И пусть мир горит

– И хорошо, что не стала, – еловые лапы раздвинулись, и к ним присоединился Ренан. – Извини, подслушал часть легенды – ветер донёс до меня твой голос.

– Что же хорошего ты в этом узрел? – холодно произнёс Танн.

– Считается, что в том Оазисе, ныне именуемом «спорными землями», началась война между двумя государствами. Идут века, а стелладийцы и ифриты всё режут друг другу глотки, доказывая, кому суждено возделывать чернозём. Грэй, а правда ли то, что наследие Марджанура до сих пор не увидело ни единого ростка пшеницы?

Её угрюмое молчание было красноречивее любого ответа.

Глава 6. Блак

Дни проносились мимо в бешеном вихре подобно опавшей листве, подхваченной порывами ветра. Креген давно остался позади вместе с его ровными улочками, высокими каменными домами и холёной стражей; уносились за спину убранные поля, подпиравшие своей чернотой линию горизонта, десятки хуторов да увядающих лугов, где всё ещё выпасали скот. Фэйлин и Блак редко просили ночлега в крестьянских домах. Намного чаще они останавливались под открытым небом и кутались в покрытые воском одеяла, надеясь не промокнуть насквозь под частыми осенними дождями. Благородная торопилась на север, но даже в спешке заботилась о том, чтобы поменьше попадаться на глаза мирным жителям: вряд ли хоть кто-то сейчас мог дать гарантию, что среди хлеборобов или пастухов не затесался один из сектантов.

Блак украдкой наблюдал за спутницей и не без удовольствия отмечал, что начальница на удивление легко переносила дорогу и её тяготы. Леди не смущал ни скромный паёк, ни мозоли от седла – мужчина был уверен, что жопу девушка натёрла не меньше, чем он сам. Она не третировала его избыточным контролем и не забывала перед сном проверить остроту кинжала, что клала под бок.

В те редкие моменты, когда они не загоняли лошадей и не спали, Фэйлин расспрашивала Вора о прошлом и его способностях. Блак не видел смысла утаивать от неё хоть что-то: в конце концов, они в одной лодке и работали сообща. Вот только удовольствия от словесных излияний он не испытывал. Фэйлин вытягивала историю за историей и вскоре узнала всё о семье Блака, о жестоком научении – воспитании подростка в определённой традиции – и сомнительной судьбе братьев и сестёр.

Наверное, в глубине души он желал шокировать благородную или хотя бы сбить долю породного высокомерия с её личика, когда снял перчатки и показал кисти рук, сплошь покрытые шрамами да руническими знаками. Но нет: эта часть его прошлого была принята так же спокойно, как и остальные. Начальница внимательно изучила каждую татуировку на фалангах, каждый порез, каждый прокол. Некоторые символы вызвали у Фэйлин неподдельный интерес, и Блаку пришлось рассказывать об их значениях и сомнительных поступках, что предшествовали нанесению знаков. Обведя контуры самой крупной татуировки, руны «огонь», он выложил историю отношений с Исой и того, как впервые пошёл наперекор родичам и смог уберечь подругу от их лап.

– Вы жили вместе подобно мужу и жене? – на лице девушки не было удивления; она впитывала информацию легко и естественно, как сухая земля поглощает крапины дождя. – Как вышло, что Хейгир не взял сироту под крыло и не наставил её на путь предателя?

– Я отговорил.

– Вот так просто?

– Отец согласился, что Исе нужно было прийти в себя после гибели матери. Я вырезал руну и дал клятву на крови, мол, присмотрю за мелкой. Вот так всё и закрутилось. Потом проснулся дар, и родные согласились, что стоит отправить девчонку учиться магии. Хейгир сам сказал, что если девчонка вернётся обученным магом, то сгодится на большее. Мы так и не открылись ей, чтобы не болтала лишнего в стенах Академии.

– Сдаётся мне, что именно твой отец шепнул кому-то из Анры о даровитой землячке. Кому-то важному. Тогда и было принято решение завербовать твою чародейку.

– Вот только зачем? – нахмурился Блак и пошевелил палкой поленья в костре.

– Как сам считаешь? И даже не вздумай лгать, что не копал на эту тему.

Ах да, благородная знала о его визите в Тантерн.

– В бумагах, которые я выкрал у анрских последователей, – он презрительно сплюнул себе под ноги. – Было написано что-то про наследие императрицы, божественную силу и «истинную смерть». Сложно связать такие вещи с простой девчонкой из Борега.

