Тайна Ирминсуля

С ближайшей ветки поднялась небольшая тучка любопытных светлячков и замельтешила над головами троих, позвенивая тоненько. Хранитель будто бы не собирался сопровождать гостей, однако остался наблюдать за порядком.

Мари рассматривала дерево, пятая секунда, шестая – и невольно схватила Анри за руку, вдруг разобрав в колокольчиках смешливые детские голоса:

– Посмотри! Она пришла!

– Они обе пришли!

Они говорили о ней?

«Она смешная!» – «Подойди к нам ближе!» – «Кто, кто это с ней?» – «Это и есть Предвестник? Невозможно!» – «В ней дар от нашего малыша!» – «Расскажи про него, расскажи!»

Мари обернулась вопросительно на мужчин. Хранитель оскалился:

– Ты их слышишь? Малыш – это ваш Лабасский Ирминсуль.

– Я ничего не слышу, – на вопросительный взгляд Мари ответил Анри. – Что они говорят?

– А почему я их слышу? Кто это?

Хранитель поднял руку и позволил сесть на неё огонькам:

– Это матушкины голоса, я так их называю. Можешь им не отвечать, они и без тебя всё знают, любят шутить. У матушки чувство юмора превосходное. А почему их слышишь ты, сама скажи.

Ленуару было очень интересно происходящее. Он нацепил свои очки и благодаря им рассмотрел светлых мушек, кружащихся над гостями, сидевших на рукаве Хранителя и как будто с любопытством тянущихся от ствола к девушке.

– Может быть, потому что я уснула под нашим Ирминсулем? – предположила неуверенно она, боясь пошевелиться. Огоньки подлетели к её лицу, рассматривая.

Огоньки захихикали: «Она сказала «нашим»!», «Она назвала малыша «нашим»!»

– Простите, – пробормотала Мари. – Конечно, я имела в виду, нашим общим. К нему приходят все желающие, стены нет, но относятся со всем уважением. В тёплое время года его поливают водой из водопада. А лесная знахарка следит за чистотой подарков и кормит птиц.

«Стены ещё нет!» – «Наш малыш популярен!» – «Малышу хорошо у вора!» – «Простим вора!» – «Искупления! Искупления вору!» – загалдели весело голоса.

– Что? – девушка в крайнем изумлении обернулась на Хранителя. – О чём они говорят? Про какого ещё вора?

– Вора? – эхом поддержал Анри вопрос.

Хранитель хмыкнул и обратился к огонькам, сидевшим на его руке:

– Расскажите ей.

Детские голоса-колокольчики зазвенели, торопясь опередить друг друга. Поначалу Мари ничего не могла понять, переспросила несколько раз, и голоса успокоились, менее сбивчиво повторяя историю. Повернувшись к Ленуару, единственному, кто не понимал «матушкины голоса», Мари медленно стала переводить.

Местная легенда приукрасила подвиг сира Алтувия Трасси и скрыла позорный проступок сира Ригхана, прадеда Мариэль, чей дар вдруг проявился в ней.

Алтувий собирался посадить Ирминсуль у себя в поместье. Но дерево засыхало, не смотря на заботу и магическую поддержку. Жившая в то время лабасская прорицательница объяснила: Ирминсуль не мог выжить без постоянной подпитки родственной магии и магии хранителей. Поэтому советовала либо вернуть в Люмус, либо посадить в соседнем графстве, возле серебристого водопада.

Сиру Алтувию очень не хотелось делиться славой, и он придумал выход. Составил Контратат, по которому две семьи – Трасси и Делоне должны были объединиться в случае успеха. Ирминсуль перевезли из сада Трасси к водопаду, залили водой из Волчьего логова. На следующий день увидели – малыш сбросил сухие листья, и на их месте появились свежие почки.

Де Трасси и Делоне ликовали. У Алтувия была дочь, у Жозефа Делоне – сын. Родители решили их поженить согласно Контратату, предварительно расторгнув помолвку между юным Делоне и дочерью графа де Венетта, влюблёнными друг в друга.

Возможно, заговор бы удался, но оскорблённый прадед Мариэль, сир Ригхан, решился на преступление: ночью пересадил дерево на опушку своего леса, а в качестве компенсации дереву за перенесённый стресс отдал свой самый сильный дар.

Когда утром ничего не подозревающие Алтувий и Жозеф приехали на осмотр дерева, то застали шокирующую картину: охранники спали мёртвым сном, дерева не было. Нашлось оно быстро, но в третий раз выкопать себя не дало. За ночь непостижимым образом его крона украсилась густой листвой, а корни глубоко проникли в землю.

