Шахматы Вечности

Алексей внимательно посмотрел на редактора. За напускной бравадой он видел усталость и тревогу.

– Что происходит, Сергей Анатольевич? – прямо спросил он. – В редакции мало людей, атмосфера какая-то… напряженная.

Воронцов вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Происходит то, что мы на грани закрытия, Леша. После твоей статьи начались проверки. Налоговая, пожарные, санэпидстанция – кто только не побывал у нас за последний месяц. Счета заморозили. Половина сотрудников разбежалась – кто из страха, кто из-за денег. Бумажную версию не выпускаем уже две недели – типография отказалась с нами работать. Сайт держится на честном слове и энтузиазме нашего айтишника.

Он помолчал, затем добавил тише:

– Но мы еще повоюем. У меня есть план.

– Какой? – спросил Алексей, чувствуя, как к горлу подступает комок. Он не ожидал, что всё настолько серьезно.

– Мы запускаем новый проект, – Сергеич наклонился вперед, и глаза его загорелись прежним огнем. – Специальное расследование о коррупции в оборонной сфере. У меня есть инсайдер, готовый слить документы. Это будет бомба, Леша. Такая, что мало не покажется.

– И вы хотите, чтобы я…

– Чтобы ты возглавил это расследование, – закончил редактор. – Твое имя, твой опыт, твой стиль – это именно то, что нам нужно.

Алексей покачал головой.

– Сергей Анатольевич, я только вернулся. Я… не готов. У меня ПТСР, бессонница, кошмары. Я даже не уверен, что еще способен писать.

– Тем более, – неожиданно мягко сказал Воронцов. – Тебе нужно вернуться к работе, Леша. Чтобы не думать. Чтобы не вспоминать. Поверь старику, который через это прошел – только работа спасает. Только она.

Он достал из ящика стола папку и положил перед Алексеем.

– Просто посмотри материалы. Подумай. Ничего не обещай сейчас. Но знай – если берешься, я даю тебе карт-бланш. Любые ресурсы, любые сроки, полная свобода действий.

Алексей взял папку. Она оказалась неожиданно тяжелой.

– Я подумаю, – сказал он, вставая. – Но ничего не обещаю.

– И еще, – Сергеич тоже поднялся. – Будь осторожен, Леша. После твоей последней статьи у тебя появились… недоброжелатели. Очень влиятельные недоброжелатели.

– Это угроза?

– Это предупреждение, – серьезно ответил редактор. – Береги себя.

Они пожали друг другу руки, и Алексей вышел из кабинета с тяжелой папкой под мышкой. Он чувствовал на себе взгляды оставшихся сотрудников редакции – кто-то смотрел с восхищением, кто-то с опаской, кто-то с любопытством.

Спустившись на улицу, Алексей глубоко вдохнул. Предложение Сергеича было заманчивым. Вернуться к настоящей журналистике, к важным расследованиям, к работе, которая имеет смысл… Но был ли он готов? И не подвергнет ли он опасности тех немногих, кто еще остался в редакции?

Размышляя об этом, он не заметил черный автомобиль с тонированными стеклами, который медленно следовал за ним по улице. И не видел человека, который наблюдал за ним из окна соседнего здания – пожилого мужчину в светлом плаще, с глазами, полными странной, нечеловеческой мудрости.

Глава 2: Первый контакт

День угасал, растворяясь в сумерках раннего петербургского вечера. Алексей брел по улицам, сжимая в руке папку с материалами от Сергеича. Мысли его были далеко – он мысленно перебирал варианты. Взяться за расследование? Отказаться? Найти другую работу, подальше от журналистики? Уехать из Петербурга, начать всё с чистого листа?

Небо затянуло тяжелыми тучами, предвещая новый дождь. Алексей поднял воротник куртки, защищаясь от пронизывающего ветра. Ноги сами несли его вперед, без определенной цели и направления.

Капли дождя упали на лицо – сначала редкие, потом все более частые. Алексей ускорил шаг, ища укрытия. Впереди показался силуэт церкви – старинной, с потемневшими от времени куполами. Не раздумывая, он направился к ней.

Церковь оказалась открытой. Алексей вошел внутрь и остановился, пораженный неожиданной тишиной, контрастирующей с нарастающим шумом дождя за стенами. Внутри было сумрачно и пустынно. Лишь несколько свечей мерцали перед иконами, отбрасывая на стены причудливые тени.

