скачать книгу бесплатно
Вдруг один из людей оторвался от группы и, спотыкаясь, побежал по направлению к кардиналу и ходящему. Бегущий размахивал руками и кричал, но йерро не мог разобрать слов. Постоянный звон черного поля размазывал любой звук, превращая его в кашу.
– Кйорт! – заговорил Арлазар с помутневшим взором. – Не бойся за меня, мне ничего не сделают. Беги!
– Отец! – вскричал ходящий.
По телу плеснула и тут же пропала черная сеть. Аарк, словно нехотя, покрылся стальными прожилками.
Кардинал выругался и поднял руки. В пальцах запрыгал багрово-грязный дым.
– Беги, сын, беги! Стрелы Мертвых! – продолжал говорить Арлазар.
Волдорт упал и пополз на четвереньках. Его стремительно настигал всадник.
– Не бойся! Я в безопасности! – Волдорт замолчал, уткнувшись лицом в землю и вцепившись в нее руками.
– Он просто плачет, – добавил зверовщик. Его взгляд прояснился. – Он в порядке.
– Стоять, – рявкнул кардинал.
Дым заскользил по рукам, змеями обвивая их.
Все замерло. Потекли секунды, растянутые в бесконечность. Ходящий сардонически рассмеялся, резанул воздух перед собой, и небо расколола длинная узкая трещина.
– Брешь! – заверещал аарк.
– Зараза! – прошипел кардинал.
– Ты что? – воскликнул Арлазар.
Из трещины полился густой туман, ее края стремительно оплели темные лианы, а небо разрыдалось черным дождем.
– Шей, пресвитер. Тебе придется заглушить это место, – ледяным тоном сказал Кйорт. – И помни: я вернусь за отцом. И лучше бы он был в порядке.
– Чего вы ждете? – взревел Грюон, поднимая руки и плетя замысловатую руническую вязь. – Возьмите уже его наконец!
Воины, словно опомнившись, сняли со спин белые треугольные щиты и кинулись вперед, будто их хлестнули плетью. Кроваво-красные гербы на щитах зловеще блеснули.
Арлазар отодвинул ходящего плечом и быстро проговорил:
– Я смогу их задержать, а ты уходи. Скорее уходи. Ты сейчас не боец. Ратибор, помоги ему.
Ратибор, растерянно наблюдавший за ними на протяжении всего разговора, вдруг встрепенулся и потащил коня поближе к йерро.
Кйорт с помощью Ратибора забрался в седло. Хигло тотчас пошел ровной рысью в сторону леса. Вновь прибывшие всадники стремительно приближались. Покачивались шипастые шарики их кистеней, а тройка щитоносцев была уже совсем близко.
Зверовщик хладнокровно встречал врагов. Он не ставил целью победить превосходящего числом неприятеля. Все, что ему требовалось, это задержать их. Резкий короткий свист и падающий навзничь воин со стрелой в лице были полной неожиданностью: Ратибор никуда не ушел, он стоял неподалеку и старательно целился. Воины замерли, прячась за щитами.
– Кажется, я показал, что умею стрелять, – произнес он как можно тверже. – Прошу никого не проверять, смогу ли я отсюда попасть в Его Высокопреосвященство. Уж простите, Ваша Светлость.
Арлазар широко улыбнулся, издевательски поклонился и спешно отступил. Никто его не преследовал.
– Уходим, уходим. Быстрее, – проговорил он, – пока они не поняли бесполезность твоей угрозы и не посчитали стрелы в колчане.
Кардинал лишь бессильно скрипнул зубами: он был полностью связан заклинанием Нейтрали.
Арлазар еще раз глянул на всадников: кони безнадежно вязли в неожиданной трясине. Из земли поднимались липкие лианы, оплетали и тянули их. Арлазар ухмыльнулся и широкими прыжками устремился к лесу. Главное – добраться до него, а уж там мало кто сможет выследить зверовщика, если тот не захочет.
9.
Кем бы сейчас ни был архиепископ Бенегер Женуа, но управлять толпой он не разучился. Его голос лился над площадью непрерывно и тягуче, как полноводная река, то стихая, словно погружаясь в омут, то взрываясь гулом водопада.
– Дети мои! – начал он, подняв руки. – Братья по вере, добрые жители Алии, я брат Бенегер Женуа, предстоятель Алийской церкви, и Бог говорит с вами через меня. И я использую это во благо человека и Господа нашего. Во благо Прощающего Грехи и Девы Небесной. Сегодня поистине черный день, ибо черным замарано содеянное некоторыми из сынов Божьих. Ведь что такое Алия? Это живое существо. Тело Божье. Как говорил Святой Арафель, каждая община есть тело, а любому телу надлежит быть здоровым. Сегодня страшный недуг поразил нас. Он, как зараза, ядом коварства влез внутрь, желая загубить самое дорогое – нашу веру. И, как после укуса черного аспида, нам пришлось отсечь пораженные гангреной части. Дети мои, вы видите: не все, кто должен, стоят перед вами. На лицах же других все еще видны следы этой хвори. Это страх, горечь, сомнение. Но они уже почти излечились. Излечились от предательства.
