слушать.

– Оглим, – обратилась я к нему. – Ты же знаешь, я бы просто так не пришла. Позови их, они не пожалеют, что выслушали меня.

– Ты хочешь сообщить о Суэлен? – предположил один из стражей. – Они уже все знают, ты опоздала со своей новостью.

– Не злите меня, пока я не сожгла вас всех живьем! – закричала я, погасив в себе нужную сдержанность. – Не заставляйте меня проливать вашу кровь.

Стражи засуетились, оглядываясь друг на друга, в конечном счете, не сомневаясь в том, что убить даже всю стаю, мне не составит никакого труда. Я, превратившись в волка, заставила их, наконец, из-за большего страха, принять мои условия, и спустя недолгое время оказалась в лесном волчьем лагере, где меня встретил, Вольтемир, один из Альф нашего клана.

– Надеюсь у тебя были весомые причины снова появиться здесь, – сказал он, выразив свое недовольство.

– Что будет, если твоя надежда окажется неоправданной? – показав свое безразличие на слова Вольтемира, спросила я. – Я такой же волк, как и ты, мною не был нарушен ни один договор.

– Учитывая то, что ты была изгнана, тебе хватило смелости вернуться, – очевидно разозлившись, из-за моего бесстрашия, сказал Вольтемир. – Если будешь нарушать традиции, весь клан обрушится на Хеймича, и ты знаешь, к чему в дальнейшем это приведет.

– Не заставляй меня пожалеть о моем приходе! – не сумев скрыть задевшие чувства, дав повод о беспокойстве, сказала я. – Появилось пророчество. Я видела смерть.

– Вайлет, меня не волнуют жизни других, – холодно ответил он. – Моя смерть слишком далека от меня, большего я знать не желаю.

– Я видела смерть Альфы, – прервала я Вольтемира, заставив своими словами обратить на себя его внимание. – Три Альфы, три пути… путь добра, зла… и смерти.

– Что за чепуха, – сказал он, пытаясь скрыть свой очевидный страх из-за правдивости пророчества. – Альфу невозможно убить, он умирает лишь от собственной смерти. Ты видела собственную смерть?

– Нет, в этом все и дело, – ответила я. – Один из нас умрет возможно в ближайшее время, и пророчество не изменится. Вольтемир, ты ведь знаешь, что это значит, правда?

– Ты думаешь, умереть должен я?

– Мой свет всегда был на стороне добра, мне беспокоиться не о чем. Вожар всегда плел интриги и убивал, ради забавы, а теперь пытается заморочить голову одной из вернувшихся сестер. И все ради чего? Ради стаи? Ради себя…

– Пророчество не изменить, говоришь? – все также взволнованно спрашивал Вольтемир. – Выходит, кто бы из нас не оказался этим несчастным, ему и умирать?

– К сожалению, так и есть, – ответила я, собираясь уходить, после чего, с усмешкой добавила. – Если вдруг умрешь ты, покажешь перед смертью свое настоящее лицо?

– Вайлет, – ответил он угрюмо. – Твой настоящий облик давно уже всем известен. Облик подлой, гадкой змеи, предавшей свой клан и свою стаю. Как ты можешь быть уверена в своей доброте?

Слова Вольтемира заставили меня содрогнуться, но не из-за страха оказаться на пути к смерти, а лишь из-за невыносимого желания навсегда отречься от ненавистного мною рода волков. Я не нашла, что ответить ему, но тем не менее, еще один, мучавший меня вопрос, я все же должна была задать.

– Какую цель преследует Вожар своим обманом? Что ему нужно от Дуель?

– Я ничего не знаю, – ответил Вольтемир. – Знаю лишь то, что он снова нашел ее, Вожар в замке Анжели, вместе с чужеземцами.

– Дуель ведь тоже наследница, он не может убить ее.

– Ты ничего не знаешь? – в предвкушении моего огорчения, спросил Вольтемир. – В пророчестве ей суждено умереть. Исполнить его выпало на долю Вожара.

Я, услышав о судьбе одной из наследниц, затаила в себе нелегкую и больную жалость, ход чего, изменить никак не могла.