Лабасская прорицательница сказала, мол, делать нечего – Ирминсуль сам выбрал себе место. Так легенда была изменена ради чести предков. Алтувию пришлось включить в Контратат и де Венеттов, у которых изначально было четверо детей, а осталось…

Последние фразы Мари произносила сквозь рыдания, Анри прижал её к себе.

– Что случилось с влюблёнными? – осторожно спросил он, успокаивая девушку поглаживаниями по спине. – Я так понимаю, они не поженились? Иначе де Трасси приходились бы как минимум дальними родственниками Делоне.

Вместо ответа девушка осела, Анри успел её подхватить на руки и заозирался, не зная, куда положить или покинуть территорию ирминсулиума. Хранитель, переставший скалиться, отошёл от арки, выпуская юношу:

– Неси ко мне.

В домике Хранителя положили девушку на грубо сколоченную кровать хозяина. Тот достал из шкафа порошок, разбавил с тёплой водой и влил в рот Мари:

– Она скоро очнётся. Матушка не рассчитала силы, – Хранитель отставил деревянную кружку и сел, уперевшись руками в колени. Юноша сверлил его злым взглядом. – Я не знал подробностей, нечего тут зыркать своими буркалами. Померли герои-любовники и вся история. Сначала он, потом она сбросилась со скалы.

– Как, шархал побери, умер Делоне?

К Хранителю вернулось обычное расположение духа. Он достал бутылку и два кубка, разлил:

– Выпьешь?

– Нет. Мне ещё возвращаться. Завтра приду.

– Тогда завтра всё узнаешь, – ухмыльнулся Хранитель.

Анри хмуро смотрел на него, скрестив руки, но это не изменило самодовольства белоглазого. Тот залпом выпил вино, причмокнул соблазнительно и медленно отёр челюсть:

– Ладно, скажу. Всё равно от неё узнаешь. Любящая матушка прокляла парня, когда он наотрез отказался жениться на девчушке Алтувия. И в ночь, когда де Венетт спаивал охрану да выкапывал дерево, влюблённые хотели сбежать. Только парень дальше своего поместья не уехал. По дороге лошадь понесла, и незадачливый любовник свернул шею. Нашли его в речке уже, того, мёртвого.

Анри глубоко вздохнул, разглядывая скалящегося визави, пересел на кровать, возле девушки, взял за руку. От прикосновения она пошевелилась, не открывая глаз, пробормотала что-то. Анри наклонился, прислушался, снова вздохнул шумно. Протянул руку к кубку и осушил его.

– Шархалье ты отродье, Хранитель, порождение бездны!.. Ответь мне на один вопрос, – юноша перевернул кубок, показывая, что тот пуст: – Есть у тебя душа? Ты прислуживаешь дереву, несущему свет, а душа у тебя грязная, как копыта моей кобылы. Хоть раз ты по доброй воле помог кому-нибудь? Впрочем, можешь не отвечать. Прощай.

Анри накрыл девушку плащом, подхватил её на руки и понёс к выходу. У ворот юношу остановил окрик, Анри повернулся. Хранитель шагал не торопясь и с грозным видом. Приблизившись, положил поверх девушки кусок свёрнутой ткани:

– Пусть передаст хранительнице малыша, давно она у меня просила, оказии не подворачивалось. А ты – молокосос, чтобы учить меня, что делать и чего не делать! Мой дед написал Кодекс о невмешательстве, а не ваши шархаловы законники! Мне решать. Понял? Учить он меня ещё будет! Чтобы я тебя в ирминсулиуме полгода не видел!.. Жратву он мне носит, думает, за кусок рыбы Хранитель честь свою продаст…

Последнюю фразу Хранитель произнёс, повернувшись спиной к Ленуару и шагая к своему домику, а потом ещё и кулаком в воздухе потряс, не оборачиваясь.

Анри улыбнулся углом рта и понёс девушку прочь от запретной территории. Уложил Мари на скамью, голову устроил у себя на коленях. Свежий воздух вскоре сделал своё дело. Мари очнулась, и юноша помог ей сесть, ничего не говоря, подождал, когда она окончательно придёт в себя.

– Благодарю, – обратилась она к Анри, – благодарю вас. Если бы не вы, всё было бы неопределённо. Теперь я знаю правду… И причину.

– Что будете делать? И могу ли я вам помочь?

Девушка покачала отрицательно головой:

– Я сделаю всё сама. Послезавтра уеду в Лапеш.

