Девелопер душ

Эдуард Сероусов

Девелопер душ

ЧАСТЬ I: ФУНДАМЕНТ

Глава 1: "Запуск"

Москва, декабрь, минус пятнадцать. В ебаный холод только два повода для вечеринки – Новый год и запуск нового проекта за три лярда долларов. Сегодня второй случай.

Стою у панорамного окна временного офиса продаж, потягивая Crystal. Бокал запотевший, шампанское идеальной температуры. Шесть лет назад я бы сам проверял каждый бокал перед подачей, но сейчас для этого есть Рита, мой ивент-директор. За безупречность её ждет премия, за проеб – увольнение. Рыночек решает, детка.

Внизу – котлован и строительные краны, украшенные светодиодной подсветкой. Через тридцать шесть месяцев здесь будет стоять "Горизонт Высоты" – двадцатиэтажный жилой комплекс класса de luxe, с пентхаусами по пятьсот квадратов, консьерж-сервисом и инфраструктурой, о которой большинство обитателей спальных районов Москвы могут только мечтать во влажных снах. Территория уже огорожена временным забором с растяжками, где наш элитный жилой комплекс предстает в картинках трехмерной графики – башни из стекла и бетона, вертикальные сады на террасах, счастливые семьи, прогуливающиеся по вымощенным итальянской плиткой аллеям.

Вот они, мои сто двадцать тысяч квадратных метров мечты. Мой Эверест. Мой Олимп. Самый амбициозный девелоперский проект "ВознесенСкай Девелопмент", в который я вложил душу и репутацию.

Поправляю запонки из белого золота с бриллиантами и оглядываю помещение. Сотня гостей в смокингах и вечерних платьях создают идеальный фон для фотографий в глянцевых журналах. Всё и все дорогие. Блестят часы и украшения, звенят бокалы, кружатся официанты с подносами. Воздух наполнен ароматом денег, власти и престижа. Мой аромат.

– Макс, через десять минут твоя речь, – говорит мне Дима Корецкий, мой исполнительный директор и решатель всех проблем. Его кашемировый костюм от Brioni сидит идеально, но взгляд остается цепким, как у конвоира. – Прессу на первые ряды усадили, шампанского им не наливаем, пока не отснимут видосы.

– Хорошо, – киваю. – Крутов здесь?

– Приехал. Ждет тебя у бара. Слишком много не пьет, ему же еще приказ о разрешении строительства подписывать.

Усмехаюсь. Николай Крутов, заместитель главы департамента строительства, любит дорогой алкоголь и дорогих женщин. Но главный его фетиш – деньги в конвертах. Именно за этот фетиш мы его и ценим.

– Пойду поздороваюсь с Николаем Сергеевичем, – говорю Диме, отдавая ему свой пустой бокал.

– Только не забудь про журналистов из Forbes. Они хотят эксклюзив.

– Знаю. Все будет, – отмахиваюсь я.

Пробираюсь через толпу, принимая поздравления и комплименты. Шепотки за спиной: "Островский снова всех удивил", "Нарисовали разрешение на заповедной зоне", "Сколько откатил?"… Мне похуй на шепотки. Это зависть, а зависть – признак моего успеха. Сегодня вечером мои акции взлетят, и хейтеры будут глотать сопли.

Николай Крутов – пятидесятилетний чиновник с брюшком и залысинами, которые он пытается скрыть дорогой стрижкой. Его костюм от Kiton стоит как средняя московская квартира, но выглядит он всё равно как бюрократ из 90-х.

– Максим Вадимович! – радостно восклицает он, увидев меня. – Поздравляю с запуском! Проект потрясающий!

– Николай Сергеевич, рад, что вы смогли присоединиться, – пожимаю его влажную ладонь. – Всё благодаря вашей поддержке.

– Ну что вы, – скромничает он, но глаза блестят от удовольствия. – Проект действительно соответствует всем нормам и требованиям.

Мы оба знаем, что это ложь. "Горизонт Высоты" соответствует только одному требованию – требованию Николая Сергеевича получить два миллиона долларов наличными за подписание всех разрешений. Полтора уже ушли по частям через цепочку посредников, остаток – после финального подписания.

