Пылающая в тени

Елена Эйхен

Пылающая в тени

Пролог

…Прошлое кажется не таким уж мрачным, когда понимаешь, что худшее только начинается…

Три месяца кряду во снах я блуждала по холодным коридорам академии. Тьма – вязкая, живая – цеплялась за ноги, оплеталась вокруг ступней, словно голодная тварь, жаждущая поглотить меня без остатка. Я спотыкалась об основания полуразрушенных статуй, и их истертые лица зияли немыми проклятиями. В углах пламенели мышиные глаза – чужие, настороженные, выжидающие. Вдалеке раздавались нечеловеческие вопли, раскалывая мерзлую долину на тысячи осколков, вгрызаясь в сердце стылыми клыками.

Выбитые стекла станции, словно черные дыры, зияли мраком. Величественные башни академии, вздымающиеся в небо на вершине горы, тонули в грязных тучах. Ледяное озеро покрылось трещинами, из которых сочилась густая, липкая сладость. Воздух наполнился тошнотворным вкусом, и желудок сводило в болезненных спазмах.

Лежа на ледяной поверхности и не в состоянии пошевелиться, я ждала… ждала… но рассвет все не приходил. А вместе с надеждой испарялись и последние крупицы моей силы.

В конце этих кошмаров я каждый раз видела его.

Дэн Вейлард. Лучший поисковик клана, достойный сын своего погибшего отца. Тот, кто ненавидел меня настолько, что боль прожигала грудь, оставляя после себя лишь пустоту.

Он уходил. С каждым разом все дальше. Растворялся в приторном морозном смоге, исчезая вместе с последними крупицами тепла.

Я осталась одна…

Прощайте, светлые дни…

Глава 1

– Эй, кто здесь?

Ответа не последовало.

– Я видел, как кто-то вошел! – голос дворецкого звенел от раздражения.

Он медленно прошел между столами, внимательно заглядывая под них пустыми глазницами, и каждый раз цокал языком от досады.

– Удивительно, до какого уровня дошло мошенничество у смешанных! – пробормотал он, нахмурившись.

На мгновение улыбка сошла с моих губ. В конце прошлого семестра посланник правителя ясно дал понять: потомки от смешанных браков теперь равны остальным в магическом мире. Именно поэтому после каникул я снова оказалась здесь, в академии, несмотря на все прошлые ограничения для нас.

А этот старик… Дожил до седых волос, а ведет себя как капризный ребенок, цепляясь за устаревшие предрассудки.

– В последний раз предлагаю вам сдаться добровольно! – сказал дворецкий, опуская очки на нос и пристально оглядывая столовую.

Он выглядел настолько комично, что я едва сдерживалась от желания выйти из укрытия и предложить помощь в поисках. Места на всех хватит, в конце концов. Но, глубоко вздохнув, я заставила себя собраться. Мы просто обязаны раздобыть булочек! Все дело было в Мелиссе – с ней даже самые безобидные шалости превращались в настоящее приключение.

Когда мы с Лирой приехали к ней, она уже почти смирилась со своей участью. Отец давно решил ее судьбу, подписал все бумаги, и вскоре ей предстояло выйти замуж за старого ректора академии, в которой он работал. Этот новоиспеченный жених жаждал ее юной энергии, а она… Она устала бороться. Ах, эта терпеливая Мелисса. Всегда готовая принять обстоятельства, даже если они разрушали ее жизнь.

Но стоило мне только появиться на пороге, как все сомнения испарились. Недолго думая, Мелисса бросила в сумку несколько вещей, не забыв про красный шарфик, который ей подарила любимая воспитательница из приюта, и, взяв меня за руку, покинула дом отца. Я не могла позволить ей покориться судьбе. Только не в моем присутствии!

После этого мы отправились в приют – наш второй дом. Там мы провели остаток каникул, и, пожалуй, это было лучшее время за последний год. Без заговоров, смертельных угроз и тайных врагов. Только мы, смех приютских детей, солнечные утра и запах свежеиспеченных булочек, который мог бы стереть воспоминания обо всех тревогах. Если бы только не мои сны…

Поддавшись азарту, мы отправились за булочками в столовую академии, пообещав себе, что сделаем это только один раз. Только один – и больше никаких глупостей. Гордая Лира дрожала, как осиновый лист, испуганно оглядываясь по сторонам, и от этого выглядела довольно забавно. Мы с Мелиссой едва сдерживались, чтобы не расхохотаться.