– Эта записка заставила переместиться в Тантерн?

– Да.

– И на какие мысли тебя навели изыскания в книгохранилище?

– Любите же вы сыпать вопросами.

– Работа такая, – Фэйлин бесстрастно пожала плечами и уставилась на него. – Что ты искал среди пыльных фолиантов? Хотя нет. Давай так. Что из раскопанного ты утаил от его величества?

Он долго молчал. Прикидывал, удастся ли обхитрить благородную. Искал смысл сокрытия правды. Представлял последствия своих слов, гадал, могут ли они стать оружием против него или бывшей подруги. В конце концов, он выругался и решил выложить всё с самого начала.

– Видите вот это шрам? – он прижал пальцем руну «смерть», белевшую на мизинце. – Мать вырезала её, рассказав правду об Амарбелле I. Той, что вошла в историю как первая государыня Великой Западной империи. Много знаете про неё?

– О да. Персона эта легендарна ровно настолько, насколько таинственна, – кивнула Фэйлин. – Имперцы сотворили из своих летописей красивую сказку, будто бы их великая правительница была одной из Сильных. Неземной женщиной, что вобрала в себя силы жизни и смерти и стала той, кого принято звать Зрелостью. Красной богиней. Оттого цвета имперских знамён алые, оттого они кладут на алтари розы и камешки граната.

– Вот только чушь всё это. Красивая сказка для гордецов. Отчего-то чернь забыла, что Амарбелла родилась позже вознесения Сильных. Если покопаться в подлинных летописях, то можно легко узнать подлую правду об императрице. Она настолько гадка, что после смерти государыни историки вынуждены были сотворить целую легенду для защиты чести огромной страны. Мать говорила, что спустя пару лет после коронации Амарбелла I посетила храм Зрелости, где получила какое-то там откровение.

– С тех пор она стала творить чудеса.

– Угу. Лечила наложением рук. Вот уж дар, достойный императрицы! Ловко баба им управляла, даже продлила самой себе жизнь лет на сто. Лишь один шрам не могла убрать: ожог в виде кольца под ключицами. Ну и…

– Возгордилась.

– Она провозгласила себя наследницей Зрелости, богиней смерти во плоти, – Блак поджал губы.

– Ты злишься, – хмыкнула Фэйлин. – Спорим, в детстве ты реагировал так же на любую ложь?

Блак сделал вид, что проигнорировал её слова.

– Прослыть бы Амарбелле тонким политиком, умелым реформатором или хитрым тактиком. Но нет же: она захотела стать спасителем мира. Сперва перекроила культуру родины и заразила народ идеей исключительности. А затем ослеплённая собственным великолепием дура заявила, что должна навсегда покончить со спящим Разрушением. Мол, какое-то старое дело ждало её. Иронично, убил-то её один из последователей Разрушения, пробравшийся незамеченным во дворец.

– Сдаётся мне, душегуб обладал даром, схожим с твоим.

– Возможно, – неохотно согласился мужчина. – Но не могу сказать наверняка. Зато могу дать ответ, что стоит за словами «наследие императрицы».

– Ну?

– Смертные могут получить часть божественной воли не только от Разрушения – так говорила мать. Вот только не объясняла толком, говорила, «не время». Многим после, когда я стал одарённым, стал догадываться… Но лишь после «прыжка» в Тантерн понял, что конкретно она имела в виду.

– Те, кто подвергся пыт… ну, заключённые в крегенской темнице, – благородная тонко улыбнулась. – Кричали о том, что боги избирают наследников среди смертных. Мы допускали, это всё бред и уловки, но, выходит, что нет.

– Выходит, что нет, – передразнил Блак, заслужив снисходительный смешок. – Вы знаете, на что я способен, миледи. Чем не наследник толики воли предателя?

– Наследник.

– А ведь могут быть и те, кто вмещает в себя часть силы других богов. И сказка о первой императрице только подтверждает этот факт, равно как и ифритская «Песнь о Марджануре». И тысячи побасенок о рыцарях, королях и героях. Одна из таких историй развернулась на моих глазах, когда я узнал, на что способна Мариса. Размышления об увиденном я и утаил от его величества.

Леди Фэйлин задумалась. Лицо её наконец-то стало серьёзным; она долго всматривалась в языки огня, словно пытаясь представить Ису-чародейку, её дивный талант и возможности. Брови начальницы наконец дрогнули: она всё поняла. Догадалась, кем были те «другие», описанные в украденных бумагах. Поняла, отчего хитроумный наследник Висариусов так вцепился в девчонку. И насколько неосмотрителен был Фредерад, раз не потрудился сопоставить факты и доверил поиски первому попавшемуся вору.

