Жена темного бога

– Ты забываешь о том, что у меня могут быть свои собственные желания и свои собственные расчеты. Если хочешь быть со мной, нельзя решать мою судьбу в одиночку. Но предложение твое я приму и к Хведеру обращусь. Может быть, наконец пойму, зачем бы бессмертной богине сбегать от своих детей и мужа в смертное тело, которое ничего не помнит о своей божественной сущности.

– Хорошо, – Аштар тяжело вздохнул – было заметно, что его мои слова расстроили. – Чтобы примириться с этим, вспомни свою бабушку. А я пока займусь тем, чем и обещал, – убивать того, кто вырезал твою семью.

Глава 4

Из пещеры я выскочила разъяренная, хотя вообще-то шла сюда, чтобы помириться с Аштаром. На что в точности злилась, я уже и сама не вполне понимала. То ли на него, то ли на себя саму…

Дроу, как всегда, отнесся ко мне с терпением. Впрочем, если учесть, сколько лет он сначала платил Ланоне за секрет убийства драконов, а потом вынашивал планы и становился во главе войска, то выдержка у него поистине безграничная. Шире, чем любая пустыня, и глубже, чем океан на западе. Если Аштар верит, что его ко мне привела Ланона, чтобы пришел в действие некий невероятно важный план, то, в самом деле, почему бы и не потерпеть немного мою обиду?

Больше всего, пожалуй, злило его нежелание признавать, что он мне лгал, и достаточно явное следствие из его поведения – меня будут обманывать и дальше. Потому что так надо. Расчеты у него, видишь ли, чтоб ему подавиться, и знает он, что мне нужно, конечно же, лучше меня!

А с другой стороны, он ведь в какой-то мере действительно меня защитил. Где бы я сейчас была без него? Хелсаррет пальцем о палец не ударил бы ради моего спасения, только туже затянул бы удавку на шее. В неприятности я бы вляпалась и без дроу, но это он отправил ко мне Хведера, а не обитель.

Так и что меня больше злит: то, как Аштар со мной обошелся, или мои собственные глупость и беспомощность – что не смогла предвидеть беду и обезопаситься, из-за чего сейчас полностью завишу от Аштара?

Хведер, к счастью, от пещеры далеко не ушел, хотя уже не сидел, а бродил по берегу, выискивая плоские камни. На меня он воззрился с удивлением.

– За тобой там что, гуль гонится?

– Ты можешь провести ритуал очищения меня от магии? – выпалила я.

– Ну да…

– Тогда идем. Что для него нужно?

– Погоди, ты его хочешь прямо сейчас провести? – вытаращился северянин.

– Так ты можешь или нет?

– Могу, но не в сей же миг! Подготовиться надо… А Аштар дал разрешение?

– Дал.

Он так заглянул мне за спину, как будто там стоял Аштар и изо всех сил отрицательно мотал головой.

– Мне надо его найти и уточнить…

– Я бы не стала тебе врать, – отрезала я.

На лице северянина появилась ехидная ухмылка.

– Скажи честно, Мелевин. Ты как с цепи сорвалась, потому что раньше отдавала всем вокруг приказы сама, а теперь вынуждена подчиняться Аштару? Тяжело, наверное, когда кто-то все решает за тебя…

У меня заскрипели зубы.

– Когда это ты такой умный стал, а? Можем, конечно, и пособачиться, только на это нет сейчас времени! У нас пара часов осталась до того момента, как все уедут в Тайез.

Теперь Хведер повернулся к пузатому торговому кораблю.

Туда загружались запасы сразу из двух лодок, а на палубе дроу уже помогали контрабандистам. Еще одна группа эльфов раскладывала тюки на берегу, ожидая, пока одна из лодок не освободится и не приплывет за ними.

Дроу вообще-то были неплохими мореходами. Люди с их коротким веком успели забыть об этом, а ведь еще двести лет назад корабли темных эльфов здесь отнюдь не были диковинкой. Но драконы стали пристально следить за морскими границами, сжигая все суда берзанцев, стоило им отчалить от берега. С тех пор мы знали темных эльфов скорее как подземный народ, а не ночной, какими они были изначально.

Работа шла споро. Может быть, у нас и двух часов не было.

– Ладно, – не очень-то довольно согласился северянин. – Не отставай.