– Документы готовы? – понижаю голос.

– Всё, как договаривались, – Крутов делает глоток скотча. – Завтра подпишу последние бумаги. Но есть небольшой момент…

У меня внутри что-то сжимается. В нашем бизнесе "небольшой момент" может стоить миллионы.

– Какой?

– Экологи подняли шум. Требуют дополнительных исследований участка. Что-то там про редкие виды и подземные воды.

– И? – мой голос становится холоднее.

– Я блокирую их инициативу, но они могут выйти через федералов или СМИ, – Крутов пожимает плечами. – Возможно, стоит провести формальное исследование? Для галочки?

– У нас уже все сроки горят, Николай Сергеевич. И все исследования были проведены.

– Я понимаю, – он вертит бокал в руке. – Просто предупреждаю.

– Спасибо за предупреждение. Мы с Димой решим вопрос, – говорю твердо. – Экологов можно нейтрализовать. Деньги есть, связи тоже.

Крутов кивает с пониманием. Мы переходим к обсуждению его новой яхты, которую он собирается купить. Чиновник воодушевляется, рассказывая о водоизмещении и двигателях. Киваю с заинтересованным видом, хотя мне насрать. Яхты – понты для нуворишей. Настоящая элита вкладывает в недвижимость.

Через пять минут нас прерывает Дима.

– Максим Вадимович, пора начинать.

Извиняюсь перед Крутовым и иду к сцене. В центре временного павильона установлен подиум с микрофоном и огромным экраном позади. На экране – логотип "ВознесенСкай Девелопмент": стилизованная золотая башня, устремленная ввысь.

Поднимаюсь на сцену. Прожекторы бьют в глаза, но я привык. Улыбаюсь – белоснежная улыбка за пятнадцать тысяч долларов. Выпрямляюсь – осанка безупречна благодаря еженедельным тренировкам с личным тренером.

– Дамы и господа! – моя речь начинается с паузы, чтобы привлечь внимание. – Сегодня мы закладываем первый камень в фундамент не просто нового элитного жилого комплекса. Мы закладываем первый камень в новую эру московского девелопмента!

Аплодисменты. Они знают, что я скажу дальше, но им нравится этот спектакль. Элита любит ритуалы.

– "Горизонт Высоты" – это больше, чем дом. Это образ жизни. Это пространство, где каждая деталь продумана до мельчайших нюансов. Где комфорт и роскошь встречаются с инновациями и устойчивым развитием.

На экране появляются изображения будущего комплекса: внутренние дворы с ландшафтным дизайном, спа-зоны, панорамные рестораны. Камеры журналистов щелкают.

– Двести семьдесят квартир от ста до пятисот квадратных метров. Потолки высотой четыре метра. Панорамные окна с видом на город. Собственная инфраструктура, включающая премиальный фитнес-центр, детский клуб, рестораны высокой кухни. И все это в пятнадцати минутах от центра Москвы.

Я делаю акцент на каждой детали. Я продаю не квадратные метры. Я продаю статус. Я продаю принадлежность к касте избранных. Я продаю превосходство.

– Сегодня мы открываем продажи первой очереди "Горизонта Высоты". Базовая цена – десять тысяч долларов за квадратный метр. Для первых покупателей – особые условия.

По залу проходит шепот. Цена высокая даже для премиального сегмента, но спрос будет. Москва полна людей, готовых платить за эксклюзивность.

– Вы спросите, почему стоит инвестировать в "Горизонт Высоты"? – делаю драматическую паузу. – Потому что это последний элитный проект в этом районе. Больше здесь строить не будут. Мы получили все разрешения, выкупили всю доступную землю. Это уникальное предложение, которое больше не повторится.

Это правда. Участок стоил мне кучу денег и связей. Нам повезло – земля имела странную историю, документы были запутаны, что позволило провести несколько хитрых операций и получить территорию по цене значительно ниже рыночной. А то, что документы запутаны не случайно… Ну, это уже детали бизнеса.

– Через два с половиной года первые жители смогут въехать в свои новые квартиры. Но уже сегодня вы можете забронировать будущее для себя и своих детей. Инвестиции в "Горизонт Высоты" – это инвестиции в ваше будущее.