Он прошел вперед и сел на скамью в дальнем углу. Капли дождя стекали с его волос и куртки, образуя маленькие лужицы на старом каменном полу. Алексей положил папку рядом и глубоко вздохнул. Впервые за долгое время он ощутил нечто похожее на покой. Не имело значения, что он не был верующим – в этих древних стенах, видевших столько человеческих страданий и надежд, его собственные тревоги казались менее значимыми.

– Ищете укрытия от бури, молодой человек? – раздался позади него тихий женский голос.

Алексей обернулся. К нему приближалась пожилая женщина в темном платке, накинутом на плечи. Ее лицо, испещренное морщинами, казалось вырезанным из старого дерева, но глаза – ясные и пронзительные – смотрели с неожиданной молодостью.

– От бури… и не только, – ответил Алексей, сам удивляясь своей откровенности.

Женщина кивнула, словно поняла нечто большее, чем было сказано.

– Меня зовут София, – представилась она. – Я смотрительница этого храма.

– Алексей, – он протянул руку, и пожилая женщина пожала ее с неожиданной силой.

– Вы выглядите усталым, Алексей, – заметила София, садясь рядом с ним. – И не только физически. Ваша душа тоже устала.

Он хотел отшутиться, сказать что-то легкомысленное, но вместо этого услышал свой собственный голос, произносящий:

– Да, устала. Очень.

София кивнула, словно подтверждая свою догадку.

– Вы верите в Бога? – спросила она неожиданно.

Алексей усмехнулся.

– После всего, что я видел? Вряд ли.

– А во что вы верите?

Он задумался. Этот вопрос заставал его врасплох каждый раз, когда он задавал его себе.

– Не знаю, – честно признался он. – Раньше верил в справедливость, в прогресс, в то, что правда имеет значение… Теперь не уверен.

За окнами церкви грянул гром, и на мгновение внутреннее пространство озарилось вспышкой молнии, выхватившей из полумрака лики святых на старинных иконах.

– Знаете, что я думаю? – София сложила руки на коленях. – Вера – это не отсутствие сомнений. Вера – это способность жить с сомнениями, не позволяя им парализовать душу.

– Красивые слова, – Алексей покачал головой. – Но когда видишь, как ребенок умирает у тебя на руках, когда слышишь крики матерей, потерявших детей, когда… – он осекся, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Когда сталкиваешься со злом, которое кажется непобедимым, – мягко закончила за него София. – Да, это тяжелое испытание для веры. Но, может быть, суть не в том, чтобы объяснить зло или оправдать его, а в том, чтобы, несмотря на него, сохранить в себе способность к добру?

Новый раскат грома потряс стены церкви. Свечи затрепетали, отбрасывая причудливые тени. Алексею показалось, что пространство вокруг них начинает меняться – стены словно раздвигаются, а воздух становится густым, как вода.

– Что происходит? – он вскочил, озираясь.

София осталась сидеть, неподвижная и спокойная, как статуя.

– Иногда, – произнесла она тихо, – границы между мирами становятся тоньше. Особенно в таких местах, как это. И особенно для таких людей, как вы, Алексей.

– О чем вы? – он начал паниковать, чувствуя, как реальность ускользает от него.

– Просто смотрите и слушайте, – ответила София. – Вы здесь не случайно.

И в этот момент церковь словно растворилась. Вместо нее Алексей увидел то же самое странное пространство из своего сна – ни верха, ни низа, только бесконечность, и посреди нее – два силуэта, склонившиеся над шахматной доской.

Он узнал их сразу – странный старик с набережной и элегантный мужчина, представившийся Адрианом Витте. Но теперь они выглядели иначе – более… нечеловечески. Старик словно светился изнутри мягким, но невероятно мощным светом. А его собеседник излучал темное, мерцающее сияние, подобное свету далеких звезд.

– Ты видишь, что я имею в виду, – говорил мужчина в черном, передвигая шахматную фигуру. – Они создали мир, в котором страдание стало товаром. Они монетизировали сострадание. Превратили его в контент, который можно пролистать и забыть.

– Ты преувеличиваешь, как всегда, – ответил старик. – Да, они ошибаются. Да, они слабы. Но это не определяет их сущности.