По площади пронесся легкий ветерок непонимания.
– Да. Нас предали. Не буду произносить их имен. Они продали души свои Князю Мертвых, и он через них завладел телами, что созданы были Живущими Выше. Прекрасные божественные сосуды оказались наполнены разлагающейся плотью мертвеней! Они погубили королеву! Они хотели низвергнуть веру в Живущих Выше и насадить свою. Они творили некромантию!
Огромная толпа людей одновременно ахнула. Многие осенили себя святыми знаками, кто-то упал на колени, дрожащими руками извлекая из-под рубахи святой столб на цепочке. Но голос архиепископа продолжал литься, заполняя все вокруг.
– Их черная ворожба оказалась направлена на нас! – почти кричал он. – И тяжкими бедами обернулись бы их вероломство и богохульные желания, если бы не стоящие сейчас перед вами слуги господни. Когда некоторые из нас мудростью своей раскрыли предательство, то страшны стали предатели, окрасившись в мертвечину. И не могли мы побороть их мускульной силой, как ни пытались. И тогда силой духовной, чистой, направленной с Небес, соединив души в единый кулак, все мы, – тут архиепископ обвел рукой стоявших рядом с ним людей, – размазали гадину по настилу забытья. Мы одержали победу и защитили нашу веру, наш город, всех людей от величайшей опасности. И смогли завершить Созыв. К сожалению, некоторые из благородных душ также пали. И мы все помолимся за них!
Архиепископ, склонив голову и осенив ее святым жестом, прошептал коротенькую молитву.
– Я говорил, что сегодня черный день. Но он же теперь и самый светлый день. Первый день для веры. Для настоящей веры в Господа нашего и детей его. И для веры в нового короля Алии, которого утвердили единогласно: в миру и на Небе. Помазанник Божий, благословленный церковью Прощающего Грехи и Девы Небесной, – тут архиепископ замолчал, наблюдая, как площадь завороженно ожидает его следующих слов. – Герцог Марк Кент Клиффорд Ирпийский, Марк Матерый, владетель графства Ирпийского. Король Алии!
Последние слова затонули в оглушительном реве толпы. Полетели вверх шапки, затрепетали флаги и вымпела, забарабанили каблуки по площадному камню: народ признал короля.
* * * *
Вечерело. Город был наполнен огнями, ремесленниками, уличными музыкантами и торговцами.
Странная речь архиепископа породила разговоры, но не более того. Решено было, что и в самом деле случилось непонятное, но благополучно закончившееся. Погибло несколько высокородцев, наверное, затеявших бучу, ну и бес с ними. Обидно, что, наверное, казнили их на месте, и теперь не будет развлечения для народца, но главное, что у руля теперь будет настоящий король. Кое-где происходили стычки между групп несогласных с выбором. По одной из улиц даже затеялась небольшая процессия, но захлебнулась в водовороте общих гуляний. И никто не заметил того, что, вопреки традиции, не то что будущий король, но даже его свита или кто-то из участвовавших в Созыве не показались на улицах города, не разделили хлеб и праздник с гуляками.
Уставший от суеты и насыщенного событиями дня, Марк сидел в глубоком кресле. В руке он задумчиво крутил золотой кубок с вином. Коронация назначена через неделю, а до того следует раздать множество поручений, разослать гонцов и переехать в Гилладу, в королевский дворец. Доверенное лицо он еще днем отправил с письмом в свой замок. Потом был обед в большом королевском зале, с пажами, фрейлинами, фаворитами, прислугой, красивыми борзыми, тысячей свечей, благовониями и с напускным весельем. Но ближе к вечеру, когда гости должны были разбрестись по городу в поисках развлечений, каждый предпочел удалиться в отведенные покои, чтобы наутро отправиться восвояси.
Марк отпил из кубка и отставил его на столик из черного дерева. Его уставший разум бился, как рыба на песке. Брат Хэйл исчез сразу после речи архиепископа и так до сих пор не появился. Герцог был уверен, что тот снова затеял какую-то черную пакость, и от этого становилось муторно и страшно. Он уже понял, что тщеславие загнало его в тупик, а страх завалил отход большими серыми валунами. Выхода нет. Есть лишь небольшая дверца, но открыть ее и провести его дальше может лишь этот брат Хэйл. Мертвень. Черт. Бес. Кто бы он ни был. И как мил был и предупредителен архиепископ, который теперь, как его там, Абруг? Атрукк? И ведь он знатно напугал Призрака.
