Шахматы Вечности

Эдуард Сероусов

Шахматы Вечности

Пролог: Вечная партия

Темнота и свет сосуществовали в странной гармонии. Не было ни верха, ни низа, ни горизонта – лишь бесконечное пространство вне времени, где две фигуры сидели за шахматной доской, парящей в пустоте.

Одна из них выглядела как седовласый старец с глубокими морщинами, прорезавшими лицо подобно речным руслам. Его глаза светились спокойной мудростью, накопленной за вечность существования. Простая льняная одежда, казалось, мерцала изнутри, создавая вокруг него ореол мягкого сияния.

Напротив сидел мужчина средних лет с безупречными чертами лица, одетый в угольно-черный костюм безукоризненного покроя. Его глаза менялись, словно калейдоскоп – то синие, как полуночное небо, то зеленые, как морская пучина, то золотистые, как янтарь. Тонкие пальцы с изящным маникюром задумчиво поглаживали черную ладью.

– Ты снова проиграл, Люцифер, – произнес старец, не поднимая глаз от доски.

– Это всего лишь партия, Отец, – улыбнулся мужчина в черном. – Одна из бесконечного множества.

– История Иова закончилась не в твою пользу.

– Я бы не был так уверен, – Люцифер откинулся на невидимую спинку стула. – Иов выстоял, признаю. Но какой ценой? Его вера сохранилась, а душа… Ты видел его глаза в конце? В них была пустота. Я бы назвал это ничьей.

– Ты никогда не признаешь поражения, – старец улыбнулся, и вокруг него на мгновение вспыхнули и погасли миллиарды звезд.

– Признать поражение – значит, отказаться от сущности своей, – Люцифер пожал плечами. – Ты создал меня таким. Я – необходимое противоречие. Оппозиция, без которой не существует движения.

Старец собрал фигуры, и они растворились в его ладонях.

– Что теперь? – спросил он. – Еще одна партия?

– Не просто партия, – глаза Люцифера засверкали. – Я предлагаю нечто более… современное.

Старец поднял брови, и складки на его лбу на мгновение напомнили горные хребты.

– Времена изменились, Отец, – продолжил Люцифер, наклоняясь вперед. – Твои создания уже не те, что прежде. Они научились расщеплять атом, но не свои предрассудки. Они отправляют роботов к далеким планетам, но не могут разрешить конфликты на своей. У них есть интернет, объединивший всю информацию мира, но они никогда не были так разобщены. Они создали искусственный интеллект, но растеряли свой собственный.

– К чему ты клонишь? – голос старца прозвучал как дальний гром.

– Иов жил в простые времена, – Люцифер щелкнул пальцами, и между ними возникло голографическое изображение Земли, окутанной сетью светящихся линий. – Тогда мораль была выгравирована на каменных скрижалях. Сейчас – ее можно отредактировать в Википедии.

Старец молчал, наблюдая за вращающейся планетой.

– Я предлагаю новое пари, – сказал Люцифер. – О природе современного человека. Мой тезис прост: в эпоху технологий и информационного шума люди окончательно потеряли моральный компас. Они превратились в вечных потребителей, эгоистичных и равнодушных. Свобода воли, которой ты так гордишься, стала для них лишь свободой выбора между разными сортами кофе.

– Ты всегда недооцениваешь их, – тихо сказал старец.

– А ты слишком в них веришь, – парировал Люцифер. – Давай проверим, кто прав. Одна душа, Отец. Всего одна душа современного человека. Если он сделает правильный выбор не из страха перед наказанием и не в ожидании награды, а просто потому, что не может иначе… Я признаю свое поражение.

– А если нет?

Люцифер улыбнулся, и его улыбка напоминала лезвие бритвы.

– Тогда ты признаешь, что твой великий эксперимент зашел в тупик. Что свобода воли – слишком тяжелый дар для них. И позволишь мне… скорректировать ситуацию.

– Ты хочешь, чтобы я отдал им право выбора?

– Я хочу, чтобы ты признал: им было бы лучше без него.

Старец погладил свою седую бороду. Звезды и галактики мерцали в складках его одежды.

– Кто будет судьей? – спросил он наконец.

– Сам человек, – ответил Люцифер. – Он увидит всё и сделает вывод. Его собственный выбор и станет вердиктом.

