скачать книгу бесплатно
Истины нет. Том 2
Максим Валерьевич Ефимкин
Для борьбы с нечистью не нужен святой, нужен лишь тот, кто хорошо умеет делать эту работу.
Немолчание пылает в огне инквизиции. Десятки охотников на ведьм разбрелись по городам и весям. Но лишь один из них действительно может разглядеть темную магию, потому что он другой. Его имя Кйорт. Он потерян, загнан и зол. Его единственные друзья – старик, конь и меч. И все, для чего он годен в этом Мире, – это охота на нечисть. Но наступает момент, когда на самого охотника с уникальными возможностями начинают облаву и святые, и бесы. Он понимает, что всем нужны его способности, но не понимает зачем. И рассчитывать он может только на себя. Нужно всего лишь разрушить непреложное Истинное Предсказание и доказать, что Истины – нет.
Максим Ефимкин
Истины нет. Том 2
Часть 2.
1.
Илур, постоянно подгоняемый мерной поступью Аватара, шел к изумрудному столбику, который из смутного марева постепенно превращался в удивительно красивый, переливающийся столб лучезарного света. Он разгонял серую, мрачную тоску этого места, окрашивая ее в свой цвет жизни и теряясь в вышине, среди переплетений нитей, местами толстых и грубых, словно смоляные корабельные канаты, а местами хрупких и тонко звенящих, как струны на лютне. Иногда на пути встречались жуткие, удивительные, невообразимые создания: каменные, огненные, парящие в небе, огромные, крохотные, одноглазые, многоногие, со змеями вместо рук, с зубастыми пастями вместо голов. С некоторыми Энглуд обменивался приветственным жестом, иные скалились и угрожающе переливались всеми цветами радуги. Отдельные облизывались при виде викария, но тут же отступали, понурив то, что могло быть головой, при виде ступающего в паре шагов Аватара. У вешки еще больше подобных существ являлось взору Илура. Только в ее свете даже самое жуткое и мерзкое творение невесть каких богов становилось Небесным чудом. И даже неприкаянные, которых он уже научился отличать от идущих Тропой, преображались и уже не выглядели потерянными слепцами. Мягкий свет словно обрамлял их фигуры таинственной аурой, делая больше похожими не на бездушных големов, а на сказочных существ.
Но чем ближе Илур подходил к вешке, тем больше его сердце наполнялось ощущением безысходности и тоски. Как у женщины, потерявшей мужа и отца ее детей, которая не в состоянии прокормить их и вынуждена продаваться за кусок коровьего легкого или свиного сердца плешивому старому священнику, ощущая запах дешевого вина, лука и гнилых зубов, вздрагивая от похабных прикосновений грязных крючковатых пальцев.
«Все кончено, – думал он. – Все совершенно точно кончено. Как только я стану не нужен… Все решено. Игания или Мертвое Королевство. И все, что происходит, всего лишь отсрочка. Я как безнадежно больной или приговоренный к смерти. А этот поход всего лишь своеобразная уродливая разновидность последней трапезы, не более чем отсрочка, оттягивание неминуемого».
Он украдкой оглянулся. Аватар неумолимо шел вперед, и каждый шаг приближал Илура к концу его пути во всех смыслах. От этого внутри становилось все тоскливее, хотелось сесть и разрыдаться, просить о прощении, умолять, услышать какие-то добрые теплые слова поддержки и надежды. Надежды на благоприятный исход. Но вместо этого из пустоты вдруг на мгновение проступали костлявые контуры загонщиков, будто кто-то приподнимал пыльную тяжелую занавеску, и страх перед кривыми зубами и чудовищной неминуемой расправой разгонял подобные мысли.
– Вешка близко? – глубокий голос Аватара выдернул викария из раздумий, как уда на тунца выдергивает пескаря, и бывший охотник на ведьм вдруг понял, что Аватар не видит ее. А раз не видит он, не видит никто из тех, кто попадается им по пути. – Ты связан проклятием с ним, потому ты зреешь. Или ты, или другой ходящий.
– Я связан проклятием? – Илура перекосило.
– Да. Это можно назвать только так на понятном тебе языке. Он проклял тебя и предал твою душу Радастану.
– Но я ведь…
– Совершенно точно заслужил его гнев. Я уверен, – и, опередив следующий вопрос, добавил: – Но даже если бы это было не так, я не смог бы полностью снять его.