После речи начинается фуршет. Гости разбредаются по павильону, рассматривая макеты квартир и изучая планировки на интерактивных экранах. Мои менеджеры по продажам, облаченные в идеально сидящие костюмы, обрабатывают потенциальных покупателей.

Через час ко мне подходит улыбающийся Дима.

– Уже четырнадцать предварительных контрактов, – сообщает он. – Пентхаус с террасой забронировал Кириенко.

– Превосходно, – киваю. – А что с экологами?

– Разбираемся, – Дима понижает голос. – Главный – какой-то профессор из МГУ, Соколов. Принципиальный. Но ничего, найдем подход.

– Найдите, – твердо говорю я. – И быстро. Мне не нужны задержки.

В этот момент к нам подходит молодой мужчина в скромном, но качественном костюме. По виду – типичный научный сотрудник, пытающийся выглядеть презентабельно.

– Максим Вадимович? – он протягивает руку. – Алексей Соколов, кафедра экологии МГУ.

Ну надо же, легок на помине. Переглядываюсь с Димой, который незаметно пожимает плечами – он не знал, что эколог здесь.

– Добрый вечер, – пожимаю руку, сохраняя невозмутимость. – Рад, что вы посетили наше мероприятие.

– Я пытался встретиться с вами официально, – говорит Соколов. – Но ваш офис постоянно переносил встречу. Пришлось прийти сюда.

– Мы всегда открыты для диалога, – улыбаюсь. – Чем могу помочь?

– Участок, на котором вы собираетесь строить, требует дополнительных экологических исследований, – говорит он прямо. – Там обнаружены редкие виды растений, занесенные в Красную книгу, а также есть основания полагать, что строительство может негативно повлиять на подземные водные источники.

– Алексей… можно по имени? – дожидаюсь его кивка. – Алексей, все необходимые исследования были проведены. Мы получили все разрешения от соответствующих органов.

– Разрешения разрешениями, но наука говорит об обратном, – он достает планшет. – Вот результаты наших предварительных исследований. Если вы начнете строительство без дополнительного изучения, это может привести к экологической катастрофе локального масштаба.

Смотрю на Диму – тот сразу понимает сигнал.

– Алексей, давайте отойдем в более спокойное место, – предлагает Дима. – Эти вопросы требуют детального обсуждения.

Пока Дима уводит эколога, я возвращаюсь к гостям. Инвесторы, партнеры, потенциальные покупатели – всем нужно внимание. Я – лицо проекта, и сегодня я должен сиять ярче, чем все бриллианты на шеях приглашенных дам.

Через полчаса ко мне возвращается Дима.

– Ну? – спрашиваю коротко.

– Проблема, – качает головой Дима. – Он действительно принципиальный. Деньги не берет, угрозы не действуют. Говорит, что уже готовит обращение в федеральную экологическую службу.

– Твою мать, – шиплю я. – Только этого не хватало.

– Есть вариант, – осторожно говорит Дима. – У него дочь поступает в МГИМО в следующем году. Можем помочь с поступлением.

– Сделай, – киваю. – И найди, что на него есть. Все контакты задействуй. Мне нужен рычаг давления.

Дима понимающе кивает и отходит, доставая телефон. Этот человек стоит своих денег – решает проблемы, не задавая лишних вопросов. Его должность официально называется "исполнительный директор", но реально он – мой персональный решала. От строителей-мигрантов до чиновников федерального уровня – Дима находит подход ко всем.

Вечер продолжается. Шампанское льется рекой, звучит живая музыка, менеджеры по продажам заключают предварительные контракты. На большом экране демонстрируются 3D-визуализации квартир и общественных пространств "Горизонта Высоты". Гости аплодируют, когда я объявляю, что проект будет включать вертолетную площадку для владельцев пентхаусов.

К концу вечера мы собрали двадцать семь предварительных контрактов на общую сумму почти сорок миллионов долларов. Не рекорд, но хорошее начало. Когда начнется активное строительство, цены вырастут еще на тридцать процентов.