– А правила?

– Как всегда – никакого прямого вмешательства. Только искушения и откровения. Только выбор и последствия.

Старец долго смотрел на планету, где миллиарды жизней пульсировали, как светлячки в летнюю ночь. Затем кивнул.

– Я принимаю твой вызов.

Люцифер щелкнул пальцами, и шахматная доска материализовалась вновь. Но теперь фигуры на ней выглядели иначе – они были полупрозрачными, и внутри каждой бился крошечный огонек человеческой души.

– Твой ход, Отец, – сказал Люцифер, и его глаза загорелись предвкушением.

Старец протянул руку и передвинул белую пешку на две клетки вперед. В тот же миг, в тысячах километров от этой космической игры, в обычном российском городе, Алексей Нефёдов проснулся от кошмара с криком, застрявшим в горле и холодным потом, стекающим по спине.

Партия началась.

Глава 1: Возвращение

Санкт-Петербург встретил Алексея промозглым ноябрьским дождем. Капли выстукивали нервную дробь по крышам автомобилей, а хмурое небо нависало так низко, что казалось – протяни руку, и коснешься тяжелых туч.

Выйдя из здания аэропорта Пулково, Алексей остановился и глубоко вдохнул влажный воздух. После выжженных солнцем гор и пыльных дорог петербургская сырость ощущалась почти как благословение. Он поднял воротник куртки и прищурился, вглядываясь в серую пелену. Три года. Три года войны, крови, смерти и беспросветного ужаса. И вот он дома, в городе, который уже почти забыл.

Такси подъехало к нему, разбрызгивая лужи. Алексей забросил потрепанную дорожную сумку на заднее сиденье и сел сам.

– Куда едем? – спросил водитель, глядя на него в зеркало заднего вида.

Хороший вопрос. Квартиру он давно сдал, а последнее письмо от арендаторов получил месяцев пять назад.

– Гостиница «Москва», – сказал Алексей первое, что пришло в голову.

Водитель кивнул и вырулил на Пулковское шоссе. Алексей прислонился лбом к холодному стеклу, наблюдая, как пригород постепенно уступает место городским кварталам. Он был физически здесь, но его сознание все еще блуждало где-то между мирами, как неприкаянный призрак.

– Из командировки? – спросил водитель, нарушая тишину.

– Да, – коротко ответил Алексей.

– Надолго в Петербург?

– Навсегда, наверное.

Водитель понимающе кивнул и больше вопросов не задавал. Алексей был благодарен ему за это. Он не был готов к разговорам. Последние месяцы он провел в глухой горной деревушке, где единственной связью с внешним миром был старенький спутниковый телефон. Там, в богом забытом месте, на границе двух воюющих стран, он писал свои последние репортажи – честные, жесткие тексты о том, чего не показывают в новостях. О том, как на самом деле выглядит современная война.

Его последняя статья вызвала скандал. Издание получило угрозы, спонсоры начали отказываться от сотрудничества. Главный редактор позвонил Алексею среди ночи и сказал, что пришло время вернуться. "Ты сделал все, что мог, Леша. Хватит. Возвращайся, пока цел".

Телефон в кармане завибрировал. Алексей вздрогнул и не сразу понял, что это такое. В горах мобильная связь не работала, и он отвык от этих повседневных технологических мелочей.

Сообщение от Марины, бывшей жены: "Говорят, ты вернулся. Позвони, когда будешь готов".

Он провел пальцем по экрану, стирая уведомление. Нет, он еще не готов. Не готов к Марине с ее сочувствующим взглядом, не готов к друзьям, которые будут расспрашивать о войне так, словно это был приключенческий тур, не готов к коллегам, которые за эти годы превратились в офисный планктон, строчащий заказные статьи.

Он вообще не был уверен, что готов вернуться к нормальной жизни.

Такси остановилось у гостиницы. Алексей расплатился, забрал свою сумку и вошел в просторный холл. Получив ключ от номера, он поднялся на четвертый этаж и, оказавшись в безликой гостиничной комнате, бросил сумку на пол и рухнул на кровать, не снимая куртки и ботинок.

