Счастье где-то рядом

– Вот так просто? – удивился он.

– Ага, – сказала я. – А как иначе все это можно было придумать?

Он рассмеялся. Да, смех низкий и серебряный, так и запишем.

Еще я разглядывала его на предмет, не A.M. ли это. И это вполне мог быть A.M., рост почти такой же, телосложение то же. Впрочем, у Луи тоже было такое же телосложение и рост. Ох, как я устала от всего этого.

– Ты дизайнер по костюмам? – спросил он.

– Нет, – сказала я, – корректор.

– Тебе нравится твоя работа?

Я помотала головой:

– Не очень.

Он удивился:

– А почему ты тогда там работаешь?

Я пожала плечами:

– Кто-то должен.

– Нет, – сказал он, – это неверно.

– А что верно?

– Каждый человек должен заниматься тем, без чего он не может жить, – сказал он.

Эта мысль меня заинтересовала. Тем не менее я опять покачала головой.

– Многие люди долго не могут понять, чем они хотели бы заниматься, – сказала я.

– Они просто боятся заглянуть вглубь себя, – улыбнулся он.

Я смотрела на него с интересом.

– Все так легко?

– Конечно, – кивнул он, – все просто. Но люди постоянно придумывают какие-то причины, чтобы не идти навстречу своей мечте.

– Но я и правда не знаю, кем хочу быть, – сказала я.

– Ты нарисовала эти эскизы. Я рисую с детства, но я бы не додумался такое нарисовать.

– Вот же я и говорю, это случайно.

– Что ты, – с азартом сказал он, – у тебя абстракция переходит в современность. Причем так переходит, что это действительно гармонично смотрится.

– Где у меня все это друг в друга переходит? – заинтересовалась я.

Он рассмеялся. А потом сел на дощатый пол сцены и разложил перед собой мои эскизы. Я недолго думая тоже села рядом с ним.

И он стал объяснять, где в моих рисунках была действительность, а где эта действительность переходила в вымысел. И это было интересно и увлекательно.

– Этому нужно немного поучиться, – сказал он, – нужно, чтобы кто-то тебя направил. Просто ты никогда этим не занималась.

– А ты занимался этим с детства? – спросила я.

– Да, – кивнул он.

– И ты не мог без этого жить?

– Я постоянно зарисовывал свои мысли в блокнотах, на полях книг, на стенах домов.

– На стенах домов?

– Я делал это очень осторожно, – улыбнулся он, – людям нравилось.

– Но я могу без этого жить, – сказала я.

– Просто ты еще не заглянула вглубь себя.

– А как это?

Он задумался.

– Ну хорошо, давай попробуем, – сказал он. – Будешь делать простые зарисовки. Нарисуй дом своей мечты. Несколькими штрихами.

Я подумала и нарисовала берег океана, гору, большой дом, дорогу к дому.

– А это что за странный штрих бежит по дороге? – улыбнулся он.

– Это моя собака.

Мы долго смеялись.

– Хорошо, рисуй платье.

– Какое платье?

– Любое платье сказочной принцессы, в котором она ждет своего принца.

Я нарисовала.

– Так, – сказал он, – а твое платье?

– Какое мое платье?

– Ну в котором ты будешь ждать своего принца у окна.

– Это секрет, – улыбнулась я.

– Я никому не скажу, – тоже улыбнулся он.

И я нарисовала первое пришедшее мне в голову сказочное платье.

– Одежда у тебя лучше получается. Ты часто рисуешь одежду?

– Иногда рисую.

– Тебе нравится это?

Я подумала, немного посмотрела вглубь себя.

– Очень, – сказала я.

Он с улыбкой наблюдал за мной.

– А говоришь, что не знаешь, чем хотела бы заниматься.

Словом, вот так мило мы с ним сидели на полу и беседовали. И у нас еще было много неохваченных тем, в которых мы нашли бы полное взаимопонимание.

А ведь он прекрасно мог быть и тем, с кем я целовалась и лежала на кровати, и разгримированным А.М., и даже загримированным Луи.

Мы распрощались, когда было уже совсем поздно, мы и не следили за временем. Он пожал мне руку и сказал, что очень раз знакомству. Мои эскизы обещал передать в целости и сохранности кому следует.