– И потому вы ищете его? Чтобы наказать?
Аватар искренне расхохотался, но тут же вновь сделался спокоен.
– Хотя это не твоего ума дело, но нет. На нем другая провинность, а то, что он сотворил с тобой… Я бы сотворил то же самое, повстречай я такого червя в миру.
Илур словно потух. Плечи опустились, и он сутуло побрел дальше, все ближе к первой вешке.
– Как дойдешь, скажи, – произнес Аватар без малейшей эмоции в голосе. – Мы отстаем от него, это бесспорно, но едва ли он будет убирать их за собой. Тратить время и силу он не станет, тем более они сами исчезнут вскоре.
Викарий едва заметно кивнул, но, дойдя до вешки, оказался настолько заворожен чудными переливами и порхающими близ толстого, в два обхвата ствола маленькими светлячками, словно вылетевшими из сказочных сновидений, что, поколебавшись самую малость, осторожно коснулся ее пальцами. В тот же самый миг его рука оказалась оплетенной гибкими тонкими жгутами. Они потянули Илура, причиняя накатывающую волнами тупую, давящую боль. Викарий вдруг с ужасом увидел, как столб покрывается мельчайшими заусенцами с кривыми крючками, и не успел даже вскрикнуть, как сильным рывком руку, по самое плечо, затянуло внутрь. Боль пропала, и лишь легкое покалывание да приятная нега разлились внутри него. Илур жалобно пискнул, словно мышонок, которому отдавили хвост.
– Глупец! – выпалил Аватар, одним прыжком оказавшись рядом с викарием. – Сказал же!
Прикосновение Аватара подействовало, как ведро студеной воды, вылитое на мирно спящего, моментально выдергивая его из сладостной дремы, повергая в смятение, а затем заставляя вскочить, роняя последние капли сна.
Илур широко открытыми глазами смотрел, как в глубине столба его рука плавилась и исчезала прямо на глазах, поедаемая сотней невидимых глоток, как дорогая восковая свеча от чадящего фитиля, как кусок коровьего масла на раскаленной сковороде. Но боли не было, лишь легкое покалывание. Это было настолько ужасно, что Илур, крича от ужаса, попытался освободиться, но рука не слушалась, и латная рукавица Аватара все крепче сжимала его плечо, казалось, лишая даже малейшей надежды на освобождение.
– А-а-а-а! – Илур зашелся в крике ужаса. – Господин, моя рука-а-а-а!
Но Энглуд не отвечал. Илур повернул к нему искаженное страхом лицо и заверещал пуще прежнего: Аватар, склонив голову и прикрыв глаза, явно впал в некое состояние транса. Через прикрытые веки сочился медовый свет, а лицо застыло, словно искусная бронзовая маска, какими укрывали лица умерших королей в южных странах – фараонов.
– О-а-о-а-а, – верещал Илур, наблюдая, как рука постепенно исчезает в недрах столба, как растворяется, перевариваемая им, словно кролик в брюхе анаконды. – Господи-и-и-н! Во имя Неба-а-а-а….
Энглуд медленно открыл глаза и легко, как пушинку, отшвырнул Илура в сторону. Тот, покатившись, уперся в костлявые лапы загонщика, выступившего из ниоткуда. Викарий ошеломленно посмотрел на свою левую руку, вернее, на то, что от нее осталось: жалкий обрубок, оканчивающийся гниющей культей чуть повыше локтя. Воспоминание о том, что даже жуткие пытки на Тропе в Радастан не оставили и царапины, да нависшая над ним зубастая пасть заставили его заорать еще громче, хотя казалось, что это уже невозможно.
– Сгинь! – рявкнул Энглуд.
Загонщик послушно отступил в туман, гадко осклабившись.
– Господин, Небо, Живущие Выше… – Илур полз к ногам Аватара, не в силах подняться. Он по привычке пытался действовать обеими руками, и оттого его движения напоминали червя, покалеченного лопатой крестьянина.
– Дурак, – Энглуд презрительно наморщил нос. – Скормить бы тебя вешке – больше пользы было бы.
– Господин, – Илур уже шептал, испуганный пуще прежнего, – вы же не бросите меня этим тварям?