Потолок плыл перед глазами. Усталость, накопившаяся за долгие месяцы, наконец настигла его. Но сон не приходил. Вместо этого перед глазами вставали картины, которые он так отчаянно пытался забыть: дети с пустыми глазами, стоящие на руинах своих домов; старик, прижимающий к груди фотографию убитого сына; молодой солдат с оторванными ногами, который все еще пытался ползти, оставляя за собой кровавый след…

Алексей резко сел на кровати, пытаясь отогнать эти образы. Он знал, что они будут преследовать его долго, возможно, всегда. Военные корреспонденты, как и солдаты, приносят войну домой в своих головах.

За окном стемнело. Алексей встал, подошел к мини-бару и достал маленькую бутылку виски. Выпив ее залпом, он почувствовал, как алкоголь огненной волной прокатился по горлу и растекся по желудку. Это не принесло облегчения, но хотя бы притупило острые края воспоминаний.

Он включил телевизор, просто чтобы создать фоновый шум. Ведущий вечерних новостей с идеальной укладкой и безукоризненным макияжем бодро рассказывал о каком-то экономическом форуме. Алексей усмехнулся. Насколько же нереальным казался этот глянцевый мир после той грязи и крови, из которой он только что выбрался.

Его взгляд упал на ноутбук, который он машинально достал из сумки. Он не открывал почту уже несколько дней. Наверняка там скопились десятки писем от редакторов, коллег, читателей… Алексей поколебался, затем все же включил компьютер.

Первым, что он увидел, было письмо от главного редактора «Современника» – одного из последних независимых изданий России:

"Алексей, твои статьи о конфликте были лучшим, что мы публиковали за последние годы. Когда будешь готов, заходи. У меня есть для тебя предложение".

Алексей закрыл ноутбук, не читая остальных писем. Еще слишком рано. Ему нужно время, чтобы снова научиться жить в мире, где не стреляют.

Он подошел к окну. Дождь усилился, превращая улицы в зеркала, отражающие огни города. Петербург жил своей обычной ноябрьской жизнью – спешащие домой люди, сигналящие автомобили, редкие туристы под зонтами… Все это казалось Алексею каким-то странным сном, от которого он вот-вот проснется и снова окажется там, среди грохота взрывов и запаха гари.

Внезапно его внимание привлекло странное движение на противоположной стороне улицы. Сквозь пелену дождя он увидел пожилого человека в светлом плаще, стоящего неподвижно посреди людского потока. Старик смотрел прямо на окно Алексея, словно точно знал, где тот находится. Это было настолько неожиданно, что Алексей отшатнулся от окна.

Когда секунду спустя он снова выглянул, старика уже не было видно. "Показалось", – подумал Алексей, отходя от окна. Но неприятное чувство, что за ним наблюдают, осталось.

Он решил принять душ, надеясь, что горячая вода смоет не только пыль дороги, но и тревожное ощущение. Стоя под обжигающими струями, Алексей пытался составить план. Что дальше? Найти квартиру. Забрать вещи со склада. Встретиться с Мариной – рано или поздно придется это сделать. Возможно, зайти в редакцию «Современника»…

Выйдя из душа, он почувствовал, что голова стала немного яснее. Алексей оделся и решил выйти прогуляться. Несмотря на дождь и поздний час, мысль о том, чтобы остаться наедине с собой в безликом гостиничном номере, была невыносима.

Петербургский воздух, пропитанный влагой и запахом Невы, обволакивал его, как старое, давно забытое одеяло из детства. Алексей шел куда глаза глядят, стараясь не думать ни о чем. Ноги сами принесли его к набережной. Он остановился, глядя на черную воду. Нева всегда успокаивала его – своим размеренным течением, своей древней мудростью. Река видела столько, что человеческие трагедии казались ей не более значимыми, чем падение очередной капли дождя.

– Тяжелый груз вы несете, молодой человек, – раздался рядом негромкий голос.

Алексей резко обернулся. Рядом с ним стоял тот самый старик в светлом плаще, которого он видел из окна гостиницы. Вблизи он выглядел еще более странно – глубокие морщины избороздили его лицо, но глаза светились неожиданной молодостью и силой.

– Вы кто? – резко спросил Алексей, инстинктивно отступая на шаг.

– Просто прохожий, – улыбнулся старик. – Такой же, как вы.

– Вы следили за мной.

– Нет, – покачал головой старик. – Просто иногда пути пересекаются не случайно.