Вернувшись в замок, почти на рассвете, я застала Хеймича в одной из книжных комнат, в которой он поджидал меня.

– Я была права, – сказала я ему. – Среди нас есть предатель.

– Как он отреагировал на пророчество? – убрав из рук, читавшую до моего прихода книгу, спросил Хеймич.

– Нет сомнений, он считает себя смертником, – помешав угли в камине, сказала я. – Мне плевать кто умрет, даже если это буду я…

– Но мне нет, – сказал Хеймич. – Это важно, я ведь не смогу без тебя.

– Я пожертвовала всем, ради твоего спасения, – сказала я, отвернувшись от него. – Тем ни менее я не спасла, Анжели по-прежнему пытается убить тебя.

– Я не позволю тебе умереть, – взяв мою руку, и сжав ее в своей, теплой и сильной руке, сказал Хеймич. – Никакое пророчество не разлучит нас. Ты сильнее чем ты думаешь, и я устал повторять об этом. Если ты признаешь свою смерть и не воспротивишься ей, я никогда не смогу простить тебя.

Несколько минут я неподвижно стояла у камина, обращая все свое внимание на пылавшее в нем пламя, дополненное маленькими огненными искрами, исходящими от углей, в то время как все внимание Хеймича было обращено только на меня. Я чувствовала на себе его взгляд, пропитанный любовью ко мне и страхом от возможно правильного предположения мною того, как в дальнейшем может развернуться пророчество. Страх оставить его одного, стать очередной потерей Хеймича, после уже пережитых им потерь, давал мне повод отталкивать его от себя, дав возможность научиться жить без моего присутствия и любви. Но мое желание любить его и быть любимой им оставалось таким же сильным, как и прежде. Все, чего на данный момент я желала, это оказаться в его теплых объятиях, и ничуть не меньше чувствовать любовь и защиту.

Хеймич, сказав о том, что ему нужно уйти, отпустил мою руку и, убрав книгу в шкаф, покинул комнату.

Глава 21

Суэлен

Три дня подряд, я практически не покидала военный парк, меняя место тренировок, на военный зал, где Аксель учил меня защите без оружия. За два дня до нашего отъезда в город, он предложил мне потренироваться ночью, чтобы быть полностью уверенной в своей подготовке. Оказавшись в темном зале, в котором едва светили зажженные еще днем свечи, я подумала, о том, что будет лучше прийти сюда завтра, но по приходу Беркеля, поняла, что пришла не зря.

– Аксель не смог прийти, – досадно сказал он. – Поэтому мне придется тренироваться с тобой, ты не против?

– Здесь слишком темно, – хмуро ответила я. – Это невозможно.

– Суэлен, – попытался упрекнуть меня Беркель. – Тебе что, страшно?

Ничего не ответив, я взяла протянутый Беркелем меч, которым в ту же секунду взмахнула в воздухе.

– Осторожнее, – сказал он. – Не попади в меня.

– Надеюсь убить тебя сегодня. А потом сказать Хеймичу про несчастный случай.

– Не заставляй меня браться за меч.

– Ты не станешь бороться со мной, – уверенно сказала я. – Ты можешь меня покалечить.

– Не допускай этого, – взяв в руки еще один подготовленный им меч, сказал Беркель. – Давай, покажи, чему научил тебя Аксель.

Беркель буквально напал на меня, надеясь лишь на мое везение и защиту. С трудом следя за движениями его меча, я пыталась отражать нанесенные им удары, что, в конечном счете, у меня не плохо получалось. С неудачной попыткой напасть на него, я получила серьезный удар. Я почувствовала резкую боль в травмированной руке, после чего, получила очередной удар, из-за которого лишилась меча.

– Чтобы не случилось, не отпускай меч, – направив острие меча к моей шее, сказал Беркель.

Я попыталась откинуть от себя его меч и, схватив его за руку, и вывернув ее, оставила Беркеля таким же обезоруженным.

– А на тебя это правило не распространяется?

Беркель лукаво ухмыльнулся и похвалил меня, а я, тем временем спросила его, какой из присутствующих мечей принадлежит ему.

– Тот, что я дал тебе, – ответил он на мой вопрос.

Я подняла меч с пола, чтобы осмотреть его.

