Шепот ушедших дней

Неподалеку от знаменитого Парка располагаются и по сей день различные европейские офисы: здесь находится и Европейская комиссия, и Совет министров, и Европарламент. Ну а так как функционеры предпочитают селиться неподалеку от места своей работы, то довольно часто их можно увидеть   на вечерней или утренней пробежке. Они и сегодня бегают, однако это уже более молодое поколение. А тогда, лет двадцать пять тому назад, не проходило и дня, чтобы кто-нибудь из них не остановился, чтобы сделать комплимент Джою. Мы даже как-то познакомились с полковником  НАТО. Помню, как, замедлив свой бег, он остановился перед нами и выразил восхищение Джоем. Что мог сказать Джой в ответ на комплимент? Он залился своим, лишь ему присущим лаем.

Любили Джоя и дети; они часто подбегали к нам и спрашивали нельзя ли погладить собачку. Можно сказать, что Джой стал не только любимцем столь знаменитого Парка, но и всего нашего района.  Куда мы только с ним не ходили: стоило нам войти в ресторан, как к нашему столу тотчас же несли миску с водой. Можно сказать, что известное выражение  "собачья жизнь" к Джою никакого отношения не имело. Хотя он умер давно – 23 года тому назад, но и  по сей день, я иногда встречаю кого-то, кто спрашивает меня о той красивой собаке, с которой я когда-то гуляла по улицам нашего района.

Так что, приехав в Брюссель, Джой окунулся  совсем в иную жизнь. Даже был такой случай, когда банк дал своим клиентам временное разрешение поместить на банковскую карту любую фотографию. Я тотчас же этим предложением воспользовалась и поместила на свою карту фотографию  Джоя, на которой он был запечатлен сидящим под цветущим деревом японской вишни.

Да и кремировали его индивидуально, недалеко от Брюсселя, во фламандской части страны; нам даже позволили  побыть с ним наедине и проститься. Все это мне напомнило новеллу Ивлина Во «Незабвенная», в которой  речь шла  о ритуальных услугах. В новелле был описан не только  Крематорий для людей, но и для животных: за большие деньги, можно было заказать для любимого питомца эксклюзивную услугу, которая заключалась в том, что из трубы Крематория выпускали белоснежного  голубя, символизирующего душу усопшей собачки или кошечки.  В нашем же случае, я ограничилась тем, что накрыв Джоя красивым шелковым платком,  положила рядом с ним много белых тюльпанов. После этого я  зажгла свечи  и попросила поставить  кассету, с записанными мною накануне прекрасными церковными песнопениями..

Через полтора часа нам выдали урну с  прахом, которую я хранила дома пять лет, до того самого момента, как не встретила, совершенно случайно,  ветеринара Джоя. Он мне посоветовал предать прах земле. Я так и сделала:  было августовское солнечное утро, в Парке почти никого не было.  Развеяв прах Джоя под розовыми кустами, которые были в цвету, я развеяла его и там, где росло прекрасное дерево японской вишни, под которым он когда-то мне позировал.

Я знала, что в апреле каждого года, когда дерево будет покрываться розовыми цветами, я буду вспоминать Джоя и наши с ним прогулки. Не  случайно, что самым красивым портретом Джоя является тот самый, на котором, сидя под цветущей вишней, он смотрит на меня, как бы говоря, что эта новая жизнь, и этот парк, и эти прогулки сделали его жизнь счастливой.  И ведь многие привязываются к своим питомцам, как если бы это были человеческие существа. Возможно, что это ни что иное, как свидетельство способности человека любить…

Первое ноября, 2022 год, Брюссель

P.S

Первое ноября в Европе является католическим праздником. Это  День всех святых, когда вспоминают усопших. Так что не успев написать этот текст ко дню рождения Джоя – первого сентября, я написала его первого ноября, в память о нем.

Моей маме

Нина Донская – (12/25 1907-5/11 2000 ).

Мама умерла пятого ноября 2000 года, с тех прошло много времени. Она умерла в своей постели, во сне. Многие мечтают о такой смерти, однако никому не дано знать, что испытывает человек в момент ухода в другой мир. Жизнь её была долгой, трудной, но интересной: она познала радость творчества, любовь двух незаурядных мужчин, а также любовь своих детей и внуков.

