Ярость Пламени. Рожденные в огне

Ее слова заставили его рассмеяться.

Зал Совета был полон. Вирена вошла не в мантии, а в простой чёрной парадной форме Ткачей. Она заняла место у колонны. С этого места хорошо просматривался весь зал. Лица все знакомые и выжидательные. Кто-то смотрел на неё с восхищением. Кто-то с опаской. Кто-то с холодной, почти ленивой вежливостью. Лорд Меван сидел в центре левого крыла. Руки сложены на трости. Пальцы сцеплены. Лицо безупречно спокойное.

Сарем вошел последний. Как только он занял место во главе стола, сразу пошел тихий шепот. Его спокойный голос заставил всех замолчать. И приковал к себе внимание.

– Благодарю, что собрались. Сразу оговорюсь во избежание слухов и пересудов. Сегодня с нами будет присутствовать наш командир Ткачей Боли. Это ради нашей безопасности. Я получил еще больше тревожных вестей с наших границ. И так, перейдем к нашим делам.

Совет зашевелился. Кто-то заметно напрягся. Но Меван сохранял спокойствие.

– Как Вам известно, после последнего похода по защите крепости Эль-Саар, мы потеряли много бойцов Ткачей. Поэтому я подписал официальный приказ вернуть всех выживших Ткачей в столицу для перегруппировки.

Реакция Совета была предсказуемой. Гул возмущения прошелся по всему залу.

– Это необдуманный шаг, – говорил Келор. – Вы отдаёте столицу в руки полудемонов.

– Я возвращаю защитников, – спокойно ответил Сарем. – Если вы забыли, они ещё живы, потому что выбрали бой, а не интриги.

– Она тебя одурманила, – прошипел кто-то. – Вся страна шепчет.

Вирена старалась не слушать этих глупцов. Она знала правду. Главный акт этого представления будет впереди. Еле заметная мысль мелькнула в ее голове. Она смотрела на Сарема и видела в нем настоящего воина. Пусть без меча или магии. Перед ней открывается его поле боя, где он сражается словами, с таким достоинством и выдержкой.

Сарем только сдвинул брови к переносице. Поднял ладонь, знак, что он еще не закончил.

– Это еще не все. Уважаемый Совет, наши восточные границы требуют восстановления. Без мудрого и сильного куратора, мы потеряем их. Я предлагаю назначить отдельного куратора по логистике восточного направления. Контроль маршрутов, снабжение, проверка безопасности караванов. А так же отдать под его командование восточные гарнизоны Ткачей Боли. Эту функцию я передаю лорду Мевану.

Лёгкое движение в зале. Это предложение вызвала больше шума. Меван прищурился. Но не улыбнулся. С ответом он тянул. Вирена немного поддалась вперед.

В этот момент демон шепнул в голове: «Окно». Воздух в мгновение стало плотным. Слишком тихим. Она обернулась к окну. И в этот миг его не стало. Окно разлетелось вдребезги. Ветер загудел. Тех, кто сидел ближе всех, откинуло на стол, часть осколков вонзились в тела, уже бездыханные.

В проеме показалась огромная тень. Будто дикое высокое животное, вошёл Дракмар. А за ним черной вереницей последовали племенные бойцы, идущие как волны. Он спрыгнул с окна, отряхнулся от оставшихся осколков. На его смуглом лице отразилась улыбка.

– Давно не виделись, Совет, – сказал он, не повышая голоса, – Как Вам моё появление?

Все молчали. Никто еще не мог отойти от шока. Он проходился мимо стола.

– Я мимо проезжал. Решил навестить старых друзей. Передать моё почтение.

Он выстрелил первым огнём. Это была не магией. Артефакт в его руке заблестел после удара. Стол Совета вспыхнул, лорды закричали, кресла взорвались осколками. Один успел подняться. Остальные лежали.