– Понравился? – спросил Беркель.

– Хороший меч, – ответила я. – Но у меня плохо получается владеть им… как и любым другим. Я чувствую себя уверенно только когда держу в руке лук.

– Отлично, – сказал Беркель. – Значит потренируемся в стрельбе.

– Но ведь здесь нельзя, – огорчилась я. – И тут нет мишеней.

– Я буду твоей мишенью, – утешил Беркель.

Сначала я подумала, что Беркель таким образом решил глупо подшутить надо мной. Но после того, как он достал из оружейного склада лук и набор стрел, я поняла, что мне действительно удастся пострелять. Протянув мне лук и стрелы, Беркель отошел на весьма дальнее расстояние и, положив на свою голову яблоко, громко спросил:

– Так ли ты хороша в стрельбе, как утверждаешь?

– Ты сумасшедший, – натянув стрелу, сказала я ему.

– Это называется доверие, – произнес он.

Выстрелив точно в цель, Беркель похлопал мне в ладоши и поблагодарил за то, что я не воспользовалась шансом убить его.

– Только не сегодня, – сказала я, после того, как выстрелила в очередное, подготовленное им яблоко.

Отдаляясь все дальше от меня, с каждым разом все больше и больше удивляясь моим способностям, Беркель решил, что пора остановиться, и продолжить тренироваться с мечем. Взяв последнее оставшееся яблоко, Беркель хотел положить его в карман, но как только яблоко, оказалось у него в руках, я, будто по инерции, снова в него выстрелила. Стрела, выпущенная мною, пролетела точно к цели, и вместе с ней долетела до самой стены.

– Ты бесподобна, – проследив за стрелой, сказал Беркель. – Да, Суэлен, лук и вправду служит тебе.

Слова Беркеля заставили меня улыбнуться. Я, отложив лук и стрелы в сторону, снова взяла в руки ненавистный мне меч, но спустя несколько секунд, неожиданно, оказалась с завязанными глазами.

– А теперь ты будешь бороться со мной, используя все свои чувства, кроме зрения, – сказал Беркель, пройдя мимо меня. – Слушай, Суэлен, слушай мои шаги, почувствуй мой запах, попытайся с помощью него понять, где я нахожусь…

Я попыталась сосредоточиться и навострить слух. Услышав, как Беркель поднял свой меч в воздух, я резко отразила его удар, за что он, после, похвалил меня. Притихнув, он обошел меня, и, остановившись позади, снова попытался напасть, но безуспешно, так как я снова успела защититься. Спустя какое-то время, в прочем даже, не малое, я, не снимая повязки, продолжала неплохо справляться с его атаками, чуть позже, введя в оборот и лук. В конце тренировки, меня буквально разрывало от собственной гордости, я чувствовала себя бесстрашной воительницей, способной не просто защитить себя от нападения, но также и, попав в непредвиденную ситуацию, с умом с нею справиться.

На утро, проснувшись в своей комнате, я обнаружила, сидящую на полу Мигель, которая готовила небольшой горшочек для посадки розы. Заметив, что я проснулась, она пожелала доброго утра и, сказав о том, что осталось совсем немного времени до появления ростков, предложила присоединиться к ней. Спустя время, лепестки розы, которые все это время плавали около поверхности воды, начали медленно тонуть, падая ко дну. Но один лепесток, так похоже на человеческое стремление, пытался отбиться от всей массы, и вместо дна, оказаться на самой поверхности воды. Мигель, достав лепесток из воды, при этом вытащив его уже с ростком, и к тому же в сухой руке, аккуратно положила на землю, в красный горшочек, и легкими движениями руки, закопала его.

– Ну вот и все, – предупредила она. – Скоро на свет родиться еще один прекрасный цветок. А погибшие лепестки мы оживим с помощью специального эликсира, и посадим в саду.

– Вы чем-то напоминаете мне Дуель, – немного растрогавшись, сказала я ей. – Моя сестра, как и вы, рассуждает о цветах, как о людях. Будто они живые и все чувствуют.

