Крылатая рать

– Избушка, избушка, встань к лесу задом – ко мне передом, – прилежно повторила за избушкой Безымянная.

Избушка заскрипела сильнее прежнего, заворчала что-то себе под нос, закряхтела и как-то нехотя повернулась на своих птичьих лапах. Дверь растворилась, и на пороге оказалась сгорбленная, морщинистая, худая старуха с крючковатым носом. «Ну, входи, коли пришла, – проскрипела она, откашлявшись. – Давно у меня не было гостей человечьего племени. Как тебя звать-величать? Куда путь держишь? Счастья пытаешь али от дела мытаешь?»

Задав вопросы один за другим, старушка снова закашлялась, потом крякнула и пробормотала неразборчиво: «Али в баньке попариться? Веничком-то березовым всю хворь да и выгоню».

С первого взгляда вопросы были простыми и естественными, но ответить на них вразумительно Безымянная не могла.

Как ее величать? – Рыжая? Безымянная? Сто сорок первая?

Куда она идет? – Куда глаза глядят и ноги несут? Но ведь это нельзя назвать целью путешествия. Получается, что бродит она по лесу бесцельно.

Что делает она здесь? – Ищет счастья? Или бежит от испытаний? Если по-честному, то она и вправду сбежала от трудностей. Как в этом признаться?

– Трудные ты вопросы задаешь, бабушка, – с горькой улыбкой ответила девушка. – Имени у меня нет. Куда и зачем иду – не знаю.

– Тяжело тебе, видать, деточка, – сочувственно кивнула старушка. – И как помочь твоему горю – не ведаю. Да и не помочь нельзя. Не кручинься, красна девица. В дом проходи и спать ложись. Утро вечера мудренее. Там и подумаем, как твоему горю пособить.

Хотела было девушка возразить, мол, нет у нее никакого горя, и со своими проблемами она справится без посторонней помощи, но вовремя передумала.

В огромном зале холодно и неуютно. Ледяной пол отражает уродливые наросты на потолке и стенах. По периметру зала расставлены серебряные клетки с большими птицами. Яркие разноцветные оперенья их покрыты инеем.

Подхожу ближе. Осторожно, чтобы не поскользнуться. Птицы смотрят на меня человеческими глазами. Из глаз падают слезы – мелкие градинки звонкой капелью разбиваются о ледяной пол. Птицы протягивают ко мне свои заиндевевшие крылья и просят певучими голосами: «Освободи!»

Утром старушка протянула Безымянной клубок.

– Куда он катится – туда и ты иди. Выведет он тебя к колодцу. Ты ничего не бойся – в этот колодец спускайся. Окажешься ты тогда во владениях моего зятя – Водяного. Передавай ему и доченьке моей старшенькой низкий поклон и вот эту скатерку чудесную. Я тебе ее в сумочку положу, есть у меня одна – солдатик в прошлом веке оставил. Будут тебя спрашивать, чем благодарить, как уважить. Так скажи, что хочешь совета просить у их дочери – Василисы Премудрой. Ей тоже низко кланяйся и рассказывай все как есть начистоту. Она мудрая, может и найдет способ твоей беде пособить. Только помни вот еще какой мой наказ: долго не гости, а то дорогу домой забудешь.

С этими словами исчезла старушка. Смотрит Безымянная вокруг: нет ни бабушки, ни избушки. Да и полянки, считай, тоже нет. Стоит перед девушкой только солдатский рюкзак, а на пне клубочек лежит. Накинула Безымянная на плечи рюкзак, взяла клубочек и на землю кинула. Покатился он. Подивилась девушка и следом за ним поспешила.

Долго ли, коротко ли шла, слышит – пищит кто-то, да так жалобно, что сердце сжимается. Поспешила она на звук. Видит: это вороненок из гнезда вывалился. Взяла она его бережно в руки, а тут откуда ни возьмись – ворона летит и кричит по-человечески: «Пожалей, красна девица, моего ребеночка, не души ты его, не бросай о сыру землю».