– Допустим, Мариса – наследница воли богини, – наконец проговорила девушка. – Как и остальные двое, чьи описания хранились рядом с её портретом. Одно мне неясно: зачем последователи охотились на эту троицу? Как именно хотят их использовать?

– Не знаю. Но хочу выяснить.

– Сделаем это вместе. Согласен?

– В моём положении, – Вор пожал плечами. – Выбирать не приходится.

– Не беспокойся за подругу. В отличие от Фредерада, я смогу защитить её.

– Ой ли, – он было заржал, но осёкся, увидев что-то странное во взгляде Фэйлин. – Как?

– Для начала надо понять, кто поднял мятеж и почему именно сейчас. Подозреваю, это лишь отвлекающий манёвр от чего-то более важного.

– Что может быть более важным, чем гражданская война?

– Это и есть главная цель моего поиска, уважаемый Блак. Настигнув её, мы узнаем, зачем слугам предателя наследники богов и, в частности, твоя Мариса.

– Моя?

– Возможно, тогда, – благородная протянула ладони к огню и будто погладила его. – У нас появится шанс всё переиграть. Раз и навсегда покончить с беспределом в Хизарских землях.

– Миледи, – Блак раздражённо помассировал переносицу. – Не много ли вы на себя берёте? Вроде решили, что новая разведка…

– Заткнись, – перебила она. – И подчиняйся. Не пожалеешь, обещаю.

В Борег они прибыли до заката. Стражники на воротах придирчиво допросили путников и признали тех благонадёжными, за что заслужили суровую выволочку от столичной дворянки. Под конец тирады Фэйлин сунула капитану бумагу с чёрно-оранжевой печатью и приказала впредь закатывать рукава каждому, кто желал пройти мимо них.

– Надо бы к ним жреца приставить, – заметил Блак, когда стража осталась далеко позади. – У человека веры всяко больше мозгов, чем у простых мечников.

– Твоя правда. Займёмся этим через денёк-другой. Но сперва… могу на тебя рассчитывать?

– Я весь ваш, миледи.

***

– Ножи взял? – спросила Фэйлин вскоре после того, как они для виду выкупили комнаты в скромной таверне.

– Да.

– А те штуки, что взял у мастера-оружейника?

– Само собой, миледи. Пойдёмте, я покажу вам достопримечательности малой родины.

Они почти не выделялись среди местных, даже натянув на лбы просторные капюшоны: с небес лило так, точно сама Юность вспомнила о существовании последователей и решила явить знак своей милости. О, проведай богиня, по какой скользкой дорожке они вот-вот свернут, ругалась бы долго, грязно и витиевато.

Блак заложил большой крюк и повёл благородную по редким ухоженным улочкам, держась как можно дальше от трущоб. Он помнил, где предпочитали селиться верные предателю семейства, многих из них знал в лицо и потому избегал туда соваться раньше времени. Вор показал Фэйлин расположение центральных улиц городка, ратушу, пару злачных таверн, где неразбавленное самогоном вино наливали лишь своим, да публичный дом, хозяева которого выдавали заведение за прачечную. Вик рассказывал в своё время, что среди «прачек» порой можно было найти девок не старше двенадцати лет. За каким делом брат совался в тот гадюшник, Блак предпочёл не спрашивать.

Нужный дом стоял на самой окраине квартала охотников. То была двухэтажная мастерская. На первом её этаже жил охотник Да́лен; там же он выделывал шкуры и мастерил плащи да полушубки. На втором, согласно легенде, находилась пара комнат на сдачу. Никто бы не удивился, узнав, что под домом вырыт погреб, заваленный старыми вёдрами, мешками с подгнившей морковью, пыльными вениками да ржавыми инструментами, которые странноватый хозяин не торопился чинить. Однако Блак был одним из немногих, кто знал, что за грудой хлама спрятана дверь, ведущая в помещение с земляным полом и вымазанными глиной стенами. Как-то раз Вор оказался там и всё шутил, что только идиот снимет у Далена комнату без кровати, зато с окроплённым кровью алтарём.

