Крылатая рать

Однако когда «разбойник» подъехал ближе, она разглядела, что он не один – впереди него на лошади сидела девушка. Да и не разбойник он был вовсе, а жрец Огня – об этом ясно говорили цвет его волос и редкостный плащ. И спутница его – тоже жрица, только из другого Храма. Фи, да и только!

Рыжеволосая девушка ловко спрыгнула с коня, юноша последовал ее примеру. В это время он случайно поднял голову… и посмотрел на башню!

На них, на растрепанную Белорозу! Кошмар! Этого уж Мурава не могла допустить. Она рванулась к подруге, обхватила за талию и что есть силы потянула к выходу. Есть! Белороза не сопротивлялась. Оказавшись внутри башни, лишь заморгала растеряно ресницами и пробормотала жалобно: «Кажется, я слишком засмотрелась на Солнце. Оно такое величественное!» «Тсс, – зашептала Мурава. – Кажется, нас заметили. Как бы нам не влетело. Хорошо бы, чтобы он не обратил на нас внимание и не запомнил».

Случайно подняв голову, юный выпускник Храма Синего Огня увидел на сторожевой башне девушку. Она стояла на самом краю и разговаривала с Солнцем. Свет восходящего Светила окутал ее хрупкую фигуру. Розовым было ее платье, розовыми были ее волосы и щеки. И вся она была, как утренняя заря. Ветер вздымал ее длинное тонкое платье, играл ее волосами. Она была птицей, летящей навстречу Солнцу. Она была душой неба, она была песней рассвета, она была мечтой. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять все: она была его судьбой, именно к ней влекло его сердце. Только от нее он жаждал получить свое имя. Это желание было мучительным и палящим, оно в мгновение захлестнуло его душу, охватило огнем его чресла. Это желание родилось уже сразу созревшим, полным, ясным, всеобъемлющим, всевластным.

Ему не дали вдоволь налюбоваться на свою розовую мечту. Другая барышня (наверное, сестра или подруга) увлекла куда-то девушку в розовом, и на площадке никого не осталось.

Юная жрица Танцующего Пламени заметила, что ее спутник замер, уставившись куда-то вверх, и посмотрела туда же. Однако она не увидела там ничего интересного: старая сторожевая башня и больше ничего. И никого.

Глава шестая. Дом исполнения желаний

Они вошли в город, держась за руки. Правой рукой юноша вел под уздцы коня. Странники с любопытством осматривались по сторонам. Это был старый город: мощеные дороги, резные башенки, выкрашенные в кирпично-оранжевый цвет. Здесь было тепло и уютно, здесь хотелось остаться надолго.

Город просыпался. Из ворот выходили женщины, направляясь в булочные. Деловито спешили куда-то мужчины. Слышались звонкие детские голоса, заливистый собачий лай. Где-то пропел заспавшийся петух.

Вопреки ожиданиям миссионеров, на них никто не обращал внимания. Однако когда они подошли к какой-то женщине, чтобы спросить про постоялый двор, та почему-то смутилась, опустила глаза и поспешила на другую сторону, так и не удостоив их ответом. Другая горожанка, когда они собирались приблизиться, прибавила шагу. Скоро они убедились, что от них шарахаются, как от зачумленных. Наконец какой-то мужчина, озираясь по сторонам, решился ответить на бесхитростный вопрос юных жрецов.

Им не надо идти на постоялый двор, посоветовал он, там все равно скажут, что нет свободных мест. Им надо сразу идти на улицу Развлечений: два квартала прямо, два квартала налево, а там свернуть вправо и пройти еще квартал. Там им следует разыскать Дом исполнения желаний. Сделать это будет нетрудно – он заметно отличается по архитектуре, так как сделан, в основном, не из дерева и камня, а из непрозрачного цветного стекла. Там путникам дадут приют.

Они поблагодарили словоохотливого собеседника за совет и пошли искать Дом исполнения желаний на улице Развлечений. Узнали они его сразу – мозаичное строение бросалось в глаза. Они позвонили в колокольчик, но им так никто не открыл. Юноша на всякий случай потянул за ручку – дверь оказалась не заперта. Молодые миссионеры робко вошли в дом. Здесь было красиво, но как-то неуютно и слишком пестро. В убранстве просторной комнаты преобладал красный цвет. На стенах были развешаны безвкусные картины, изображающие сцены плотской любви. На маленьких столиках стояли чаши с фруктами – палаями, способствующими повышению физической активности и половому возбуждению. В комнате стоял знакомый аромат пряных трав, усиливающий чувственное восприятие.