– Да не собираюсь я его обижать, – удивилась Безымянная, – думаю, как его в гнездо положить – выпал он.

– А ты на дерево заберись и положи – все так делают.

– Да как же я заберусь – рука-то занята, – засомневалась девушка.

– Не отказывайся, не попытавшись, – прокаркала ворона.

И девушка попробовала: нашла один сучок – ногу поставила, нашла другой – свободной рукой зацепилась, подтянулась на руке – до третьего сучка нога достает. Так и забралась. Птенца в гнездо положила, сама на землю спрыгнула. Ворона к птенцу подлетела, крылышками накрыла, клювом перышки его поглаживает. И птенец пищит радостно, головку матери под крылышко прячет.

Полюбовалась на них девушка и хотела дальше идти. Но ворона ее остановила, попросила в благодарность подарок принять – шапку-невидимку. Шапка драная, некрасивая, но не обижать же ворону отказом – взяла Безымянная шапку, в рюкзак положила, поблагодарила птицу и побежала клубок догонять.

Долго ли коротко ли шла, видит – зайчишка бежит. Прямо под ноги к ней кинулся и залопотал: «Спрячь меня, за мной лиса гонится». Взяла Безымянная зайчишку в одну руку, а другой огненный бич из-за пояса выхватила. Тут и лиса показалась, просит: «Отдай мне зайца, а я тебе большой секрет скажу. Где клад зарыт, скажу. Где счастье свое найдешь, скажу. Кого тебе остерегаться, скажу. Как суженого твоего звать, скажу».

Щелкнула девушка по земле бичом. Обиделась лиса. Говорит: к тебе со всей душой, а ты меня плеткой пугаешь, пожалеешь, говорит, потом, а поздно будет. И в лес с обиды убежала.

Выпрыгнула тут из-за кустов Зайчиха, стала девушку благодарить, что та Зайчонка спасла, Лисе не отдала. А зайка сразу к матери прыгнул, к ее боку прижался, верещит, ластится, мордочкой о шею трется.

– Не знаю я, девушка, где ты счастье свое найдешь и где клад зарыт, – говорит зайчиха, – но отблагодарить тебя могу. Дам я тебе блюдечко с голубой каемочкой и золотое яблочко.

Взяла девушка у зайчихи сморщенное яблочко и обколотое блюдечко, в рюкзак положила. Поблагодарила Зайчиху и побежала клубок догонять.

Долго ли, коротко ли шла, слышит – скулит кто-то, да так жалобно, что сердце кровью обливается. Свернула она на звук. Видит: медвежонку лапу защемило. Скулит он, плачет, а лапу вызволить не может. Медведица вокруг ходит, а помочь не в состоянии. Заметила девушку, стала просить:

– Помоги мне сыночка вызволить, я тебя отблагодарю.

Не испугалась девушка медведей, подошла поближе, рукоять бича в расщелину просунула и помогла медвежонку лапу вынуть. Высвободил он лапку и, прихрамывая, к матери побежал: больную лапку ей показывает, жалуется. Та ему лапку лижет, а он скулит от восторга, порыкивает ласково, бочком об материну лапку трется.

Подарила медведица девушке какой-то коврик – старенький, выцветший, до половины молью съеденный. Поблагодарила девушка медведицу, положила подарок в рюкзак и побежала клубок догонять.

Встречи с лесными зверями, так любящими друг друга, навевали грустные мысли. Вряд ли ей когда придется испытать радость материнства. В этом смысле жрицы Огня – не женщины. Они бродят по свету, порхают от мужчины к мужчине, разжигая в них пламя. Не останавливаясь надолго – у них есть Миссия, отличная от миссии обычных женщин. Поэтому жрицы редко выходят замуж, еще реже рожают детей. Да и какой смысл: если ребенок родится рыжеволосым, как мать, его у нее скоро заберут, и вероятность этого очень велика. Может, поэтому с каждым годом число жрецов уменьшается, и все труднее становится поддерживать энергию Солнца.