Родилась она в 1907 году, за 10 лет до Революции, бросившую страну в состояние разрухи и голода. Тотчас же «появились чёрные очереди за хлебом». И вот, в свои 10 лет, ей пришлось стоять в этих  очередях.. Она запомнила, как однажды, в их московском дворике, на Палихе, нашли убитую гимназистку. А чуть позже, появившиеся в их квартире солдаты ставили на крышку пианино горячий чайник; позже пианино было реквизировано. Для того, чтобы его вернуть маминой бабушке А уже позже, маминой бабушке пришлось приложить огромные усилия.

Революция принесла несчастья – весь привычный жизненный уклад рухнул. Недаром мама всегда говорила, что лучшими годами её жизни были годы до Революции. Да, были сословные различия – каждый знал свое место: в семье разрешалось общаться лишь с детьми своего социального круга, а играть с детьми из богатых или, наоборот, бедных семей (с детьми дворника) было непозволительно. В том же дворе на Плющихе, где мамина мама  снимала квартиру, стоял большой кирпичный дом, в котором  жила состоятельная семья. И вот однажды, в период Рождества, когда ни тех, ни других родителей не было дома, очаровательные сверстники – брат и сестра пригласили маму посмотреть на ёлку и полакомиться конфетами. Несмотря на запрет своей мамы, она приняла их приглашение.

Вид дома и елки поразил её своим великолепием: ёлка была огромная, до потолка, с красивыми игрушками. Это было то великолепие, которого она до этого никогда не видела. Она долго вспоминала и о роскошном доме, и о  детях, её же возраста. Как позже  писала  мама – таких красивых и хорошо одетых детей она никогда больше в своей жизни не видела.

Не прошло и трех лет после начала революции, как мамина жизнь окончательно рухнула: она осталась сиротой, ибо отца не знала, а мама умерла от тифа, было ей всего  30 лет. Мамина мама училась во Второй женской гимназии, в Москве, позже была домашней учительницей. Будучи совсем молодой и неопытной, она влюбилась в известного московского адвоката; он покорил её своим красноречием и хорошими манерами. Его речи настолько были интересными, что студенты, да и гимназистки бегали послушать его выступления в суде; кроме того, он был коллегой её старшего брата – Александра Григорьевича Донского, тоже юриста. Как выяснилось позже, отец моей мамы был уже женат и имел двух детей; семья жили в другом городе, а когда мамина мама узнала об этом, то тотчас же ушла от него,. Он стоял перед нею на коленях, молил о том, чтобы она его простила, обещал бросить жену и жениться на ней. Однако, как видно, характер у моей бабушки был волевой и гордый – она бросила его без всякого сожаления. Мама родилась в августовский день, на даче в Кунцево; её маме было всего восемнадцать лет. Назвали маму в честь равноапостольной Нины – простветительницы Грузии. Уже позже, и вторую дочь назвали в честь другой грузинки – царицы Тамары; два прекрасных имени для двух прекрасных девочек. С отцом своей второй дочери – Тамары мамина мама поступила точно также.

Маму крестили в Церкви Благовещения Пресвятой Богородицы, на Тверской улице и дали имя Нина. В метрике была лишь фамилия матери, поэтому мама и стала носить фамилию – Донская. Вместо имени отца – прочерк. Это означало, что мама была незаконнорожденной, что до революции считаюсь непристойным, однако и после революции, в стране, боровшейся с буржуазными предрассудками, не иметь законного отца также было не принято, но уже по другим соображениям – идеологическим.

Уже с детства в душе маленького ребенка поселилось чувство, что он не такой, как все; чувство отверженности преследовало маму всю её жизнь. Да и как ей было не чувствовать этого – даже её дядя называл её и маленькую сестренку Тамару «подзаборными щенками сестры Евгении». Мамина мам была очень гордой и не хотела звонить маминому отцу, чтобы попросить немного денег на содержание дочери. Она заставляла делать эту мою маму, который было лет восемь, что для маленькой девочки было невыносимо; ведь звонить приходилось из чьей-то конторы.  Отца своего мама никогда не видела, хотя рассказывала, что видела его фотографию у собственной бабушки – приятный мужчина. Именно на него она и была похожа…

Воспитание в те времена было строгим – её собственная мама всегда ей говорила: « Мы нищая интеллигенция, мы должны трудиться », что мама и делала всю свою жизнь. Счастьем было то, что с детства её приучили к музыке, балету, она безумно любила искусство, и уже позже, в нашей коммунальной квартире, в комнате в 14 метров всегда были слышны звуки пианино и кларнета, на котором учился играть мой старший брат.