Вот оно – настоящее приключение!

– Ну погодите, я до вас доберусь и раскатаю по ледяной глыбе… – Дворецкий оборвал себя на полуслове, наклонился и, тяжело переводя дыхание, принялся яростно тыкать тростью под столы.

В глазах Лиры читался такой ужас, что я была уверена: еще секунда – и она сорвется на крик, выдав нас с потрохами. Я бросила на нее предупреждающий взгляд, буквально молясь, чтобы она не выдала нас своей паникой.

– Я вам покажу! Ох, покажу! – ворчал дворецкий, выпрямляясь и недовольно поправляя очки. – Я догадываюсь, кто здесь главная зачинщица! Отправишься к ледяному призраку!

Подойдя к распахнутой двери, он замер на пороге, будто раздумывая, стоит ли продолжать мучение.

– Сейчас же пойду и доложу обо всем ректору! – наконец заявил он, угрожая нам дрожащей от возмущения тростью.

Это была самая безобидная угроза, которую я когда-либо слышала. После всего, что мы пережили в прошлом учебном году, после Эдрика Торна и его преследований, донос дворецкого на студенток второго курса казался просто абсурдным. Торн сидел в тюрьме, и кто бы ни занял его место, он явно не был таким опасным, как этот старый пособник эфирид и предатель магической расы. А на его место пришел профессор Ардентис, и его-то мы точно не боялись.

Конец. Конец многолетнему напряжению и страху. Мне больше ничего не угрожало. А вместе с Торном исчезла и угроза прорыва эфиридов в наш мир. Достаточно уже того, что из-за них погибла наша истинная магическая реальность и… мои родители.

Дворецкий сделал шаг в сторону мрачного коридора, и я уже было вздохнула с облегчением, но тут же скривилась – ногу свело судорогой. Боль нарастала, пульсируя с каждым ударом сердца. Я с нетерпением ждала, когда он наконец исчезнет за дверью, но он словно нарочно медлил, то поправляя манжеты, то оглядываясь в поисках новых улик.

Я стиснула зубы, пытаясь сдержаться, но мое терпение лопнуло. Осторожно вытянув ногу, я случайно задела стул. Деревянные ножки жалобно скрипнули, скользя по полу.

Я замерла.

Все. Поймал.

Дворецкий резко развернулся, его губы тронула хищная улыбка, и он уверенно направился к источнику звука. У меня же сердце сорвалось вниз, и камнем полетело в бездну.

И вдруг, посреди напряженной тишины, прозвучал знакомый голос. Его голос…

– Они вышли через заднюю дверь и побежали на площадь, – тихо сказал Дэн Вейлард.

Дэн Вейлард… Я медленно прокрутила это имя в мыслях, пробуя его на вкус, словно редкое вино. Помнит ли он обо мне? А я… Я так и не смогла его забыть.

***

Дэн стоял на пороге столовой и просто смотрел на меня. Тот же – и не тот. Он почти не изменился, разве что повзрослел: черты лица стали резче, осанка – увереннее, но в глазах таилась усталость, которой раньше я не замечала. Взгляд холодный, как ледяная гладь озера, впивался в мое лицо, будто пытался что-то разобрать, понять. Но что именно – я не знала. Или не хотела знать.

Целое лето прошло в старательных попытках утопить воспоминания в солнечном свете, вишневом компоте и смехе подружек. Я говорила себе, что все позади. Но в минуты покоя, когда тишина размывала границы, его образ снова и снова находил меня.

Порой он врывался в окно с западным ветром – невидимый, неосязаемый, но до боли знакомый. Он тянулся ко мне, но я не могла дотянуться в ответ – словно между нами пролегала невидимая пропасть. Иногда его голос, едва слышный, шептал мое имя, и я искала его глазами, с бешено колотящимся сердцем, застывая в пространстве, не в силах понять – это сон или реальность.

И, приходя в себя, я ненавидела себя за то, что все еще помню. За то, что его имя по-прежнему звучит внутри, заставляя сердце сжиматься.

А теперь он стоял напротив и смотрел на меня так, будто видел призрак. Будто ему больно. Я заметила, как он сжал кулаки, как напряглись мышцы на его шее – тонкое, почти незаметное напряжение выдавала лишь пульсирующая жилка.