Он повел меня в другую часть пляжа, где тоже находились природные пещеры. Я спешила за Хведером, утопая в холодном с ночи песке. На сердце лежала тревога. А если не успеем? Любой ритуал – дело небыстрое. Я и слышала о ритуале очищения от магии, но обучиться ему не успела – молодым ученикам в Хелсаррете о нем нарочно ничего не рассказывали, чтобы наставники могли отследить все заклятия, которые мы применяем. В результате я понятия не имела, что для него нужно и сколько времени может потребоваться северянину.

Мне оставалось только положиться на него. Ирония судьбы – еще месяц назад он был последним человеком, к которому я обратилась бы за помощью.

Сеть пещер, где жил Хведер, отличалась меньшими размером и разветвленностью, но ее тоже заметно расширили и приспособили для людей. Свет, как и в военном штабе, проникал через трещины в стенах и потолке, едва-едва рассеивая мрак.

Я думала, что мы будем толкаться с дроу в проходах, однако в «комнатах» по пути не встретилось почти никого из них. На холодном каменном полу лишь лежали аккуратно сложенные и подготовленные к переносу вещи, да и то не так много, как можно было бы ожидать от трех тысяч эльфов.

Вспомнив обо всем, что происходило утром, я отметила, что действительно видела не так уж много берзанцев.

– Где все? – напрямую спросила я Хведера.

– А что ты делала ночью? – не оборачиваясь, поинтересовался он.

– Не поверишь: спала.

Он с откровенной завистью вздохнул.

– Охотно верю. Ты-то богиня, а не войсковой маг… Впрочем, я для этого эльфам тоже не особенно понадобился. Многие еще ночью ушли.

– Как ушли? – поразилась я.

– Ногами, – ядовито отозвался маг. – Крылья, слава богам, дроу пока не отрастили.

– Их три тысячи, Хвед. А я ничего не слышала.

– Потому что они мастера бесшумности. Похоже, Аштар годами их целенаправленно тренировал, чтобы они тенями ходили среди людей, а мы об этом и не догадывались.

Я припомнила рассказ о том, как появился орден гашишшинов. Если убийцы переняли все умения у своих основателей и все равно не могли с ними сравниться, то привезенная Аштаром и Мирале в Тайез сила еще страшнее, чем я думала.

– Меня не поставили в известность, как ушедший отряд проникнет в город и проникнет ли вообще, а не останется ли где-нибудь неподалеку от крепостных стен ждать в засаде, – продолжал Хведер. – Но, клянусь золотыми перьями Ланоны, не удивлюсь, если к приезду Хашима в Тайезе будет не три тысячи эльфов, а десять, и они будут сидеть прямо на наших головах, а мы этого в упор не будем видеть.

– Значит, мы в этой игре на правильной стороне.

– Надеюсь, – коротко ответил он. – Пришли.

Мы остановились возле проема, который и комнатой не получалось назвать, скорее углублением в стене. Циновка, используемая для сна, была свернута и связана, рядом лежал небольшой заплечный мешок. Вот и все пожитки.

– Небогато живешь, – оценила я.

– Не стал брать сюда много вещей, потому что знал – это ненадолго. Да и любовник твой обосновался немногим шикарнее. У него еще две табуретки стоят. Бог все-таки, не хрен собачий…

– Ингредиенты для ритуала у тебя с собой есть? – перебила я.

– Есть, но не все. Сядь пока здесь, схожу одолжу кое-что у соседей.

Он с тихим ворчанием, как вечно недовольный старик, ушел дальше по коридору. Оглядевшись, я развязала циновку, разложила ее возле стены и уселась в позе хелсарретского мага. Вышло это само собой, но, поколебавшись, я не стала ее менять.

К демонам всё. Пусть дроу думают о своей богине что хотят.

Время от времени кто-то из них проходил мимо. Как и снаружи, они останавливались и кланялись, спасибо хоть благословения не просили, а то у меня бы, наверное, успел за эти два дня отсохнуть язык. Поскольку Хведер задерживался, я вскоре и вовсе закрыла глаза, чтобы не видеть мелькающие перед собой фигуры. Пусть считают, что я молюсь или сплю.

Я не делала ни то ни другое. Я думала.