– Нет? – Люцифер (теперь Алексей понимал, кто это) рассмеялся. – Посмотри на их новости. На их социальные сети. На их развлечения. Все пропитано жестокостью, равнодушием, нарциссизмом. Они создали технологии, которые усиливают худшее в них.

– И лучшее тоже, – возразил старик. – Ты видишь только то, что хочешь видеть, Светоносный.

– А ты слишком слеп к очевидному, Отец, – Люцифер покачал головой. – Они потеряли способность различать добро и зло. Для них эти понятия стали относительными, ситуативными. Они даже гордятся этим, называя "моральной гибкостью".

– Ты всегда был нетерпелив, – старик улыбнулся. – Для тебя всё черное или белое. Но в этом и суть свободы воли – в способности выбирать среди оттенков серого и все же находить путь к свету.

Люцифер фыркнул.

– Красивая теория. Но практика, увы, не подтверждает ее.

– Почему ты так уверен? – старик поднял глаза от доски, и Алексею показалось, что он смотрит прямо на него, хотя это было невозможно – он был невидим для них, призрак, случайный свидетель.

– Потому что я знаю их лучше, чем ты, – ответил Люцифер. – Я ближе к ним. Я понимаю их желания, их страхи, их слабости. Ты смотришь на них с высоты своего совершенства и видишь только потенциал. Я смотрю на них с их собственного уровня и вижу реальность.

– И какова она, эта реальность, по-твоему? – старик сделал ход, и по доске пробежала рябь, словно по воде.

– Они обречены, – просто сказал Люцифер. – Не из-за меня или моих искушений. Из-за своей собственной природы. Из-за неспособности преодолеть свой эгоизм, свою жадность, свою тягу к разрушению. Они не заслуживают свободы воли, Отец. Она только вредит им.

– Мы уже спорили об этом тысячи раз, – вздохнул старик. – И каждый раз ты ошибался.

– А что, если на этот раз я прав? – Люцифер наклонился вперед, и его глаза сверкнули золотом. – Что, если современный человек действительно потерял свою духовную сущность? Что, если технологии и комфорт окончательно притупили его совесть? Что тогда?

Старик долго молчал, глядя на доску. Затем поднял глаза и тихо сказал:

– Тогда я признаю свою ошибку. И соглашусь с тобой.

– Вот как? – Люцифер выглядел удивленным. – Ты действительно отнимешь у них свободу воли?

– Если они сами откажутся от нее… если они докажут, что не способны нести этот дар… да, – ответил старик с глубокой грустью в голосе.

Люцифер откинулся на невидимую спинку стула, и на его лице появилась торжествующая улыбка.

– Я принимаю это пари, Отец. И на этот раз я не проиграю.

Внезапно мир вокруг Алексея снова начал меняться. Пространство сжалось, цвета потускнели, и он снова оказался в полутемной церкви. София сидела рядом, глядя на него с интересом.

– Что… что это было? – выдохнул Алексей, чувствуя, как сердце колотится в груди.

– Что вы видели? – вместо ответа спросила София.

– Я… я не уверен, – он потер глаза. – Кажется, я видел Бога и Дьявола, спорящих о человечестве. Они играли в шахматы, и каждый ход был… судьбой? – он покачал головой. – Нет, это бред. У меня ПТСР, галлюцинации…

– Почему вы так уверены, что это галлюцинация? – тихо спросила София.

– Потому что… потому что это невозможно! – воскликнул Алексей. – Бог и Дьявол не сидят за шахматной доской и не спорят о судьбе человечества!

– А как, по-вашему, они должны это делать? – в глазах Софии мелькнула искра.

Алексей не нашелся с ответом. Он встал, собирая папку.

– Мне нужно идти. Спасибо за… за разговор.

София кивнула.

– Вы вернетесь, Алексей. Когда будете готовы узнать больше.

– Я не верю во все это, – упрямо сказал он. – В Бога, Дьявола, мистические видения…

– Для того чтобы что-то существовало, не обязательно в это верить, – улыбнулась София. – Дождь идет, верите вы в него или нет.

С этими словами она встала и направилась к алтарю, оставив Алексея одного со своими мыслями.

Выйдя из церкви, он обнаружил, что дождь прекратился. Небо прояснилось, и на нем уже зажигались первые звезды. Алексей глубоко вдохнул свежий, влажный воздух и решительно зашагал в сторону гостиницы. Ему нужно было поговорить с кем-то нормальным, рациональным. Кем-то, кто объяснит ему, что с ним происходит.