Последние гости разъезжаются за полночь. Мы с Димой остаемся в опустевшем павильоне, распивая бутылку Macallan 25.

– За успешный запуск, – поднимаю бокал.

– За "Горизонт Высоты", – отвечает Дима.

– Что с экологом?

– Работаем, – говорит Дима. – К утру будет план действий. Не переживай, Макс, не такие препятствия преодолевали.

– Этот проект должен быть идеальным, Дим, – говорю я, глядя на макет будущего комплекса. – Никаких проблем, никаких задержек. Это моя визитная карточка, мой входной билет в высшую лигу.

– Я знаю, – кивает Дима. – Все будет четко. От экологов до последнего гастарбайтера – все будут работать как часы.

– Завтра церемония закладки фундамента, – напоминаю я. – Пригласи самых лояльных журналистов. И этого… как его… Крутова с цветами встречайте. Пусть чувствует себя почетным гостем.

– Сделаем, – Дима допивает виски. – Поедешь домой?

– Да, Инна, наверное, уже спит.

Мы выходим на улицу. Морозный воздух обжигает легкие после душного павильона. Мой Bentley уже ждет, двигатель работает, салон прогрет.

– До завтра, – пожимаю руку Диме.

– До завтра, босс.

Сажусь в машину и откидываюсь на кожаное сиденье. День был успешным, несмотря на неожиданное появление эколога. Ничто не остановит "Горизонт Высоты". Это мой проект, мое детище, моя лестница в небеса бизнес-олимпа.

Смотрю в окно на темный котлован, едва освещенный прожекторами охраны. Скоро здесь вырастут башни из стекла и бетона, символ моего успеха. Ничто и никто не сможет встать на пути.

Если бы я только знал, что скрывается под этой промерзшей землей, я бы никогда не произнес эти слова.

Глава 2: "Закладка фундамента"

Декабрьское утро выдалось ясным и морозным. Минус восемнадцать, солнце висит низко над горизонтом, превращая снег в россыпь бриллиантов. Идеальная погода для пиар-фотографий церемонии закладки фундамента.

Я стою у кромки котлована, затянутый в кашемировое пальто Brioni и кожаные перчатки. Вокруг суетятся рабочие в оранжевых жилетах, журналисты с камерами, представители городской администрации в официальных пальто. Воздух пахнет морозом, выхлопными газами и возможностями.

– Все готово, Максим Вадимович, – докладывает Дима, подходя ко мне. – Крутов прибудет через десять минут. Журналисты проинструктированы, камеры установлены.

– Отлично, – киваю я, изучая площадку.

В центре котлована установлена символическая первая свая с прикрепленной к ней капсулой времени, в которую мы заложим послание будущим поколениям. Пафосная хуйня, но журналистам нравится, а инвесторы любят такие ритуалы. Рядом подготовлена небольшая трибуна для выступлений.

– Что с нашим экологом? – спрашиваю вполголоса.

– Решено, – Дима улыбается. – Его дочка точно поступит в МГИМО в этом году. А еще мы нашли у него неоформленную дачу в Подмосковье. Намекнули, что можем помочь с легализацией, а можем и сообщить куда следует.

– Хорошо, – киваю. – Только без фанатизма. Пусть он сам напишет, что их исследования были предварительными и требуют уточнения. Не хочу проблем.

– Уже пишет, – усмехается Дима. – К вечеру пришлет официальное письмо.

По площадке разносится гул – прибыл кортеж Крутова. Две черные Audi останавливаются у края котлована. Из первой выходит сам Николай Сергеевич, из второй – его помощники.

– Максим Вадимович! – Крутов энергично жмет мне руку, широко улыбаясь. Сегодня он в черном пальто и меховой шапке, которая делает его похожим на партийного функционера времен застоя. – Какой чудесный день для начала великой стройки!

– Благодарю, что присоединились к нам, Николай Сергеевич, – отвечаю с отрепетированной искренностью. – Ваше присутствие подчеркивает значимость проекта для города.

– Как я мог пропустить такое событие? – он похлопывает меня по плечу. – Все готово?

– Да, ждем только вашего сигнала.