– В Лапеш? Но это же шархал знает, где! – воскликнул Анри изумлённо. Потом подумал и согласился. – Хотя, наверное, вы правы, это к лучшему. Незакрытое проклятие останется на потомках, пока не будет поставлена точка… Но мне вас жаль, правда. Мои губы в вашем распоряжении, если это поможет вам справиться с горем.

Мари слабо улыбнулась, положила ладошку поверх руки юноши:

– Поверьте, я счастлива, пусть даже завидовать этому счастью не стоит. Дайте мне… полгода, год… Прошу вас не писать мне писем и не приезжать в Лапеш.

– Это невыполнимая задача.

– Вам тоже это нужно, – она погладила Анри по щеке, и тот закрыл глаза, перехватил пальцы. – Мне так будет спокойнее… Нам нужно возвращаться.

Анри спохватился, протянул свёрток от Хранителя, объяснил, что нужно с этим сделать. Не удержался и развернул: в чистой тряпице лежало несколько листьев Ирминсуля.

– Зачем? – удивилась Мари. – Как будто у нас своих не хватает.

– Хранитель не зря ваше дерево малышом назвал. Ему надо ещё лет пятьсот, чтобы силу набрать. А из этого, – Анри кивнул на ценное содержимое свёртка, – снадобья разные делают. Сами не пытайтесь: опасно. Вы обещаете мне сделать всё в точности, и я могу не беспокоиться за вашу жизнь? Или мне самому отдать этой вашей Хранительнице?

– Глупости какие! Сейчас жизнь мне нужна как никогда, я сделаю это завтра же. Тем более вы дороги не знаете.

– А вы знаете, значит? – хмыкнул Анри.

– Инквизиторам туда дорога заказана, – пошутила Мари, поднимаясь. – Один раз была, случайно рядом оказалась. Не бегаю я по знахаркам, правда… А ноги у меня замёрзли. Пойдем быстрее, чтобы согреться.

Анри убрал листья за пазуху, пообещав вернуть их Мари по первому требованию. По дороге к порталу юноша рассказывал о дворце, портретах Основателей, и Мари отложила тяжёлые думы после королевского Ирминсуля до спокойного часа, чтобы осмыслить не торопясь.

Дошли до конца галереи, забрали маску из ниши.

– Не хотите нацепить цветок или продолжите носить свой антипоцелуй? – посмеялся Анри, слыша тихие ругательства Мари, надевающей маску. – Времени прошло достаточно, вас поймут.

– Ничего, помучаюсь, недолго осталось, – она тихо обругала скользкие крепления, – скоро сниму.

– Давайте помогу, – Анри зашёл со спины, убрал волосы Мари через плечо, помедлил, проведя пальцами по шее и обнажённым плечам, соединил крепления и вернул волосы на спину. И неожиданно развернул Мари за плечи. – Вы цело… вы проверяли магию на совместимость?

Девушка попробовала движением плеч освободиться, но Ленуар держал цепко:

– Что вы имеете в виду? Отпустите!

– А то, что вы можете себе сколько угодно фантазировать и внушать любовь, но если ваша магия не совместима, хоть с той же скалы бросайтесь – ничего не изменится.

– Бросалась и ничего не изменилось, – Мари улыбнулась иронично. – И поцелуй был, наверное. Не знаю.

– Э-э-эп, а ну-ка быстро всё рассказать!

Анри насильно оттащил Мари за руку к одному из диванов, стоящих по периметру портальной комнаты. Не желая затягивать возвращение, девушка коротко рассказала про воспоминания о худшей Ночи горги, своей истерике, об отравлении магией Армана и спасении в гроте де Трасси. Закончила, улыбаясь:

– Вас, может быть, удивит мой спокойный рассказ, но всё это в прошлом.

Анри, слушавший внимательно и не перебивая, кивнул:

– Ваше спокойствие говорит о том, что вы помирились с прошлым. Без этого ни настоящего, ни будущего не построить. Вы поступили мудро. И всё-таки я скажу вам кое-что. Поверьте, знаю, о чём говорю. То, что был конфликт между огнём и водой – естественно. У Армана магия воды была достаточно развита, а ваш дар на тот момент был похож на Лабасский Ирминсуль в сравнении с королевским. Поэтому Арман показал вашему огню, как его вода может подчиняться, что она не опасна для вас. И, подозреваю, это стало причиной вашей одержимости. Поэтому вам необходимо ещё раз скрестить магии, так, чтобы они схлестнулись, а там будет видно. Либо разойдутся в разные стороны, и вам станет легче, и тогда ни в какой Лапеш ехать не нужно. Либо, наоборот. Для этого случая я дам вам совет…

Анри задумчиво смотрел на Мари, изучающую с равнодушным видом обстановку портальной залы:

– Если вдруг почувствуете совместимость… как со мной… не делитесь даром, слышите? Вы же чувствовали это, верно? Как будто ваша магия стремится объединиться? – по медленному повороту головы и округлённым глазам было понятно: Мари прекрасно понимает, о чём идёт речь.