Вернувшись в номер, Алексей первым делом открыл ноутбук и нашел в контактах номер своего старого друга, военного психиатра Игоря Степанова. Тот откликнулся после второго гудка.

– Алексей? Чертовски рад тебя слышать! – голос Игоря звучал бодро, как всегда. – Когда вернулся?

– Вчера, – ответил Алексей, садясь на кровать. – Игорь, мне нужна твоя консультация. Профессиональная.

– Что-то серьезное? – тон друга сразу стал деловым.

– Не знаю, – честно ответил Алексей. – У меня… странные видения. Галлюцинации, наверное.

– ПТСР? – в голосе Игоря слышалась озабоченность. – Что именно ты видишь?

Алексей помедлил. Сказанное вслух, все это будет звучать как бред сумасшедшего.

– Я вижу… людей, которые, кажется, знают обо мне то, чего знать не могут. И… странные сцены. Словно я заглядываю в другую реальность.

– Хмм, – Игорь ненадолго замолчал. – Послушай, это может быть проявлением посттравматического стресса. Нарушение восприятия реальности, деперсонализация… Не пил таблетки, которые тебе прописали?

– Нет, – признался Алексей. – Они затуманивают сознание. Я не могу работать, когда их принимаю.

– Работать? – в голосе Игоря послышалось удивление. – Ты уже вернулся к работе?

– Нет, но… возможно, скоро вернусь, – Алексей посмотрел на папку, лежащую на столе.

– Леша, послушай меня как друга и как врача, – серьезно сказал Игорь. – Тебе нужен отдых. Настоящий отдых. Ты провел три года в зоне конфликта, видел вещи, которые никто не должен видеть. Твоя психика нуждается в восстановлении.

– А эти… видения?

– Скорее всего, сочетание ПТСР, переутомления и стресса от возвращения к мирной жизни. Ничего необычного, поверь мне. Я видел такое у многих вернувшихся.

Алексей почувствовал облегчение. Рациональное объяснение, медицинский диагноз – это было именно то, что ему нужно было услышать.

– Что мне делать? – спросил он.

– Принимай лекарства, которые тебе прописали. Хотя бы на ночь, чтобы нормально спать. Найди психотерапевта – я могу порекомендовать нескольких хороших специалистов. И главное – не торопись возвращаться к работе. Дай себе время.

– Спасибо, Игорь, – Алексей почувствовал, как напряжение немного отпускает его. – Это… помогает.

– Заходи завтра ко мне в клинику, – предложил друг. – Я посмотрю тебя, выпишу новые рецепты. И может, пообедаем вместе? Я хочу услышать все твои новости.

– Договорились, – согласился Алексей. – До завтра.

Закончив разговор, он откинулся на подушку и закрыл глаза. Объяснение Игоря звучало логично. ПТСР, стресс, переутомление – все это могло вызвать галлюцинации. Ничего сверхъестественного.

Но почему тогда эти "галлюцинации" казались такими… связными? Такими осмысленными? И почему странный старик знал его имя? И почему Адриан Витте появился в его видении, хотя Алексей встретил его уже после сна о шахматной партии?

Вопросы роились в голове, не давая покоя. Алексей встал и подошел к мини-бару. Еще одна бутылочка виски. И еще одна. Алкоголь обжигал горло, но не приносил желанного забвения.

Он сел за стол и открыл папку, которую дал ему Сергеич. Внутри были документы, фотографии, распечатки электронных писем – доказательства масштабной коррупции в оборонной сфере. Схемы закупок по завышенным ценам, фиктивные контракты, откаты, офшорные счета…

Алексей погрузился в чтение, и постепенно реальный мир с его проблемами, документами и фактами вытеснил из его сознания странные видения. Это была знакомая территория – журналистское расследование, погоня за правдой, борьба с системой.

Он работал до поздней ночи, делая заметки, выстраивая логические цепочки, намечая план действий. В этой работе был смысл, была цель. И постепенно Алексей почувствовал, что к нему возвращается то состояние целеустремленной сосредоточенности, которое всегда было его сильной стороной как журналиста.

Когда он наконец лег спать, было уже далеко за полночь. Усталость и алкоголь сделали свое дело – сон пришел быстро и был глубоким, без сновидений.