Навстречу путникам вышла женщина. Она выглядела невыспавшейся и какой-то обессилевшей. Бледная кожа, круги под глазами, растрепанные рыжие волосы, мятый халат с драконами, слишком яркий, как и все вокруг. Женщина молча приветствовала их, коснувшись рукой груди. Они ответили таким же жестом. «Сто двадцать шестая?» – с трудом признала девушка в усталой женщине свою старую знакомую. Она выпустилась из Храма лет шесть или семь назад. С одной стороны, встреча была приятной, так как знакомая жрица могла помочь им войти в общество, разобраться, что к чему и тому подобное. С другой стороны, как-то неприятно было видеть жрицу в таком неприглядном состоянии – измученной и опустившейся. Она выглядела отнюдь не на 25, а по меньшей мере лет на 10 старше.

– Раньше была сто двадцать шестой, а сейчас – Лилия, – с какой-то горечью поправила женщина. – Прости, я не помню, под каким номером значилась ты. Как мне вас называть?

– Мы пока оба безымянные. Я была сто сорок первой.

Так как у будущих жриц и жрецов не было имен – использовались номера, соответствующие их последовательности прибытия в храм. Когда нумерации доходила до 999 – отсчет начинался с единицы. В детстве же их всех звали одинаково: Рыжими или Посвященными (использовались оба варианта).

– Догадываюсь, что безымянные, – горько улыбнулась Лилия. – Молодые жрицы редко успевают по дороге сюда заполучить какое-либо имя. Если только их путь не пролегает через имение некого лорда Маркруза. Юноши, правда, гораздо чаще являются сюда, уже обзаведясь именем. Это потому, что их Храм дальше.

– Ты хочешь сказать, что сюда стекаются десятки жриц и жрецов из ближайших храмов? Но почему? – удивилась Безымянная.

– Ну что же, присаживайтесь, – я все расскажу. По порядку. Чтобы собраться с мыслями, начну с начала, с того, что вы и сами знаете. Но не перебивайте – возможно, что что-то из известного на этот раз покажется вам несколько иным. Я хочу вам помочь, чтобы вы не угодили в такой же капкан, что и я, как и многие из других жителей этого дома.

И Лилия начала свой рассказ.

Рассказ Лилии о том, что известно всем

– Известно, что если ребенок рождается рыжеволосым, то он уже не принадлежит ни себе, ни своим родителям, ни своему роду-племени. Он считается посвященным Солнцу, и опеку над ним берет жрец, проживающий поблизости. Самые первые девять лет своей жизни ребенок проводит в семье. Он может играть со сверстниками, ласкаться к матери, помогать отцу – то есть живет, как все остальные дети. Его день отличается только тем, что по два часа, на заре, он проводит с Учителем, который напоминает ему, что он – особенный, учит его любить Солнце, делится с ребенком своим опытом.

Когда ребенку исполняется 9 лет, Учитель доставляет его в ближайший Храм, посвященный Светилу. Старейшины, обладающие тайными знаниями, освобождают детей от всяческих уз. Ребенок ничего не забывает, он помнит родителей, друзей, первого учителя – и одновременно забывает все. Воспоминания не пробуждают в его сердце никаких чувств, или почти никаких. Ребенок уже не тоскует по дому, не скучает по близким – его волю ничто не сковывает. Его желания чисты и независимы от обстоятельств, – истинные желания, исходящие из глубины сердца, освобожденные от житейской шелухи.

И вот тогда ребенка начинают учить распознавать эти желания, взращивать их, доводя себя до эмоционального экстаза, и получать желанное, не считаясь ни с чем. То есть воспитывают из ребенка некого эмоционального монстра, зомби, нацеленного только на одно – на исполнение своих желаний.

Потом психику ребенка начинают ломать, пытаясь внушить ему, что с желаниями других людей тоже надо считаться. Главное желание – это то, которое больше, и неважно, чье оно. Ребенок впитывает и эту истину.