Он говорил с легким акцентом, который Алексей не мог идентифицировать.

– Что вам нужно? – Алексей напрягся, готовый к возможной опасности. Годы в зоне конфликта научили его всегда быть настороже.

– Мне? Ничего, – старик снова улыбнулся. – Это вам что-то нужно. Ответы, возможно? Или просто покой?

Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок. Было что-то неестественное в том, как этот человек говорил, как смотрел – словно видел насквозь.

– Я не понимаю, о чем вы, – сказал Алексей, решив, что перед ним просто городской сумасшедший. – Извините, мне пора.

Он развернулся, чтобы уйти, но следующие слова старика остановили его:

– Вы видели слишком много смертей, Алексей Нефёдов. И теперь не знаете, как жить среди живых.

Алексей замер. Он не представлялся этому человеку. Его имя не было написано на одежде или каких-то документах.

– Откуда вы… – начал он, но в этот момент на набережной появилась шумная компания подвыпивших молодых людей. Алексей на секунду отвлекся, а когда снова посмотрел туда, где стоял старик, никого уже не было.

Он огляделся, но странный собеседник словно растворился в дождливой темноте. Это было настолько странно, что Алексей на мгновение усомнился – не привиделось ли ему все это? Доктор в последнем полевом госпитале, где он проходил обследование, предупреждал о возможных последствиях ПТСР, включая галлюцинации.

Алексей потер глаза. Нет, старик был реальным. И он знал его имя. Это могло означать только одно – кто-то следит за ним. Возможно, его последние статьи задели за живое не только редакторов и спонсоров.

Он быстрым шагом направился обратно к гостинице, постоянно оглядываясь. Тревожное чувство не отпускало его, даже когда он вернулся в свой номер и дважды проверил, заперта ли дверь.

Телевизор все еще работал, показывая какое-то ночное ток-шоу. Алексей выключил его и лег на кровать, не раздеваясь. Сон не шел. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним возникало лицо странного старика и звучали его слова: "Вы видели слишком много смертей… И теперь не знаете, как жить среди живых".

Как он узнал? И главное – чего он хотел?

Алексей достал из сумки пистолет, который привез с собой, не сдав после последней командировки. Это было нелегально, но после всего, что он пережил, мысль остаться совсем безоружным была невыносима. Он положил оружие под подушку и только после этого почувствовал себя немного спокойнее.

За окном дождь усилился, превращаясь в настоящий ливень. Стук капель по стеклу действовал гипнотически, и Алексей, сам того не заметив, провалился в тяжелый, беспокойный сон.

Ему снился тот горный перевал, где их машина попала под обстрел. Снился молодой водитель Рашид, который в последний момент оттолкнул Алексея и принял на себя пулю, предназначавшуюся журналисту. Снился сухой треск автоматных очередей и крики раненых.

Но затем сон изменился. Алексей увидел просторную комнату, залитую странным, не имеющим источника светом. Посреди комнаты стоял шахматный столик, за которым сидели два человека. Один из них был тот самый старик с набережной. Второго Алексей не мог рассмотреть, видел только силуэт элегантного мужчины в темном костюме.

Они играли в шахматы, но фигуры на доске были необычными – они двигались сами, словно живые существа. И каждый раз, когда одна фигура сбивала другую, где-то в мире гаснула человеческая жизнь.

– Ваш ход, Алексей, – вдруг сказал старик, поднимая глаза от доски и глядя прямо на него.

Алексей хотел ответить, что не умеет играть, что не понимает, что происходит, но не мог произнести ни слова. А шахматные фигуры продолжали свой смертельный танец, и с каждым ходом где-то рушились дома, взрывались бомбы, плакали дети…

Он проснулся в холодном поту, задыхаясь от ужаса. За окном уже светало. Дождь прекратился, но небо оставалось затянутым свинцовыми тучами.

Алексей сел на кровати, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Это был всего лишь сон. Кошмар, вызванный стрессом и встречей со странным стариком.

Но почему тогда он казался таким реальным? И почему Алексей не мог отделаться от ощущения, что это было не просто сновидение, а какое-то… послание?

Он встал, подошел к окну и отдернул штору. Город просыпался. Люди спешили на работу, не обращая внимания на мокрые тротуары и серое небо. Обычная жизнь текла своим чередом, не замечая внутренних бурь одного вернувшегося с войны журналиста.