Я не хотела видеть его рядом. Он не должен стоять настолько близко, смотреть на меня так. Я убеждала себя, что мне все равно. Что это ничего не значит. Но почему тогда каждый вдох давался с трудом, будто воздух вдруг стал тяжелее? Я не двигалась. Просто смотрела, пытаясь казаться безразличной. Пусть думает, что у меня все в порядке. Пусть верит, что он больше для меня – никто.

Но чем дольше я смотрела, тем сильнее трещали по швам старательно возведенные мной стены, и сквозь трещины сочилась горечь воспоминаний. Как будто все было вчера…

– Адалин, – его голос был низким, напряженным.

Я сделала вдох, стараясь взять себя в руки.

– Дэн.

Просто имя. Без эмоций. Без намеков.

– Все хорошо? – спросил он.

Я кивнула.

– Конечно.

Повисла густая и давящая тишина.

Я должна была уйти. Просто развернуться и покинуть это место, избавиться от его взгляда, от всего, что он вызывал во мне.

Но вместо этого, подчиняясь неведомой силе, спросила:

– Зачем ты здесь?

Он наклонил голову чуть набок.

– Я шел на площадь.

Ложь. Путь на улицу не вел мимо столовой.

Я едва сдержала усмешку.

– Правда?

– Правда, – ответил он, не отводя взгляда, но я заметила, как сжался его кулак.

Я не стала отвечать. Мы уже сказали друг другу все, что могли.

Но перед тем, как сделать шаг, я услышала за спиной голос Мелиссы:

– Знаешь, ты могла бы поблагодарить его.

Я нахмурилась.

– За что?

– За то, что прикрыл нас перед дворецким, – пояснила она, усмехнувшись. – Думаешь, он сам по себе передумал разбираться с нами?

На мгновение я замерла, затем снова посмотрела на Дэна. Он не сводил с меня напряженного взгляда.

Я тихо выдохнула.

– Дэн и так знает, что я ему за все благодарна.

Он вздрогнул, почти незаметно, и его глаза потемнели, словно в них поселилась тень.

Лира, взяв за руку ничего не понимающую Мелиссу, потащила ее из столовой, оставляя нас с нашими невысказанными словами наедине. Недолго думая, я развернулась и ушла следом, стараясь не думать о том, что оставляю позади.

В комнату номер тринадцать! Спрятаться и подумать.

Но спрятаться не получилось.

Несмотря на то, что в этом году смешанных поселили вместе с остальными, в нашем старом жилище я обнаружила Дариана. Он сидел на краю кровати, задумчиво глядя в окно, и не сразу меня заметил.

А вскоре туда же вошли Лира с Мелиссой, смеясь и переговариваясь, и я, погруженная в свои мысли, даже не заметила, что они тоже направлялись в эту комнату.

Но… Неужели Каэль не вернулся?

***

– Дариан? – позвала я, шагнув в комнату.

Он моргнул, словно выныривая из собственных мыслей, и повернул голову.

– Адалин, – кивнул он, закрывая книгу, что держал в руках. – С возвращением.

Я улыбнулась. В его голосе не было особых эмоций, но во взгляде мелькнуло что-то теплое, почти незаметное, но все же настоящее. И это сразу подняло мне настроение.

А потом Дариан перевел взгляд на стоящую у двери Мелиссу. Он изучал ее внимательно, с легким прищуром, так, что даже мне стало неловко. А уж Мелиссе… Она переступала с ноги на ногу, опустив глаза, а я почувствовала, как ее магия дрогнула, чуть вихрем всколыхнув воздух.

– Это… – начала я, но договорить не успела.

Дверь снова распахнулась, и на пороге появился Каэль. Встретившись со мной взглядом, он резко замер, будто на секунду забыл, что собирался сказать или сделать. А потом споткнулся, нелепо ухватившись за ручку двери. Его пальцы сжались на холодном металле, и через мгновение он выпрямился, вновь обретая привычную самоуверенность.

Все такой же, как прежде.

Или, возможно, нет?

– Вижу, все в сборе, – бросил он, скользнув взглядом по комнате. Голос ровный, почти безразличный, но в глазах мелькнул знакомый огонек.

– Даже с прибавкой, – ответила я, чуть наклоняя голову, стараясь не выдать слишком явную радость от его возвращения.

Лира, не сдержавшись, радостно бросилась к нему и схватила за руку. Каэль застыл, явно растерянный, но, к моему удивлению, не отстранился сразу. Только когда Лира отпустила, он смущенно кашлянул и шагнул в сторону, но на губах мелькнула тень улыбки.