Сарем быстро среагировал, крепко взялся за кинжал. Пыль, дым, не давали ему найти глазами Вирену. Но этого и не требовалось. Её голос прозвучал четко, заглушая прочие.

– Ткачи, к бою. Защитим нашу империю.

Белые плащи Ткачей мелькнули среди разрушенного зала. Черная тень закрыла собой Сарема. Над самым ухом он услышал такой долгожданный голос

– Ты ранен? Идти можешь? Я тебя выведу, – Вирена взяла его за руку.

Как только они начали двигаться в сторону выхода, пришёлся глухой удар справа. Они упали. Сарем почувствовал теплую кровь на правой руке, но не его. Вирена развернулась, правый бок оголил ее раненное тело, откуда и сочилась кровь.

– Куда ты так спешишь, Вирена? А поздороваться со старым другом? Я пришел за тобой.

На фоне гулов сражения. Она прохрипела так, чтобы он услышал.

– Дракмар, ты ещё жив, – сказала она.

Черная тень стояла в нескольких шагах. Его броня отсвечивала, будто чешуя морского зверя. Волосы заплетены в тугие косы, украшены талисманами. А на поясе виднелись бусы. От их вида даже у опытного воина застыла кровь в жилах. Это были пальцы отрезанные врагов.

Он медленно приближался к ним.

– Ты пришла поприветствовать своего нового вождя?

– Ты напал на столицу, – ответила она. – Ты уничтожил Совет. Ты в самом сердце столицы. Думаешь, ты отсюда уйдешь живым?

– Совет? – Он рассмеялся. – Этот фарс? Эти старики, прячущиеся за речами? Нет. Я избавил нас от балласта.

Он шагнул ближе.

– Ты предала меня. Ты бросила меня умирать, там, под камнями крепости. Знаешь, какого это?

– Ты убивал своих же братьев. Ты не контролировал своего демона! Ты упивался смертями.

Он быстро сократил дистанцию, огромной рукой схватил ее за горло и поднял вверх.

– Я выжил только ради этого момента. Обрел новую семью. Силу, что превзойдет твоего демона.

Вирена пыталась вырваться. Его пальцы все глубже сжимали ее горло. Она задыхалась. Ей не хватало одного момента. Сарем внизу перехватив кинжал, полоснул по сухожилию на руке Дракмара. Дикий рев зверя раздался в ушах. Левой рукой отшвырнул Сарема. А правая обмякла, отпустив Вирену. Этого хватило. Она откатилась назад, встала во весь рост. Призванный демон уже входила в нее.

– Ты просчитался, – не своим голосом, а демона, – Умри в огне, как полагается Ткачу. Пусть и бывшему.

– Не сегодня. Придет время, жди меня с Востока, – Дракмар уже бежал к окну. Раненный, но живой. Вирена попыталась догнать его, как оставшиеся варвары перегородили ей дорогу. Она прорубала проход через них. Они падали к ее ногам, но время уже было упущено. Дракмар исчез в пыли. Так же внезапно, как и появился.

Она огляделась по сторонам. Зал больше не был прежним. Сарем держался за стену, раненый, но живой. Совет уничтожен. Сама Вирена стояла среди мрамора, покрытого пеплом и кровью. Рана начала ныть. Она схватилась за бок, ноги перестали держать. Её во время подхватили, когда она чувствовала, что падает. Это были её братья Ткачи. Дружный гимн победы прокатился по залу.

Молодой стражник ворвался в зал:

– Народ уже знает. Вы их щит теперь. Все об этом только и говорят.

Глава 7

Она сидела на обломке колонны, сжав рану у бедра. Камень под ладонью был тёплым от огня. Рядом пепел, расплавленный металл, запах крови и гари. Дым ещё стелился по полу, как сорванный покров. Но ей было всё равно. Только бы никто не видел, как болит.

– Всё-таки, ты смертная, – сказал Сарем.

Он стоял чуть поодаль, в пепельной пыли, с распахнутым воротом, в котором исчезли все дворцовые знаки. Остался только он. Мужчина. Его глаза были темнее обычного, лицо жёсткое, но голос тихий.

Вирена подняла на него взгляд.

– Не сейчас, Сарем.

– Когда? Когда ты встанешь и пойдёшь снова, не дав себе даже отдышаться?

Он подошёл ближе. Присел на корточки, как всегда делал в полевых лагерях, когда нужно было говорить без свидетелей.

– Позволь хотя бы мне видеть, что ты жива.

– Я жива. Видишь?

– Нет. – Он вздохнул, откинул с её лица прядь волос. – Я вижу пепел. Вижу женщину, которую снова бросили на передовую. А ты молчишь, будто привыкла.

– А я и привыкла, – просто сказала она.

Молчание затягивалось. Только далёкий треск выгорающих балок.

– Ты не командир больше, Вирена, – мягко произнёс он. – Ты стала тем, вокруг чего всё вращается. Все уже это поняли. Кроме тебя.

Она посмотрела на него с усталой усмешкой:

– Я не горю для титула, Сарем.

Он чуть улыбнулся, но взгляд остался серьёзным:

– Нет. Ты горишь, потому что не можешь не гореть. Но теперь ты не просто сила. Ты центр. Империи нужен кто-то, чья воля не ломается даже после вот этого, – он указал на развалины. – Кто-то, кого уважают больше, чем боятся.

– А ты?

– Я? – Он чуть наклонился ближе. – Я боялся. Того, что однажды ты сгоришь, и мне останется только смотреть. А потом понял. Всё, что я могу – идти рядом. Не управлять тобой. Не держать. Просто быть рядом, когда остальные бегут.

Она долго не отвечала. Смотрела в его лицо. В то, как дрожит на подбородке копоть. Как на виске пульсирует вена от злости, тревоги, нежности. Всё сразу.

– Ты знал? Что они продали нас?

– Подозревал. Но доказательства пришли только теперь.

– Значит, ты всё это время…

– Всё это время я ждал, когда ты решишь не быть оружием. А стать той, кем рождена быть. Не только в бою.

Она молча кивнула. Поднялась, пошатнувшись, он подхватил сразу, не спрашивая. Рука под локоть твёрдо, но естественно.

– Поддержка, а не контроль, – сказала она, чуть усмехнувшись.

– Привыкай, – так же сухо ответил он.

Сарем шёл рядом. Вирена хромала, но не позволяла себе опереться. Лишь на короткие мгновения дыхание сбивалось, и тогда рука сжималась крепче на ране. В остальном прямой шаг, твёрдый взгляд.

Во внутреннем дворе, где раньше высаживали лавровые деревья, теперь лежал пепел. И один из Ткачей. Совсем молодой. Его тело аккуратно уложено, руки на груди, плащ покрыт пылью и сажей.

Вирена остановилась. Опустилась на колено рядом. Камень под ней был холодным, как последняя память. Пальцы медленно коснулись лба павшего. Взгляд спокойный, она не прощалась, сохраняла его образ, чтобы его сила продолжила жить в ней.

Сарем подошёл ближе, остановился у неё за спиной. Говорил тихо, но слова ложились точно.

– Он следовал за тобой. Знал, за кем идёт.

– Он не должен был, – ответила Вирена, не отрывая взгляда от мёртвого.

Лёгкий ветер шевельнул край её плаща. Пепел закружился у ног, как будто даже воздух не решался осесть окончательно.

– Он умер не за приказ. Он умер за то, во что ты веришь. За твою Вестру.

Она не ответила. Лишь провела ладонью по его волосам. Так ласково и сдержанно, как делают те, кто слишком много раз прощался, чтобы каждый раз говорить вслух.

Сарем опустил взгляд.

– Ты должна занять трон.

Вирена подняла голову. Лицо её было спокойно. А внутри бушевала буря.

– Сарем…

Он смотрел на тело, не на неё.

– Без голосований. Без протоколов. Ты – Императрица. Для них. Для нас. Для меня.

Хриплый, уставший смешок вырвался из её горла. Ни радости, ни насмешки – усталость, натянутая, как жила.

– Говоришь так, будто назначаешь меня старшей по караулу.

– Если скажу это красиво, ты не согласишься.

Порыв ветра сорвал с деревьев пепельные лепестки лавра, разметал их по плитам. Один упал рядом с рукой Ткача. Она посмотрела на него, потом на Сарема.

– Я не для этого рождена, – выдохнула Вирена.

– А я всю жизнь думал, что рождён стоять рядом с теми, кто выше меня. Теперь я здесь.

Он протянул руку. Ладонь прямая, открытая. Вирена помедлив, протянула вложила свою.

– Тогда иди рядом. Только не проси меня сразу верить, что я со всем справлюсь.

Сарем позволил уголку рта едва заметно дрогнуть.

– Не буду. Но трон уже догнал тебя. Ты просто ещё не развернулась к нему лицом. Пойдем, тебе нужно отдохнуть.

Он молча провёл её по пустым коридорам дворца. Стража расступалась, не глядя в глаза. Никто не решался прервать их шаг, что так гулко отдавался в камне, и только их двоих не касался страх.

– Сарем, а куда мы идем? Моя комната в другой части.

– Я знал, что этот день настанет. Позволил себе слабость, и заранее подготовил тебе новую комнату. Поверь, ты не будешь разочарована.

Когда они дошли, она открыла дверь и остановилась. Внутри всё было иным, но знакомым. Комната не пыталась казаться величественной. Она дышала покоем.

Пол покрывал тёплое дерево со следами старого лака, будто память прежнего времени. У стены высокий книжный шкаф, частично заполненный: не томами по протоколам, а историями, мифами и легендами. В одном углу широкое кресло у окна, обитое мягкой тёмно-серой тканью. Там лежал шерстяной плед с узором гор.

На стене карта Этира. Нарисованная от руки, с выцветшими полями и приписками чернилами. Сарем когда-то говорил, что нашёл её в одной из заброшенных библиотек. Теперь она висела здесь, не как декор, а как напоминание: мир большой, но его можно держать в поле зрения.

У окна рабочий стол. Простой, из старого дуба, с выемкой в древесине. Над ним бронзовый подвесной светильник. На столе ни одной печати, ни символа власти. Только нож для бумаг, два тома и маленький ларец. Справа арочный проём, ведущий в приватную часть, где с широким изголовьем стояла кровать. На ней аккуратно уложенные светлые подушки, на вид мягкие. И запах сухих трав и древесной смолы. Сарем знал, она не выносит тяжёлые благовония.

На комоде стоял глиняный сосуд с веточками лаванды и горной мяты. А рядом, простая бронзовая фигурка волка. Как будто она существовала тут всегда.

Вирена стояла в дверях. Она не чувствовала себя тут чужой. Это дом. И он собрал его для неё с такой точностью, будто каждая деталь знала её. Она зашла медленно, боясь нарушить покой. Пробежала пальцами по корешкам книг, повернулась к ниму.

– Она чудесная. Но честно, единственное, что я сейчас хочу – это выпить.

Сарем едва заметно усмехнулся. Не отвечая, развернулся и исчез в соседней комнате. Вернулся с двумя бокалами и тяжелой тёмной пыльной бутылью без этикетки.

– Настойка на северной коре. Запретная. Жжёт, как правда. Пойдёт?

– Если с неё не слепнут, – отозвалась она, – то вряд ли это по-настоящему хороший вечер.

Он налил. Передал ей один бокал. Стекло тяжело легло в руку. Она присела на край кушетки. Один глоток и закашлялась. Настойка была огнём.

– Всё ещё живая, – хрипло прокомментировала она, откидываясь назад.

Он сел рядом, чуть развернувшись к ней. Бокал в его руке оставался почти полным.

– Лекарь скоро придет, – заметил он. – Нужно обработать рану.

– Пусть попробует открыть дверь. Я ударю.

– Тогда я сам.

В этот момент в дверь постучали. Лекарь вошёл с тоном осторожного призрака. Но стоило ему приблизиться, Сарем встал. Один взгляд, и тот понял всё без слов.

– Я справлюсь, – сказал он. – Оставь бинты. И забудь, что был здесь.

Лекарь ушёл с облегчением. Вирена смотрела на Сарема.

– Когда ты успел стать таким хозяйственным?

– А ты думала, что я только яд могу подливать в кубки?

Он опустился на колено перед ней, аккуратно разрезал ткань. Рука его двигалась уверенно. Не с трепетом, а с бережностью, что рождается не от влечения, а от доверия.

– Ты не дрожишь, – сказала она.

– Я дрожу внутри. Но руки ещё помнят, как спасать.

Он смочил бинт, наложил мазь. Рана была глубокая, но чистая. Он действовал молча, сосредоточенно. А потом, когда перевязал и завязал узел, выпрямился.

– Вот и всё.

– Благодарю, лекарь.

– В другой жизни я бы пошёл в медики, – ответил он и сел обратно. – Только вот у меня язык слишком острый. Режет чаще, чем скальпель.

Она улыбнулась сначала уголком губ, потом чуть шире. Сделала ещё глоток. И вдруг засмеялась. Тихо, с надрывом, с неожиданной теплотой.

Он посмотрел на неё, не понимая.

– Что?

– Мы выжили, Сарем. – Она вытерла глаза, хотя не плакала. – В самом Совете разнёсся потолок, трупы, заговоры, Зов, ты тащишь меня из пепла… и вот сейчас сидим тут, пьём, и ты меня бинтуешь.

Он тоже рассмеялся. Смех был неровным, выдохнутым. Это не радость или счастье, а освобождение. Словно с них только что упала та броня, которую не снимали со времён первого удара.

– Тебя не удивляет, как легко всё можно потерять? – сказал он, вытирая лицо.

– Нет. Меня больше удивляет, как трудно всё, что мы сохранили.

Они выпили ещё. И сидели в комнате, где за окнами всё ещё пахло дымом. Но внутри было тихо. Так они просидели до поздней ночи, пока Вирена не уснула на кровати. А Сарем в кресле, охраняя ее покой.

Свет ещё только пробирался сквозь тяжёлые занавеси. В комнате пахло золой, лекарствами и чужим теплом. Сарем проснулся не сразу. Сон отпустил его, как слуга, что не решается коснуться плеча господина.

Он сидел, как и заснул в кресле у стены, с полуразвернутым плащом на плечах. Бокал, наполовину пустой, всё ещё стоял на краю стола. Голова гудела, но не от вина.

Стук в дверь вывел его из мыслей. Сарем обернулся, собираясь с мыслями.

– Войдите.

Вошёл слуга, низко поклонился, явно волнуясь и стараясь избегать его взгляда.

– Ваша милость, только что прибыли вести из зала совета. Среди убитых во время нападения Дракмара обнаружено тело лорда Мевана. Вот список всех, кого мы смогли найти.

– Значит, его сердце не выдержало, – медленно произнесл он, не ожидая ответа. – Похороните его с почётом, как подобает советнику, несмотря ни на что. Сообщите, что он погиб, защищая столицу.

Слуга поклонился и торопливо вышел, закрыв дверь. Сарем встал, подошел к окну и посмотрела вниз, на залитый светом двор. Взгляд его был мрачен и тяжёл. Двор ещё дремал. Но за дальними стенами слышался ритм – как шаги армии, которую ещё не видишь, но уже знаешь, кто встанет во главе.

– Меван, ты ушёл, забрав с собой слишком много ответов, – прошептал он. – Но я найду их и без тебя.

И тут он осмотрелся. Плед на кушетке был аккуратно сложен. Бинты в углу свернуты. Бутылка на месте. А Вирены не было. На столе лежал лист. Он потянулся, развернул:

«Я иду к тем, кто ещё может встать. Пусть они увидят не рану, а голос, который не дрожит. Если понадоблюсь, не ищи. Я найду тебя сама.»

Подписи не было. Только едва заметный след пальца в пепле рядом. Она оставила это не для отчёта. А чтобы он знал, она вышла в бой раньше всех.

Он провёл пальцами по краю записки.

– Уже Императрица.

Он выдохнул. Потом посмотрел на меч у двери. Тот, что остался с её последнего выхода. Слишком тяжёлый для одного человека. Но она всё равно носила его одна.

– Значит, пора встать. Рядом.

Он перечитал записку ещё раз. Медленно. Не для смысла, для подтекста.

«Я иду к тем, кто ещё может встать.»

Не к тем, кто голосует. Не к тем, кто пишет законы. А к тем, кто встанет, если она подаст знак.

«Пусть они увидят не рану, а голос, который не дрожит.»

Она не даст себе право на слабость. Даже перед теми, кто её любит. Даже передо мной.

Он опустил бумагу. Долго смотрел в окно, где небо всё ещё не определилось: дождь или рассвет. Теперь он понимал. Это было не про одиночество. Если она хочет, чтобы её запомнили не через боль, а через поступок, то она начнёт с самого первого шага.

Сарем подошёл к столу. Осторожно свернул записку. Положил в карман, как реликвию, как доказательство, она уже действует, как правительница. Он отодвинул стул, взял меч у двери. Тот самый, что она оставила, ведь теперь её оружие – это слово, воля, присутствие. Он выпрямился. Его пальцы сжались крепче на рукояти.

– Ты не хочешь, чтобы тебя искали. – Его голос звучал глухо, но твёрдо. – Но я пойду туда, где ещё держатся стены. И если ты там, я просто молчаливо встану за твоим левым плечом.

Он надел плащ, коротко кивнул своему отражению в потускневшем стекле. Императрицы не ждут. За ним следуют.

Глава 8

Площадь перед казармами Ткачей сжималась в узкую полоску светлого камня. Здесь не устраивали парады: здесь строились в ровные ряды, выходили в дозор, провожали тех, кто не вернулся. Сегодня на ней стояли уцелевшие Ткачи. Их лица были перемотаны повязками, обожжены, а в глазах отражалась такая тишина, которую приносит потеря братьев и сестёр. И всё же они собрались. Никто их не звал, никто не приказывал – они знали, что она придёт.

Вирена вышла одна. В простой боевой форме, с туго перевязанным бинтом на боку, она казалась одновременно хрупкой и несломленной. Волосы, собранные в высокий хвост, слегка покачивались при каждом её движении. Она ступала, неспешна и тяжело, как человек, для которого каждый шаг – подвиг. Нога падала на камень не прямо, а с лёгким разворотом наружу, бережно обходя раненую сторону. Колени дрожали, но плечи оставались расправленными – стальная линия готовности идти дальше. В глазах пылал огонь, который не позволял телу сдаться, а тихий стон в груди гасился зовом долга.

Шёпот пробежал по стройным рядам, словно лёгкое прикосновение ветра к пеплу. Кто-то выпрямился, кто-то прижал кулак к груди. Молодой воин опустил голову, пытаясь скрыть слёзы, стекающие по щекам. Вирена остановилась перед каждым из них и позволила скорби озарить площадь, прежде чем заговорить. Боль объединяла их всех, и в этот момент единым звоном пробился колокол печали их демонов. Наконец, она остановилась в центре строя, подняла руку, чтобы унять шёпот, и заговорила ровным голосом, который каждое слово делал весомым.

– Сегодня мы стоим здесь ради тех, кого уже нет среди нас, – сказала она. – У каждого из нас остался шрам, что останется навсегда. Пусть этот шрам напоминает: мы можем гореть, и своим пламенем освещать путь тем, кто идёт за нами.

Несколько мгновений она молчала, а потом продолжила:

– Я предстала перед вами не как победитель и не как посланник Совета. Я пришла сюда потому, что вы всё ещё стоите. Значит, я должна стоять рядом с вами.

Позади, она услышала глубокий выдох. Кто-то из воинов сделал шаг вперёд, но не к ней – просто ближе к собственному сердцу.

– Я не могу пообещать, что станет легче и что страх уйдёт навсегда. Но если страх всё же вернётся, я обещаю: я встану первой.

Она снова оглядела их, увидела простые лица, в которых отражалась лишь выжженная верность.

– Вы можете называть меня как угодно – Вирена, командир, императрица. Мне всё равно. Я буду тем, кто идёт рядом.

Первый ступил вперёд высокий воин с серебристой полосой на виске и опустился перед ней на колено. Вслед за ним это повторил второй, потом третий. Это не была формальная церемония, не поклоны по приказу. Это был их собственный выбор.

Вирена не подала ни знака, она просто приняла их решение.

Сарем стоял в тишине, пока последний Ткач не поднялся на ноги и не растворился в глубине казарм. Вирена не оглянулась; её силуэт скрылся за аркой, и больше она не произнесла ни слова. Она отдала им всё, что хотели услышать, – и ничего лишнего.

Он не посмел приблизиться, не стал ловить её взгляд. Вместо этого Сарем развернулся и поспешил вглубь дворца, где свет лишь изредка касался стен.

Коридоры здесь были непривычно тихи; полы натёрты до каменного блеска. В воздухе по-прежнему висел запах сырой магмы и старого кованого железа – остатки войн, которые казались давними, но чья память не покидала этих стен. Он шёл быстрым шагом, но без спешки: в голове звенело одно едкое предчувствие:

«Она больше не может быть просто голосом солдат. Теперь она – ось».

За спиной раздался отклик:

– Советник Алвар!

Сарем остановился, повернулся. К нему мчался молодой человек в тёмно-синем жилете и светлой рубашке, волосы растрёпаны, лицо сияло, будто день был ясным, а не выжженным. Под мышкой он прижимал два пергамента, а в руке сжимал третий.

– Карвен, – сказал Сарем без излишней улыбки.

– Приказ готов, – ответил тот, словно сообщал о скором урожае. Он протянул свиток, но едва дотронулся до него. – Всё перепроверено трижды. Подписи стоят на месте. Мы можем объявить.

Сарем нахмурился:

– Объявить что?

Карвен не сразу ответил; его голос звучал сдержанно, но в нём был огонёк:

– Что Вирена займёт трон. Не как вынужденная марионетка, а как та, кто была избрана. Народ уже готов. Совет – почти. Остальные просто ещё не поняли, что проиграли.

Сарем взял пергамент и развернул его. Медленно читал строки:

«Назначить Верховного Защитника Империи на трон согласно чрезвычайной статье… Собрание соглашается признать…»

Слова казались вескими, вырезанными в камне, но на лице Сарема не мелькнула улыбка.

– Думаешь, а она осознает, на какой путь вступает? – спросил он тихо.

Карвен пожал плечами, пряча лёгкую насмешку:

– Думаю, догадается. Но, честно говоря, это не важно. Ей остаётся лишь выйти на площадь. Всё остальное сделает её тень.

Он замолчал, глядя на Сарема со вниманием, которое не позволял себе младший чиновник:

– Вы понимаете, что это не про бумагу, да? Её уже признали. Мы просто проговариваем это вслух. И, – Карвен немного запнулся, подбирая слова, – Советник, после этого она станет символом. А символы не могут иметь… привязанности.

Сарем кивнул. Свиток в его руках оказался тяжёлым, но не так тяжёл, как взгляд Вирены, который он запомнил на площади.