И только после этого ребенок – точнее уже отрок или отроковица – получает личный кристалл. Каждый кристалл и впрямь обладает большим могуществом благодаря восприимчивости к любому виду энергии и способности преобразовывать одну энергию в другую, направлять ее в любом направлении, отдавать и принимать. Подростков учат пользоваться этими и другими свойствами кристалла для получения энергии от исполняющихся желаний – энергии радости, питающей Солнце. Благодаря кристаллу получается как бы концентрат этой энергии, которая не просто рассеивается по свету, лишь частично достигая Солнца, а выбрасывается пучком, полностью достигающим цели.

Курс обучения в Храме занимает 9 лет. К этому времени будущие жрецы уже в полной мере постигают свою значительность. Они уже полны непоколебимой уверенности в том, что их все обожают и почитают, что все преисполнены благодарности им за то, что они посвятили свою жизнь служению Солнцу и тем самым поддерживают жизнь на планете.

Но вот ребенку исполняется 18, приходит время выполнять священную миссию. Четырежды по 9 лет они должны служить Светилу: 27 лет в миру и 9 лет – в Храме, передавая свой опыт молодым поколениям жрецов. И только после этого они освобождаются. Впрочем, большинство жриц и жрецов после этого все равно остаются доживать свой, как правило, недолгий век в Храмах. Потому что больше нигде в них не нуждаются.

Оказавшись за стенами храма, выпускники вольны идти на все четыре стороны, что они, в общем-то, и делают. Одного сердце влечет на север, другого – на юг и так далее. Но на деле направлений, в которых можно следовать, оказывается меньше, чем выпускников. И вот периодически выходит, что многие идут друг за другом по одним и тем же маршрутам. На одном из таких популярных путей и стоит этот город. Не случайно он и называется Большой Маяк. Через него идет очень много дорог. Поэтому исторически так сложилось, что здесь пролегали пути многих жрецов, особенно выпускников близлежащих храмов. Кто-то оставался здесь, кто-то решал продолжить поиски… Но и тем очень часто приходилось вернуться. Это и не удивительно. Пойдешь на север – окажешься в таком же точно городе, а дальше хода нет – сплошные горы. Есть там, конечно, несколько поселений, но приспособиться к жизни в горах сумеет не каждый. На северо-западе и северо-востоке – ваши храмы. На юге – Южное море, подступы к которому охраняют свободные племена, не чтящие традиций и не признающие чужестранцев. На востоке – Центральное море, путь через него долог и опасен. На западе, южнее озер Аверона, окруженных гиблой топью, – Дремучий лес и Ледяные горы. Ни один человек в здравом уме не осмелится пойти в эту сторону. Ни один смертный за всю многовековую историю оттуда не возвращался.

– Так что тот, кто оказался в этом городе – здесь и остается, – подытожила Лилия. – Поэтому с годами получилось так, что здесь поселилось слишком много рыжих – так нас здесь и называют. Когда чего-то слишком много – это теряет свою ценность. И наш дар со временем обесценился. Блюдя традиции, для нас здесь создали приличные условия жизни: построили этот дом, снабжают всем необходимым, одеждой, едой. А мы вместо разжигания священного пламени вынуждены удовлетворять плотские желания горожан. Только плотские желания. Если кто-то захотел перекусить – он идет в ресторан, если кто-то захотел удовлетворить другую известную потребность – идет к нам. Многие даже считают это постыдным и неприличным. Проявление желания плотских утех здесь почти столь же позорно, как и мочеиспускание на публике. Поэтому с нами даже стыдятся заговаривать на улице – вдруг другие подумают что-то плохое. К жрецам здесь относятся почти как к вещам, как к какому-то специальному средству. Нами пользуются по нужде и нас презирают. Другие люди имеют право выбора, а мы – нет. Мы обязаны удовлетворять эти «низменные» желания, потому что с другими желаниями к нам не приходят. Рыжие волосы стали клеймом. Вот почему, выходя в город, мы прячем волосы или надеваем парик, и никогда не носим храмовую одежду.

Мой совет – бегите отсюда! Нас учили, что возвращаться – слабость. А вы не верьте! Возвращайтесь в храм и ищите другой путь. Или сразу купите себе парики и серые платья, чтобы никто не мог догадаться, кто вы на самом деле, и забудьте о своей миссии. Будьте, как все. Займитесь будничным делом, а Светилу служите тайно. Сохраните достоинство и принесете гораздо больше пользы, чем в этом доме.

– Но почему в Храмах об этом ничего не знают? – удивилась Безымянная.