Я пришла домой в самых противоречивых чувствах и еще долго не могла заснуть, думала обо всем. Мне очень понравился этот парень, мне было с ним интересно и легко, моей руке было тепло в его ладони, мне нравились его улыбка и глаза. Но он мог быть кем угодно.

Он мог быть одним из Лимбарди. Он вполне мог быть тем молодым человеком, после встреч с которым я совсем потеряла покой. Просто на этот раз он вел себя гораздо воспитаннее и скромнее, на колени присесть не предлагал и на кровать не требовал ложиться.

Он мог оказаться и очередным братом того молодого человека, от встреч с которым я потеряла покой. Но он также мог быть просто приходящим художником, которого наняли нарисовать этот прекрасный замок, у ворот которого какая-то принцесса однажды встретит своего принца.

Словом, уже далеко за полночь я просто заставила себя не думать обо всех этих загадках и хоть немного поспать перед работой.

14

Каждый человек, встреченный нами, оставляет свой след в нашей жизни и в нашей судьбе. Абсолютно каждый. Даже тот, который посреди улицы спрашивает нас, который час или как пройти туда, куда ему нужно.

И от того, как мы посмотрим на него, каким тоном мы ему ответим, улыбнемся или нагрубим, будут зависеть последующие события в нашей жизни.

Потому что в этом мире все взаимосвязано. От каждого человека идут невидимые нити, которые соединяют всех людей на этой планете.

И все последующие события нашей жизни зависят от того, как мы поведем себя в событиях предыдущих. Я в это почему-то всегда верю, а потому стараюсь принимать все, что происходит со мной, с улыбкой и хорошим настроением.

Потому что если мы совершим какой-нибудь плохой поступок и потом постараемся о нем забыть или скрыть его от окружающих, у нас никогда этого не получится. Потому что среди заброшенных воспоминаний в нашей памяти эти поступки будут лежать всегда.

Ведь в жизни все происходит по каким-то высоким причинам, которые нам не разгадать.

Например, ты ссоришься с кем-то, а это происходит только для того, чтобы ты быстрее поменял место жительства. Или ты идешь по какой-то неведомой дорожке и не понимаешь, зачем ты тут оказался, а тебя вдруг видит человек, который потом не сможет без тебя жить.

Или ты читаешь в газете какую-то заметку. А она однажды переворачивает всю твою жизнь.

Все утро следующего дня перед работой, весь мой обеденный перерыв и весь вечер после работы мы с Джессикой обсуждали моего нового знакомого.

– Ну а сердце у тебя замирало? – тревожно спрашивала Джессика.

– Конечно, замирало, – отвечала я, – он же был такой милый.

– А твоей руке было тепло в его руке? – спрашивала Джессика.

– Конечно, было тепло, – отвечала я, – а как же иначе? У него же была теплая рука.

– Так мы с тобой далеко не уедем, – вздыхала Джессика. – Давай, как обычно, пойдем методом исключения. Может, это был Луи?

– Все может быть, – отвечала я, – только очень загримированный.

– А может, это был A.M.?

– Тоже может быть, – отвечала я, – только очень разгримированный.

– Ты думай что говоришь, – обижалась Джессика, – это же надо быть такой невнимательной!

– Что ты, я была очень внимательная, я таращилась на него во все глаза, – уверяла ее я, – боюсь, он даже подумал, что я людей давно не видела.

Джессика вздыхала и свирепо смотрела на меня.

– Ну а разговаривали-то о чем? – спрашивала она.

– Он сказал, чтобы я была художником по костюмам.

– А ты?

– Сказала, что согласна.

– Вот так запросто?

– Нет, я сначала внутрь себя заглянула.

– А почему когда я и твоя мама советовали тебе заниматься дизайном одежды, ты не хотела этим заниматься?

– Но вы же не советовали мне заглянуть вглубь себя!

Джессика качала головой и в восторге потягивала свой коктейль.

– И это называется, ты тоже двигаешь своими руками свою судьбу!

– Конечно, я же сама в театр пошла.

– Но ты ничего не выяснила! И как можно быть такой невнимательной! Ты и замок заметила, только когда носом в него уткнулась!

Тут уж я никак не могла оправдаться и только грустно вздыхала.

Словом, Джессика была разочарована мною по полной программе. Вот если бы она была на моем месте. Она бы все выяснила, заметила, запомнила и грим бы со всех них давно сорвала!