Алексей понял, что больше не уснет. Он принял еще один душ, оделся и спустился в гостиничный ресторан на завтрак. Не то чтобы он был голоден, но нужно было чем-то заполнить время.

В ресторане было почти пусто. Алексей сел за столик у окна и заказал кофе и омлет. Пока ждал заказ, достал телефон и начал просматривать новости. Ничего нового – политические скандалы, экономические прогнозы, развлекательные шоу… Мир продолжал жить в своем привычном ритме.

Краем глаза он заметил движение и поднял голову. За соседним столиком сидел элегантный мужчина в дорогом темном костюме. Его лицо показалось Алексею смутно знакомым, хотя он был уверен, что никогда прежде не встречал этого человека. Было в нем что-то… неуловимое. Что-то, заставляющее присмотреться внимательнее.

Почувствовав взгляд Алексея, мужчина повернул голову и улыбнулся. Его глаза были необычного цвета – то ли зеленые, то ли золотистые, и в них читалось что-то, похожее на… узнавание?

– Тяжелая ночь? – спросил незнакомец, кивая на темные круги под глазами Алексея.

– Бывало и хуже, – машинально ответил Алексей.

– О, я в этом не сомневаюсь, – мужчина отсалютовал ему кофейной чашкой. – Особенно в тех местах, откуда вы вернулись.

Алексей напрягся. Снова кто-то, кто знает о нем то, чего знать не должен.

– Мы знакомы? – прямо спросил он.

– Нет, – улыбка мужчины стала шире. – Но я читал ваши статьи, мистер Нефёдов. Блестящая работа. Особенно последняя – о детях, попавших под перекрестный огонь. Очень… эмоционально.

– Спасибо, – сухо ответил Алексей, не чувствуя никакой благодарности. – Я просто описывал то, что видел.

– И в этом ваш дар, – кивнул незнакомец. – Вы действительно видите. В мире, полном слепых, это редкое качество.

Он сделал паузу, отпивая кофе.

– Адриан Витте, – представился он, протягивая руку через проход между столиками. – Международный медиахолдинг «Веритас».

Алексей пожал протянутую руку. Она оказалась неожиданно теплой, почти горячей.

– Вы давно в Петербурге? – спросил Алексей, пытаясь понять, что нужно от него этому человеку.

– О, я везде и нигде, – загадочно ответил Адриан. – Моя работа требует постоянных перемещений.

Официант принес заказ Алексея. Тот поблагодарил и повернулся к омлету, надеясь, что странный собеседник поймет намек и оставит его в покое. Но Адриан Витте, казалось, не замечал его нежелания продолжать разговор.

– У меня есть к вам деловое предложение, мистер Нефёдов, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Вернее, у «Веритас». Мы ищем журналистов вашего калибра для специального проекта.

– Какого рода проект? – Алексей поднял глаза от тарелки.

– Серия статей о моральных дилеммах современного мира, – Адриан сделал неопределенный жест рукой. – Экономический эгоизм развитых стран, военная этика, права человека в эпоху тотальной слежки… Темы, которые заставляют задуматься о природе добра и зла в наше непростое время.

– Звучит интересно, – признал Алексей. – Но я только вернулся и пока не планирую новых проектов.

– Разумеется, – улыбнулся Адриан. – Вам нужно время. Но когда будете готовы… – он достал из внутреннего кармана пиджака визитную карточку и положил на стол Алексея. – Позвоните мне. Уверен, мы сможем предложить условия, от которых трудно отказаться.

С этими словами он встал, оставил на столе купюру, намного превышающую стоимость его кофе, и направился к выходу. Алексей смотрел ему вслед, ощущая странное беспокойство. Что-то в этом человеке вызывало у него инстинктивное недоверие. Возможно, слишком отточенные манеры? Или эта странная улыбка, не затрагивающая глаз?

Он взял визитку. На ней было только имя, название компании и номер телефона – никакого адреса или электронной почты. Алексей повертел карточку в руках и убрал в карман. Вряд ли он позвонит, но выбрасывать не стал – мало ли как сложатся обстоятельства.

Закончив завтрак, он расплатился и вышел из гостиницы. День обещал быть хмурым, но хотя бы без дождя. Алексей решил не брать такси и пройтись пешком – ему нужно было о многом подумать.