Блак провёл благородную мимо мастерской и споткнулся, матюгнувшись сквозь зубы. Начальница поняла сигнал, и вот они уже таились в тени конюшни в паре поворотов от дома. Она приказала мужчине встать ближе, чтобы в случае чего сойти за пылкую парочку, которой и дождь не помеха предаться страстям. Фэйлин смешило выражение лица Блака, неприязнь, что по капле просачивалась сквозь почтительную полуулыбку и стиснутые зубы, однако она не забывала смотреть по сторонам чаще, чем он сам.

– Вы раньше занимались этим, миледи? – прошептал мужчина.

– А?

– Слежкой. Вы ведёте себя достаточно уверенно.

– Как и ты. Значит, сработаемся. Кстати, принимай командование. Это твоя территория.

– Так точно. Входим, как только Дален откроет дверь: не стоит давать ему шанс забаррикадироваться наверху.

Осенью в этих краях темнело не сразу. Дален вернулся домой на исходе сумерек, немногим после того, как ливень перестал. Шёл он неспешно и развязно, будто не так давно вывалился из кабака. Блак приметил, что родич прихрамывал на левую ногу: та каким-то странным образом прогибалась в колене. Ещё не старик, но уже мучается суставами? Хорошо. Даже замечательно!

Ключ заскрипел в замочной скважине, и они подлетели ко входу.

– Да-а-ален, друг! Да-а-вно не виделись! – воскликнул Вор и навалился всем телом на сектанта. Тот по инерции влетел в помещение и тут же словил пинок под больное колено. Ухнув, Дален осел на пол, получил кулаком в затылок и уткнулся носом в пыль.

Фэйлин спешно закрыла дверь, не преминув высунуть наружу любопытный нос: к счастью, соседского внимания их выходка не привлекла.

– Посмотрите наверху, – скомандовал Блак, и девушка стрелой взлетела по скрипучим ступеням.

Сам он нашарил на полу близ печи кованую ручку и открыл погреб. В лицо пахнуло пылью и гнильцой. Мужчина подтащил бессознательного Далена к лазу и спустил по ступенькам, не опасаясь, что тот очнётся от встряски. Следом за верным вниз полетел стул с крепкой спинкой.

– Чисто, – сказала Фэйлин.

– Нам понадобится свеча или масляная лампа. Поговорим внизу. Не забудьте закрыть лаз, миледи.

Ржавые грабли и ломы с грохотом полетели на землю, открыв взору облезлую дверь. Массивный амбарный замок не смутил Вора: ключ нашёлся в одном из потайных карманов Далена. Пригнувшись – уж больно низкой была притолока – Блак вошёл внутрь и протащил с собой увесистый стул.

К тому моменту, как леди Фэйлин нашла потайную комнату, Блак уже успел усадить охотника на стул и на ощупь привязать его щиколотки к ножкам. Начальница присоединилась к «посиделкам» с зажжённой лампадой, и дело пошло споро: мигающий свет позволил им укрепить неудачные узлы и притянуть запястья пленника к спинке. Осталось только дождаться, пока бедолага придёт в себя. Блак согласился немного потерпеть и не бегать за крынкой с водой. В конце концов впереди была целая ночь. Отвести душу он всегда успеет.

– Он будет полезен?

– Понятия не имею, миледи. Узнаем, как только ублюдок заговорит.

Иной сказал бы, что у Вора чесались руки. Что он дал волю тлеющей в груди ненависти. Однако он лишь чувствовал за пазухой навязчивый холодок. Кастеты, выкованные замковым мастером, умильно просились на ручки.

Наконец-то Дален застонал, приходя в себя. Фэйлин бесшумно скользнула ему за спину, Блак же встал боком к лампаде, так, чтобы одновременно видеть лицо пленника и скрыть в тени своё.

– Чего бы вы ни нашли… – кашлянул Дален. – Я тут не при чём.

– Да ты шутник.

Верный осторожно подвигал плечами, затем бёдрами. Понял, что крепко влип и раскрыл веки. Цепкий мшистый взгляд объял келью, ощупал Блака с ног до головы и сразу выдал отчаяние: охотник понял, на чём попался, но терялся в догадках о том, почему ещё не на виселице. Он весь подобрался и спросил нарочито равнодушным тоном:

– Чем могу быть полезен?

– Нужны сведения о последователях Разрушения. Обо всём, что сейчас творится в борегском подполье. Ну и всё, что знаешь о мятеже, разумеется.

– Я простой охотник, уважаемый. Понятия не имею, о чём ты толкуешь.

– Могу спросить иначе.

– Сбережения мои под новой половицей. Ну, там, где мешки с мор…

Короткий удар прервал его, и Дален сплюнул кровь вместе с остатками вранья. Блак надел кастеты.