Весь день я провела в прострации. Незаметно рисовала на стикерах различные модели платьев принцесс, в которых те хотели бы встретить своих принцев. В результате чего пропустила несколько ошибок в приходящих сообщениях.

А к обеду мне на работу по сложившейся в последнее время традиции позвонила мама, очень радостная и возбужденная.

– Мы такой необычный заказ получили! Мы никогда его не сделаем! Мы даже не представляем, как его делать! – стала рассказывать она.

– А чего радуешься-то? – спросила я.

– От безысходности!

– А что за заказ-то?

– Угадай с нескольких слов, – сказала мама и стала добросовестно перечислять: – Странные личности, темные очки, красивые подбородки и все галактики мира, вплетенные в два, один и еще совсем один про запас. Ты случайно не знаешь, дочь моя, что это такое?

Я тяжело вздохнула.

– Это мои костюмы.

– Я так и знала, – сказала мама.

– Ты только не обижайся, – сказала я, – я понимаю, что вам будет нелегко.

– Я так и знала, – сказала она, совсем не слушая меня, – что у тебя талант!

Я опешила.

– Так ты не обижаешься?

– Это же произведение искусства! – воскликнула мама. – Это же творчество чистой воды! А ты там ошибки какие-то сидишь исправляешь!

– Но это тоже должен кто-то делать! – продолжала стоять на своем я.

– Все, пусть это делает кто-то другой, – решительно сказала мама, – а ты, кажется, нашла свой путь. И я тебя с этим поздравляю!

– Спасибо, – скромно сказала я.

– Но как ты поняла, что в этих костюмах все надо было сделать именно так? – стала пытать меня мама. – Как ты поняла, что хочешь это сделать?

– Да так, – уклончиво ответила я, – некоторые обстоятельства помогли.

На уик-энд мы все как обычно собрались у бабушки Урсулы. Я со своими двоюродными братьями Чарльзом и Джеймсом резалась весь уик-энд в шахматы и играла в индейцев в бабушкином саду.

Мама и бабушка Урсула старались как можно незаметнее следить за моим настроением. Они знали, что со мной что-то происходит, и терпеливо ждали моего признания и моих доверительных рассказов.

Но я весь уик-энд была бодра, весела и жизнерадостна и никаких тревожных сигналов не подавала. И мама и бабушка Урсула тоже немного расслабились.

А в понедельник вся редакция обсуждала новое CMC-сообщение без обратного адреса.

«Мне кажется, я чувствую все твои невидимые дорожки, которые ты проложил ко мне. Я чувствую, что счастье где-то рядом, я всю жизнь ждала это чувство. Я буду ждать тебя столько, сколько ты скажешь, и согласна на ужины после полуночи. Я всегда знала, что однажды ты придешь в мою жизнь, и я давно готова идти с тобой на край мира. Девушка твоей мечты».

– Как она чувствует эти дорожки, – долго возмущалась миссис Ланг, – если они даже номеров телефонов друг друга не знают?

– Это любовь, – радостно отвечали ей наборщик текстов Майк и верстальщик Джон, а две секретарши умиленно хлопали глазами.

Короче, после долгих дебатов это сообщение, разумеется, было выпущено в тираж. Разве ж в редакции газеты не люди, что ли? Разве ж они не понимают, что надо помочь молодым влюбленным?

15

– Ты знал, что она придет сама?

– Что ты, я не знал, что она придет.

– А где ты ее в первый раз увидел?

– Просто на улице.

– Как ты понял, что она тебе нужна?

– Просто меня молнией сразило.

– И ты догнал ее и сказал ей об этом?

– Что ты, я так и остался стоять на месте.

– И она ушла, а ты стал ее искать?

– Да, а потом я кое-что придумал.

– И у тебя все получилось?

– Все вышло случайно, я даже не ожидал, что она придет сама.

– Она поняла, что это ты?

– Что ты, она меня не узнала.

16

Во вторник ничего особенного в моей жизни не произошло. Работа, бар, Джессика, снова работа.

А в среду меня как будто подменили. Я стала повсюду чувствовать электричество.

Меня ударяло током, когда я брала в руки ручку, карандаш, лист бумаги или когда дотрагивалась до своего рабочего стола. Меня ударяло током, когда я смотрела в окно или когда миссис Ланг обращалась ко мне с каким-нибудь простым вопросом.

