Стаи. Книга 2. Новая Волна

Наверно половина из присутствующих, и ещё много кто у телеэкранов в это миг облегчённо вздохнули, хоть и по разным причинам. Новаторы потому, что интересное явление не будет закрыто за семью печатями, консерваторы потому, что пока производство РАЭ и антиматерии будет актуальным.

Поскольку, на этом тема, в общих чертах, была раскрыта, а время эфира строго ограничено (эволэки ещё были очень далеки от хорошей формы), затронули следующую.

– Откуда у вас такие имена?

Вопрос, адресованный «лисицам», вызвал неожиданно живой ответ: обычно эволэки не любят рассказывать подоплёку, толкнувшую их на смену имени. Но кураторы и члены Ученого Совета напрасно напряглись, ожидая резкой фразы.

– Корни берут своё начало в мифологии древней Японии, – ответила девушка, ничуть не стесняясь, – И Шакко, и Куко, правда я не уверена в правильности произношения, ведь много столетий прошло, – эта разновидности Кицунэ.

– Кицунэ? – И репортёры, и высокие гости в разнобой с удивлением выдохнули странное слово, правда, только несколько человек запомнили его целиком, остальные оборвали на втором, а то и на первом слоге.

– Лисы-оборотни, разновидность Ёкая, демоны, – пояснила Шакко, ничуть не рассердившись на людское нетерпение, – Они считаются слугами Инари, богини плодородия, рисовых полей и предпринимательства. В фольклоре почти всегда предстают в женском обличие, хотя, бывают и исключения.

Она обняла «исключение» за шею, притянув возлюбленного к себе. Трогательный жест вызвал смех и улыбки, тем более, что оба рыжих разбойника засветились от переполняющих их чувств.

– В широком смысле «Кицунэ» – это «лисий дух», – подхватил мысль Куко, – Им приписываются такие способности, как ум и мудрость, умение вселяться в чужие тела, посещать сны людей, выдыхать огонь. Но, самая интересная из способностей – искривлять пространство и время. Легенды утверждают, что они могли уходить на считанные минуты в иные миры, а возвращаться уже стариками, или наоборот, оказываться в далёком будущем сохраняя молодость.

Все ибисовцы раскрыли рты от изумления, уже понимая, куда, клонят рассказчики.

– Аналогия с работой эволэка напрашивается сама собой, – подтвердила предположения Шакко.

– Откровенно говоря, глядя на вас можно усомниться, что это просто легенды, – заметил кто-то из корреспондентов.

– Поэтому мы и остановились на таких именах. Шакко – «рыжая лиса», может творить и добро и зло, в зависимости от обстоятельств. А вот Куко, лис воздушной стихии, по приданиям на редкость зловредная личность…

Последние слова она процедила с деланым укором своему суженому, и добавила:

– Ох! И угораздило же в тебя влюбиться!

Снова весёлый смех в зале, даже кураторы влюблённой парочки веселились от души, не сердясь на своих неугомонных подопечных – имена они себе подобрали удачно! А вот Императрице было не до смеха. Умная женщина уже заподозрила двойное дно в повествовании. Сухомлинов.

Эволэк, что так трогательно целовал руку своей избраннице, слыл невероятным упорством в достижении цели. Было бы наивно считать, что колоссальное расстояние до Родины Человечества и формальная невозможность покинуть систему Аврора-2 из-за убийства Леонида Сухомлинова его остановит. Он сразу после Кризиса, можно не сомневаться, стал строить план, и уже запустил процесс его реализации. Анна Сергеевна, уже раскусила, как именно это невероятно проницательное создание собирается ступить ногой на Землю. Видя, как преобразился и Элан, и Афалия, она уже поняла, что именно позволит этой невероятной парочке играючи уйти от уголовного преследования – дочери Доронина Федеральный Суд уже предъявил обвинение в пособничестве убийству, ведь девушка прекрасно знала, что задумал Александр Раткин, знала до того, как пролилась кровь! Но, ничего не выйдет, эту битву судебная система проиграла заочно.

Но вместе с гордость за своих подданных в душу закралась и тревога.

* * *

Из сна вырвал чуткий слух. Афалия металась в кошмаре, уставший разум уже потерял границу между зазеркальем и явью, и девушка на соседней кровати дёргалась и скулила, как раненый зверь. Из горла рвался хрип, нагоняя жуть в пустое помещение, пальцы уже рвали простыню.