Долго ли, коротко ли шла – вышла на поляну. Видит: на поляне колодец стоит. Подкатился клубочек к колодцу и пропал. Значит, в этот колодец ей и лезть? И как лезть, если у нее даже веревки нет? И не пустой колодец-то – вон она, вода, на дне плещется.

«Не отказывайся, не попытавшись», – вспомнила девушка слова вороны. Немного подумав, она решила посмотреть, нет ли чего в солдатском рюкзаке. Достала звериные подарки, вынула скатерть – и нашла на самом дне веревку и складной ножик. Ножик она прицепила на пояс, конец веревки обвязала вокруг дерева, что росло рядом с колодцем. Спустила веревку в колодец и стала по ней спускаться. Вот уже и вода рядом. Девушка сняла с шеи кристалл и, призвав на помощь силу Солнца, осветила воду. Луч света проникал все глубже и глубже. Девушка думала, что под водой окажется какой-нибудь люк или дверь. Но там была пустота. Неглубокая прослойка воды держалась неизвестно на чем. Под водой было пространство, а еще глубже – зеленела трава и бледнели цветы. Солдатская веревка спускалась почти до самой земли по ту сторону колодца, и девушка, набрав в легкие побольше воздуха и зажмурив глаза, продолжила спуск. Когда ее ноги коснулись твердой почвы, она открыла глаза и сделала робкий вдох – пробный. Воздух был затхлый, но вполне пригодный для дыхания. Вокруг был лес, но не такой, как наверху, а какой-то бледный, размытый, как в тумане. Под ногами девушка разглядела тропинку. Она осторожно двинулась по ней.

Скоро лес закончился, и она выбрела к большому терему. Навстречу ей вышли мужчина и женщина. Мужчина был крупного телосложения, обрюзгший, заросший темными зеленоватыми волосами. Женщина была тощей, костлявой, очень похожей на ту лесную старушку с крючковатым носом. Но эта была вроде помоложе, и ее длинные волосы не были забраны под платок, а струились по плечам, чем-то напоминая водоросли.

Вспомнив инструкции старушки, девушка заставила себя немного наклониться, изобразив нечто весьма отдаленно напоминающее «низкий поклон», и скинула со спины рюкзак. Скатерть оказалась сверху. Девушка протянула ее зеленовласой женщине: «Это Вам от матушки».

Кикимора очень обрадовалась и пригласила девушку в дом.

– Чем тебя благодарить? – стала спрашивать.

– Мне бы с дочкой вашей поговорить, – попросила Безымянная, – с Василисою.

Кикимора приветливо проводила гостью в комнату дочери и рекомендовала: «Вот, Василисочка, гостья с земли от бабушки твоей весточку принесла и дорогой подарок – Скатерть Самобранную. Ты уж уважь ее, доченька, поговори с ней по душам».

– Поклон тебе от бабушки, – добавила неуверенно Безымянная.

Василиса встала навстречу гостье:

– Благодарствую.

«До чего ж страшненькая, – сочувственно подумала Безымянная, – вся в мать, только волосы рыжие». Да, Василиса Премудрая тоже оказалась рыжей.

– Ну, не буду вам мешать, – засуетилась Кикимора, – вы тут пока познакомьтесь, побеседуйте, а я тем временем на стол соберу, скатерку обновлю.