Утром Алексей проснулся с ясной головой и четким планом действий. Он примет предложение Сергеича и займется расследованием. Это поможет ему сосредоточиться на чем-то реальном и важном, отвлечься от странных видений и кошмаров. А чтобы справиться с ПТСР, он будет следовать советам Игоря – принимать лекарства, посещать психотерапевта.

Все будет хорошо. Он справится. Как справлялся всегда.

С этой мыслью Алексей отправился в душ, не подозревая, что его жизнь уже изменилась необратимо, и что шахматная партия, свидетелем которой он стал, имеет к нему самое прямое отношение.

Глава 3: Знаки

Петербургское утро встретило Алексея неожиданным солнцем. Лучи пробивались сквозь щели в шторах, рисуя на полу гостиничного номера золотистые полосы. Он проснулся с ощущением странной легкости, которой не испытывал уже давно. Сон был глубоким и без кошмаров – впервые за многие месяцы.

Приняв душ и одевшись, Алексей спустился в холл гостиницы. На часах было девять утра – до встречи с Игорем оставалось еще три часа. Достаточно времени, чтобы позавтракать и немного прогуляться.

В ресторане он взял газету, лежавшую на соседнем столике. Бегло просматривая заголовки, Алексей замер, наткнувшись на небольшую заметку на третьей странице: "Взрыв в торговом центре в Дамаске: десятки погибших". Под заголовком была фотография разрушенного здания, женщины, плачущей над телом ребенка, спасателей, разбирающих завалы…

Алексей почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Он знал это место. Был там всего месяц назад. Разговаривал с владельцем маленького кафе, который угощал его крепким сирийским кофе и рассказывал о своих детях, обучающихся в Европе.

Мир, который он покинул, продолжал страдать. Продолжал истекать кровью. А здесь, в уютном петербургском ресторане, люди спокойно завтракали, обсуждали погоду, планировали свой день…

– Плохие новости?

Алексей поднял глаза. Перед ним стоял Адриан Витте – все такой же безукоризненный в своем идеально сидящем костюме.

– Не самые лучшие, – ответил Алексей, складывая газету.

– Можно? – Адриан указал на стул напротив.

Алексей кивнул, хотя на самом деле предпочел бы завтракать в одиночестве.

– Вы всегда так рано встаете? – спросил он, когда Адриан сел.

– Я практически не сплю, – улыбнулся тот. – Слишком много работы, слишком мало времени.

Официант подошел принять заказ. Адриан попросил только кофе, черный, без сахара.

– Вы обдумали мое предложение? – спросил он, когда официант удалился.

– Честно говоря, нет, – ответил Алексей. – У меня есть другие планы.

– Связанные с «Современником»? – проницательно заметил Адриан. – Амбициозное расследование о коррупции в оборонной сфере?

Алексей напрягся.

– Откуда вы знаете?

– У меня свои источники, – Адриан пожал плечами. – Я в этом бизнесе достаточно давно, чтобы иметь обширные связи.

– И вы не боитесь, что я использую эту информацию в своем расследовании? – прямо спросил Алексей. – Источник в международном медиахолдинге, знающий о планах российского издания?

Адриан рассмеялся – легко и непринужденно.

– Если бы все было так просто, мой друг. Нет, я не боюсь. Потому что знаю – это расследование никогда не будет опубликовано.

– Почему вы так уверены?

– Потому что знаю правила игры, – Адриан наклонился вперед. – «Современник» находится на грани закрытия. Счета заморожены, спонсоры разбежались, половина сотрудников уволилась. Воронцов – храбрый человек, но он сражается с ветряными мельницами. Эта система слишком сильна, чтобы ее можно было победить статьями в полумертвом издании.

Алексей почувствовал, как внутри поднимается гнев.

– И что вы предлагаете? Сдаться?

– Нет, – Адриан покачал головой. – Я предлагаю сменить поле боя. «Веритас» – международный холдинг с офисами в двадцати странах. У нас есть ресурсы, связи, юридическая защита. То, что невозможно опубликовать в России, легко выйдет в Европе или Америке. И с гораздо большим резонансом.

Официант принес кофе. Адриан сделал глоток, не сводя глаз с Алексея.

– Подумайте об этом, Алексей. Ваш талант заслуживает лучшей площадки. Ваши расследования должны иметь реальное влияние, а не просто исчезать в информационном шуме.