– Я разглядел метку на руке, мужик. Видел и алтарь под твоим домом, вот этот самый, кстати, – он указал в сторону источника света. – И знаю, что люди вроде тебя владеют знаниями, даже если стоят в самом низу иерархии. Если желаешь, чтобы информацию выбили, хорошо: буду благодарен от души. Но, как представитель его величества Фредерада II, даю право за себя поторговаться.

Дален вдруг изумлённо хмыкнул.

– Загрызи меня дипсад. Блак, ты ли это?

– А говоришь, мол, понятия ни о чём не имеешь, – Блак откинул капюшон. – Отвечай, и останешься цел.

– Раз по мою душу пришёл королевский пасюк[1], торговаться не о чем. Ответь, дружище, почему я ещё жив?

– Потому что я так хочу. Даю слово: ты останешься жить, вот только условия комфортные не обещаю. Однако взамен ответь на несколько вопросов. Честно ответь. Я пойму, если солжёшь.

– Спаситель даровал тебе отнюдь не власть над правдой и ложью, – фыркнул верный и тут же до крови прикусил губу.

– Выпил после работы? Оттого язык развязался? – прокомментировал Вор. – Ну ничего, с кем не бывает.

Пленник затих и вновь принялся ёрзать, но вскоре сдался и опустил голову.

– У меня дети, Блак, – вдруг сказал он.

– Я проверил комнаты. Если ты и успел обзавестись потомством от местных шлюх, то явно не торопишься их содержать.

– Рано мне их воспитывать, мелкие ещё. Даже руны не резаны.

Блак покосился на собственные пальцы.

– Дети живут с матерью в «Пуховой перине». С Ла́ндой. Она сама не при чём, богом клянусь!

– Торг начался?

– Дай слово, что не позволишь им помереть с голоду.

От Вора не укрылось то, что предплечья Далена мелко дрожали. Ублюдок хорошо играл испуг. Умело давил на родственные чувства. Даже нетрезвый и с кружной головой, соображал он быстро. Блак искренне надеялся, что и сам был не дурак.

– Даю. Итак, много вас тут осталось?

– Нет, – выдохнул Дален и дёрнул левым запястьем; поморщился так, будто оно уже затекло. – Все взрослые давно ушли в Риг и севернее. Меня оставили смотрящим. Ты сможешь оценить правдивость этих слов, если погостишь здесь ночку-другую да позаглядываешь в знакомые окна.

– Хейгир не возвращался? – Блак скривился, невольно примерив на себя личину вечно задающей вопросы Фэйлин.

– Отец твой давно ушёл к Гуриму, старшеньких своих тоже прихватил. Бекка и девочки схоронили маму и исчезли из виду. Поспрашивай кого другого об их судьбе.

На миг сердце потяжелело. Как ни крути, скорбно узнавать весть о смерти матери в таких поганых обстоятельствах.

– Вижу печаль в глазах, пасюк, – протянул Дален. – Чай, старая кровь не водица, да?

Благородная стояла тихо. Блак уловил на её лице беспокойство и покачал головой.

– Не водица. Однако я больше от чести, чем от крови. Моему новому господину хочется знать, насколько сильны последователи к югу от Борега. Отвечай.

– Я только за Борег могу ответить, – усмехнулся пленник. – А тут никого не осталось. Да и сам подумай: нас мало. Для точечного террора да, хватало народу, но сейчас чем больше мечей к северу от Рига, тем больше шансов на победу. С юга увели все силы без остатка.

Фэйлин облизнула губы. Поверила ли?

– Теперь поговорим о…

Шелест разрезаемой верёвки казался неразличимым для человеческого слуха, но Блак был готов поклясться, что он заполонил келью пронзительным свистом. Нечто гладкое отразило огонёк лампады, и Блак чудом увернулся; звон за спиной дал понять, что предмет отскочил от стены и упал далеко от двери. Дален вцепился в полу его плаща, и Вор почувствовал истинное облегчение.

Что-то хрустнуло под его бронированным кулаком. Стул с привязанным пленником опрокинулся на бок. Уши приятно загорелись, когда верный заорал от боли и покрыл Блака руганью настолько отборной, что благородная должна была вмиг испариться от стыда.

– Дорогой кузен, – мужчина глянул на пленника сверху вниз. – Давай лучше поболтаем об Исе. Ну, о маге огня, что жила тут когда-то. Помнишь её? Низенькая, полненькая… Хейгир всё засматривался на девку, хотел завербовать, да поскорее.