Элан подскочил так резко, что чуть не упал, голова кружилась, как у последнего пропойца, но он всё же добрался до соседней койки. Рука привычно окунула полотенце в ёмкость с холодной водой, примостившуюся на тумбочке, и коснулась разгорячённого лба.

Контраст жара и льда тут же разбудил множество нервных окончаний, и девушка с шумным вдохом вырвалась из сна. Пот градом катился по лицу, в огромных зелёных глазах медленно плавился страх, падая на дно сильного сознания. Но он не уйдёт, и уже следующей ночью может снова навестить жертву, снова заставить биться в агонии.

Тихо. Персонала за стеклом нет – это оба кицунэ знают совершенно точно. Воздух едва слышно гладит мягкими струями решётку вентиляции, да успокаивающееся дыхание. Больше звуков нет никаких.

Лис прижал возлюбленную к груди и та, закрыв глаза, гнала нехорошие видения прошлого из своей головы.

– Опять бой снился? – Его ласковый, полный сопереживания голос, едва слетел с губ, тут же растаял, не достигнув стен, будто это была не крошечная коморка реанимационной палаты, а бескрайняя галактика.

– Да, опять, – грудь девушки тяжело опала, голос дрожал, – Мне часто сняться те, кого я убила. Знаю, что они были подонками… постоянно твержу себе об этом… но… Ничего не помогает…

Её речь постоянно прерывалась тяжёлым дыханием, а расстроенный Элан даже не знал, чем помочь. Они ходили к психиатру, вдвоём, но опытный врач сумел только немного притупить остроту воспоминаний, и пришлось принимать радикальные меры – провести серию занятий по блокировке ряда воспоминаний.

Будучи довольно сильным эмпатом, Афалия неплохо справилась с собственным сознанием, и пошла на поправку, но новый контакт с Океанесом пустил под откос всё достигнутое. До Еноселизы проблема стояла менее остро, видимо погружение пробило какие-то каналы, что девушка из высшего общества сумела запечатать в себе, и пришлось начинать с нуля.

Её суженого кошмары боёв так же посещали, но не часто. Всё же мужчина оставался мужчиной – более чёрствый, он лучше перенёс кровопролитие, не так остро вспоминал содеянное. Но и девушка была сильна:

– Я в порядке, честно, – Афалия говорила уже спокойней, даже зевнула, устраиваясь поудобней в его руках, – Уроки Диолеи даром не прошли.

– Я вижу, – ответил эволэк, – ты постепенно берёшь верх: раньше просыпалась в поту каждую ночь, а теперь уже через два дня на третий… в среднем…

– Скоро совсем забуду, – промямлила та в ответ, поразительно быстро проваливаясь в сон.

Дождавшись, пока тело совсем размякнет, он осторожно, чтобы не потревожить чуткий покой, уложил девушку в кровать. Одеяло укрыло измождённое тело, сберегая тепло, и Лис на цыпочках вышел в коридор.

Всё равно уже не уснуть. Циферблат отсчитывает последние минуты: ещё несколько ударов сердца, и до рассвета останется всего три часа. Такие ночные прогулки – частые спутники вышедшего из погружения эволэка. В Океанесе время течёт иначе, и разум не без труда привыкает к подзабытому ритму, мучая тело ночными бдениями. Ничего не поделаешь…

Куко, насторожено вслушиваясь в тишину пустого коридора, крался вдоль стены, пока, миновав пару поворотов, не оказался у пищевого автомата.

Вообще-то общаться с бездушной железкой, чьё нутро было набито не самой полезной для здоровья пищей, было запрещено, но другого пути достать по-быстрому съестное не было. До столовой далеко, да и можно было попасться дежурным на глаза, а так, пакет с печеньем и маленькой бутылочкой сока оказался в руках в тот же миг, когда после набора небогатого меню была нажата кнопка «ввод».

Куда дальше? Ну, не к Лесавесиме, это точно. Дочурка спит без задних ног умаянная занятиями на тренажёрах. К Поляковой так же не завалишь, как в старые добрые времена: вваливаться в комнату замужней женщины посреди ночи – бестактность и грубость. Ольга умчалась в Огнегорск, и вернётся только к подъёму. Остаётся один путь – на улицу.

У входа пост охраны, двое бдят над мониторами, показывающими во всех цветах и красках обстановку в секторе ответственности, но тут проблем не предвидеться, не зря шёл кругом, к башне Клана Флоры.

– Привет Катя, – Куко застыл в проёме, не решаясь сделать шаг на встречу.