Глава двенадцатая. Взрослая жизнь

Жизнь Муравы превратилась в сплошное приключение. Днем она сопровождала подругу во время прогулок с Рыжим, который начинал ей казаться не таким уж и опасным. Вечерами она бегала на свидания с Дейвом. Несколько раз она была с ним в «Погребке», пару раз они заходили в казино, один раз – в ночной театр. Если бы ее кто увидел там, то ей, наверное, пришлось бы плохо – родители непременно посадили бы ее под домашний арест. Лет так на девять. А уже после двухнедельного знакомства она приняла приглашение Дейва пойти к нему в гости. Он был совсем небогат, жил в одном из отдаленных кварталов на съемной квартире. Обстановка здесь была бедная, но зато необычная. На полках было множество книг: поэмы, романы, шпионские рассказы, сказки, энциклопедия холодного оружия, двухтомник «Все корабли мира», – то есть все без разбора. А закладкой для книги «Сто лет без Солнца», которая лежала на протертом до дыр кресле, служил кинжал. Роль второго кресла играла покрытая лаком лесная коряга. Всюду стояли модели судов.

– В детстве я мечтал стать капитаном, – объяснил Дейв.

Кровати в комнате не было – только настоящие тигровые шкуры были свалены возле искусственного камина. Мурава верно догадалась, что они и заменяли хозяину постель. Но ей это показалось даже интересней – трудно удержаться, чтобы не поваляться на шкурах хищников. Она легко поддалась этому соблазну. А он придумывал и рассказывал ей разные смешные охотничьи истории-небылицы.

После этого свидания у них стали проходить совсем уж по-взрослому. Ее все меньше интересовали походы по разным ночным заведениям. Любовники сокращали и сокращали вечерние прогулки, чтобы скорее оказаться наедине. Потом как-то сложилось, что от прогулок они и вовсе отказались.

Каждый вечер повторялось одно и то же: терпкое вино, камин, горячие объятья… Но ей почему-то это не казалось скучным.

Она знала, что ходит по краю. В любое время могло случиться, что она забеременеет (не могла же она пойти к доктору за «бездетными» каплями, не будучи замужней женщиной, и уж тем более к рыжим!). Тогда от родителей ее роман скрывать больше не получится. И не признаться будет нельзя, и признаваться нельзя! Ее семья будет опозорена, но выйти за Дейва ей все равно не позволят. Да он и не заговаривал о замужестве…

А вот у Белорозы все шло к свадьбе – друг семейства лорд Маркруз уже после четвертого визита сделал ей предложение, и она, разумеется, была счастлива. Еще бы! Статный, сильный, властный, умный, богатый лорд Маркруз понравился ей с первой встречи. Каждая согласилась бы выйти за него. В глазах – сталь, сам как крепость, как рыцарь из легенд. Он так много знал, так галантно ухаживал, так уверенно держал себя!

И Белороза для него была неплохой партией: моложе его лет на пятнадцать, хорошенькая, покладистая, да еще и с приданным. В общем, со свадьбой решили не затягивать.

Белороза была счастлива, Мурава тоже радовалась за подругу. Только Рыжий, ясное дело, был не рад. Он даже попытался наклеветать на более удачливого соперника. Но это уже было низко! Так что сам виноват, что Белороза попросила его больше к ней и близко не подходить. Королева прогнала своего пажа!

Правда, паж оказался удивительным упрямцем – до сих пор Белороза постоянно встречала его на улице, видела под окнами своего дома, находила букетики с записочками от него. Как можно быть таким бестолковым? – Этого Мурава не понимала. Хоть бы гордость поимел! А еще рыжий…

Мурава не знала, чем занимается ее возлюбленный. Он не рассказывал, а она старалась не расспрашивать, чтобы не ставить друга в неловкое положение. Как-то раз она, правда, полюбопытствовала, но Дэйв отшутился: «Милостыню прошу на Большой дороге». Она догадалась, что работа у него более чем не престижная – дворник, сторож или что-то в этом роде – вот он и не признается. И решила больше на эту тему разговора не заводить.

Но однажды все выяснилось само собой.

Дейв сказал ей как-то вечером, что завтра свидания не будет – у него другие планы. Что ему надо встретиться со старым другом, у них будет деловой разговор… Причин было названо так много, что Мурава заподозрила, что Дейв ее попросту дурит. Девушка решила, что у него встреча с другой женщиной: может быть, со старой подругой, может – с новой.