Он шел по знакомым улицам, и постепенно город начал пробуждать в нем давно забытые чувства. Вот здесь, на углу Невского и Литейного, он когда-то встретил Марину. Там, в маленьком кафе, они отмечали публикацию его первой серьезной статьи. А в том букинистическом магазине он мог проводить часы, разбирая пыльные тома…

Петербург медленно возвращался к нему, напоминая, что до войны была другая жизнь. И, возможно, эта жизнь все еще ждала его где-то за углом.

Алексей не заметил, как ноги сами принесли его к старому зданию редакции «Современника». Он остановился напротив, глядя на знакомые окна пятого этажа. Там, за этими окнами, он провел столько вечеров, споря с редакторами, обсуждая с коллегами острые темы, готовя материалы, которые, как он тогда верил, могли изменить мир…

Сейчас эта вера казалась наивной. Но что-то все же толкнуло его перейти улицу и войти в здание.

Охранник на входе узнал его сразу:

– Нефёдов! Сколько лет, сколько зим! – улыбнулся пожилой мужчина, протягивая руку. – Насовсем вернулся или как?

– Насовсем, Михалыч, – ответил Алексей, пожимая сухую мозолистую ладонь. – Больше не уеду.

– И правильно, – кивнул охранник. – Хватит уже по горячим точкам мотаться. Седой весь стал, а ведь молодой еще мужик.

Алексей невольно провел рукой по волосам. Действительно, за последний год виски побелели, хотя ему всего тридцать пять.

– Сергеич на месте? – спросил он.

– А куда ж он денется, – усмехнулся Михалыч. – С утра уже громы и молнии метает. Какой-то новичок ему текст принес – так Сергеич его в порошок стер.

– Значит, ничего не изменилось, – улыбнулся Алексей.

– Как не изменилось! – возразил охранник. – Еще как изменилось. Сам увидишь.

Поднимаясь на пятый этаж, Алексей ощущал странную смесь ностальгии и тревоги. Как его встретят? Что скажут? И главное – зачем главный редактор хотел его видеть?

Редакция встретила его привычным гулом голосов, стуком клавиатур и запахом кофе. Но что-то действительно изменилось. Алексей не сразу понял, что именно, но атмосфера была другой – более напряженной, что ли. И людей стало меньше – многие столы пустовали.

– Нефёдов! – раздался знакомый раскатистый бас. – Явился не запылился!

Из своего кабинета вышел главный редактор – грузный мужчина с пышной седой шевелюрой и цепким взглядом из-под кустистых бровей. Сергей Анатольевич Воронцов, или просто Сергеич, как его звали все в редакции, был легендой российской журналистики. Он начинал еще в советское время, прошел Афганистан, Чечню, множество других конфликтов, и теперь руководил одним из последних независимых изданий страны.

– Здравствуйте, Сергей Анатольевич, – Алексей пожал протянутую руку.

– Отощал, – критически осмотрел его редактор. – В горах кормили плохо?

– Не до еды было.

– Это понятно, – кивнул Сергеич. – Ну, пойдем ко мне, разговор есть.

В кабинете главного редактора за эти годы ничего не изменилось. Тот же древний письменный стол, заваленный бумагами, те же пожелтевшие вырезки статей на стенах, тот же продавленный кожаный диван в углу.

– Кофе? – спросил Сергеич, усаживаясь за стол. – Или чего покрепче?

– Кофе, – ответил Алексей, опускаясь на стул напротив. – Еще рано для крепкого.

– Это смотря для кого, – хмыкнул редактор, но все же налил из кофейника, стоящего на столе, две чашки. – Твою последнюю статью читал всю ночь. Перечитывал три раза. Сильная вещь, Леша. Может быть, лучшее, что ты написал.

– Спасибо, – кивнул Алексей. – Но, судя по реакции, она создала проблемы.

– Проблемы? – Сергеич громко рассмеялся. – Это мягко сказано. На нас наехали все – от военных до политиков. Спонсоры отказываются от рекламы, сайт атакуют хакеры, а мне лично звонили и обещали… всякое.

Он отпил кофе.

– Но знаешь что? Оно того стоило. Людям нужна правда, Леша. Особенно сейчас, когда ее становится все меньше.