– Ты все-таки вернулся, – довольно констатировала Лира, а потом, будто между делом, добавила: – Адалин тебя ждала.

Каэль, уже собиравшийся что-то сказать, замер, а затем хмыкнул, скрестив руки на груди:

– Похоже я и правда вернулся.

Но я заметила, как по его шее пошли предательские красные пятна. Чудесно. Теперь он точно все воспринял не так. Я бросила испепеляющий взгляд на Лиру, готовая мысленно убить ее за неосторожность. Она что, всерьез решила нас свести? Вбила себе в голову, что я нравлюсь Каэлю, и задумала сделать из нас парочку?

Ах, Лира, Лира… Ты еще за это поплатишься.

Дариан все так же невозмутимо наблюдал за сценой, словно равнодушный зритель, наблюдающий за разыгрывающимся на сцене спектаклем. Однако я заметила, что его взгляд снова и снова возвращался к Мелиссе.

Та, словно почувствовав это, едва заметно поежилась, но не произнесла ни слова, лишь опустила глаза. Воздух вокруг нее дрогнул – почти неощутимо, но достаточно, чтобы я уловила эту тонкую вибрацию. Ее магия откликнулась на эмоции, выдавая смятение.

– Познакомьтесь, – сказала я, повернувшись к Мелиссе и слегка подтолкнув ее вперед. – Это Мелисса Скайлар. Теперь она будет жить со мной и Лирой. Мы вместе выросли в приюте.

Дариан мельком взглянул на нее, но тут же вернулся к своей книге и раскрыл ее, небрежно переворачивая страницу.

– И как ты устроила это, Тенебрис? – поинтересовался он, не поднимая глаз.

– Посланник правителя обещал мне одно желание, – пожала я плечами, как будто это не имело особого значения.

Каэль фыркнул, усмехнувшись:

– О, так ты не теряешь времени. Хотя, кто бы сомневался.

Я закатила глаза, но промолчала. Он никогда не перестанет меня задирать, но спорить с ним – себе дороже.

– Кстати, а кто у вас третий в комнате? – решила я сменить тему.

– Пока, видимо, никто, – отозвался Дариан. – Но вряд ли кровать останется пустой. Академия не любит расточительства.

– Значит, точно кого-то подселят, – хмыкнул Каэль, подходя к окну и вглядываясь в сумерки, которые не прекращались уже не менее двух суток. Затем, скрестив руки на груди, бросил в пространство: – Зато Вейлард живет один. Как король.

В его голосе звучал откровенный сарказм.

– Надо наведаться к нему и опустошить холодильник, – пробурчал Дариан, задумчиво постукивая пальцем по корешку книги.

– Это без меня, – фыркнул Каэль, бросая на него косой взгляд. – Отравиться боюсь.

– Думаешь, он хранит там яд? – усмехнулся Дариан.

– Уверен, что он сам как яд, – проворчал Каэль и, поймав мой взгляд, чуть нахмурился.

Я медленно осмотрела комнату. Все на своих местах – в углу для переодевания по-прежнему висела простыня, на потолке покачивалась пыльная лампочка, отбрасывая дрожащие тени на стены, а у дальней стены стоял старый шкаф со скрипучей дверцей, который, казалось, помнил времена задолго до нас.

Мы снова здесь, как год назад. Все то же самое. И мы – такие же, как прежде. Но в то же время совсем другие.

Дариан – маг времени, спокойный и рассудительный, вечный исследователь, стремящийся понять суть мироздания, будто надеющийся отыскать ответы на все вопросы.

Каэль – все еще разрываемый между светом и тьмой, ищущий себя, балансирующий на грани, которая с каждым днем становится все тоньше.

Лира – огонь и лед в одном сердце. Она учится удерживать равновесие между противоположностями, стараясь не дать ни одной из стихий взять верх.

Я – владеющая магией поиска и сохранения, любительница прятаться за иллюзиями, наследница следа нити, способной соединять разрозненные части в единое целое.

Теперь с нами и Мелисса – дочь воздушной феи, несущая в себе свет и ветер. Ее магия непостоянна, переменчива, зависит от эмоций, словно капризная погода, что меняется по чьей-то незримой воле.

Что ждет нас впереди?

Оставалась еще одна задача перед началом занятий – посетить Ледяной зал и встретиться с Ушастиком и Эйрой.

Я тянула время, как могла. Находила самые нелепые предлоги, чтобы задержаться в комнате подольше, цеплялась за разговоры, лишь бы отложить неизбежное.