– Обычная промывка мозгов. Пройдя ритуал очищения при входе в храм, человек снова начинает мыслить «правильно». Тому, кто побывал в кристальной комнате, все мирское кажется уже неважным. На самом деле у него в голове остается только то, чему его учили в детстве. Так мне кажется. И сердце мое подсказывает, что я права.

То, что они услышали, было ужасно. Они поверили Лилии, но ее совету последовать не могли – они выросли гордыми и самолюбивыми, не умеющими отступать и отказываться от своих желаний.

Приняв душ и позавтракав, вдоволь наговорившись с друзьями (здесь и вправду оказалось много их храмовых знакомых), они отправились в город – искать свою судьбу. Они шли с непокрытыми головами, в своих вызывающих храмовых костюмах, выставляя напоказ магические кристаллы. Шедшие навстречу им горожане опускали глаза и сторонились их – теперь они заметили это намного явственней, чем утром. Но теперь они уже были готовы к этому, и смущение обывателей их даже веселило. Они начали дразнить прохожих, нарочно стараясь вести себя вызывающе и соблазнительно.

– Позвольте, я помогу, – подлетал Безымянный к женщинам, перехватывая у них авоськи и нежно поддерживая под локоть. – Какое удовольствие касаться вашей кожи. Я весь горю от страсти и вижу: наши желания совпадают. Это так здорово! Будет столько света! – шептал он, настойчиво удерживая пытающуюся вырваться даму.

– Привет, как я соскучилась! – бросалась Безымянная на шею самым строгим и чопорным из проходящих мимо мужчин. – Как давно мы не дарили Солнцу света. – А когда ее жертва напрягалась, чтобы оттолкнуть девушку, она слегка отстранялась сама, а затем рывком прилипала к мужчине всем своим гибким и упругим телом.

Вдоволь насладившись местью за униженных обывателями жителей Дома исполнения желаний, довольные и разгоряченные, они бесцельно слонялись по городу. Безымянный оглядывался по сторонам, мечтая встретить ту, к которой привело его сердце. Ему мерещилось, как он подхватит ее под руку, а она не отстранится, нет – она прильнет к нему, и они пойдут рядом, касаясь руками, волосами, бедрами.

Безымянная вспоминала, как ее спутник был гибок и нежен, ухаживая за прохожими дамами, представляла, как он бы мог ухаживать за ней. Сердце ее колотилось все сильнее, желание все росло, но она не решилась просить у него ласки, боясь нового отказа. Страх быть отвергнутой оказался намного сильнее желания быть любимой. Она только нежно смотрела на профиль Безымянного, мысленно ласкала его и шептала про себя: «Мой Ангел».

Вдруг, когда они сворачивали на улицу Развлечений, Безымянный что-то заметил. Он замер и, проследив взглядом за черноволосой девушкой в цветастом платье, увлек свою спутницу за ней следом – в дверь, над которой красовалась вывеска «Погребок». Безымянная закусила губу и покраснела – ее захлестнула волна ревности и обиды. «Ну чем я хуже этой вырядившейся девчонки, которая таскается вечерами туда, куда нормальным женщинам ход закрыт. Тоже мне, искательница приключений!» – подумала она с досадой и негодованием.

Глава седьмая. «Я буду вашим пажом»

Мурава давно уже мечтала об этом приключении. Посещение вечернего сеанса во взрослом кинотеатре на улице Развлечений – это должно стать ее лучшей проказой. Чтобы никто не мог ее остановить, она держала этот замысел при себе, даже Белорозу в эту затею посвящать не стала.

Беспокойство от утреннего происшествия успело улетучиться – Белороза была в порядке. И снова вела себя, как подобает воспитаннице знатного рода: чинно и спокойно. К концу дня сердце запросило новых острых ощущений. И вот она решилась…

Когда «Карусельный двор» закрылся, Мурава, вместо того, чтобы поспешить домой, пошла в противоположную сторону. Чтобы не быть узнанной, она опустила на лицо вуалетку. По этой улице она еще никогда не ходила дальше «Карусельного двора». Если днем прогуливаться здесь было просто нежелательно, то к вечеру это место для невинных девушек становилось запретным. Сюда со всего города стекались любители вина, дурман-травы и горячительных напитков, игроки, а также невоздержанные мужчины и, стыдно подумать, женщины, жаждущие плотской любви и других телесных утех.