Аштар сказал, что мне нужно вспомнить о бабушке, чтобы примириться с собственной божественностью. Меня так разбирала злость в тот миг, что я не спросила, как мне это поможет. А зря. На первый взгляд ее история казалась никак не связанной со мной. Да и вообще «вспомнить» было слишком громким словом. Бабушку я никогда не видела. Она умерла незадолго до моего рождения, будучи уже пожилой женщиной, и судить о ней я могла лишь с чужих слов.

Хотя ее настоящее имя звучало как Заряна, все звали ее Зарой – на более привычный нам манер Барайшата, драконьей родины, где существовало похожее имя. Бабушка не сопротивлялась. Она, кажется, не очень любила родину, и понятно почему.

То, что мы здесь называли одной страной Илавой, на самом деле представляло собой хрупкий союз примерно десятка княжеств. Их число постоянно менялось – одно княжество захватывало другое, затем распадалось, куски опять начинали воевать между собой и поглощать соседей, и так без конца. Князья постоянно искали союзников извне, чтобы одержать верх в междоусобице, даже тех, которые правили очень далеко от Илавы.

Один из таких князей захотел получить поддержку от эмира аж в Атлике и в знак серьезности своих намерений послал к нему свою дочь, чтобы та стала барайшатской эмиршей. По суше путь занял бы слишком много времени, поэтому девушку послали к будущему мужу морем. И прогадали. На корабль напали пираты.

Морские разбойники перебили на торговом судне всех. Лишь Заряну тронуть не поднялась рука – белокожая, золотоволосая, тонкая, как тростинка, с круглым, как луна, лицом, она напоминала светлого духа, а не живую девушку. В Атлике женщин с такой внешностью было не найти – народ там рождался чернявый, смуглый и темноглазый. Илавийку решили забрать и подороже перепродать какому-нибудь султану, в чьем гареме не хватало экзотических красавиц.

Но и пиратам не сопутствовала удача. Они попали в бурю и слишком близко подошли к побережью Сенавии, где наткнулись на сторожевой корабль. Тому не составило никакого труда захватить потрепанное в шторме разбойничье судно и всю добычу. А среди нее – и прекрасную илавийскую девушку, которая уже отчаялась попасть к жениху.

Заряну доставили в Тайез и фактически бросили посреди порта. Пусть она и была княжной, но ее родина находилась за тысячи миль отсюда, всех ее слуг и спутников перебили, драгоценности отобрали, и никто не мог подтвердить, что она действительно из благородного рода. Ей предложили обратиться во дворец – вот и вся помощь, которую смогли оказать моряки одинокой девушке, оказавшейся на чужбине.

Другая бы на месте моей бабушки бросилась с прибрежных скал. Заряна, как говорили, продемонстрировала истинно княжеский характер: последовала совету моряков, направилась во дворец, переполошила тогдашнего наместника провинции и заставила его не только дать ей приют, но и отправить посланника к жениху. Через некоторое время в Тайез прибыл представитель эмира. Он посмотрел на девушку… и сообщил, что жених от нее отказывается.

Эмирскому представителю не понравилось, что невеста побывала в руках сначала пиратов, а потом моряков. Мало ли, а вдруг уже порченая? Свиту ее перебили, драгоценности как военная добыча успели перекочевать в казну наместника. Сама по себе княжна была эмиру неинтересна – красавиц в мире много, из-за одного лишь привлекательного личика отправлять свою армию на край света, чтобы помочь далекому князю, не хочется. Отказ обосновали тем, что никто не может доказать, что Заряна – это в самом деле Заряна, а не какая-то другая девушка, которая выдает себя за илавийскую княжну. Словесному описанию она, может, и соответствует, но точный живописный портрет эмиру никто не отправлял. Связываться с князем слишком долго, поэтому жених снимает с себя все обязательства и разрешает невесте отправляться домой.

Только деньгами он при этом снабдить ее забыл. Они же ничего друг другу не должны? Не должны. Вот и разговор окончен.

Заряне вновь повезло. А может, она была предприимчивой женщиной, поэтому догадалась очаровать молодого неженатого лорда, которого встретила во дворце. Дед, во всяком случае, клялся, что полюбил бабушку, как только впервые увидел ее, сидящую у фонтана внутри крепостных стен. Да полюбил так сильно, что ему оказалось плевать – княжна перед ним или обманщица, есть у нее деньги или нет, порченая она или до сих пор девственница.