– Вставай, иди вперед, пока вешки еще стоят.
Илур, подгоняемый голодным насмешливым ворчанием незримых загонщиков за спиной, поспешил вперед Аватара. Пройдя несколько десятков шагов, викарий понял, что больше не слышит тихого хохота псов Радастана, а вместо этого ощутил, как его спина холодеет и одновременно поджаривается от чьего-то взгляда. Он не выдержал и осторожно обернулся. Около пройденной вешки клубился пурпурно-черный туман, в котором смутно просматривалась человеческая фигура, только гораздо выше обычного. И хоть облако не имело головы, викарий мог поклясться, что ее взгляд направлен в их сторону. Илур сбился с шага, споткнулся и застыл. Энглуд остановился и, проследив за обрубком руки, тычущей в направлении первой вешки, вдруг напрягся и шумно выдохнул. В тот же миг туман был сметен, открыв взгляду высокого мужчину в слепяще-белой мантии с кроваво-красной подкладкой. Его руки с длинными тонкими пальцами, украшенными перстнями с драгоценными камнями, терялись в широких треугольных рукавах. Необычайно бледное лицо, обрамленное долгими прямыми волосами, свободно ниспадающими на плечи, с тонкими губами и ровным узким носом могло бы быть неестественно красивым, если бы не полное отсутствие глаз, вместо которых был лишь ряд черных точек, из которых свисали и легко трепетали бурые сяжки. Тем не менее незнакомец уверенно смотрел на Энглуда.
– Здравствуй, Перерожденный, – голос тихий, спокойный, ласковый, но заставляющий холодеть кровь, донесся, несмотря на расстояние.
Энглуд молчал, лишь лицо его все больше темнело, словно дикий ветер нагнал хмарь отвращения и ярости, а руки все крепче сжимали рукоять меча, но незнакомец, видимо, не ждал ответа, так как тут же добавил:
– Что же ты отобрал законную добычу у моих котят? Негоже так поступать.
– Яви настоящий облик, – громыхнул Аватар, – чтобы я мог сокрушить тебя во имя Него!
– Ну, это еще вопрос.
При этих словах незнакомец коснулся рукой вешки, и Илур ахнул, затрясся и осел, обхватив рукой кованый сапог Аватара: вешка заколыхалась, как паутина под весом паука, и вдруг рассыпалась градом искорок. Исчезла, растворившись в пустоте.
– Как видишь, я тоже обладаю некоторыми возможностями. Даже смею утверждать, что они несколько, – тут он саркастически дернул краешком губы, – превосходят твои. Но так и быть, выполняй свой долг, Перерожденный.
– Зачем явился тогда? – сквозь зубы процедил Аватар. – Проклятый останется со мной, и его ты не получишь.
– О нет. Оставь его себе.
– Тогда зачем?
– Поглазеть, – незнакомец снова ухмыльнулся.
Ноздри Аватара раздувались от гневного, яростного дыхания.
– Уж поглазел! – рявкнул Энглуд. – Доволен?
– Ты прости, светоносец, я убрал все вешки.
Илур непроизвольно глянул за спину: изумрудного сияния больше не было. Незнакомец не соврал.
– Всякому путнику из Великого Кольца на пути в Нейтрали надлежит другому оказать помощь, коли потребно. Стих пятый, третья песнь. Ходящий помогает мне, я помогаю ему. Это цикл жизни.
Незнакомец вдруг неожиданно посмотрел на Илура и встретился с ним взглядом. Викарий вздрогнул и закричал от ужаса: он увидел не ряженного в белые одежды мужчину, а косматый густой туман, будто вся нежить встала облаком, закружилась и завертелась. Показалось чудовищное лицо из змей, и холодный страх наполнил каждую его клеточку. Страх, тянущийся из самого детства: с момента, когда висящий на крючке плащ кажется безголовым мертвенем, а каждая тень похожа на кикимору или многоножку.
И все в мгновение исчезло.
– К-кто это был? – пролепетал Илур, пытаясь подняться, но ноги все еще не слушались. – И он видел вешку, и смог убрать ее. Это и есть один из ходящих? Он сказал, что помогает ему.
– Нет. Вставай, – прошептал Аватар в глубокой задумчивости. – Но он тоже видит. Вставай, идем. Ты еще нужен, проклятый. Теперь ты нужен как никогда.