– Привет, проказник! Не спиться?

За пультом сидела взрослая женщина, а её напарник отошёл по нужде, то ли просто давая возможность двум «знакомым» поговорить наедине.

Лис присел на стул напротив, не сводя глаз с киборга. Память странным образом вырывала из глубин портреты Ольги, находя много общего. Такая же причёска, с красивым «хвостом», похожие черты лица, заботливый взгляд с немым вопросом.

– Что? – Женщина ещё шире улыбнулась, голова чуть склонилась на бок.

– Вы действительно с Хельгой очень похожи, прямо как сёстры.

После очередной смерти и нового воскрешения Катю отправили служить в ИБиС – бойцы СБ полегли почти все, и ощущалась острая нехватка квалифицированных кадров. Кроме того, Императорский Дом учёл урок прошлого, и в штат охраны ввели боевых киборгов, просто для страховки, и Катя стала одним из них, получив новое тело на бронированном каркасе.

Но эволэк, по уши занятый подготовкой к погружению, не имел возможности побеседовать со своей несчастной жертвой, а потом вообще ушёл в Океанес на долгие месяцы. Но сейчас можно было ни куда не спешить.

– Тебе не зачем искать оправдания собственному поступку, – верно угадав ход мыслей ночного визитёра, Катя постаралась его успокоить, – В сложившейся ситуации это было единственно верным решением. Даже не сомневайся!

Куко ещё сильнее смял пальцами бумажный пакет, когда киборг протянула руку, и взъерошила ему волосы, словно та могла отобрать угощения.

– Всё равно неловко как-то… Разговаривать с тем, кого недавно с таким остервенением расстреливал в упор.

Он опустил глаза в пол, а Катя расхохоталась:

– Мне не впервой менять физическую оболочку, работа такая. Не мучай свою совесть. В таком переплёте лучше было перестраховаться.

Умом понимать правоту слов ИР – это одно, но от неловкости и смущения избавиться оказалось не так просто, и проказник всё равно чувствовал себя виноватым.

– Всё равно извини, – он поднялся, – Выпустишь?

– Конечно, мы же не в тюрьме.

Дверь открылась, и вместе с ночной темнотой ударили запахи. Куко даже немного опешил – практически стерильные больничные палаты не шли ни в какое сравнение по нагрузке на обоняние. Мозг с непривычки большую часть из них даже не мог распознать, просто не знал, да и уже забыл, как пахнут леса и трава, даже к озеру можно прийти, закрыв глаза, пользуясь подсказками чуткого носа.

Уши локаторами ворочались во все стороны, ловя звуки ночной жизни, а света двух серебряных ламп, Велеса и Сварога, уже скрывшихся на три четверти за горной грядой, с лихвой хватило, чтобы увидеть все красоты мира.

Лис задрал голову, широко распахнутые глаза улавливали свет самых крошечных огоньков в небе. Казалось, видно мельчайшие клочки далёких газовых туманностей, самая крошечная волна на водной глади, поднятая едва заметным ветерком, переливалась осколками зеркал.

– Вот это да… – потрясённо протянул Куко, – Жаль, что Шакко нет рядом, вот бы удивилась!

Всё же жизнь двух лисиц на станции была наполнена урбанизированными пейзажами, и кицунэ не познали всего великолепия живой природы, что раскрывались перед обострившимися до предела чувствами.

Потрясённый до глубины души, он шёл по дорожке ломанной кривой, от одного края вымощенной камнем ленты к другому, вдыхая полной грудью запахи цветов. Буквально через минуты три, Куко уже смело закрывал глаза, и, продвинувшись вперёд, нюхом определял, какие конкретно цветы высажены в очередной клумбе. Он так увлёкся, что упустил важную деталь – организм ещё очень слаб.

Внезапно перед глазами всё поплыло, а когда через секунду (минуту?) сознание прояснилось, Лис обнаружил себя лежащим на земле. Споткнувшись о бордюр, он рухнул между рядами высаженных замысловатой кривой гиацинтов, прямо на коротко стриженную траву, помяв несколько цветов. Из пакета выкатилась бутылочка, но хоть печенье осталось внутри, а то пришлось бы выбросить.

Поднявшись на четвереньки (попытку встать разум пресёк в зародыше), он собрал свои пожитки, и, добравшись до лавочки, сел. Глубокое дыхание хоть как-то приструнило расшалившийся вестибулярный аппарат, и Куко огляделся.