Бабушка оказалась хорошей женой. Родила деду трех детей, хоть до взрослого возраста и дожил только один, помогала на плантациях, всегда горой стояла за семью. На ее репутации не нашлось бы и пятнышка. Возможно, так она старалась компенсировать то, что дед, женившись на ней вместо любой другой сенавийской аристократки, ничего не приобрел. Разумеется, к ее отцу-князю отправили с торговым караваном письмо с новостями о том, где его дочь, и предложением наладить родственные связи. Но то ли караван не дошел до Илавы вообще, то ли князя успели к этому моменту свергнуть, то ли он махнул рукой на дочь, которая не принесла задуманной выгоды, – я не могла вспомнить, чтобы прадед из Илавы хоть что-нибудь ответил на послание. Существовало ли оно вообще?

Пытаясь меня шантажировать, Мирале говорил, что бабушка никогда не общалась с соплеменниками, хотя илавийские путники и торговцы время от времени появлялись в Тайезе. Я не могла проверить слова старика, поскольку еще не родилась в то время. Даже Кидат, который работал у нас дольше других слуг, вряд ли смог бы это прояснить. Единственным, кто знал правду, был мой отец, погибший два года назад, а он никогда не вспоминал илавийцев и не пытался наладить с этой страной никаких отношений. Оправдывал он это тем, что Илава слишком далеко. Но, может, брал пример с бабушки, которая не желала поддерживать отношения с родичами, не проявившими никакого интереса к ее судьбе?

Я поерзала, слегка отодвинувшись от стены. Холод скалы начал проникать через одежду, а Хведер все не являлся. Устроившись поудобнее, я продолжила вспоминать.

Моя бабушка не была ни магом, ни богиней и не давала повода о себе так думать. В Илаве поклонялись каким-то своим богам, однако она легко сменила веру и ходила в Пантеон приносить дары точно так же, как другие матроны Тайеза. Почему Аштар сказал, что ее история должна для меня что-то прояснить?

Я не исключала, что бабушка не была никакой княжной и присвоила себе чужое имя, чтобы выжить. Да, по чужим свидетельствам, она всю жизнь демонстрировала хорошее образование, умение играть на музыкальных инструментах, говорила и писала по-илавийски и по-барайшатски, а оказавшись в Сенавии, выучила и местный язык. Но все эти знания доступны и слугам высокого ранга. Только служанку изнасиловали бы и в лучшем случае продали в рабыни, в худшем – убили, а вот у дочери князя, тем более невесты эмира, был шанс получить свободу в обмен на выкуп. Это объясняло, почему бабушка, уже обретя эту свободу, не хотела возвращаться на родину и даже просто разговаривать с другими илавийцами – они могли раскрыть ее обман. Причем здесь какая-то божественность?

Разве что бабушка не ехала ни к какому жениху. Она, как и я два года назад, бежала из Хелсаррета и попалась пиратам. Выжила благодаря колдовству, отомстила разбойникам, направив их судно прямо к сторожевому кораблю, затем очаровала наместника, устроила «отказ» эмира и приворожила к себе молодого лорда, чтобы затаиться в сенавийской глуши и порвать с жизнью хелсарретского мага.

Окажись это правдой, я бы ее не осудила – сама поступила бы так же в схожей ситуации. Заодно становилось ясно, откуда у меня дар. Мудрецы обители считали, что искра колдовского дара передается по наследству – и вот ответ, от кого я ее получила. Но это по-прежнему не давало ни единой подсказки, что меня здесь должно привести к мыслям об эльфийской богине звездного сияния.

Всюду тупики. Думай, Мелевин…

Моей бабушке по человеческим меркам сейчас исполнилось бы очень много лет – около восьмидесяти. Но так и Аштар не мальчик. Глядя на его гибкое тело и молодое красивое лицо, легко забыть, что ему полтора века. Что если он встречался с бабушкой Заряной, а то и сам помог ей сочинить эту красивую историю о пленной илавийской княжне?

Мог ли Аштар уже тогда, больше пятидесяти лет назад, что-то подозревать о том, что однажды он попадет к ее внучке?

Нет, чушь. Эльф в то время был занят тем, что пытался продвинуться в берзанской армии. На пятьдесят лет вперед не способен планировать даже он. Да и Аштар бы, наверное, посоветовал бабушке дать внучке побольше знаний о дроу, чтобы я сейчас не представляла собой слепого котенка.