2.
В это свежее утро, наполненное большими каплями росы и ленивым солнцем, ворота Святого Бенета уже были перегорожены цепями, несмотря на обычаи. И за ними на виду, хоть и в тени, стоял ряд городского охранения из тридцати гвардейцев. «Красные мундиры» – сплошь дворяне первого клина, правда, не самого высшего сословия, но зато самого преданного почившей королеве. Начальник городской стражи был человеком бывалым и следовал мудрой мысли: любое скопление людей может вызвать волнения и беспорядки, а потому заранее предупредил их, значительно и, главное, демонстративно усилив охрану.
И действительно, возле ворот уже собралась порядочная толпа: со всех дорог и тропок на южный тракт прибывали все новые люди: торговцы, пилигримы, монахи, пешком, в повозках, верхом – все толкались и недовольно вопрошали, когда откроют въезд в город. Среди общего недовольного гула время от времени раздавались агрессивные высокие возгласы. Однако к цепи никто приближаться не осмеливался.
Небольшие группы людей, съехав с тракта, маленькими островками стояли вдоль дороги, переговариваясь, иногда вытягивая головы, пытаясь разглядеть, что же творится за воротами. Но один путник, завернувшись в плащ, цепким взглядом осматривал не то, что делается в Гилладе, а толпу, то и дело поедая взглядом горизонт с черными точками прибывающего народа. Рядом с ним оживленно беседовала пара, очевидно, местных буржуа, похожих друг на друга и манерой держаться, и внешне: оба лысеющие, в дорогих, неуместных на такой жаре одеждах, и оттого тяжело дышащие и краснеющие.
– Еще раз говорю, что это точно из-за будущей коронации, уважаемый Джермэйн, – говорил один, немного гнусавя. – Говорят, должен прибыть и Марк Ирпийский, да еще граф Этруско не приехал. Только непонятно, чего держат-то народ. Слышишь, люди говорят, что и на других десяти воротах тоже пропуска не дают.
– Боятся чего-то, – кратко отозвался тот, кого назвали Джермэйном. – Тебе, куманек, не кажется, что затевается какая-то заваруха?
– Отчего бы это? – куманек тяжело выдохнул и расстегнул камзол еще на две пуговицы, позволяя кружевной рубашке неряшливо вылезти наружу. – Спроси кого угодно – герцог Ирпийский королем и станет. Чего народ терзать?
– Много ты понимаешь, любезный Клетус. На корону-то он давно метит, только право наследования никто не отменял. И не отменит.
Джермэйн ступил на пригорок, пытаясь через головы толпы заглянуть за ворота.
– Право наследования, – хмыкнул Клетус, – много ты видел у королевы, почти Небо прах ее, наследников?
– Бастардов до коронации редко увидишь.
– Как и королеву, что сможет укрыть тяжесть, да и дитя произвести незаметно, – Клетус тоже попытался заглянуть поверх голов, но, даже встав на цыпочки, ничего не разглядел. – Откуда взяться им?
– Глупости не болтай. Король, почивший давно, мог еще в то время наплодить ублюдков, и сидели они чинно-мирно где-то на выселках или в монастыре, укрытые от всех глаз. Только вот уверен, что этот проходимец Этруско что-то задумал. Слыхивал я, что видели, как к нему сам Ворон наведывался. Уж не знаю, правда или вымысел. Но коли так, то зачем?
– Вранье, – уверенно изрек Клетус
– Может, и вранье, а вдруг и нет?
– Вдруг лишь кошки рождаются.
– Всяко может быть, так что я думаю, что бастард уж точно будет предъявлен. Чего ради весь переполох городить с цепями? – Клетус пожал плечами, но Джермэйн не дал ему ответить и продолжил: – А я вот думаю, что цепи – чтобы не допустить рыцарей Марка Ирпийского в город. Слыхивал я, что он прибудет с десятком копий. А это, на минуточку, в каждом копье: оруженосец, кутилье, пяток лучников и квартет копейщиков. Чай двенадцать солдат. Вот и считай, что это больше сотни воинов. Клин почти. И это если там нет баннерета, а он, скорее всего, будет. А тот и сам может иметь вассалов рыцарского звания и не десяток мечей, а три. Спрашивается – зачем?