Он говорил с каждым из присутствующих в отдельности, и те слушали и внимали, как горящий адепт слушает убеленного сединой мудреца. Услышать, что именно он говорил, не удалось, но каждый согласно кивал и расплывался в улыбке. Уничижительной, раболепной. Лишь к Марку он не подошел, только искоса поглядывал. И каждый такой взгляд разгонял по спине и шее новоиспеченного короля мурашек.
Дверь скрипнула, и показался Призрак.
– А-а-а. Это ты, – выдохнул герцог, – черт или бес, что в посыльных у самого Нечистого. Проходи, что скажешь?
Герцог указал на кресло напротив. Брат Хэйл криво усмехнулся, налил себе в серебряный кубок вина и сел, вытянув вперед ноги.
– Что расскажешь, черт? – вяло повторил Марк.
– Не пожелаю тебе увидеть настоящего, – огрызнулся Призрак.
– Тебе виднее. Так что скажешь? Ты пропал сразу после речи архиепископа, ну или кто он сейчас? Абдуг?
– Аббук, – брат Хэйл сморщился, словно вино обратилось в мочу. – Народец надобно было направить: запустить пару слухов, подтолкнуть болтунов. Теперь все кругом будут уверены, что святой отец так красочно истолковал обычную попытку силой взять власть и усадить на трон паршивого бродягу. В этом я мастер. Еще я узнал, что Лауциз повел себя действительно так, как следует его ордену. Благородно. Он не станет науськивать родственников убитых и распалять междоусобицу. Он отправил гонцов с грамотами, в которых говорится, что благородные мужи пали от рук изменников и убийц королевы, что королем выбран Марк Матерый и что не следует в гневе противиться этому решению, ибо он также преклонил колено перед новым владетелем Алии.
– Не ожидал от него, – скривил губы Марк.
– Он герцог. И долг перед Алией для него, как и для вас, – не пустой звук.
– А как ты узнал все это?
– Это не так сложно, обладая моими талантами, – отмахнулся Призрак.
– Теперь потребуется вызвать в замок родственников этого Этруско и Конфлана, учинить разбирательство и суд, хотя люди неповинны.
– И не надо. Великодушный Марк Ирпийский, конечно же, скажет, что сын за отца не ответствует. Если пожелаешь, король, я завтра сам подготовлю бумаги и отправлю гонцов.
– Как так вышло, что за несколько дней единственным моим советником стал мертвень? Ведь ты сам – мертвень? Скажи.
– Лучше вам не быть в этом уверенным, господин.
– Твой господин в отъезде, – довольно резко бросил Марк. – Ну, хотя ты прав. Нам вовсе не нужны волнения и мятежи. Ты молодец. Думаю, кардинал тебя высоко ценит. Только скажи мне, черт, кто такой Аббук? Отчего тебя перекосило, словно ты наглотался уксуса?
– Этого тоже лучше не знать.
– Прекрати говорить, что мне лучше и что хуже. Рассказывай. Я должен понять, кто сейчас ходит в личине архиепископа.
– Аббук, – Марк было вскипел, но Призрак уже продолжал говорить, – один из старейших мертвеней. Проводник мертвых. Это он встречает души у Мертвых Врат и переводит их через Белесую реку.
– Так…
– Только немногие знают, что в обратном направлении это тоже работает, – брат Хэйл вдруг со злостью запустил кубок в стену. – Паскуда.
– Что-то не так? Кто-то сделал ходы вместо вас? – Марк злорадно ухмыльнулся.
– Заткнись, король, – окрысился Призрак. – Думаешь, это тебя не коснется?
– Да я уже по уши в этом дерьме. Даже подпрыгиваю, чтобы дышать, – неожиданно спокойно заметил Марк. – Так что давай, говори, отчего ты перепуган, как косуля. Думаю, что настало самое время.
– Этого не могло произойти, – стушевался Призрак. – Ты не понимаешь, король. Неужели ты не видишь? Могучее существо, которое запросто назовут Богом, легко, собственным телом прошло в наш Мир. И я не знаю, что думать об этом. Кардарах прибудет лишь через пару часов. И только тогда мой господин узнает о произошедшем. И лишь завтра к вечеру я смогу хоть что-то тебе ответить, кроме того, что уже сказал. Могу лишь предполагать, что станет делать Аббук.
Марк весь во внимании подался вперед.
– Он воспользуется властью архиепископа, его возможностями и… – брат Хэйл замолчал, пораженный внезапной догадкой, словно отступил дурман.
Перед его глазами всплыл бредущий через поля легат пятого легиона.
– Какой я слепец! Беда, король. Надо уходить. Собрать всех верных вам людей и уходить. Лучше всего тайком.
– Что? – Марк скрипнул зубами. – Вы все это устроили и сейчас заявляете… Почему ты не сказал этого раньше?