Ревность не давала ей заснуть целую ночь. Днем она тоже была рассеянной и все думала о предстоящем вечере. Она уже знала, что не захочет в этот вечер сидеть дома. Может, назло Дейву познакомиться с кем-нибудь и провести вечер с ним? Может, вообще нагрянуть в Дом исполнения желаний? – Вот будет сюрприз для Пажа! Или… И тут она решилась: Дейв не хочет ее видеть, а она придет и выведет его на чистую воду.

Вечером она пошла к Дейву. Отперла его квартиру своим ключом, осторожно, чтобы не спугнуть «преступников» приоткрыла дверь и прошмыгнула в комнату – там никого не оказалось. На кухне тоже ни души. «Изменник» еще не вернулся. Тогда Мурава закрыла дверь, ключ положила обратно в карман, а сама прошла в комнату и уютно расположилась в единственном кресле, подтащив его к камину и укутавшись в самую изящную из имеющихся здесь тигровую шкуру – пусть соперница видит, что Мурава чувствует себя здесь, как дома.

Минут через 20 она услышала, как царапается ключ в замке. Скрипнула дверь. В квартиру вошли. «Похоже, Дейв рассказал своей подружке веселую историю (он это умел)», – подумала Мурава, расслышав звонкий смех. Первым в комнату вошел Дейв… и обалдело уставился на Мураву. Она саркастически улыбнулась.

Следом за Дэйвом в комнату вошел огромного роста мужчина, а за ним – мальчик лет 12, который все еще продолжал смеяться. Теперь пришла очередь Муравы вытаращиться в изумлении. Улыбка все еще играла на ее губах, но брови полезли наверх, а глаза округлились. Представив, как она, верно, сейчас выглядит, Мурава прыснула от смеха.

– Ты уже и хозяйкой обзавелся, – пробасил мужчина, – чего же не знакомишь?

– Знакомьтесь, Сэм и Пит, Мурава, – представил Дейв друг другу гостей, быстро придя в себя.

– Ты так смешно смеешься, – заметил Пит, обращаясь к Мураве.

Напряжение спало. Мураве было стыдно, так как Дейв сказал ей правду, а она не поверила и повела себя, как ревнивая дура. А еще она боялась, что теперь Дейв обидится и не захочет с ней больше встречаться.

Но Дэйв не сердился или не подавал вида, что недоволен. Он принес вина и предложил выпить за знакомство. А получив от девушки клятвенное заверение, что она будет молчать обо всем, что происходило или произойдет здесь в этот вечер, снова стал самим собой.

Когда Мурава поняла, что это был за «деловой разговор», ей стало не по себе – девушка добровольно сделала себя участницей разбойничьей встречи. «Чем больше она узнает – тем большей опасности подвергнет себя и близких», – пришла ей в голову мысль. На душе стало еще мучительней и тревожней, чем накануне. «Надо уходить, пока я не знаю слишком много», – испуганно сообразила она. И потому, внезапно «вспомнив», что обещала подруге посмотреть, достаточно ли хорошо на той сидит подвенечное платье, Мурава оставила Дейва и его друзей без женского общества.

Оказавшись на улице, она быстро успокоилась. Ей стало стыдно за свою трусость. Разве она плохо знает Дейва? Разве он способен причинить ей зло? Вот он не испугался, что она его выдаст, доверился ей! А теперь поймет, что она струсила, и на этом их роман закончится.

– Ничего, как-нибудь само утрясется, – решила наконец Мурава, – а если что – попрошу прощения.

Приняв такое решение, Мурава совсем успокоилась.

Роман на этом не закончился, не оборвался. Дейв решил, что она ушла, чтобы не смущать разбойников, чтобы не мешать им. То, что она пришла к нему без приглашения, он тоже легко забыл. Кажется, ему даже понравилось, что она у него такая решительная и темпераментная.