– Чтобы жить, необязательно дышать, Суэлен, – промолвила Мигель. – Они так же не могут говорить, не могут двигаться. Мертв тот, кто не может ничего. Даже этот несчастный лепесток, только что на наших с тобой глазах, пытался изо всех сил бороться за свою жизнь, и победил смерть, в отличие от остальных лепестков. Это уже значит, что он не мертв. А кроме смерти может быть только жизнь.

Глава 22

«Дорогой дневник… последний день я провожу в этом замечательном, полном хороших, добрых людей, замке. Вскоре меня ждет долгожданная встреча с моими дорогими сестрами и Димонтом, которые уже наверняка потеряли всю надежду на мое скорое возвращение. Не знаю, что ждет меня там, в другом замке, не знаю, смогу ли я еще когда-нибудь вернуться сюда, к Хеймичу, но важнее для меня было не мое возвращение, а возвращение Хеймича в свой дом. Примирить Анжели с ее братом является не такой уж и легкой задачей, как мне казалось ранее, но, тем не менее, я сделаю все, чтобы, наконец, прекратить эту родственную войну, которая и так уже нанесла слишком тяжелый удар им обоим…».

Собирая необходимые вещи, как для меня это лишь мой дневник и подаренный Беркелем лук с набором стрел, я снова почувствовала небольшую боль в руке, как мне казалось уже давно забытую. Отправившись в сад, по пути я заглянула в медицинскую палатку, где уже знакомый мне лекарь, при виде меня, поинтересовался о моем здоровье.

– Я чувствую себя прекрасно, – ответила я. – Не считая волнение и… снова эту боль…

– Не волнуйся, рука почти прошла, – оттянув рукав платья к верху, чтобы осмотреть руку, сказал лекарь. – Но боль не проходит так сразу. Если хочешь, я могу перевязать ее, чтобы тебе не приходилось лишний раз напрягать руку.

– Кто знает, что ждет нас, – сказала я, немного подумав. – Вдруг мне нужно будет стрелять.

Ничего не ответив, мистер Льюис обошел кресло, на котором я сидела, и, достигнув шкафчика с медицинскими принадлежностями, достал оттуда все необходимое.

– Я перевяжу тебе руку на ночь, – сказал он, находясь в поисках специальной резинки для крепления повязки. – А дальше твое дело.

После перевязки я решила поинтересоваться у мистера Льюиса, что он думает насчет нашего похода. Как мне показалось, лекарь был рад тому, что для кого-то кроме него самого было важно его мнение. Услышав мой вопрос, мистер Льюис впал в недолгое раздумье, и, решив, что его молчание затянулось, он глубоко вздохнул и произнес:

– Я не вправе высказывать свое мнение насчет решения Хеймича, да и к тому же, узнав о нем, наш король наказал бы меня за мои слова…

– Тем не менее, ваше мнение важно для меня, – попыталась успокоить я лекаря. – Хеймич ничего не узнает, скажите же мне.

– Я начну с одного рассказа, – сев в свое креслице, предупредил он. – Когда король Ренисан, отец Хеймича, умер, все обвинения, как ты знаешь, упали на нашего теперешнего короля. Перед тем, как королева Самфира покинула Вениакор, в прямом смысле этого слова, она отреклась от короны, назначив нового правителя Хендстона, самого короля Ренисана. На то время, договор между альфами и королями был уже нарушен, поэтому объединив свои стаи, оборотни планировали захватить власть в свои руки.

– Что за договор? – бестактно прервала я рассказ лекаря.

– Договор, согласно которому волки и люди делили территорию. Леса, пустыни и джунгли были запрещены для посещения людьми, и в то же время волки не ступали на людские земли. Юный король, Дрейв, предок Самфиры, вступив на престол решил навсегда покончить с договором, посчитав, что полноценным королем можно стать лишь, управляя целым, не деленным миром. Он открыл охоту, в Реваргардском лесу, где жила волчица, как позже оказалось, одна из альф, к слову родная бабушка нашей Мигель. Ужасная женщина, сколько зла она принесла не только нашему материку, но и с попыткой открыть проход в ваш мир, чуть не оставила Вениакор последней существующей землей.

– И что же она сделала с королем?