Но время шло…

Я глубоко вдохнула, собирая себя по кусочкам, словно разбитую стеклянную фигурку.

Пора.

Глава 2

Коридоры петляли и извивались, словно змеи, уводя меня все глубже в каменное чрево Академии. Я скользила взглядом по знакомым полотнам, запечатлевшим судьбоносные мгновения прошлого. Вот – крушение нашего мира в иной реальности, следом – исход предков, бегущих от неизбежной гибели. Чуть дальше – ожесточенные сражения с незваными захватчиками, тени существ, обреченных на вечное заточение во мраке, и величественные образы магов, чьи взгляды, казалось, следили за каждым шагом своих потомков.

Академия дышала памятью веков, ее древние стены скрывали куда больше тайн, чем могли поведать любые доступные летописи. Здесь, среди теней прошлого, история будто оживала, напоминая, какой ценой нам достался этот новый красивый мир.

И вдруг я остановилась.

Среди мрачных сцен прошлого, среди картин, наполненных болью утрат и эхом былых сражений, одна выделялась особенно. В ней не было ни разрушений, ни теней, затаившихся в углах. Лишь свет, спокойствие и тихая, щемящая красота.

На полотне простиралась земля, что теперь жила лишь в легендах.

Лазурное небо, чистое и глубокое, раскинулось над миром, которого больше нет. Яркое солнце согревало бескрайние луга, утопающие в золоте высокой травы, а между пушистых облаков отражались три луны. Река, серебряной нитью опоясывая величественные горы, искрилась живыми бликами, а над ней, в самом сердце небес, парили орлы и замки. Воздушные, невесомые, они сияли мягким светом, словно звезды нашли на их крышах свой приют.

Сердце пустилось вскачь от волнения.

Вот он – домик, который мог бы стать моим. Вместо крыши над ним клубился магический туман, переливаясь сотнями оттенков. Я представила, как мама держит в руках семена розовых цветов, чтобы весной высадить их на том самом холме, куда наш дом опустился бы на целый день. Папа, с ведром живой воды из горной реки, передает мне чашу, а я, смеясь, лью ее на семена, а затем собираю охапку цветов, чтобы украсить ими наш маленький, парящий среди облаков дом.

Я невольно коснулась резной рамы. В груди сжалась тугая боль.

Это мог быть наш дом. Наш. Но теперь он остался лишь на этом полотне. Иллюзия, мираж, сказка, в которую больше невозможно вернуться.

По щеке скатилась слеза. Все. Нужно идти дальше.

Я свернула за очередной угол, стараясь идти быстрее, но на пути выросла сладкая парочка – Элиза и Себастьян. Они оживленно переговаривались, явно обсуждая что-то забавное, потому что в следующий миг Элиза показала мне язык и тихонько хихикнула. Я закатила глаза, но промолчала, решив не тратить на нее ни времени, ни эмоций. Как ребенок…

Обойдя их, я ускорила шаг и едва не врезалась в профессора Ардентиса, который появился так внезапно, словно возник из воздуха. На нем уже красовалась неизменная синяя перчатка, а в руке он сжимал ледяную указку, будто меч, готовый указать на первую же жертву – на меня.

– Майнисса Тенебрис, – голос профессора прозвучал наставительно, с легкой тенью укоризны, так, что я мгновенно почувствовала себя виноватой. – Надеюсь, вы больше не собираетесь проказничать, срывать лекции или опаздывать на занятия?

– Конечно, нет, профессор, – заверила я с видом оскорбленной невинности.

Он задержал на мне изучающий взгляд, серебристая борода мягко поблескивала в тусклом свете ледяных факелов.

– Хорошо. Тогда поспешите. Скоро начнется организационная встреча.

– Именно это я и собираюсь сделать, – лукаво улыбнулась я.

Нет, прогуливать я не хотела. План был другим: ворваться в аудиторию в последний момент. А если вдруг не успею – ну, слегка опоздаю. Ничего страшного.

– Зайдите ко мне на неделе с группой. – добавил он. – И Вейларда прихватите.

Я только открыла рот, чтобы спросить, зачем, но Ардентис уже развернулся и, не спеша, скрылся за поворотом. Я устало выдохнула. Ну что ему еще от нас нужно?

Путь становился все более темным и холодным. Я шагала вперед, ориентируясь на слабые отблески света, едва пробивавшиеся сквозь тяжелые занавеси редких окон. Вдоль стен выстроились статуи – застывшие в вечной тишине, словно древние стражи.