Однако «приключение» из игры превратилось в очень серьезную историю. Мурава все острее понимала, что счастье ее недолговечно. Она боялась за Дейва (вдруг его поймают?), она боялась за себя (если все раскроется – у нее будет ужасная репутация, и не будет возлюбленного), боялась за родителей (они этого не переживут!). Чем дольше тянулся ее роман, тем в большей опасности находилась ее семья, и тем сильнее она привязывалась к Дейву. Рассудок ей говорил, что надо покончить со всем этим, пока не поздно. Сердце заставляло погружаться в эти отношения все глубже. Мурава была в ловушке.

Но и на этом, как оказалось позднее, ее беды не закончились.

Глава тринадцатая. Невеста

Когда Лазарк Маркруз переступил порог дома Далерда Дозаряна, того обуяло тревожное предчувствие. Он не вполне доверял этому человеку, несмотря на то, что их родители некогда были очень дружны, несмотря на то, что он, тогда еще шестнадцатилетний подросток, помнил Лазарка грудным младенцем, которого все ласково называли Зариком.

Мрачные, тягостные воспоминания теснили сердце Далерда. Он, сын лорда Лаверда Дозаряна, и Лаверд, сын лорда Давассара Маркруза, были, как братья. Их семьи дружили испокон веков.

Когда семейство Дозарянов переехало в город, связующая их нить дружбы, казалось, несколько ослабла, но все же не порвалась совсем. Дозаряны подолгу гостили в поместье Маркруза, Маркрузы нередко приезжали в гости к Дозарянам.

Далерд и Лаверд крепко дружили. Их близость усиливалась тем, что Лаверд рос без матери (она умерла при родах), и мать Далерда заботилась о нем, как о собственном ребенке.

Все изменилось, когда Давассар встретился с девушкой, которой он дал имя Милава. Имя совершенно не подходило ей, как и она сама не подходила в жены Давассару. Но он влюбился в нее и никого не хотел слушать. И вот, в возрасте 52 лет лорд Маркруз женился на 18-летней жрице Огня.

Что заставило ее, молодую и красивую, горячую и полную сил, выйти замуж за стареющего, пусть и благородного, джентльмена и заточить себя в глуши, для всех осталось загадкой. Но спокойствия и счастья ни ей, ни ему этот брак не принес. Похоже, молодая жена чувствовала себя обманутой, пойманной в клетку, хотя, конечно же, лорд Маркруз ни в чем не был виноват перед ней. Он был добрым и благородным человеком, и ничто бы не заставило его пойти на подлость или обман. Возможно, Милава и впрямь была разочарована, но ее никто не обманывал – она обманулась сама.

С каждым днем она становилась все раздражительнее. Гостить у Маркрузов стало мукой, и Дозаряны перестали приезжать к ним в поместье. Далерду тогда едва исполнилось 15 лет, и он тяжело переживал разлуку с другом. А спустя два месяца Дозаряны получили и совсем уже печальную весть: юный Лаверд ушел из дома и не вернулся. Все были уверены, что он погиб, встретившись с диким зверем, и оплакали потерю.

Месяца через полтора у Маркрузов родился мальчик. Его назвали Лазарком, что означало «утренний луч». Дозаряны тогда нанесли Маркрузам визит, чтобы поздравить с рождением ребенка.

В следующий раз семейство Дозарянов посетило поместье Маркрузов лишь спустя десять лет – они приехали на похороны лорда Давассара. Спустя год умер и отец Далерда.

И вот ни с того, ни с сего молодой лорд Маркруз решил восстановить утраченную связь между их домами.

Далерд, конечно же, слышал, что о молодом Маркрузе болтают много чего нехорошего, но он не привык верить слухам – он привык судить о людях исходя из того, что знал о них сам. Да, у Лазарка нечистая кровь – с примесью огненной крови его матери. Это, вероятно, и породило грязные слухи о его привычках и забавах. Возможно, что лишь тот факт, что его мать была жрицей Огня, и давал основание сочинять истории про его сомнительные любовные похождения.