Прожив десять лет до революции, мама успела получить основы хорошего образования: она немного говорила по – французски, занималась музыкой, танцами, посещала гимназию, много читала; все это ей пригодилось позже, да и тяга к прекрасному была свойственна ей. И, когда она стала взрослой, то стремилась лишь к тому, что радовало её глаз и слух, то есть ко всему возвышенному и прекрасному, да и чем бы она ни занималась, во все она вкладывала страсть собственной души.

Будучи уже актрисой, она думала лишь о ролях, её не волновали ни сплетни, ни интриги. О ней всегда говорили, будь то режиссеры или актеры: «Донская может репетировать хоть в туалете ». И это было правдой. Она, безусловно, была талантливым человеком; об этом ей говорили, о ней писали хвалебные рецензии, её приглашали интересные режиссеры, но она никогда не была уверена ни в своем таланте, ни в себе самой. Как – то у МХАТа, мама встретила молодую актрису – это была Елена Фадеева, которая ей сказала: «Вы талантливы, из Вас получится прекрасная актриса». Елена Фадеева позже стала женой Ивана Берсенева, мама больше с ней никогда не встречалась, но запомнила слова, которые Елена Фадеева ей когда-то сказала.

После того, как её муж был приглашен в качестве заведующего музыкальной частью в драматический театр «Красный факел», мама, поехав с ним туда, стала играть в театре. В Тулу как-то приехал молодой кинокритик Н. Д. Оттен – он написал о ней, как о молодой талантливой актрисе. А уже позже, после её возвращения из Тулы, он приглашал её работать к самому Л. С Вивьену, который славился тогда в Ленинграде – именно Л. С. Вивьен организовал Театр актёрского мастерства, превратившийся позже в Реалистический театр. Он стал его художественным руководителем; этот театр также называли – Театр под руководством Л. С. Вивьена. Ему в тот момент срочно нужна была актриса. Однако мама отказалась уезжать из Москвы. А уже позже, когда мама вновь осталась без работы, все тот же Н. Д. Оттен устроил ей  просмотр у Таирова, в Камерном театре. Театр Таирова вскоре закрылся. Кроме того, Оттен Н. Д., ухаживал за мамой, еще тогда, когда она была замужем. Меня тогда еще не было на свете. Он всячески настаивал на том, чтобы мама бросила мужа и связала жизнь с ним.…И вот, не так давно, совершенно случайно, слушая на “Радио Свобода” интервью с переводчиком Микой Голышевым, я узнала, что позже Н. Д. Оттен женился на его маме и что настоящая фамилия его отчима была Поташевский Н.Д..

Мама работала с талантливыми актерами, которые позже стали известными: с Константином Вахтеров они играли в «Герое нашего времени» М. Ю Лермонтова; она играла княжну Мэри, а он Печорина. Играли они вместе и в «Живом трупе» Л.Н. Толстого: он играл Протасова, а она Лизу. Звал её с собой в театр Советской Армии и Канцель В.С, в ту пору тоже известный режиссер. Он собирался ставить там «Учителя танцев», которого прекрасно и поставил; спектакль был великолепный. Канцель сразу предложил маме роль служанки Лисены, пообещав позже её продвинуть. И опять дети, боязнь потерять имеющуюся уже работу – в очередной раз она отказалась, а позже пожалела, ибо театр, в котором она работала и за который так держалась, вскоре развалился.

Да и характер, неуверенность в своих силах мешали ей. И ведь это и понятно: оставшись рано сиротой, она была потеряна в том сложном и непонятном для неё мире; голод её унижал, а отношение к ней как «подзаборному щенку» оскорбляло её гордость; ей понадобилось очень много времени, чтобы приглушить боль от всего пережитого; поэтому, написанные ею воспоминания позволили высказать все, что у неё наболело на душе. Когда в 90 годы она закончила писать воспоминания и отдала мне все свои восемь тетрадей, то я и не предполагала, что когда – нибудь смогу их напечатать. Ну, а она уж тем более об этом даже и не мечтала. Наверняка, ей было бы приятно узнать, что история её непростой жизни нашла отклик в чьем – то сердце.

Прожив тяжелую жизнь с самого детства, мама была человеком жизнелюбивым, творческим, любознательным, страстно любившим искусство во всех его проявлениях. В свои 90 лет она все понимала, следила за событиями в стране и всегда внутренним чутьем интеллигентного человека умела отличить подлинное от показного.