– Опять-таки, слыхивал, а кто видел-то?
– Зачем? – не обратив внимания на вопрос, продолжил говорить Джермэйн. – А я скажу: Марк не дурень, и совершенно точно умнее этого щеголя, и куда как больше подходит для правления, чем, пусть покоится дух ее, Эна Мно. Он ведает не менее нашего, и ежели он прознал про бастарда, то запросто может начать заваруху, а народ-то в большем его и поддержит. Вот тебе и зачем… А вы что, уважаемый, скажете?
Буржуа неожиданно обернулся к молчаливому незнакомцу, как бы приглашая его к беседе.
– Думаю, что ничего не будет, – голос незнакомца был хрипловатым, но уверенным.
И то, как он быстро ответил, говорило лишь, что, несмотря на видимое равнодушие к разговору, ни одного слова он не пропустил.
– Не будет ни бастарда, ни волнений.
– А чего ради все перекрыли?
– Вы же и отвечали на данный вопрос, милейший Джермэйн.
– Мы знакомы?
– Помилуйте, ваш собеседник называл вас по имени, добавляя при том «уважаемый», – спокойно ответил незнакомец.
Клетус скривился, словно устыдился недогадливости своего друга.
– А перекрыли, потому что боятся, будто Марк Ирпийский явится с вооруженным отрядом и затеет переворот. Только зря. Этого не будет.
– Что же так? Неужели ему вот так просто отдадут корону? – Джермэйн скривился и подмигнул другу, мол, смотри, какой самоуверенный прыщ.
– Просто так не отдадут. Права наследования никто не отменял, как вы изволили говорить, – цепкий взгляд задержался на появившемся из-за горизонта скоплении черных точек. – Но решат, что выбора другого нет.
– Что, вот так просто? – усмехнулся Клетус.
– Более-менее, – коротко ответил незнакомец.
– А что это там вы разглядываете? – Джермэйн проследил за взглядом собеседника. – Ох, смотри, Клетус, никак граф прибывает.
Черные точки постепенно обретали очертания небольшой конной процессии: пара крепких суровых всадников, которые бесцеремонно раздвигали толпу конями, не стесняясь пускать в ход нагайки. За ними на изящном жеребце сам граф в дорогом, украшенном самоцветами костюме. Следом еще пара всадников. А за ними крытая повозка с графскими львами и башенками на дверках, запряженная четверкой тяжеловозов. На повозке рядом с кучером сидел сурового вида солдат с тяжелым арбалетом на коленях, а на крыше спиной вперед – еще один. Все оконца повозки были наглухо завешены плотными вишневыми шторами. А замыкала процессию еще одна пара конников. Граф, улыбаясь, приветствовал толпу, кивал под одобрительные возгласы и наигранно злился на охрану, которая грубо, но надежно управлялась с толчеей. В этот самый момент раскрылась дверца сбоку от ворот и из нее высыпало два десятка копейщиков. Растолкав зевак древками копий, они встали по обе стороны дороги, с каждой по десять, и, соорудив живую изгородь, замерли. Цепь гулко брякнула о дорожные камни, открывая проезд.
– Экий франт, – прошептал Клетус. – Не высокородец, а жиголо, хорошо хоть не потащил всех своих фрейлин и фаворитов.
– То, что мот, это точно, – поддержал товарища Джермэйн и вдруг испуганно глянул на незнакомца, не подслушивает ли, но тот словно ничего не замечал, кроме приближающейся кареты.
Взгляд, острый и пронзительный, сверлил карету, казалось, насквозь, и под сведенными бровями, между которых бороздками проявились морщины, появлялась легкая дымчатая тень. Впрочем, это продолжалось не более нескольких ударов сердца, после чего незнакомец язвительно улыбнулся и, показав белые зубы, словно оскалившись, произнес:
– Ничего не будет, уж теперь-то точно.
– Что вы сказали, любезный? – Джермэйн обернулся.
– Я говорю, что ничего не будет, – уже без гримасы, спокойно и уверенно произнес незнакомец.
– Эх, уважаемый, нам бы вашу уверенность, – Клетус достал платок и вытер лицо и шею от пота.
– Сейчас еще Марк пожалует, – уверил Джермэйн.
– С чего ты так решил? – удивился второй буржуа. – Или ты тоже вдруг провидцем стал?