– Вероятно, потому, что не понял! – воскликнул Призрак и удрученно добавил: – Кашш не позволил мне понять.
– Слугу предал господин? Ведь именно Король Мертвых – твой бог и бог твоего хозяина, кардинала Грюона? Так ведь, черт? Мертвень! Ему ты воздаешь молитвы? Его просишь о помощи? С ним заключаешь договоры? Как свежо и неожиданно – властитель жертвует пешками ради высшей цели, – Марк скрипнул зубами. – Король не побежит с поля боя. Вставай, идем!
– Куда?
– Мы убьем его!
– Король, ты пьян? Ты видел, что он сделал, когда появился?
– Вот и исправим это… Слышишь? – из-за двери раздались выкрики, короткий лязг оружия и звук упавших тел.
Марк выхватил меч. Призрак же покрутил пальцами правой руки, и по ним пробежало ядовито-лазурное свечение.
Дверь в залу распахнулась от сильного удара. На пороге стоял высокий рыцарь в полном латном доспехе. Правая рука небрежно держала на плече окровавленный эспадон. Синее сюрко сверкало золотой оторочкой и вышитыми на ней львами. Узкая смотровая щелка закрытого шлема истекала синеватым туманом.
– Это он? – мрачно спросил Марк.
– Нет, не сам. Но это нам подарок от него. Мертвень, из королевской усыпальницы в подземельях дворца. Ты знал, что она тут есть?
– Что делать?
– Я справлюсь, не суйся, – Призрак сделал шаг вперед.
Рыцарь отступил в сторону, за ним показался еще один. Он тоже отступил, пропустив вперед архиепископа. Тот с легкой, доброй улыбкой, но совершенно мертвыми бесцветными глазами зашел в залу. Люди не могли двинуться, колючий страх пронизывающим холодом сковал их члены.
На дворе потемнело. Ветер нагнал хмарь, стерев с ночного неба звезды. Потянул прохладный ветерок, и цикады лихорадочно попрятали свои скрипки в футляры.
Из-под саккоса архиепископа сочился угольный дым. Аббук медленно прошел на середину залы и остановился в пяти шагах от застывших в ужасе Марка и брата Хэйла. Мертвени в латах также прошли внутрь и, затворив двустворчатую дверь, стали по обе стороны от нее. Свечи бросали рыжие отблески на их блестящие доспехи, выхватывая отдельные участки лат и заставляя свет и тень на них бороться между собой. В воздухе появился сильный сладковатый запах старости и мертвечины.
Аббук широко улыбнулся, показывая почерневшие зубы, и глубоким шипяще-хриплым голосом сказал:
– Делайте, как я говорю, и не только останетесь живы, но и будете вознаграждены. Великий Король Кашш держит обещания. В противном случае примете смерть жуткую, лютую.
Аббук повелительно указал на кресла.
– Садитесь. Слушайте.
Сил сопротивляться не было. Марк безропотно опустил меч и сел, словно чужая воля полностью подчинила его. Призрак преклонил колено, опустив голову. Глаза его почернели и заструились фиолетовым дымом.
Кардарах беззвучно скользнул с ветви кряжистого дерева, широко распластав крылья. Просел до самой земли и, набирая высоту, стремительно понесся прочь.
10.
Кардинал невидящим взглядом смотрел на огонь. Небольшой, но жаркий костер жадно облизывал рыжими языками толстые поленья, сложенные шалашиком. Искорки веселой чехардой стремились вверх, кружась каруселью вокруг едва заметного столбика дыма. Яркие, полные жизни, они взлетали все выше и тускнели, мертвым пеплом опускаясь где-то за кругом света от костра, одинокие в темноте. Легкий ветерок жонглировал ими и игрался, то ласково обнимая, то грубо расшвыривая.
Ночное небо было настолько черным, каким только может быть, без единого светлого пятнышка. Ни звезд, ни луны, будто где-то там, высоко, угрюмые, мрачные, полные слез тучи утопили их в своей печали. Шелестела, перешептываясь, листва, трещал огонь, тихо фыркали кони, иногда бряцало оружие охранения.
Яркие четкие хлопки жестких крыльев вырвали кардинала из транса. На его предплечье уселся кардарах. Грюон согнул руку в локте, и крючковатый клюв птицы оказался напротив носа хозяина. Они встретились взглядами и замерли, не моргая, будто играя в гляделки. Через несколько минут птица забила крыльями, громко крикнула и, подброшенная вверх рукой пресвитера, растворилась в ночном небе. Грюон улыбался. Снова вальяжно уселся возле костра, на мягкие подушки, укрыл ноги теплым меховым покрывалом и потянулся к кубку. В неровном свете костра блеснули самоцветы, кольцом обнимающие золотую чашу. Кардинал сделал глоток. От холодной родниковой воды ломило зубы, но он залпом осушил кубок и отставил его в сторону.