– Расквиталась с ним, – с досадой, ответил мистер Льюис. – А позже попыталась истребить все человечество, объединившись с другими альфами. К счастью, наши предки сумели противостоять волкам, ценой многих жизней, однако, что касалось договора, именно эта эпоха послужила его концом.

Мистер Льюис сделал паузу, жалобно опустив глаза, будто вспоминая что-то грустное, что было связанно с его историей. Спустя долю минуты, он продолжил свой рассказ:

– Эта война длилась до того момента, пока у альфы не родилась девочка, Сиена, по правилу наследница, с рождением которой, пришло время смерти ее матери. Но не знаю, по какой причине, альфа продолжала жить, и умерла лишь со смертью самой Сиены, когда родилась ее наследница, Мигель.

– Альфы умирают с рождением их наследников, – предположила я. – Выходит, Сиена не была наследницей, возможно, она сама не была альфой.

– По сути, на то время это не имело значения, – не заострив внимание на обсуждении такого события, продолжил мистер Льюис. – Не только волки, но и люди решили, что Ларинда сумела победить саму смерть. Люди и волки склонились перед ее могуществом, и это помогло новому королю Ренисану отвести войну.

– Мистер Льюис, – обратилась я к лекарю, после очередной, ненавистной мне паузы. – Какое отношение это имеет к нашему плану?

– Абсолютно никакое, – ответил он. – Однако, после ухода Мигель из стаи, оборотни обозлились, и только и ждут случая нанести ответный удар и ей, и всему человечеству.

– Но с чего такие выводы? – поинтересовалась я. – Разве решение Мигель должно как-то волновать волков, ведь кроме нее есть еще альфы.

– Стая, это как семья, – разъяснил мистер Льюис. – Но ни волки, ни сами альфы не вправе оставлять свою стаю, как известно, в истории, это заканчивалось местью.

– Выходит, вы думаете, что может начаться война?

– Она уже началась… я думаю, что бояться нужно не войны, между Анжели и Хеймичем, а мести оборотней. Поверь мне…это куда страшнее.

Глава 23

Дуель

«После твоей пропажи, не проходило ни дня, чтобы я не вспоминала о тебе, в надежде, что в скором времени, вспоминать о случившемся мы будем рядом друг с другом. Но чем дольше ты находишься в плену жестокого и беспощадного убийцы, так же сильно ненавистного и собственной сестрой, тем сильнее я плачу по ночам, невольно думая о твоей возможной погибели. Димонт, вот уже несколько дней, не находит себе место, чувствуя свою вину в твоем похищении, но в большинстве меня пугает не чувство вины, а его странное молчание. Не помню, когда в последний раз мы разговаривали о тебе, или вообще о чем-нибудь, что не связано с тобой. Иной раз, он уходит из дворца, на ночь глядя, что заставляет меня, беспокоится о нем еще сильнее. Не думай, что я волнуюсь о тебе меньше, Суэлен, я просто хочу, чтобы ты вернулась. Дай мне знак, что ты в порядке, что ты жива. Вернись и я обещаю вернуться с тобой домой…»

Свернув в комок лист бумаги, на котором смазались не досохшие строки чернил, я сжала в руке очередное письмо. Каждый день я придумывала для Суэлен подобные послания, чтобы утешиться, но, как и в прошлые разы, будто по сценарию, не сдержала слез. Услышав, как открылась дверь, я вытерла слезы, и, развернув скомканное письмо, принялась снова читать его. Макс, который уже не раз заставал меня в ужасном настроении, со сжатой бумагой в руке, выхватил письмо из моих рук и, разорвав его, выкинул в окно. На удивление ему, я даже не воспротивилась, а с таким же горестным и одиноким взглядом всего лишь продолжала следить за ним. Макс, решив, что пора, наконец, что-то сделать, задумал поговорить со мной о моей сестре. Но услышав лишь ее имя, я, не проронив ни слова, покинула его, медленными шагами оставив позади себя свою комнату.

Случайно заметив на пути Димонта, я решила снова попытать удачу и поговорить с ним.

– Я видела однажды, как вы вели дневник, – мои внезапные слова смогли привлечь его внимание. – Так вы утешаете себя?

Димонт хотел что-то сказать, но спешить не стал. С удачной попыткой поймать на себе мой взгляд, он тихо произнес: