В поисках себя

В поисках себя

Элеонора Герц

Редактор Марта Шарлай

Корректор Наталья Карелина

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

© Элеонора Герц, 2025

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-5306-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данная книга является художественным произведением, не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет и не пропагандирует их. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

Благодарность

Я помню нашу первую сессию. Она состоялась в конце 2013 года. Помню своё волнение в тот момент, когда, сидя перед монитором, слушала гудки скайпа. Много вопросов в голове: если я работаю с психологом, значит, я больная? Нормально ли вообще работать с психологом? А что я скажу? А если она вынесет мне какой-то диагноз?

Я даже не помню, как мы с тобой поздоровались, но помню, как ты спросила, с каким запросом я к тебе пришла, – я выпалила: «Мой муж не зарабатывает».

А потом первые сессии – и мои удивления. Мы работали с образами, они так напоминали то, что происходило в моей жизни.

Меня всегда удивляло, как точно приходит к тебе информация и понимание того, что именно я чувствую или куда именно мне надо идти. Иногда я рассказывала о какой-то проблеме и озвучивала её, а ты спрашиваешь что-то вскользь: уточняешь какой-то момент, который тебе показался любопытным, и потом оказывается, это именно то, что сейчас «болит».

Раз за разом работая с тобой, я пришла к тому, что мне нужно готовиться к нашей сессии: бумажные салфетки, стакан воды и тетрадь с ручкой… Слёзы почти каждую сессию. «Опять до слёз довела», – говорила я, улыбаясь.

Я поражаюсь тому, насколько ты чувствовала, что чувствую я. Хотя мы находились за тысячи километров друг от друга и работали по скайпу.

Я помню, как особенно волнительна была для меня офлайн-сессия в Кемерово, куда ты как-то приехала. Более волнительна, чем сессия по скайпу. А наша работа с расстановками? Она тоже поразила меня.

Время от времени я психую из-за одолевающего меня чувства зависти: якобы другие живут себе счастливо, а у меня тут череда уроков, которые нужно пройти, – впадая в такую злость, я спрашиваю себя: ну и зачем это всё? Жила бы себе как раньше. И снова спрашиваю себя: а как было раньше? И понимаю: тогда я существовала в абсолютной темноте. И иду дальше учиться. Учиться жить жизнь.

Я благодарна Высшим Силам, что они направили меня к тебе и ты научила меня справляться со сложными периодами в жизни, проходить мои уроки с тем чувством азарта, с которым переживают приключения: а что же будет дальше?

Спасибо тебе, Олеся Лукина, что помогла мне найти путь к себе. На этом пути с каждым шагом я узнаю, насколько ярче я могу светить…

От автора

Идея этой книги родилась ещё в 2010 году. Тогда я впервые выплеснула эмоции на бумагу, и мне стало легче. Первой целью написания книги было, конечно же, самоутвердиться. Мне было двадцать шесть лет. Я переживала кризис: развод, разочарование в мужчинах, разочарование в жизни вообще, понимание того, что я никогда не получу родительской любви… Я сидела в съёмной квартире, запивала своё горе алкоголем и смотрела на упаковку снотворного.

В мессенджере я написала своей младшей сестре короткое прощальное письмо, в котором просила беречь маму и ценить то, что у неё есть мамина любовь, ведь у кого-то нет…

Я всю жизнь завидовала младшей сестре, потому что она была любимицей мамы и получала от неё любовь без каких-либо условий, тогда как мне, по моим ощущениям, нужно было эту любовь всегда заслуживать.

Отправив сестре это сообщение, я легла спать. Если завтра желание напиться таблеток не отпустит меня, решила я, так тому и быть.

На тот момент я сменила номер телефона, и никто, кроме моей лучшей подруги, не знал нового номера. Под утро меня разбудил её звонок. Она в слезах говорила мне, как рада, что я жива… И я поняла, что кому-то всё-таки нужна. Это придало сил идти дальше.

Удивительным было для меня открытие: какие-то моменты нашей жизни могут нести огромное значение, быть решающими. Именно тогда родилась мысль написать книгу: чтобы стать знаменитой, чтобы меня любили и мной восхищались и чтобы те, кто когда-то меня обидел, жалели, что меня потеряли.

А спустя три года в моей жизни появилась Олеся. Про неё мне в восторге рассказывал друг, который сменил не одного психолога. В очередной раз я жаловалась ему на своего второго мужа, а он заметил, что я пытаюсь надеть на своего мужчину пальто собственного отца. Слова друга заставили меня задуматься. Я поняла, что одна не справлюсь и мне нужна помощь, потому что так дальше я жить не хочу.

Вообще топливо, которое даёт мне сил двигаться и что-то менять в моей жизни, – сильное желание жить счастливо. Главный индикатор моего пути в жизни – вопрос: «Я счастлива?». Ответ на этот вопрос ставит всё на свои места.

Но сменой места жительства, партнёров, работы мне не удавалось решить свои проблемы. Они повторялись раз за разом, по кругу, всё более обостряясь. И когда я поняла, что мне нужна помощь, я подавила гордыню и обратилась к другу: «Фил, может быть, ты дашь мне контакт твоего психолога? А то я так больше не могу…»

И вот я начала работать с Олесей, но как же я благодарна самой себе, что, несмотря на трудности, с которыми сталкивалась, не отменила своего решения искать причину своих бед в себе.

Раньше я уже получала информацию на эту тему из разных источников, а с Олесей начался практический путь моего знакомства с собой. Удивительный, приключенческий, восхитительный путь.

Когда мне приходилось рассказывать ей какие-то вещи, которые обычно прячешь от самой себя, самое страшное для меня было услышать критику, получить оценку, что я плохая. Но с каждой новой сессией я убеждалась, что этому человеку можно доверять. И я раскрывалась – в первую очередь для самой себя, и ощутила наконец, как я удивительна и прекрасна. Это просто потрясающе!

В процессе знакомства с собой, познания себя, прорабатывая какие-то ситуации из жизни, мне захотелось поделиться своим опытом. Ведь то, что и как я проживаю, может помочь таким же раненым, как я.

Я начала делать записи в хронологическом порядке, чтобы читателю было ясно, как та или иная ситуация повлияла на меня спустя много лет. Но, перечитывая, я поняла: такой подход не годится, ведь одна и та же ситуация оказывала влияние по-разному.

Много лет раз за разом я начинала писать и забрасывала. Я всё пыталась понять, как же лучше всё это можно донести.

И вот, кажется, в 2021 году я просматривала файлы на своём компьютере, раскладывала их по папкам и наткнулась на старые аудио- и видеозаписи (я стала записывать наши с Олесей сессии, когда переехала в Германию в 2015-м). Тут-то ко мне и пришло понимание, как я могу поделиться своим опытом, какой подход для меня лучший.

Эта книга – расшифровка аудио- и видеозаписей нашей с Олесей работы. Я разделила период сессий на несколько частей, по мере глубины нашей работы и по этапам моей жизни.

За какие-то моменты мне неловко, но я оставила их. Ведь каждый человек – человек, не больше и не меньше, со своими слабостями и недостатками. Совокупность наших слабостей и сильных сторон делает нас особенными, отличными от остальных людей… Словом, эти особенности и составляют нашу индивидуальность.

Перед публикацией книги меня охватила тревога: как эти записи воспримут мои близкие, которые узнают, как они повлияли на мою жизнь и как много боли мне приносили. Я испугалась, что таким образом сделаю больно им. Но тем, о ком я пишу здесь, с кем связана родственными узами и судьбой, я хочу сказать: всё, что с нами происходит, для чего-то нужно, и вы сделали именно то, что не могли не сделать. А ваши действия и чувства, которые они вызывали во мне, помогли мне пройти мои собственные уроки. И я вам очень за это благодарна.

Перечитывая текст при подготовке книги, я как будто заново находилась на сессии с Олесей и приходила к новым открытиям в себе и выводам.

В каких-то главах нынешняя ситуация напоминала мне ту, в которой я находилась тогда, и, перечитывая, я усваивала её по-иному. Порой моё отношение к той же ситуации в данный момент оказывалось совсем иным. Моя собственная книга, таким образом, влияла на меня терапевтически. Проработав несколько лет с Олесей, я уже вполне способна понять какие-то вещи самостоятельно и знаю, как с ними работать.

Отсюда моя рекомендация для читателей. Чтобы книга оказалась для вас более полезной, если при прочтении вам приходят какие-то мысли или вы ловите себя на каких-то установках, выписывайте их. Выписывайте и работайте с ними. Осознавайте. Заведите себе тетрадь для такой работы.

Пользуйтесь методикой, которую я описала в первой главе, – для меня она фундаментальная.

И хочу предостеречь: не надо ждать мгновенного результата. Для того чтобы изменить свои «настройки», требуется время. Я замечала: какая-то новая программа встраивалась в мою жизнь примерно в течение года. Иногда быстрее, а иногда дольше. У каждого будет по-разному. Мы же разные…

Год жизни в Германии

22.10.2016

Прошёл месяц, как я забрала из России свою собаку Дорку и привезла в Германию. Об этом мне не терпелось рассказать Олесе, которую я ждала в скайпе, слушая гудки подключения. И ещё мне не терпелось рассказать о квартире, куда я наконец-то переехала, и показать её.

Я гордилась этим. Гордилась тем, что спустя год своего проживания в Германии могла снимать квартиру и перевезла свою любимую собаку.

Олеся подключилась, и я увидела её после долгого перерыва в нашей работе.

– Привет! – поздоровалась я.

– Привет, привет! – улыбаясь, ответила мне Олеся. – Ну, как ты?

– Олеся, я привезла свою собаку, посмотри! – Я направила камеру на Дорку.

– Наконец-то! Счастлива? – спросила Олеся, глядя на меня через камеру монитора.

– Ещё бы! – с гордостью ответила я. – Это было целое приключение! Я в который раз поняла: всё, что ни делается, – к лучшему! Как хорошо, что Германия мне запретила её одну перевозить, они бы мне её просто не отдали! Оказалось, с документами всё-таки что-то было не так! Хотя я всё уточняла… Да и немцы такие дотошные, особенно что касается бумаг… Но вообще, знаешь, мне иногда кажется, они просто роботы, Олесь… никаких чувств и эмоций! Не удивительно, что на этом фоне мне понравилось в Голландии. Я прямо-таки загорелась туда переехать! – Я пыталась поделиться всем пережитым с Олесей и не могла угнаться за своими мыслями, эмоциями. – Мне кажется, там люди намного человечнее, по крайней мере помогли мне с Доркой, чтобы её не оставили на карантин. Договорились среди ночи, чтоб мне ветеринар добро дал. В Германии бы не дали точно… – Я замолчала, вспоминая минуты переживаний в амстердамском аэропорту. Я часто думала перед тем, как забрать свою Дорку из России, задавала себе вопрос, правильно ли я поступаю, не эгоизм ли это с моей стороны. Ведь она там привыкла, у неё там свои друзья… Имею ли я право забирать её в новую среду? У меня сейчас учёба, которую я совмещаю с работой, и где-то полгода я не смогу уделять ей нужного количества времени… Правильно ли я поступаю? – И почти без паузы я переключилась на другую тему: – Ты знаешь, Олесь, я нашла репетитора, чтобы английский подтянуть.

– Ты решила учить ещё английский? – удивилась Олеся.

– Да. Я пообщалась с моим преподавателем, спросила, чем могу тут заниматься. Тут же совсем всё по-другому, даже должности иначе называются… И вот я рассказала, чем занималась в России, и он мне посоветовал поработать сначала, года два, заместителем управляющего, вроде ассистента, чтобы я понимала, как у них проходят процессы вообще, а потом уже идти в международные продажи. Но для этого нужен английский.

Я рассказывала о своих впечатлениях, увлекаясь своими чувствами и эмоциями. Олеся тоже поделилась своими переменами в жизни.

– Олесь, а как ты определяешь, кармическое это или не кармическое? – спросила я, заинтересовавшись её рассказом.

– Это сложно объяснить… Вообще я это чувствую, как правило… Ну вот, например, происходит какое-то событие, которое вызывает очень сильную боль. Я с этим побуду, почувствую. И вот если боль больше, чем само событие, то это, как правило, кармическое либо из прошлого опыта. Но если из прошлого опыта, скорее чувствуешь страх, чем боль. Как правило.

– Я не знаю, что мне с моей матерью делать… – наконец-то озвучила я свою главную боль, о которой писала Олесе в WhatsApp.

– Тебе надо посмотреть в себя, – делилась Олеся. – Когда я сама начинаю реагировать на что-то, что мне говорит мама, стараюсь спросить себя: что она мне транслирует? Какую установку? В чём она меня зажимает? Что мне, по её мнению, нельзя делать? Что я должна? И так далее. Потом я эту установку «смываю», и знаешь, поведение мамы относительно темы, которая приводила нас к конфликту, меняется сразу же.

– А как ты «смываешь» установки? – заинтересованно спросила я. – Я читала, что надо «переписать» на противоположную и ходить с этим, внушать себе, как бы аффирмации читать.

– Ну да, так тоже можно, но я использую другую методику, которая на клеточном уровне работает.

Методика «смывания» установок

и их негативных последствий

После того как определила установку, ты обращаешься к Высшим Силам, Высшему Разуму, Богу – что больше отзывается – и говоришь:

– Дорогой Господь (Вселенная, Высший Разум), прости мою маму (или того, от кого пришла установка) за то, что она причинила мне вред вольно или невольно, и я прощаю её. Прости и Ты меня за то, что я причинила ей вред вольно или невольно.

Я прошу Твоей помощи в устранении установки от мамы (такой-то) и её негативных последствий. У мамы свои уроки, свои задачи, своя судьба. У меня свои уроки, свои задачи и своя судьба. Это не значит, что я должна повторять мамину судьбу и решать её задачи. Это значит, что у меня будет по-другому. (Проговариваешь обратную установку.)

Далее представляешь, как тебе в макушку идёт энергетический поток солнечного света – он как жидкий мёд. Вливается в макушку, проходит и очищает твоё тело: голову, шею, грудь, руки, живот, бёдра, ноги, ступни. Смывает всё негативное. Очищает каждую клеточку твоего тела. И затем наполняет тебя. И ты наполняешься этой энергией полностью и загораешься, как лампочка. При этом все представления должны быть на уровне ощущений.

– Эта методика работает на клеточном уровне, – повторила Олеся. – Важно понимать, что установки и программы мамы – это её право так жить. А у тебя другие задачи: быть счастливой, дарить счастье близким. По сути задача одна: чтобы счастья было больше. Как можно больше. Несчастливая женщина всегда приводит к войнам, – продолжала Олеся. – Если мужчины гнобят женщин, женщины их бессознательно проклинают, и нация стирается с лица земли. То есть подавляется природная женская сила.

Олеся замолчала, как будто вспоминала о чём-то, и спустя какое-то время продолжила:

– Важно проговорить, что у тебя может быть по-другому, и – как именно. Желательно вспомнить, когда именно встроилась эта установка, когда она впервые прозвучала и от кого, а потом ты как будто переносишь себя в тот момент и «смываешь» негативную установку с себя в той ситуации, когда этот стереотип сформировался, и потом возвращаешься и «смываешь» её с себя уже в настоящем моменте тоже.

– Знаешь, Олеся, меня после сна, который я тебе сегодня в сообщении описала, как будто бы встряхнуло. Очень сильно. Ну, что я умираю и мама стоит. Вот этот момент… когда я спрашиваю её, почему она меня никогда не любила, не показывала мне свою любовь. Почему её надо было всегда заслуживать. Почему она не любила меня и старшую сестру такими, какие мы есть, как младшую сестру. Почему мы хуже? – Я замолчала. Этот вопрос мучил меня всю мою жизнь. – У меня после этого сна столько эмоций всплыло, столько воспоминаний и обид, – со слезами на глазах сказала я и снова замолчала, стараясь не расплакаться. На мгновение мне стало неловко от того, что я озвучивала такие детские вроде бы обиды: ведь я уже взрослая, что сейчас вспоминать давно прошедшее? Но с Олесей я поняла: нет ничего «взрослого» или «детского», и я продолжила: – Как только я переехала в Германию, мама постоянно просит у меня фотографии: машины, квартиры и так далее, чтобы перед своими сёстрами похвастаться… Я же всегда была той, которой можно хвастаться, как она однажды призналась… Но она не спрашивает меня, как мне вообще здесь, в чужой стране, совсем одной… Как я себя чувствую… Ну и… однажды меня понесло… Я начала её расспрашивать, как в моём сне, почему она никогда не любила меня. Я сказала ей, что мне очень не хватало её ласки, тепла, внимания, что я никогда не понимала, любят ли меня… А она знаешь что? – горько усмехнувшись, продолжала я изливать свою боль. – Стала мне о себе говорить, мол, у неё тоже этого нет, что мы никогда к ней не подойдём, не приголубим… Я возмутилась: как к тебе подойти, если ты нас всегда на задний план отставляла?! Всегда чувствовалась какая-то преграда, всегда ощущение, что тебе не рады, что ты обуза, создаёшь проблемы… И всегда хотелось провалиться сквозь землю и не мешать… Как можно подойти, когда так себя ощущаешь?

Я злилась. Злилась и обвиняла внутренне маму в своих детских обидах, в несправедливости, которую я ощущала, в закрепившемся во мне чувстве, что меня не любят, отвергают…

– И знаешь, Олесь, до меня дошло тогда, почему она с младшей сестрой постоянно. Мама её ругает, а та бежит к ней: «Мамочка любимая!» – обнимает, и всё. А я так не умела, не умею… И ты знаешь, слово за слово – начали друг другу претензии предъявлять. В итоге мама говорит мне, что мы друг друга не понимаем. – Тут я засмеялась. – Мне так смешно стало! Она только сейчас это поняла! И мы с ней разругались в пух и прах.

Я снова замолчала, вспоминая, когда впервые почувствовала эту стену непонимания – ещё в школе. Тогда я выговорила маме свою боль и обиду на неё, мама ответила, что всё поняла, но потом – как будто разговора и не было. Тогда я чётко ощутила: меня вообще не понимают, мы говорим совсем о разном. И эта боль, что тебя не слышат и не понимают, она такая сильная… колкая… И никуда от неё не деться…

– Мне было так больно… – продолжила я. И на выдохе решилась сказать то страшное, что приходило мне в голову и очень меня пугало: – Я иногда думаю, мне страшно это говорить, но… кажется, мне было бы легче, наверное, пережить её смерть, чем вот такое равнодушие ко мне… непонимание… непринятие… – Испугавшись своих слов, я замолчала, глядя на экран, на Олесю, ожидая услышать осуждение и порицание, но Олеся молча слушала, не перебивая и никак не показывая своего суждения по этому поводу. – Я про это написала старшей сестре, – продолжила я после паузы, убедившись, что не последует никакого осуждения. – Мы впервые с ней разговорились и поделились своей болью друг с другом… И я сказала ей, что, к сожалению, мы свою маму поменять не можем. И надо учиться просто принимать её такой. А как? – Слёзы снова подступили к глазам. – Как принимать, если очень больно? – задала я вопрос, вытирая слёзы. – Мы с мамой такие разные… Я не знаю вообще, люблю ли я её? Или это просто: мол, твоя мама – надо любить… – размышляла я вслух, пытаясь облегчить ситуацию хотя бы умозрительно. – И… обида эта на неё… никак не проходит…

– Именно обида? – спросила Олеся.

– Ну да… – Я заплакала.

– Ты знаешь, – сказала Олеся, глядя в свои записи, – получается, что когда встаёт вопрос о заслуживании любви, то ребёнок отказывается от неё…

– Я ведь ей написала и удалила её везде, потому что знаю, что она будет снова лить на меня грязь… – как в трансе продолжила я.

– Я поняла, что ты её отвергла, – перебила Олеся. – Ты меня слышишь, Эля?

– Ммм… Ребёнок, если должен заслужить любовь, отрекается от любви? – спросила я, ещё не понимая, погружаясь в свои чувства обиды. – Так если… он её никогда не заслужит… Я не знаю, Олесь!.. – отчаянно произнесла я.

Я задумалась и замолчала. Я не понимала пока смысл этих слов. Они затронули меня, задели. «Попала», – так говорит иногда Олеся. И в этот раз она тоже попала, но пока я ещё не осознавала, куда именно «попала»…1

– Что ты чувствуешь к ней сейчас, если не отвергать? – спросила Олеся, дав мне пару минут.

– Реветь опять хочу.

– Ну вот и хорошо. – Олеся замолчала, дав мне время нырнуть в свои чувства и переживания.

– Я не знаю, Олесь, – продолжила я. – В данный момент я чувствую как будто бы нежность. Но мне кажется, эта нежность к моей выдуманной матери, что ли… которая бы любила меня… – От слёз мне было сложно говорить. – Не знаю. Ну обида, это точно.

– Она тебя обидела? – снова задала этот вопрос Олеся.

– Обида на то, что я не видела её любви, – размышляла я.

– Ну понятно, а она тебя обидела? – ещё раз спросила Олеся.

– Ммм?.. – Не понимая, что от меня требуется, я стала размышлять вслух: – Что, получается, я её сама выдумала, обиду?

– Мама предала тебя? – задала Олеся коренной вопрос.

Я замолчала. Теперь Олеся точно попала.

– Да, – спустя какое-то время, сомневаясь, ответила я.

– То есть ты ощущаешь именно предательство? – уточнила Олеся.

– Да, – уже более осознанно и утвердительно ответила я.

– И по этому поводу что ты чувствуешь? – Олеся смотрела на меня через камеру.

– Больно это… – не желая погружаться в горькое чувство, отвечала я. – Может, даже… мир рушится… Одиночество…

– Какие установки за этим? – докапываясь до момента истины, спросила Олеся. – Если даже мама не любит, то что?

– То никому я не нужна, – тихо отвечала я.

– Я плохая… недостойная любви… – продолжала за меня Олеся.

– Я плохая, недостойная любви… – в слезах повторяла я.

– Бери листок и записывай это всё, – сказала Олеся, делая записи по ходу разговора со мной, затем, глядя в камеру, спросила: – Что ещё за этим?

– Никому не нужна. И жить мне тоже нельзя, – как в трансе продолжала я распаковывать свои установки.

– И собственные интересы. То есть запрет на жизнь и собственные интересы. Знаешь, что ещё у тебя, скорее всего? – продолжила Олеся. – «Я – мамино наказание».

– Да, – утвердительно кивнув, записывала я. – Она так всегда и говорила. Что если бы не мы, то у неё было бы всё хорошо.

– То есть вы портите ей жизнь? – уточнила Олеся.

– Да, – снова кивнув, ответила я.

– Тоже запиши. Ещё если мама не любит, то?.. – продолжала спрашивать Олеся.

– Не знаю, что-то пока ничего не приходит на ум… – устало произнесла я после минутного молчания, прислушиваясь к себе.

– Мы уже и так сильные вещи достали, – глядя на свои записи, сказала Олеся. – Посмотри, что ты по этому поводу думаешь?

– Запрет на жизнь мы с тобой как-то отрабатывали, – вспоминала я.

– Одни и те же установки могут с разными ситуациями проявляться, в данном случае запрет на жизнь у тебя как наказание выходит, – объясняла Олеся.

– Ну вот и хочется исчезнуть из её жизни, чтобы ей было хорошо, – снова погружаясь в эмоции, произнесла я.

Я замолчала, осмысливая информацию, и мне приходило понимание. Мне всегда становилось легче, когда я понимала, что и почему.

– Ты знаешь, Олесь, – продолжила я спустя какое-то время, – мне кажется, я только сейчас начинаю учиться тому, чтобы понимать, что мне самой нравится. Вот какая-то ситуация, и я думаю: а я этого действительно хочу? Действительно ли мне это нравится? И начинаю прислушиваться к самой себе. Приходит ассоциация с фильмом «Сбежавшая невеста», смотрела?

– Что-то знакомое, – неуверенно ответила Олеся.

– Героиня там под каждого своего нового парня подстраивалась, – начала я рассказывать. – И вот я точно так же, понимаешь. Под каждого мужчину подстраиваюсь… В кино герой Ричарда Гира, четвёртый жених Мэгги (её играет Джулия Робертс), спрашивает её, приготовленные каким образом яйца она любит. А она не знает, что ответить. С одним она любила глазунью, с другим – вкрутую. У неё нет своего мнения, она не знает, чего хочет. И я так же: под каждого подстраиваюсь, не зная, что нравится мне самой…

– А что ты во всей этой истории думаешь о Боге? – перебила меня Олеся.

– Что я думаю? – немного опешив, ответила я. – Э-э-э… ну я думаю, что родилась, чтобы научиться тем качествам, которые у меня есть. Только не знаю, к чему они мне, не понимаю пока…