– Почему? – спросила севшим голосом.

Анри возвёл глаза к потолку, достал любимую палочку, сунул в рот:

– Вы меня удивляете, Мариэль! Это всё равно что подарить свою чистоту до брака первому попавшемуся. Поверьте, так часто бывает: магия может принимать не одного. Один мой знакомый трижды чувствовал слияние магий, на третьей девушке женился. До брака делать роскошные подарки, тем более тому, кто не оценит, не стоит. Вы согласны со мной?.. Вот и хорошо. Не делайте ненужных глупостей, – Анри поднялся и подал руку Мари.

– А бывают нужные глупости?

– Разумеется. И я бы вам сейчас это продемонстрировал, но ваши так называемые снежинки на маске, боюсь, испортят эффект. Какой из меня инквизитор, если я лишусь зрения? Спасибо, кстати, что дали рассмотреть в зале. В темноте бы точно напоролся…

Подшучивая друг над другом, они нырнули в портал. А в зале де Трасси едва не столкнулись с танцующей парой. Звучала залихватская музыка, разогревшиеся предыдущими танцами пары отплясывали нечто, похожее то ли на польку, то ли на гопак.

– Да что с вами такое? – Анри оттянул Мари от несущихся на неё очередных танцоров.

Та, схватившись за левое плечо, искала в вихре пляшущих знакомое лицо. Не нашла – скользнула взглядом по аплодирующим и покрикивающим наблюдателям у стен.

– Армана здесь нет, вон Люсиль и Антуан, – Анри чуть громче, чтобы услышала Мари, сказал ей на ухо и показывая пальцем на одну из скачущих пар.

– Не ходите за мной! – неожиданно сказала она, отталкивая юношу и пробираясь к выходу.

Должно быть, королевский дворец был защищён от посторонней магии, потому что боль в метке Мари почувствовала сразу, как только миновала портал и оказалась у де Трасси. Плечо жгло в той же степени, как и за мгновение до падения дерева.

Но где и как искать Армана в этом огромном дворце? Паника накрыла одновременно с этим вопросом. «Спокойно! Спокойно!» – сказала себе, вздохнула, собралась и протянула правую руку, представила выпущенный клубок: «Ищи его!» Клубок метнулся к лестнице, оставляя за собой хвост. «Быстрее! Быстрее, пожалуйста!» – она задыхалась от бега по ступеням, но всё равно казалось, что указатель слишком медленно ищет.

– Ох! Простите! – огибая угол, Мари налетела на мужчину, по-видимому, так же торопящегося, но в противоположную сторону. Удар болезненно отозвался в правом плече, незнакомец схватился за грудь и выругался неразборчиво.

Мари подняла на него глаза и остолбенела: перед ней стоял человек-тень. Он тоже её узнал, испугался ещё больше и шарахнулся к противоположной стене коридора, по стенке добрался до лестницы и помчался вниз. Она подавила острое желание последовать за ним и помчалась за клубком, окончательно замершим у одной из дверей. Будто поняв, что хозяйка его увидела, он просочился сквозь дверь.

Секунду решаясь, Мари дёрнула на себя ручку: по ту сторону слышались громкие голоса. За дверью врезалась в мужскую спину, как если бы её обладатель закрывал собой вход. Мужчина пошатнулся и неожиданно растянулся на полу. В комнате на мгновение стало тихо. После освещённого коридора глаза пытались привыкнуть к полумраку.

– Сирра Мариэль! Как вы удачно зашли! – хрипло сказал знакомый голос принца Лоуренса, и её невидимой силой дёрнуло в воздух. Она не поняла, как оказалась напротив двери, в нескольких метрах. В талию больно сцепились пальцы. – Пропусти нас, иначе одной малышке будет очень и очень плохо!

Перед дверью поднимался Арман. Таким взбешённым Мари его никогда не видела.

Прованс*(авт) – аналог немецкого танца лендлера, который переводится как сельский танец. Он медленнее вальса и проще по движениям.