Случилась и другая радость: на сайте Театр – кино ру можно теперь найти её имя в списке российских актеров; там есть и её фотографии; кроме того её тетради с воспоминаниями позволили мне написать и её биографию. Отныне её имя останется не только в сердцах её близких, но и в истории театрального искусства. Как дочь я сделала все, что могла – отныне имя Нины Донской будет пребывать в облаке вечности. Покой её Душе!!!

P.S  https://www.kino-teatr.ru/teatr/acter/w/sov/484381/bio/

Брюссель, 5 ноября, 2020 год

Сон в канун Пасхи

Маленькая кухня квартиры. Я когда-то в ней жила – лет сорок тому назад.Но сейчас я в ней случайно. Стою не в комнате, а на кухне – повсюду чьи-то вещи, не мои.Много всего – и веники, которые когда-то продавали на рынке, бутылки со средствами для уборки.Первая мысль – они сегодня освободят квартиру, освободят её – и одновременно мой жест: я открываю окно —;пусть ворвётся воздух, он весенний и тёплый, а сама стою посреди всего этого беспорядка,не в одеждах, а в огромном красивом белом с цветами полотенце. Как будто только что вышла из ванной. О той квартире я почему-то вспоминаю часто, она даже порой мне снится, и каждый раз я выглядываю из окна – вид всё тот же: на дом, в нём жили друзья моей тогда маленькой дочери. Да и мои друзья там жили…Вспоминаю и то, что с приходом весны балконная дверь была чуть приоткрыта, и тюлевая белая занавеска как бы трепетала от прикосновения весеннего воздуха. А где-то на шкафчике, там, ближе к окну, стояла элегантная плетёная корзинка – на базаре в Таллине, куда мы полетели после свадьбы, мой молодой муж подарил мне её, наполненную цветами. Какими? Не помню. Возможно, ландышами.Или прекрасными незабудками, как будто говорящими – не забудь. А в "реальности" сна я думаю – завтра я должна буду уехать и не смогу увидеть её чистой.Всё непонятно, как в той песне, которую слушала, лежа на диване и устремив взгляд на небо в проёме приоткрывшейся двери балкона. Я слушала тогда, не понимая слов – в них было что-то призрачно-непонятное, как сон, в который мы погружаемся. Проснулась и получила поздравление от друга, живущего в тех же местах. Поздравление с наступающей Пасхой. Вот оно, подумала я, – воскрешение. Но воскрешение воспоминаний,что никогда не покидают нас, но порой дают о себе знать.

История семьи

Трагическая роль Варвары Костровой

Пролог

В 1984 году мама положило передо мной на стол вырезку из газеты «Советская культура». Это была статья о Варваре Костровой, актрисе, эмигрантке, вернувшейся на родину в 50 годы. Портрет я тотчас же узнала, вспомнив, как в 62 году увидела его впервые в квартире, где жила вся семья Варвары Андреевны. Помню и тот день, когда  поехала со своим будущим мужем на грязной подмосковной электричке в город Раменское. Выйдя из поезда, мы увидели дома, типичные для Подмосковья: не раз, подъезжая к Москве, я видела эти грустные пейзажи, наполнявшие мое сердце ощущением какой-то безысходности и тоски.

Итак, шел 1962 год. Город Раменское в начале марта был покрыт серовато-грязным снегом, дома казались тоскливыми, облупленными, и как-то жалко было людей, живущих и в этих домах, и в этом городке, расположенном далеко от столицы. И вот тогда, впервые я увидела легендарную женщину в небольшой современной квартирке. Маленькая и седенькая, она сидела на старой кушетке под символом своей былой красоты и славы; это был большого размера портрет, похожий скорее на  картину. На этом портрете она сидит в белом одеянии и с венком на очаровательной головке, взор её темных глаз потуплен, черные волосы подстрижены коротко. Это она играла роль «Ангелочка» в Мистерии-Буфф Маяковского. Вот эта её прическа когда – то вдохновила Алексея Толстого для написания образа марсианки – Аэлиты. В тот день, она сидела под этим портретом, как некогда окруженная корзинами цветов и восторженными улыбками поклонников она  восседала в глубоких креслах дорогих гостиниц Праги и Вены. Тогда, к ней тянулись с чувством восторга и поклонения объективы фотоаппаратов журналистов… Но это было тогда.