Ноги, оказывается, привели его к аллее, что стремилась к озеру от башни Клана Флоры, и тут он увидел кое-что знакомое.

Пины. Длинный ряд крошечных сосен, словно череда голубых фонариков, убегал к самой воде и кольцом охватывал водоём. И хотя маленькие деревья едва рассеивали мрак цепочкой разобщённых огней, но воображение вмиг стёрло границу между прошлым и будущим.

Лис воздушной стихии замер, словно его перенесла неведомая сила в далёкое завтра, и, чуть не свернув себе шею, он глядел на макушки стройных деревьев. Свет сосен лился со всех сторон, и, словно корабль, попавший в самое сердце звёздного скопления, украшенного невесомыми облаками голубого газа, Куко не отбрасывал теней. Тело потеряло вес, дорожка под ногами истаяла, оставив только чистый свет мироздания и необыкновенную лёгкость во всём теле. Невесомое парение и покой…

Запах был хорошо знаком. Когда острые серпы рубят высокие, сочные стебли, вся поляна заполняется влажным дурманом. Сознание вырвало из каких-то закоулков картины прошлого.

Раннее утро, тишина и покой ещё не проснувшихся лесов, и поле между дубравами. Человек неспешно идёт по высокой траве, оставляя за собой настоящую просеку. Размеренные, сильные движения рук и богатырского торса. Мах, и новые легионы зелёных солдат падают под косой, шаг, широкий замах, и снова с неподражаемым звуком острый металл подкашивает следующие шеренги. Звук, вот что врезалось в память даже сильнее, чем запах. Но этот звук другой.

Куко с трудом разлепил глаза, и часто заморгал, сгоняя пелену всё ещё одолевающего сна. Сквозь туман раннего утра на него таращился опешивший от испуга человек…

Игорь был несказанно рад благосклонности судьбы. Вместо гарантированной виселицы, или пули палача, а может и того хуже, самочинной расправы граждан, он получил всего пять лет, да и то условно. Суд учёл и ходатайство эволэков, и тот факт, что он добровольно, в некотором смысле, сложил оружие, и помог детям, хоть и не очень много толку было с его помощи.

К глухому недовольству родных девчонок и мальчишек его от греха подальше определили садовником в институт. Хоть он формально и не был местом заключения, но бывший наёмник оказался в клетке: со всех сторон смертельно опасные для него полосы защиты, в большинство внутренних помещений ИБиСа путь так же был заказан. Но жаловаться было грех.

Отличная кормёжка (солдату жратва – первое дело!), своя комнатушка в служебном корпусе с душем, ванной и санузлом. Непыльная работа на свежем воздухе занимала весь день, вечером спортзал и спать. Иногда появлялся в библиотеке, чтобы хоть как-то скрасить жизнь, и набирал литературы, не без энтузиазма погружаясь в давно забытое увлечение. В друзья ни к кому не лез, сторонясь даже других работников, к эволэкам-прелестницам вообще не приближался ближе, чем на десять метров – руководство пообещало оторвать голову за одну попытку завести роман с кем-либо из девчонок. Оторвут, можно и не сомневаться.

Словно в армейском лагере, раз в неделю, а то и реже, выпускали в ближайшие города, в основном Женнец и Медведовск, где можно было провести весь день без надзора. На этих увольнительных Игорь вёл себя тихо: судья предупредил недвусмысленно, что даже переход улицы на красный свет может стать поводом, для элементарной канцелярской поправки, – то есть, от словосочетания «условное заключение» первое слово уберут за ненадобностью со всеми вытекающими.

Очень хотелось выпить. За долгие годы скитаний и тяжёлого труда наёмного солдата организм привык расслабляться горячительными напитками и обществом легкомысленных, и ещё более лёгких на поступки женщин, но тут одинаково плохо было и с тем, и с другим.

Спиртное было под строжайшим запретом. Не вообще на планете, или в данной губернии, а конкретно для него. Причина та же – условно условная судимость. И он обходил стороной магазины вино-водочной продукции, только глотая слюну, от одного вида захватывающего воображение ассортимента, отдавая себе отчёт: стоит только раз сорваться с тормозов, и окажешься там, где даже летом холодно в пальто. И надолго…

С женским полом так же было плохо. То есть наоборот. Женщин в городах было много, красивые, статные, здоровые, аж кровь закипала. Но познакомиться оказалось сложно – проклятый оранжевый радиобраслет на левом запястье выдавал с головой, и красавицы ворочали носами, презрительно фыркали. Нормальных мужиков хватает, чего с осуждённым водиться, да ещё и эмигрантом?