Алексей медленно помешивал свой остывший кофе. Предложение было заманчивым. Слишком заманчивым.

– Почему я? – спросил он наконец. – В мире полно талантливых журналистов. Почему вы выбрали именно меня?

Адриан улыбнулся, и на мгновение Алексею показалось, что его глаза меняют цвет – с зеленого на золотистый.

– Потому что вы особенный, Алексей. Вы видите то, чего не видят другие. И не боитесь об этом писать. Такие люди встречаются редко.

Он допил кофе и поставил чашку на блюдце.

– Мне пора. Дела ждут. Но вот, – он достал из кармана новую визитку и положил на стол. – Здесь адрес нашего петербургского офиса. Приходите сегодня в семь вечера. Я покажу вам, как мы работаем. Без обязательств. Просто… чтобы вы могли сделать информированный выбор.

С этими словами он встал, оставив на столе купюру, и направился к выходу. Алексей смотрел ему вслед, чувствуя странное беспокойство. Что-то в этом человеке было не так. Что-то… нечеловеческое.

Он потряс головой, отгоняя эту мысль. Снова его разыгравшееся воображение. Или последствия ПТСР, как говорил Игорь.

Закончив завтрак, Алексей вышел из гостиницы. Утренний Петербург сиял в лучах неожиданного солнца. Невский проспект был полон спешащих на работу людей, туристов с картами и фотоаппаратами, уличных музыкантов, расставляющих свои инструменты.

Алексей решил пройтись пешком до клиники, где работал Игорь. Это был хороший шанс почувствовать город, заново открыть для себя его ритм и настроение.

Проходя мимо Казанского собора, он заметил странную сцену: пожилая женщина в темном платке стояла у входа, кормя голубей. В этом не было бы ничего необычного, если бы не одна деталь – голуби садились ей на плечи и руки, образуя живой, трепещущий покров. Женщина поднялась глаза, и Алексей с удивлением узнал Софию, смотрительницу церкви, где он укрывался от дождя.

Их взгляды встретились, и София улыбнулась ему, как старому знакомому. Затем она подняла руку в приветственном жесте, и все голуби разом взлетели, образуя в небе странную фигуру, похожую на… шахматную фигуру. Короля.

Алексей моргнул, и видение исчезло. Голуби разлетелись в разные стороны, а София, если это действительно была она, растворилась в толпе туристов.

"Галлюцинации, – подумал Алексей. – Определенно галлюцинации". Он ускорил шаг, стараясь не думать о том, что только что видел.

Клиника, где работал Игорь, располагалась в старинном особняке на набережной Фонтанки. Алексей поднялся по широкой мраморной лестнице и вошел в просторный холл. На ресепшене его встретила молодая женщина в белом халате.

– Я к доктору Степанову, – сказал Алексей. – У меня назначено на двенадцать.

– Ваше имя? – улыбнулась девушка.

– Алексей Нефёдов.

Она проверила что-то в компьютере и кивнула.

– Доктор Степанов ждет вас. Третий этаж, кабинет 304.

Алексей поднялся по лестнице и легко нашел нужную дверь. Постучав, он услышал знакомый голос:

– Войдите!

Игорь Степанов, невысокий крепкий мужчина с преждевременно поседевшими волосами и внимательными серыми глазами, встретил его широкой улыбкой.

– Леша! Наконец-то! – он крепко обнял друга. – Садись, рассказывай.

Алексей опустился в удобное кресло напротив стола Игоря. Кабинет был обставлен со вкусом – темная дубовая мебель, книжные шкафы до потолка, мягкое освещение. На стенах – дипломы и сертификаты вперемешку с абстрактными картинами в спокойных тонах.

– Как себя чувствуешь сегодня? – спросил Игорь, внимательно изучая лицо друга.

– Лучше, – честно ответил Алексей. – Выспался наконец. Без кошмаров.

– Это хорошо, – кивнул Игорь. – А видения? Галлюцинации?

Алексей помедлил. Стоит ли рассказывать о женщине с голубями? О странном Адриане Витте, чьи глаза, кажется, меняют цвет? О том, что все эти люди словно знают о нем что-то, чего не должны знать?

– Были… моменты, – неопределенно сказал он. – Но не такие яркие, как вчера.