– Сука! Она-то тут при чём?! – простонал тот.

Блак пнул Далена в живот раз, другой. Снова спросил:

– Ты меня знаешь, поганец. Я не успокоюсь. Помнишь такую?

– Наследницу богини-то не помнить? С ума сошёл?

Блак ухватил стул за спинку и, поднатужившись, вновь поставил его на ножки. Голова Далена при этом дёрнулась так, что клацнули челюсти. Он замахнулся – на свою беду. Вор поймал двоюродного брата за кисть и сжал мёртвой хваткой.

– Расслабься: при тебе был оставлен лишь один нож. Ну, тот, что валяется где-то у выхода. Могу теперь и пальцы отнять, если хочешь.

– Вонючая подстава!

Плевок попал на грудь и стёк по новенькому чёрному дублету, а в голове Блака что-то щёлкнуло.

– Давай закончим разговор о… как ты там сказал, о наследнице богини?

Хруст. Крик. Нечитаемое выражение лица Фэйлин, что смотрела на него, не моргая.

– Кто первый так назвал Ису?

– Иди на!

Улыбка. Рывок. Ненависть.

– Кто сказал тебе о её происхождении?

– Я был юнцом, откуда ж знать, кем…

– Средним пальцем дорожишь?

– У-у-у!

Леди Фэйлин не двигалась и не издавала ни звука. Хорошо. Он тут и без начальства справится.

– Кто?

– То был кто-то из одарённых. Тебе ли не знать, что вся власть у них! Стой, нет, стой! Блак, не надо…

Безымянный палец выгнулся и легко вылетел из сустава. Дален рванулся со стула и чуть вновь не упал, но Блак держал крепко.

– Зачем?

– Их искали, мол, всегда! Наследников этих, сука… Велено было докладывать обо всех, кто подходит под описание, и глаз с них не сводить. Остальное только одарённые знают. Погоди, кузен, а ты… Почему ты сам не в курсе? Ну, как один из них…

– В Бореге есть одарённые?

– Нет, я уже раз сто тебе об этом сказал!

– Добавить есть что?

– Нет… правда, нет! Пож… пожалуйста, дай воды.

– Попьёшь в застенке. А сейчас изволь вести себя спокойно. Я сильнее.

Блак отпустил искалеченную руку пленника и собственным ножом взрезал путы на ногах мужчины. Высвободил второе его предплечье. Дален не двигался, так и сидел, уронив подбородок на грудь.

– Хватит прикидываться. Вставай.

Дален встал. Поднял голову и презрительно скривил губы. Часть его лица налилась кровью и поползла вниз: тот удар кастетом раскрошил скулу.

– Помнишь, как резал знак в первый раз? – вдруг спросил он Блака.

– Да. К чему вопрос?

– Ты давно не обновлял. А я… я режу регулярно. Привык уже к этой боли.

– С чем и поздравляю, – усмехнулся Вор и тут же получил удар с той стороны, откуда не ожидал.

Верный дёрнулся по-змеиному. Омерзительный пучок переломанных пальцев ткнул Блака в кадык, несильно, но тот закашлялся и инстинктивно поднёс руки к шее. Здоровая ладонь Далена метнулась к поясу кузена, но ухватила лишь пустоту.

После той идиотской драки с Ренаном Блак уяснил, что поясные ножны – не для него.

– А… – только и успел сказать Дален перед тем, как ухо его пронзил тонкий стилет.

Фэйлин отпустила рукоять, и мужчина с грохотом упал на стул. Мёртвый, конечно же.

– А ты умеешь торговаться, Блак, – выдала она, изучив тело. – Кажется, он рассказал всё, что знал. Хорошо. А теперь нас ждёт бумажная работа.

Они разместились на втором этаже. Блак долго давился кашлем, но, к радости начальницы, отделался лишь отёком. Он полулежал на кровати и смотрел, как благородная заполняла чернилами пергамент за пергаментом. Одно письмо предназначалось Фредераду, второе – градоначальнику Борега, третье должно было улететь в Риг. Четвёртое, как сказала Фэйлин, они передадут главе городской стражи: угловатыми строками она давала добро на аресты и казни всех, кто обновлял знак барьера на своих телах. Шуршали и другие письма, но Вор не желал о них думать. Он гнал мысли и о том, как умер кузен. О том, что его бездыханный труп сидит сейчас под домом. Рано радоваться: впереди так много трудов.