На стенах появились символы – выцветшие, стертые временем, но не исчезнувшие окончательно. Их смысл оставался загадкой, но что-то в них манило, притягивало, будто шепот из глубины веков звал меня дальше. Я следовала за этими знаками, ощущая, как с каждым шагом температура вокруг стремительно падает.

Тьма сгущалась. Наконец, я достигла теневого коридора. Тени, сползая с потолка, скользили по застывшим статуям, не касаясь пола, а затем, подчиняясь неведомой силе, падали, растекались по каменным плитам, словно оживая.

И вот она – дверь.

Я толкнула ее и шагнула внутрь.

Темнота окутала меня, вытягивая остатки тепла. Я двигалась почти на ощупь, чувствуя, как холод проникает под кожу. В воздухе витал запах льда, старых свитков и пыли, а где-то впереди раздавались странные звуки – приглушенное шуршание, едва уловимое движение.

Здесь больше никто не жил. Никто – кроме Ушастика и Эйры. Тогда откуда эти звуки?.. Я поежилась.

Я закусила губу и вздохнула. Как бы мне хотелось, чтобы Освальд появился из ниоткуда, подхватил меня и, не говоря ни слова, перенес прямо в Ледяной зал.

Но его не было. И больше никогда не будет.

Я снова вздохнула, прогоняя эту мысль, и шагнула вперед.

Когда я наконец переступила порог Ледяного зала, меня встретило величественное и леденящее душу зрелище. Просторный, словно древняя пещера, зал был окутан прочной ледяной броней. С потолка свисали массивные сосульки, ловя отблески тусклого света и рассыпая вокруг мерцающее сияние. Казалось, само пространство дышит холодом, наполняя воздух пронизывающей стужей.

Ледяные изваяния вытянулись вдоль стен, напоминая призрачные тени магов, давно стертых временем. На замерзшей поверхности проступали призрачные картины – сражения с эфиридами, запечатленные морозным инеем. Размытые силуэты воинов, сплетения магических всполохов, застывших в хрупком узоре… Прошлое, закованное в лед.

В центре этого ледяного царства возвышалось ледяное кресло Освальда. Его гладкие поверхности отливали бирюзовыми оттенками, а внутри звучала знакомая мелодия – отголосок флейты, растворяющийся в прохладе.

Прогоняя остатки воспоминаний, я устремилась к ледяному озеру в конце зала. Вода под толщей льда казалась черной, бездонной. Ни единой рыбы, ни малейшего движения – только застывшая, мертвая гладь.

Хотя… нет, не совсем. И как я могла не заметить такую махину? Вот что значит погружаться в собственные мысли.

Чуть в стороне, на ледяной глади, лежал огромный скат. Его спина была черной и гладкой, безупречно ровной. Он не шевелился, не создавал ни малейшего движения, но я сразу поняла – он ждал. Ждал именно меня.

Ни слов. Ни звуков.

Только зов. Глубокий, немой, но такой настойчивый, что сомнений не оставалось.

***

Я сделала шаг вперед – и замерла.

Прямо у самого берега, на гладкой ледяной поверхности, неровными, будто выцарапанными буквами, светились слова:

«Этот скат твой. Прими последний подарок от Освальда. В благодарность просто дай ему имя».

Морозный воздух вдруг сжался, словно впитывая мое внезапное оцепенение. Дэн. Конечно, это он. Я представила его здесь: сидит, нахмурившись, плечи напряжены. Сначала выводит буквы ровно, аккуратно, но потом злится – и царапает сильнее, глубже, до ноющей боли в пальцах.

Нет. Я ничего от него не приму.

Со злостью провела носком сапога по буквам. Лед был твердый, сопротивлялся, но надпись все равно постепенно исчезала. Будто ее и не было.

Ее отголосок все еще звенел внутри тысячами колокольчиков – тонких, хрупких, но назойливых, как эхо прошлого, которое не стереть одним движением. Я снова посмотрела на ската. Он-то ни в чем не виноват. Медленно опустилась на одно колено и кончиками пальцев коснулась его гладкой, прохладной спины. В тот же миг скат вздрогнул. Под моей ладонью пробежала едва ощутимая дрожь – слабая, но такая живая.

– Привет, – прошептала я.

Ответа не последовало. Только где-то в глубине, в той таинственной тишине, что окутывала подземное озеро, слабо завибрировало пространство.