Впрочем, может, она бы и научила меня чему-нибудь, проживи достаточно долго. А умерла она…

Я резко выпрямилась и распахнула глаза, заставив вздрогнуть очередного дроу, выражавшего мне свое почтение поклоном.

…ровно за девять месяцев до моего рождения.

Реинкарнация была теорией, пришедшей откуда-то с Востока, чуть ли не из самого Сетуая. В Хелсаррете рассказывали о ней только для того, чтобы расширить кругозор учеников. Мастера опровергали ее двумя основными вещами: вечной жизнью демонов и духов, которые ни во что не перерождались, и существованием некромантии, позволявшей вернуть вполне определенную душу в тело даже через продолжительное время после смерти.

Но что если реинкарнация – это не общее, а частное явление? Или это наложенное каким-то могущественным существом проклятие – не умирать, а каждый раз перерождаться, теряя память о прошлой жизни?

Слишком сложная теория для моей маленькой головы. Да и какая мне разница, кем я была до рождения, если все равно этого не помню? А без воспоминаний, похоже, получить божественную силу невозможно – только ждать, когда она проявится сама. Так можно и целую жизнь провести в бесплодных попытках ее пробудить и в надежде: вот сейчас, ну вот теперь-то точно…

Одетый во все черное, сам черный, как уголь, незнакомый дроу все еще стоял рядом и вопросительно смотрел на меня. Наверное, решил, что я его сейчас отправлю куда-нибудь с поручением, а может, благословлю. Натянув улыбку, я помахала рукой со словами «Да сопутствует тебе удача, сын мой». Эльф просветлел, поклонился и буквально запорхал по узкому коридору.

Да уж.

Утверждение Аштара о том, что я воплощение Аннатэ, могли оставаться простым враньем. Даже если это правда, толку от них было немного. Не говоря уже о том, что у меня так и не возникло никакого желания быть какой-то там богиней, тем более проклятой, запертой в немощном человеческом теле.

В проходе наконец показалась фигура Хведера, который проводил озадаченным взглядом вприпрыжку удалявшегося дроу.

– Вживаешься в роль богини, а?

– Ингредиенты достал? – нетерпеливо уточнила я.

– Достал, угомонись, – он потряс небольшой медной курильницей для благовоний. Похожая на бочонок на ножках с крышкой, она легко умещалась в широкой мужской ладони. – А теперь еще раз хорошо подумай: уверена, что тебе нужно избавиться от всех лежащих на тебе чар? Конечно, не сомневаюсь, что косметическими чарами ты не балуешься и грудь у тебя настоящая…

Я закатила глаза.

– Даже без накладок на лифе, если это так важно.

– Так и думал, – северянин прокашлялся. – Вообще-то я хотел сказать, что если кто-то наложил на тебя чары понимания берзанской речи, то это полезная вещь, от которой не стоит отказываться. Ты не представляешь, насколько тяжело работать с эльфами, не зная, что они тебе говорят. У меня такое чувство, что они только и делают, что поносят меня за спиной. Из вежливости говорить при мне на сенавийском им не приходит в голову. Да и наш язык знают далеко не все из них.

– Начинай уже ритуал быстрее.

– Ясно, – вздохнул он. – Воля богини – закон.

Хведер порылся в мешке и достал шкатулку с освященным в храме Ланоны ладаном. Зажженную курильницу он поставил передо мной так, чтобы меня окутывал исходящий сразу из нескольких отверстий дым. Мне пришлось подвинуться – маг тоже сел на циновку, с другой ее стороны.

– Это все? – спросила я. – От меня больше ничего не требуется?

– Можешь помолиться, – ответил он. – Всё, не мешай читать заклинания. Я не все их идеально помню, а фолианты с собой в дороге не потаскаешь. Если собьюсь, придется начинать с начала, и так много раз, пока ты не утихомиришься.

– Молчу-молчу.

Оставалось только ждать. Пока Хведер сидел с закрытыми глазами и бормотал заклятия, я устало смотрела в потолок и уныло обдумывала свое положение. Мимо продолжали ходить дроу, хоть и реже – похоже, в бухту прибыл второй корабль за тайным грузом. Эльфы окидывали нас с северянином любопытными взглядами, но не мешали.

Прошла почти четверть часа, прежде чем Хведер зашевелился. У меня успели затечь ноги, и я хотела встать, однако обрадовалась слишком рано – мне жестом дали понять, чтобы я не двигалась.