А борделей не было. Вообще! Высокая мораль общества позволяла с лёгкость строить нормальные отношения в паре, где было место всему, и душевным чувствам, и физической близости.

В общем, могло бы быть и получше, но… могло быть и гораздо хуже! Он, как заклинивший патефон, твердил себе эту здравую мысль. Держать себя в узде, и всё будет хорошо! Выйду на свободу, уже настоящую, устроюсь на какую-нибудь работу, найду женщину, и постараюсь забыть прошлое – вот его девиз.

Сегодняшнее утро было таким же, как и все, что были до него. Подъём засветло, зарядка, перекус, сбор инвентаря, и вперёд! Он уже, пусть и не без труда, стал привыкать к размеренной и однообразной жизни. Честно говоря, осточертела война, хотелось пожить для себя. Он даже успокаивался, когда электрическая машина оживала, и в ладони передавалась дрожь её мотора, а трава, послушная воле отточенного металла, летела из-под лезвий во все стороны.

Закончив с лужайкой ещё до завтрака, он покатил машину по дорожке к следующей цели – специально выбрал полянку побольше, и подальше от башен Кланов, особенно Клана Земли. Эволэки уже вышли из погружения все, и дни эти загадочные девчонки и мальчишки коротали, как правило, на свежем воздухе. Так что, одна возможность столкнуться нос к носу с Диолеей заставляла перестраивать график работы. Пахал он на совесть, но так, чтобы держаться весь световой день вдали от потенциальной опасности.

Поднявшийся с озера лёгкий туман словно хотел помочь ему, скромному и незаметному труженику, добраться до места без приключений. Аккуратные клумбы скрывали его от взглядов, над головой маскировочными сетями раскинулись кроны деревьев. Только несмазанное колесо тележки с садовым инвентарём едва слышно предательски поскрипывало, нарушая почти абсолютную тишину раннего утра.

Но проскочить незамеченным не получилось. Игорь по профессиональной привычке подмечал много чего вокруг, ведь для солдата «слепота» – смертный приговор, но когда он на лавочке заметил какой-то ком рыжей шерсти, то в первые мгновения решил, что почудилось. Всё же неделя выдалась напряжённая – треклятый смерч и ветра так забросали территорию ветками и листвой, что пахать приходилось от «темнадцати», до «темнадцати».

Игорь замер в растерянности, но клубок уже пришёл в движение: тело развернулось из позы эмбриона в полулежачее положение, накрывающий его лисий хвост грациозно описал в воздухе петлю. Приподнявшись на руках, зверюга захлопала спросонья огромными глазищами, и сладко зевнула, продемонстрировав белоснежные клыки.

Мужчина в потрясении пялился на чудище, почему-то одетое в пижаму, совершенно неуместную на нечеловеческом теле, даже не зная, что и предпринять. Рука непроизвольно нашарила лежащую на тележке сапёрную лопатку, страшное оружие в умелых руках, глаза настороженно следили за каждым движением странного создания. Но, когда ЭТО ещё и заговорило…

– А, Игорь… ещё живой? – Лис всё же узнал его, и сел на брусья скамьи, покрытые капельками росы, потягиваясь и отчаянно зевая.

Ещё не совсем веря, что представшее перед ним чудище – не кто иной, как хорошо знакомый эволэк Клана Воздуха, пожалуй, единственный, кого бывший наёмник мог назвать своим другом, мужчина ловил потрясающую пластику движений, но разум уже стал светлеть, избавляясь от неподдельного испуга:

– Элан??? Это ты?!?!

– Моё новое имя Куко, – поправил Лис, – Не называй меня прежним, а то рассержусь.

– Хорошо… Как скажешь…

Игорь сделал пару осторожных шагов, внимательно разглядывая и знакомые, и чуждые одновременно черты.

– Что ты с собой сделал?

Зверь скосил глаза куда-то вниз, и с усмешкой сказал:

– Лопату убери… всё равно не поможет…

Только после этих слов «садовник» заметил, что практически крадётся к эволэку так, как привык это делать в бою: стойка, поступь, то, как ладонь держала заточенный шанцевый инструмент, всё выдавало в нём тёртого в передрягах ветерана. Только вот, против этих детишек все его навыки бесполезны, да и не собирался он бросаться в драку, не враг перед ним.