В обеденный перерыв я забыла пойти в бар к Джессике. А это было из ряда вон выходящим случаем. Джессика пришла сама ко мне на работу и принесла мне сладкую булочку и молочный коктейль.

Джессика села напротив и долго и внимательно осматривала меня на предмет, не произошло ли в моей жизни опять каких-нибудь приключений за те полдня, пока мы с ней не виделись с утра.

Но со мной вроде бы все было нормально. За исключением того, что меня сегодня от любых мелких обстоятельств било током.

И Джессика сама была свидетелем того, как меня просто передернуло, когда с моего стола упала тоненькая папка бумаг, зазвонил телефон, секретарша принесла очередную распечатку сообщений, а вторая секретарша зачем-то попросила карандаш.

Джессика еще немного поизучала меня и покачала головой. Но, видимо решив, что в этом ничего такого экстраординарного нет, ну трясет человека сегодня, что ж поделать, отправилась на свою работу. Смешивать коктейли, подавать горячительные напитки и шоколадные пирожные и заигрывать с неженатыми клиентами. Ну с теми, у которых на лбу будет написано, что они не женаты.

А я усердно доработала до конца своего рабочего дня в таком вот странном и новом для себя состоянии. Под конец рабочего дня ко мне кто-либо, начиная с самой миссис Ланг, и подходить-то близко боялся. Все оставили меня в покое, раз я сегодня вся такая дерганная и так остро на все реагирую.

После работы я вышла на улицу и села в машину. И в трезвом разуме и в абсолютно ясном сознании поехала к себе домой.

И поэтому, как моя машина оказалась перед огромными и массивными дверями театра Лимбарди, мне никто не мог в тот день ответить.

Я подошла к огромным массивным дверям и налегла на них. Двери открылись, я ввалилась в фойе.

Театр молча и с интересом наблюдал за мной. Как я, маленькая песчинка мироздания, двигаю свою судьбу своими собственными руками.

Я осторожно пошла по мозаичному полу. Дошла до входа в зрительный зал. Но у меня сегодня и правда был какой-то странный и сумасбродный настрой, и я не пошла по проторенной тропе.

Я не стала заходить в зрительный зад, как обычно, я повернула вбок и пошла по длинному коридору. Вошла через служебный вход и пошла по темному проходу. Прошла мимо каких-то комнат с запертыми дверями и надписями типа «реквизит», «гримерная» и так далее.

Затем я оказалась в большом светлом помещении, в конце которого были огромные темные занавеси. В этом помещении тоже был какой-то реквизит, стояли старинные шкафы, столы и стулья.

Я поняла, что это театральные декорации. На стульях лежали деревянные трости, зонты с большими костяными ручками, сапоги с позолоченными шпорами, красивые платья, камзолы, шляпы с перьями и широкими полями. Словом, тут был полный беспорядок.

Я выбрала себе свою старую знакомую – длинную серую накидку, накинула ее себе на плечи и завязала на шее. Шляпу и посох на этот раз решила не примерять.

Стала искать какое-нибудь древнее зеркало, чтобы убедиться в своей неотразимости. И тут вдруг я услышала тихий и размеренный низкий голос.

Я стала в недоумении оглядываться по сторонам, пока не определила, что голос идет со стороны больших занавесей. Этот голос был мне знаком, я уже где-то его слышала.

Я осторожно пошла на голос.

Между занавесями лился приглушенный бледный свет. Я встала в полосу света и увидела сцену. На сцене все так же стояла большая кровать, и на этой кровати сидел молодой человек в образе чудесного заколдованного принца.

Это был он. Тот, кто мог запросто усадить меня к себе на колени и сказать, чтобы я закрыла глаза и представила, что за окнами мороз и вьюга, луна и солнце, поют птицы и цветут цветы.

Это был тот человек, который мог заставить меня услышать шепот соседних галактик. Тот, кто мог загадать мне любую загадку мира. Я почему-то сразу его узнала, я почувствовала его.

У него были темные, слегка отросшие волосы. Одет он был в светлый костюм, который серебрился в бледном свете ламп. Ни огромной шляпы, ни бороды, ни темных очков.

Но все-таки он был еще заколдован. Потому что еще до конца не расколдовался. На его лице была тонкая серебристая полумаска.