Бормотание мага стало звучать иначе – заклинание сменилось. Он взял курильницу, обошел меня по кругу, сдувая на меня дым, три раза в одну сторону и три раза в другую. Кожу стало пощипывать. Это подтверждало, что Хведер не устраивает простой спектакль, а проводит настоящий ритуал – магия с помощью дыма въедалась в мое тело, снимая все другие чары.

Наконец северянин поставил медный сосуд на пол и потянулся, схватившись за поясницу. Пощипывание сразу прекратилось.

– Надеюсь, Аштар поскорее победит Хашима, чтобы можно было спать в теплой кровати, на ровной поверхности, а то я становлюсь слишком стар для таких приключений. Ну так что? Есть изменения?

Я прислушалась к своим ощущениям. Чувства к Аштару оставались прежними – злость, обида из-за его поступков, похожих на предательство. И тоска. Я ведь правда успела его полюбить в поместье, оттого сердце и болело сейчас с такой силой.

Значит, приворота не было. Я не знала, полегчало у меня на душе от этого осознания или нет.

Оставалось проверить последнее. Мимо как раз спешил очередной дроу.

– Постой, – окликнула я его. – Там приплыло еще одно судно?

Договорить не успела, а уже услышала, что говорю на берзанском.

– Да, – на его родном языке ответил мне эльф. – Если вы хотите на него успеть, божественная госпожа, то оно отходит из гавани через час.

Едва он отошел, Хведер хмыкнул.

– Судя по тому, что я сейчас ни демона не понял в вашем обмене репликами, ты когда-то выучила берзанский и забыла об этом. Чары здесь явно ни при чем. Порадуйся, что не лишилась полезной способности.

Порадуйся… Мне хотелось плакать. Выходит, я зря огрызалась и срывалась на Аштара два дня? Он все это время был прав – я действительно реинкарнация богини темных эльфов?

– Не хочу быть никакой богиней, – неожиданно охрипшим от сдавивших горло эмоций голосом произнесла я. – У меня нет на это сил.

– Хватит ныть, Мелевин, – губы у Хведера дернулись. – Каждый год в Хелсаррет устремляются сотни неофитов. Десятки погибают еще по пути: в море, в пустыне или от рук разбойников. Еще десятки – уже во время обучения, когда не могут обуздать магию. Ты выжила, получила возможность стать магом – и в последний момент бросила обучение ради личных целей. Теперь у тебя есть шанс стать чем-то большим, чем маг, а ты распускаешь слюни. Подумай, сколькие из тех, кто лежит на братском кладбище в обители, тебе сейчас позавидовали бы.

Он порывисто встал и схватил курильницу так резко, что она чуть не выпала из его рук. Повернувшись ко мне спиной, северянин скрылся в коридоре – наверное, возвращать медный сосуд владельцу.

А я осталась сидеть на циновке одна, глядя в пустоту.

Вот и еще одна шутка Ланоны. Мечты сбываются, но не тогда и не так, как нам бы этого хотелось.

Глава 5

Аштар пришел ко мне через час. Сам, хотя я просила приближенных к нему дроу дать мне знак, когда атар-дарзарат освободится.

Я сидела вдалеке от лагеря, на самом краю скалы. Под босыми ногами грохотало море, разбиваясь о камни. Небо было безоблачным, ярко-синим, контрастируя с моим пасмурным настроением. На горизонте оно почти сливалось с водным простором, который издалека казался ровным, совершенно спокойным. Идеальная гладкость.

А здесь, на берегу, дул бриз. На удачу, прямо в сторону Тайеза, чтобы наши корабли, один из которых только что вышел из бухты, быстрее добирались до города. Хотя на удачу ли? Может, нам помогала Сэйра Легконогая, а может, и мы сами, не подозревая о том, помогали себе.

Аштар молча сел рядом со мной, глядя вдаль. Ветер бросал его длинные темные волосы в лицо, разметал по плечам, путал пряди. Дроу их не поправлял. Ему было все равно. Как статуе, смотрящей в вечность, плевать на то, что у ее ног собираются стаи голубей.

Я повернула к нему голову и принялась разглядывать точеный профиль. Он по-прежнему казался мне притягательно красивым. Я его редко видела таким – в лучах высоко поднявшегося солнца, а не в тени комнат или свете свечей.

– Разве солнце не должно причинять тебе боль? – спросила я. – Или это тоже была ложь?