– Что я с собой сделал? – Голос изменился не менее сильно, чем внешность, – Ничего такого, чтобы не планировалось заранее.

Куко не без труда принял вертикальное положение, но тут же откинулся на спинку, и огляделся по сторонам.

Маленькие пины уже погасили огни, и почти потерялись среди красок цветок. Тёплое утро обещало довольно жаркий день, но пока было по-настоящему хорошо. Горы сбрасывали покрывало сумерек, серые кроны стремительно наливались зеленью, лёгкий ветерок приятно щекотал шёрстку.

Игорь присел рядом, и Лис с интересом потянул воздух носом:

– Опять сладкий кофе?

– Да, а что? – Замерев, чтобы не мешать процессу, ответил мужчина.

– У тебя изо рта начинает пахнуть так, будто пил что-то покрепче, вот что. Но это не алкоголь.

Собеседник пояснил:

– Так и на тесте в полиции часто бывает – выдыхаю, и пары фенола дают положительный результат. Мне Страж: ах ты, так и разэтак! Пил?! Признавайся!!!

Игорь заулыбался, вспоминая потешную сцену:

– А я ему отвечаю: кровь на анализ возьмите, и проверьте. Проверили – не пил! Ну, и остывают тут же.

Лис поджал под себя ноги, обхватив колени руками, и глядя куда-то вдаль спросил:

– Как ты стал наёмником?

Мужчина немного насторожился:

– А тебе что?

Хоть сказано было без резкостей, но кицунэ недовольно скосил глаза на упрямца:

– Грамотный шибко для простого вояки. На физиономии твоей высшее образование написано, «Майн Кампф» знаешь, историю, не вяжется это как-то с образом наёмника.

Игорь только фыркнул:

– Много ты о наёмниках знаешь!

Лис уже недобро сощурился:

– Дед о них рассказывал, встречались и в бою, и пленных видел. Да и у меня опыт имеется, а ты не такой.

Строптивец уже сам стал понемногу закипать, но только нахмурился, всем видом давая понять, что задушевной беседы можно не ждать.

– Не хочешь по-хорошему? – Чуть улыбнулся рыжий зверь, – Ладно.

Он неожиданно распрямился, набрал воздуха в грудь и позвал:

– Диии-ооо-леее-яяя!!!

Игорь с быстротой змеи сцапал его, ладонью заткнув рот:

– Ты что моей смерти хочешь?! – Прошипел на ухо.

Хоть и удалось заставить чертёнка замолчать, но немой вопрос из голубых глаз никуда не ушёл, и солдат удачи сокрушённо вздохнул:

– Ладно, расскажу, только не зови эту…

Он осёкся. Стыдно было признаваться, но эта девчонка пугала его. Вроде и Элан, и Афалия его тоже хорошо потрепали, но даже к дочери губернатора он не чувствовал ни страха, ни злости, а вот к ней…

– Это грустная история, – предупредил «садовник», и, помолчав, добавил, – И очень драматичная.

– Ничего, я выдержу, – вроде как безразличным тоном пообещал собеседник.

– Я тогда ещё жил на родине, Каннах, был молод и наивен. Когда для битвы на Арене, Средиземноморский Союз спорил с Южно-Африканским, набирали людей, я пошёл за глупым идеалом. Но не в регулярную армию, а добровольцем в Кипрскую бригаду, снайпером.

Его голос тух, словно он разговаривал сам с собой, взгляд опустел.

– В сражении нас раскололо на несколько частей, и перемешало с регулярными войсками. Я дрался плечом к плечу с какими-то пацанами из Армии Средиземья, и стал свидетелем трусости их командира. Эта тварь просто бросила мальчишек, фактически бежав с поля боя.

Лицо Игоря исказила злость.

– Я взял руководство на себя, больше просто некому было, но из трёх десятков людей те двое суток, что мы дрались фактически в окружении в этих чёртовых развалинах, выжила едва треть. А когда всё стихло, приехал этот м…к…

Его аж дёргало от едва сдерживаемого бешенства, но зато в голосе появилась и злость, и жизнь:

– Понимая, что его просто расстреляют, эта с…ка приказал мальчишкам молчать, а меня взяли под арест, представив наёмником, сражавшимся за африканцев. Ты же знаешь правила Арены: пока Судья не даст сигнал, все, кто не состоят в регулярных войсках, не попадают под конвенцию о правах военнопленных. Короче, меня чуть к стенке не поставили…