Не желая зайти слишком далеко, Мурава внимательно рассматривала вывески, чтобы не пропустить нужное здание. «Четыре туза», «Колесо удачи», «Горячие танцы», «Чудесный сад», «Погребок», «Игорный дом», «Розовые облака», «Чистилище», «Виноградная лоза», «Дом свиданий» и, слава Светилу, наконец-то «Живые картинки».

Сеанс уже начался. Мурава заплатила за вход и проскользнула на последний ряд. Фильм оказался очень милым и трогательным, почти без запретных тем. Когда герои целовались, она сначала закрывала глаза, но потом сказала себе: «Вспомни, зачем ты сюда пришла!» – и досмотрела фильм с открытыми глазами. Кроме поцелуев она лицезрела сцены «страстные объятья» и «брачная ночь», в которой жених нежно раздевал невесту: пару раз в кадре мелькнуло обнаженное женское тело и голая спина жениха. Фи, да и только! Надо было идти не на вечерний, а на ночной сеанс. Впрочем, тогда бы ее точно ждал страшный скандал. Ей и сегодня может достаться, хотя сейчас нет еще и одиннадцати.

Понимая, что родители сейчас ждут, волнуются и страшно сердятся, домой она неслась, как угорелая. Но все же заметила, как на улицу Развлечений сворачивает та самая утренняя парочка – жрецы Огня. Рыжий так уставился на нее, что она сразу поняла: узнал! В панике она метнулась в первую попавшуюся дверь. Это была банальная пивнушка, из недорогих и непрезентабельных. Фи, да и только! Но на улице были рыжие, так что пришлось сесть за свободный столик и, – о, ужас! – заказать бокал дешевого вина.

Не успела она сделать заказ, как в дверь вошли рыжие. Кажется, хозяин сказал им, что за столиками мест нет, но они (вот упрямцы!) устроились возле бара. Она видела, что Рыжий украдкой наблюдает за ней.

«Да. Влипла так влипла, – с ужасом подумала Мурава, – пересидеть их будет трудно. Хоть сейчас визит рыжих и не считается великой честью, угощают их по-прежнему бесплатно, а у меня денег кот наплакал. К тому же мне срочно надо домой! Хоть плачь!»

Вино было отвратительным, но ничего в жизни. Мурава не смаковала так, как его. При этом она чувствовала, что за ней наблюдают не только рыжие, но и другие пропойцы. Чей-то взгляд сверлил затылок, но она боялась оглянуться, чтобы узнать, кто ее так рассматривает.

В конце концов все вышло так, как она боялась. Расплатившись последними монетами за выпитое вино, она вышла в ночь. Рыжие, даже не пытаясь скрыть своих намерений, выскочили следом.

– Не убегай! – схватил ее за руку Рыжий. – Я не собираюсь тебя обижать. Мне нужен адрес твоей подруги, только и всего.

– Да она не станет с тобой разговаривать!

– Адрес!

– Тебя не пустят на порог!

– Адрес!

– Тебе же хуже будет! Пусти!

– Адрес!

– Березовая, 5, – выпалила Мурава, презирая себя за малодушие.

– Оставьте девушку в покое, – раздался приятный мужской голос, и чья-то тяжелая рука легла на плечо Рыжего.

– Уже отстал! – тот пренебрежительно стряхнул руку со своего плеча, обнял за плечи свою рыжую подругу, и жрецы убрались восвояси.

Перед Муравой остался стоять ее избавитель – стройный белокурый мужчина лет тридцати. Он был пьян, но не вызывал у девушки страха. Может быть, потому что только что спас ее, или, может, из-за того, что его голубые глаза смотрели так весело и дружелюбно.

– Дейв! – представился он. Приложив руку к груди.

– Мурава! – девушка задорно протянула ему руку для поцелуя. Это был устаревший ритуал, о котором она читала в книгах. Похоже, он не знал об этом обычае, так что вместо поцелуя ответил рукопожатием. Этот обычай тоже стал выходить из моды, но иногда еще использовался. Девушка пожала плечами и улыбнулась.

– Что они от тебя хотели?

Девушке было стыдно признаться, что она струсила и выдала адрес подруги.

– Просто обознались, – махнула равнодушно рукой.

– Понимаю, я не вашего круга, и вы, может быть, меня стесняетесь и даже боитесь, но все же позвольте мне Вас проводить – в этом районе города сейчас небезопасно, – предложил мужчина.