Я прошла между занавесями и почти вышла на сцену театра. Молодой человек не видел меня, потому что опустил глаза.

Тонкие лучи электричества пронзали весь мой уставший организм. Я смотрела на заколдованного принца и не могла вымолвить ни слова.

И тут он опять заговорил.

– Когда города были такие маленькие, что их можно было обойти пешком, – сказал он своим низким размеренным голосом, – принцы собирали свои котомки и отправлялись в путь на поиски прекрасных принцесс. – Он немного помолчал. – Потому что каждому принцу необходимо, просто безотлагательно необходимо найти свою принцессу. А принцессы надевали свои лучшие платья и садились около окна.

Ощутимое тепло шло от его голоса, от его присутствия. И с этим просто невозможно было что-то поделать.

Это был он, незнакомец из театра. Только он мог творить с моей душой такие вещи, обжигать электрическим разрядом посреди бела дня и при этом не давать вспомнить напоследок, где я нахожусь, как меня зовут и кто я такая.

– Один принц долго не мог понять, зачем он едет в этот город, – тем временем сказал он. – А оказывается, он приехал сюда найти ее.

И тут он поднял голову и стал смотреть мне в глаза. Он уже давно знал, что я здесь. Наверное, он знал, что я окажусь здесь, еще когда я в трезвом уме ехала на своей машине к себе домой.

– Ему кажется, что они чем-то похожи, – сказал он, глядя мне в глаза, – он может предчувствовать ее поступки. Все его чувства к ней – это что-то новое, такого он еще никогда не испытывал.

Раскрыв рот, я смотрела на него. Но как я его понимала! И со мной тоже в последнее время творилась какая-то полная неразбериха.

– И у него к ней множество вопросов, – сказал молодой человек.

Я молчала, я боялась что-то порушить. Таким серьезным он еще не был. Все остальное время он только играл какую-то роль, но на этот раз все как будто и правда было по-настоящему.

– Любит ли она, как и он, просто наслаждаться жизнью? Поездка на машине мимо изумрудных полей, глоток родниковой воды у старого леса, закат, разбросанный по краю неба, запах хвои у камина на Рождество. Любит ли она все это, как и он? Захватывает ли у нее дух от холодных капель дождя? Слышит ли она шепот соседних галактик? Может ли она заснуть без света далекой звезды в окно? Любит ли она театр так же, как он любит его? Снятся ли ей его поцелуи? – Он обхватил ладонью свой подбородок, продолжая смотреть мне в глаза. – Но это любят многие люди, а как понять, что перед тобой именно твой человек? – Он опять немного помолчал. – Принц много думал обо всем, что с ним сейчас происходит, – продолжил говорить он, – он даже пытался написать об этом пьесу. Он использовал всю палитру слов, которую знал. Но как описать на бумаге любовь? Боль во взгляде? Мелодию страсти? – Он тяжело вздохнул. – Теперь он знает, что счастье где-то рядом, нужно только руку протянуть.

Он опять замолчал.

На меня лился свет, и я вся была как на ладони. Я стояла между занавесями и на все его вопросы была готова ответить одним словам – да.

Я люблю просто наслаждаться жизнью. Поездка на машине мимо изумрудных полей, глоток родниковой воды у старого леса, закат, разбросанный по краю неба, запах хвои у камина на Рождество, холодные капли дождя, шепот соседних галактик, свет далекой звезды в окно. И меня тоже всегда манил театр.

Молодой человек долго и серьезно смотрел мне в глаза. А потом протянул перед собой руку. И я увидела, что на его ладони лежит маленькая серебристая корона.

И я осторожно пошла к нему по тонкому льющемуся со сцены свету. Я подошла к нему взяла корону в свои руки. Она была легкая, почти воздушная. А я ненароком разглядывала принца.

Я пыталась понять, какие у него глаза, но из-за серебристой маски это все еще было невозможно понять. Зато я почти разглядела его лицо. У него был красивый подбородок, волнистые темные волосы и невозможные тонкие складки около губ.

Это был самый симпатичный принц из всех принцев, которые когда-либо встречались на моем пути. И теперь я наверняка запомню его и узнаю в следующий раз.

По низкому размеренному голосу. По печально-грустной улыбке. По невозможным складкам около губ. Теперь я знала, что я его чувствую, и по всем дорожкам мира я теперь иду навстречу ему.