Глава 28. Интриганы

Самый серьезный недостаток в разведывательной работе, порождающий больше ошибок, чем любой обманный маневр или интрига иностранного государства, – это предубежденность.

Аллен Даллес, «Искусство разведки»

Арман ждал Люсиль в кабинете сира Аурелия, где тот обычно проводил переговоры. В комнате находился стеллаж-ширма, отделяющий потайной закуток для архива документов, сфер, а так же сейфа.

– Жди меня в нашем укромном местечке, – шепнула Люсиль на ухо, когда терпение юноши готово было лопнуть из-за назойливых поклонников златовласки. – Я отделаюсь от всех и приду.

Отделаться нужно было минимум от троих: отца, бдительно следившего за дочерью, Антуана, увивавшегося рядом и постоянно смешившего Люсиль, но, главное, от приглашённого принца Лоуренса – шархал бы всех забрал. Были и другие претенденты на времяпровождение с Люсиль, но их можно было не учитывать, Его высочество успешно справлялся с ролью отпугивающего кавалера.

Люсиль до праздника успокоила Армана, сказав, что всё предусмотрела, и, как минимум, каждый чётный танец – его, потому что Его высочество будет с Мариэль, к которой в последнее время проявлял повышенный интерес. Весельчака Анчи познакомят с Глорией, сестрой Лоуренса, и поручат почётную миссию развеселить принцессу-несмеяну.

Глория не явилась, очевидно, брезгуя сельским балом, а Ленуар, которого не учли, захватил Мариэль. Таким образом, вокруг самой красивой девушки на балу не вращались только слепые, пожилые и инквизиторы.

Во время третьего танца успели договориться: Арман уходит первым, Люсиль под предлогом поправить причёску – следом. Юноша не знал, что сир Аурелий, заметивший лукавый взгляд дочери и догадавшийся о цели побега, перехватил её в дверях для доверительной беседы, после которой вручил новому кавалеру, робко попросившему разрешение на танец. После него сир Аурелий терпеливо повторил процедуру привития послушания, и Люсиль смирилась, надеясь, что Арману надоест ждать, и он догадается вернуться. А обменяться поцелуями можно будет и позже.

Он ждал терпеливо, вспоминая, как три года назад в этом закутке Люсиль подарила ему первый поцелуй, второй и третий… Их было много в тот день, и Арман окончательно потерял голову от новой хорошенькой соседки. Позже, для того, чтобы освежить воспоминания, они не раз прятались здесь, в их «гнёздышке», подслушивая переговоры важных сиров, появлявшихся у де Трасси, и испытывая ни с чем не сравнимое преступное удовольствие, которое называют адреналином.

Затем устал, сел на пол, прикрыл глаза и не заметил, как задремал. Разбудили голоса за перегородкой. Перепутать один из них было бы невозможно: в кабинете находился принц Лоуренс, раздражавший Армана с первого дня их знакомства.

– Это вы называете мерами предосторожности? – резко сказал незнакомый Арману голос с сильным южным акцентом.

– А вы бы предпочли явиться сюда порталом? – с долей ихидства спросил Лоуренс.

Перед носом Армана опустилась магическая плёнка, кто-то из двоих в кабинете накинул шатёр безмолвия, а значит, разговор намечался необычный. Юноша сдвинулся так, чтобы попасть под полог.

– Я не об этом, – продолжил голос с акцентом, – откуда в этой глуши инквизиторы пачками? Вы обещали мне приватность, а вместо этого я вынужден галопировать по залу в надежде найти укромный уголок, пока Его высочество соизволит начать переговорам.

В тишине послышалось звяканье, должно быть, Лоуренс наливал собеседнику горячительно-успокоительное.

– Успокойтесь, Кхар, это же бал, тут даже лошади пляшут, – принц засмеялся своей шутке. – Инквизиторов было всего двое, и то они свои, прикормленные.

– А девица-инквизитор, которая с меня не сводила глаз? Вы беспечны, мой принц, как арауканцы могут вам доверять?

На слове «арауканцы» Арман вздрогнул. Последние новости, связанные с воинственными соседями, были у всех на слуху. Юноша осмотрелся, нашёл на полке чистую сферу и включил её для записи внутри полога.

Принц фыркнул:

– У вас морок от испуга. Какая девица-инквизитор? Давайте уже перейдём к делу. Какова моя доля? Что вы собираетесь мне предложить?