– Ничуть я тебя не боюсь, – Мурава осмелилась сразу же перейти на «ты», – и от защиты не откажусь.

– Вот и отлично, – и уже не спрашивая разрешения, Дейв набросил ей на плечи свой плащ.

Безымянная чуть не открыла рот, когда ее Ангел, пока все еще безымянный, спустился в столовую – он был обрит наголо.

– Ты сбрендил! – вскрикнула она.

– Не слушай ее, ты поступил благоразумно, – возразила Лилия. – Впрочем, можно было не бриться, а перекраситься. У меня есть рецепт.

– Что сделано – то сделано, – улыбнулся Безымянный.

– Я не могу в это поверить, – не унималась Безымянная. – Ты сдался? Струсил?

– Нет, просто я не собираюсь отказываться от своего желания.

– Поясни.

– Все очень просто. Мне понравилась девушка из этого города. Как это ни печально, но она и разговаривать со мной не станет, если узнает, что я – жрец Огня.

– Ты хочешь завоевать ее сердце обманом? – с недоумением уточнила Безымянная.

– Да нет же! Просто я собираюсь играть по здешним правилам. Сначала пусть она узнает меня, что я за человек, а потом уже – кто я. Я уверен, что такая девушка, как она, не испугается связаться с тем, кого полюбит, даже если ее за это осудят.

– Боюсь, ты слишком наивен, – вздохнула Лилия.

– Да ты ее совсем не знаешь! – подтвердила Безымянная. – Почти наверняка она не такая, как ты думаешь!

– Тише! – подняла руку Лилия. – Каждый имеет право следовать зову сердца и выбирать свой путь.

– Я знаю, что она достойна любви! – твердо подытожил Безымянный.

Безымянная сидела, потупив взгляд. Ей было стыдно, что она выдала свои чувства. Ей было горько, что ее возлюбленный предпочел другую. Ей было обидно за друга, что он вынужден отказаться от части себя, чтобы заслужить чье-то расположение.

Она снова бросила не него робкий взгляд. Как он был хрупок и трогателен с этой печальной стрижкой! И ресницы его казались еще длиннее. Как ей хотелось обнять его, прижать его голову к груди и поцеловать в бритую макушку! «Милый, хороший… Ангел», – бормотала она про себя, едва сдерживая слезы.

К утру Мураве уже все казалось неважным: и столкновение с рыжими, и выдача им адреса подруги, и потраченные в один день все карманные деньги, и выволочка, устроенная ей родителями. Важным было только одно – Дейв.

Дорога домой с ним показалась короткой. Он шутил и рассказывал смешные истории. Особенно позабавил ее стишок про их встречу и знакомство, который он тут же сам и придумал. С ним было так легко и спокойно! К тому же это был не какой-нибудь юнец, а настоящий взрослый мужчина. И, прощаясь с ней, совсем по-взрослому предложил продолжить знакомство, и она, совсем как взрослая, назначила ему настоящее Свидание.

Вызвав подругу погулять, она взахлеб пересказывала ей ночную историю (упустив, разумеется, все, что касалось встречи с рыжими и разговора с ними).

Белороза была рада за подругу и от души поздравила ее с приятным знакомством. Но почему-то триумф подруги навеял на нее грусть. Втайне она тоже мечтала о знакомстве с настоящим взрослым мужчиной, живым и горячим, сильным и уверенным, который сумел бы вырвать ее из заколдованного круга покоя и тишины.

– Представляешь, он читал мне свои стихи, где я была как бы королева, а он мой паж, – смеясь, хвалилась Мурава. – А потом он мне говорит: «О, королева, свет моих очей! Вот мое сердце – можете играться…», а я ему в ответ: «О. паж мой верный! Встаньте-ка с колен, здесь только что теленок прогулялся!».

– Я бы, наверное, не смогла так насмешничать над мужчиной, который предложил мне сердце, пусть даже в шутку, – задумчиво произнесла Белороза. – Кто бы только захотел стать моим пажом?

И тут вдруг из тени деревьев (дело происходило в центральном парке) вышел тонкий, изящный юноша и, встав на одно колено перед Белорозой, протянул ей букетик полевых цветов:

– О, Королева Зари, я буду вашим пажом, если позволите…

Мурава, разумеется, узнала в юноше рыжего, хоть он и «сменил прическу». Но почему-то выдать его не решилась.

Глава восьмая. Обычная история