Я стояла перед ним растерянная и в растрепанных чувствах. Тем не менее я сказала ему то, что пришло откуда-то из самых глубин моей души.

– Я чувствую тебя, – сказала я, – и отныне моя жизнь без тебя будет разбита вдребезги.

– О мой бог, – сказал он и схватился за сердце.

И тут вдруг произошло что-то странное.

Справа от нас был зрительный зал. Я ушам своим не поверила. Но со стороны зрительного зала вдруг послышались аплодисменты.

И это были не просто редкие и жалкие хлопки. Там сидел не один человек, и не два. Там было много людей.

Наверное, это была генеральная репетиция. Наверное, это уже вообще был спектакль. Хотя я не видела никаких афиш, как я их пропустила? И как они все вообще допустили, чтобы я сейчас стояла тут?

Я постаралась взять себя в руки и не упасть при всех в обморок. Я просто вскрикнула и опрометью бросилась со сцены. По дороге я уронила свою корону несостоявшейся принцессы.

На следующий день я пришла на работу раньше всех. Напевая веселую песенку, навела порядок на своем столе и уже совсем приготовилась приступить к работе, когда в дверь вошел наборщик текстов Майк и стал смотреть на меня, как на пришелицу с другой планеты.

Я оглядела себя внутренним взором. Поняла, что со мной все в порядке. Накраситься успела, одежду одеть не забыла. И весело помахала Майку.

Ну смотрит он на меня. Может, ему блинчик сегодня на завтрак не в то горло пошел, что ж поделать. Но потом на меня точно так же уставились обе секретарши, верстальщик Джон, бильд-редактор Джоуи, да и сама миссис Ланг.

Я привстала и посмотрелась в зеркало. Нет, внешне я сегодня воистину была такая же, как и всегда. И, не считая вчерашнего душевного раздора, со мной все было в полном порядке.

Миссис Ланг не выдержала первая.

– Кэндейси, – спросила она, – скажи, пожалуйста, а что ты делала вчера вечером?

– Я много разных дел делала вчера вечером, – напряглась я. – А что?

– А у тебя сестры-близнеца актрисы случайно нет? – не сдавалась начальница.

– Вы же меня давно знаете. У меня нет сестры-близнеца.

Миссис Ланг задумалась.

– Тогда получается, это ты вчера там была?

– Где?

– На спектакле в театре Лимбарди.

– В театре кого?

– Ты не знаешь, что в городе опять театр Лимбарди открывается? – Миссис Ланг была удивлена тем, что я таких простых вещей не знала.

– Какой-какой театр?

Мне было трудно разыгрывать из себя полную дуру, ведь я всегда была неглупой девушкой.

Миссис Ланг покровительственно вздохнула. И начала длинную историю. Из тех историй, какие любят люди, уже много пожившие и накопившие таких историй в своей жизни вагон и еще вагон. Пару вагонов.

– Аарон Лимбарди, – мечтательно рассказывала миссис Ланг, – он был непревзойденным актером. Он был настоящим мастером рассказа. Он творил чудеса на сцене. Его спектакли длились часов по пять, не меньше. Но ни один человек никогда не уходил из зала. Это был театр одного актера. Великий Аарон Лимбарди.

Вся редакция окружила начальницу и тревожно слушала ее рассказ.

– Ну а дальше-то что? Дальше? – наперебой спрашивали сотрудники редакции, которым было лень с утра пораньше приступать к своей работе.

– Дальше все это прервалось неожиданно, – печально сказала нам миссис Ланг. – Аарон Лимбарди неожиданно уехал из нашего города. И вот теперь сюда приехали его сыновья. И они собираются продолжать дело своего отца. И открывают новый театр. И похоже, одна Кэндейси еще не знает, что театр Лимбарди открывается.

Я сидела радом со всеми и тоже внимательно слушала и улыбалась.

– Но как же девушка на вчерашней генеральной репетиции была похожа на нашу Кэндейси, – сказал наборщик текстов Майк.

– Да, очень похожа, – подтвердил верстальщик Джон.

– Да-да, очень-очень, – подхватили две секретарши миссис Ланг.

Похоже, весь город был вчера на этой чертовой генеральной репетиции. Все смотрели на меня.