Арман внимательно слушал, пока не понимая, о чём идёт речь. Принц торговался, выбивая себе некие привилегии, его собеседник выдвигал претензии, чтобы сбить цену на услуги. Но когда прозвучало имя посла в Южной Сурье, всё стало ясно, как день.

Полуостров Сурья и остров Южная Сурья на юге Люмерии, рядом с провинцией Лапеш, были главным источником добычи кристаллов, из которых изготавливали накопители и специальное стекло для учёных, лекарей, инквизиторов и прочей братии, работающей с магическими потоками. С помощью кристаллов в том числе делали портальные рамки, примеры которых сейчас находились в бальной зале замка де Трасси. То есть сами по себе кристаллы не обладали магической силой, но умели собирать её, хранить и перераспределять.

Арауканцы, чья территория находилась через пролив на юге, неоднократно предпринимали попытки отвоевать Южную Сурью, где было разработано больше рудников, чем на севере. И где двадцать лет назад погиб дед Армана – сир Вэн.

Затем, после безуспешных попыток, перешли в режим холодной войны, тайно вмешиваясь в политику с помощью подкупов, внедрения своих агентов в Правление Сурьянской провинции и прочих способов, вплоть до постройки подводных туннелей для откачки первородных жидких кристаллов.

Как понял Арман, Лоуренс присоединился к очередной игре арауканцев, целью которой было поставить своего посла, сместив прежнего, а затем через него контролировать добычу кристаллов. Последствия в случае успешных переговоров (почему-то думалось, что Лоуренс только для виду торгуется) для Люмерии могли стать катастрофичными: от влияния на экономику до наращивания военного потенциала арауканцев и войны с ними. Странно, что, несмотря на слаженную работу инквизиции, имеющей в своём штате от блестящих провидцев до логистов, связь Лоуренса с арауканцами не была установлена. И сейчас нагло, фактически на глазах у толпы, заключался договор между потенциальным наследником и врагами Люмерии.

Сфера записала достаточно для обвинения, да и Арман запомнил всё, но, сдерживая жгучее желание выйти и придушить принца вместе с арауканцем, он продолжил ждать. «Не лезь на рожон, если битву можно выиграть, не вытаскивая меч, – было одним из важных уроков отца по тактике: – Надо – брось песок в глаза противнику, не геройствуй». Уроки честности и прямоты от слуги Вернера были больше по душе Делоне-младшему, но в сегодняшней ситуации он вынужден был признать: ожидание принесёт больше пользы.

Сфера будет передана сиру Фелису Тирру, за принцем установят слежку и аккуратно выведут на чистую воду его сообщников, а по записанному голосу – арауканца. Знать бы ещё, как он выглядит…

На одной из панелей с этой стороны стеллажа имелся глазок, который – можно было не сомневаться – Аурелий использовал для некоторых своих мутных делишек. В этот глазок подсматривали Арман и Люсиль во время тайных встреч.

Он нашёл панель, отодвинул её и припал глазом. Арауканец сидел в кресле спиной к нему, и всё, что было видно – жидкие волосы до плеч, небольшая залысина на макушке и узкие плечи. Наверняка он был среднего роста, если судить по высоте спинки кресла, и худощав. Лоуренс подписывал бумаги напротив, сидя за столом Аурелия.

Вдруг арауканец выдал фразу на своём языке, и принц поднял голову, внимательно посмотрел на стеллаж, за которым прятался Арман. Тот почувствовал, словно его лица коснулся лёгкий ветерок. Это была ментальная поисковая магия, а значит, он был раскрыт.

Быстро засунул сферу в один из ящиков и толкнул панель для поворота двери в стенке. «В ситуации, когда противник раздумывает, нападай первым! Иногда первый удар решает всё!» – юноша, призвав магию в кулак, присел, чтобы избежать предсказуемого удара в голову, и вывалился с переворотом в кабинет. Ожидаемо сверху просвистел сгусток и врезался в стеллаж с документами, обрушивая за спиной Армана папки на пол.

– Анда бодох, хиланхак масалан ини!* – взвизгнул арауканец, оказываясь возле двери.

Арман вскинул вторую руку – и арауканец повторил движение принца, схватился за горло, как будто ему накинули на шею удавку.

Шатёр безмолвия лопнул.

Его высочество вдруг закатил глаза и обмяк, падая на пол, Арман перевёл взгляд на Лоуренса – и сильный толчок по ногам Армана заставил их согнуться. Связь с противниками оборвалась. Арауканец взмахнул рукой, нанося пространственный удар в живот и откидывая юношу назад, к открытому стеллажу.