Болтали еще, что Лазарк стал причиной гибели Милавы, своей матери, но это тоже было недоказательно.

При знакомстве же Лазарк произвел на Далерда Дозаряна неплохое впечатление. Он был образованным молодым человеком, умеющим вести беседу с джентльменами, обходительно ухаживать за дамами. К тому же он был весьма состоятельным молодым человеком!

И когда Лазарк посватался к дочери Далерда, тот не нашел повода ему отказать. Тем более, видно было, что Белорозе он полюбился с первой встречи, тогда как обычно визиты молодых людей ее не особенно трогали. В общем, складывалось все наилучшим образом.

Только почему-то сердце лорда Дозаряна не покидала тревога. Да еще супруга донимала его своими слезами: мол, рано еще Белорозе замуж выходить, да и нельзя отдать ее за Маркруза – он нечистой крови, и зря люди про всякие ужасы говорить не будут. Но супругу он старался не слушать – все это бабьи страхи, больше ничего.

Белороза чувствовала себя бесконечно счастливой. Ее сердце ликовало, ей хотелось петь. А когда она стояла на балконе и мечтала, как будет танцевать с лордом Маркрузом венчальный вальс, ей казалось, что руки у нее превращаются в крылья, и если ей вздумается, то она сможет взлететь.

В нем было все: уверенность и сила взрослого мужчины, галантность и изящество отпрыска древнего дворянского рода и, вероятно, пыл любовника, в жилах которого течет огненная кровь. Как он брал ее под локоть! Как пронзительно смотрели его глаза! Как властно звучал его голос! Она таяла, таяла и таяла, а сердце в ее груди начинало биться чаще и сильнее. Вот она – любовь! Спасибо Светилу, что он услышал ее мольбу и дал испытать ей это драгоценное чувство!

Она тоже знала, что о лорде Маркрузе рассказывают много чего нехорошего: что он ходит к жрицам Огня, что он бывает резок и жесток, кто на нем висят даже какие-то нераскрытые преступления. Она верила и не верила одновременно, трепеща перед своим женихом и обожая его еще горячее. С каким нетерпением ожидала она дня свадьбы!

Однажды, правда, произошел неприятный эпизод. От кого-то Лазарк узнал, что она дружила с этим мальчиком, Пажом Горским, и приревновал ее. Она честно рассказала своему жениху, как они познакомились с тем юношей, как гуляли повсюду втроем с ее подругой. Она постаралась успокоить Лазарка, объяснить, что это была просто дружба, что она и наедине-то с этим Пажом ни разу не оставалась. Но жених давил на нее, настаивал, заставляя признаться в том, чего на самом деле никогда не бывало. Он умолял ее «сказать правду», обещал простить и забыть, даже обещал разорвать помолвку, если она будет и дальше отпираться. Она плакала, умоляла поверить ей, предлагала расспросить об их отношениях Мураву. Ничего не помогало: он начинал нервничать, и чем дольше она убеждала его в своей невиновности, тем сильнее он раздражался. В конце концов, обозвав ее лгуньей, он ударил ее по щеке и, сказав, что она для него больше никто, пошел к двери. Ее накрыла волна боли, стыда, гнева и обиды, но одновременно и панического ужаса перед тем, что он уйдет, исчезнет из ее жизни. Она бросилась за ним вдогонку, она схватила и поцеловала только что ударившую ее руку, она умоляла остаться и клялась, что больше никогда не будет спорить с ним, только бы он простил ее. Он заставил ее встать перед ним на колени и произнести жгучие слова: «Я – грязная женщина. Я – лгунья. Я изменяла тебе, моему жениху. Теперь я знаю, что тебя обмануть нельзя. Впредь я не буду тебе лгать. Я виновата перед тобой, и всю жизнь буду помнить это». И только после этого он «великодушно» простил ее, но предупредил, чтобы она никогда не смела забывать о своем проступке.