Один из помощников Крутова передает Диме папку с документами – тот самый финальный приказ о разрешении строительства. Дима незаметно кивает мне – все в порядке, бумаги подписаны. Последний барьер снят.

Начинается церемония. Я выступаю первым, рассказывая о преимуществах "Горизонта Высоты" для города – рабочие места, налоги, архитектурная ценность. После меня говорит Крутов, расхваливая проект и "социальную ответственность" компании "ВознесенСкай Девелопмент". Камеры снимают, журналисты делают заметки.

Наступает кульминационный момент – я и Крутов вместе подходим к символической свае. Нам выдают позолоченные мастерки и каски с логотипом компании. Мы набираем немного бетонной смеси и демонстративно добавляем ее к основанию сваи.

– Мы закладываем не просто фундамент здания, – говорю я в микрофон для прессы. – Мы закладываем фундамент нового образа жизни для москвичей. "Горизонт Высоты" станет символом успеха, комфорта и инноваций.

Крутов подхватывает:

– Город полностью поддерживает этот проект, который сочетает в себе передовые технологии строительства и уважение к окружающей среде.

"Уважение к окружающей среде" – это, конечно, хорошо придумано. Особенно после вчерашнего визита эколога. Но звучит убедительно, и журналисты активно строчат в своих блокнотах.

После официальной части начинается фуршет в обогреваемом шатре, установленном неподалеку. Я принимаю поздравления от партнеров и подрядчиков, обмениваюсь рукопожатиями с чиновниками помельче, позирую для фотографий с символической капсулой времени.

Внезапно к шатру подбегает прораб Степаныч, немолодой мужик с обветренным лицом и мозолистыми руками. Обычно невозмутимый, сейчас он выглядит встревоженным.

– Максим Вадимович, там это… проблема, – говорит он, нервно оглядываясь на журналистов.

– Какая? – резко спрашиваю я, мгновенно напрягаясь.

– В северо-восточном углу котлована… Ребята копали под коммуникации, и там… кости.

– Какие, нахуй, кости? – шиплю я, отводя его в сторону, подальше от ушей журналистов.

– Человеческие, – Степаныч сглатывает. – Много. Похоже на братскую могилу или что-то такое.

Меня прошибает холодный пот, несмотря на теплый воздух в шатре.

– Кто еще знает?

– Только бригада, которая копала. Я сразу к вам.

– Молодец, – киваю я. – Дима! – подзываю своего исполнительного директора. – У нас ситуация. Заканчивай здесь со всеми и подойди к северо-восточному углу. И найди Крутова, он нам понадобится.

Дима, почувствовав серьезность момента, молча кивает и растворяется в толпе.

Через десять минут мы вчетвером – я, Дима, Крутов и Степаныч – стоим на краю глубокой траншеи в дальнем углу стройплощадки, куда не доходят взгляды журналистов. На дне траншеи отчетливо видны человеческие останки: черепа, кости, фрагменты одежды, частично вмерзшие в грунт.

– Твою мать, – выдыхает Крутов. – Это что, кладбище?

– Непохоже на кладбище, – качает головой Степаныч. – Кости в беспорядке, ямы нет. Будто свалили как попало и присыпали.

Мы с Димой обмениваемся взглядами. Оба понимаем, что это значит. Это не случайная находка. Это массовое захоронение.

– Когда эта территория застраивалась? – спрашиваю я Крутова.

– Никогда, – отвечает чиновник, нервно потирая подбородок. – Здесь были какие-то технические сооружения в советское время, а потом пустырь до вас.

– Технические сооружения? – переспрашиваю я. – Какие?

– Не знаю точно, – Крутов выглядит растерянным. – Но я проверю. Слушай, Макс, это серьезная проблема. Если это подтвердится, придется останавливать стройку, вызывать археологов, следователей…

– И это уничтожит проект, – заканчиваю я за него. – Давайте думать конструктивно. Степаныч, кто конкретно видел находку?

– Бригада Равшана, пять человек, – отвечает прораб. – Все таджики, кроме экскаваторщика Петровича.

– Хорошо, – я принимаю решение. – Дима, забери у этой бригады телефоны, объясни ситуацию и отправь их на другой объект. Далеко. С премией. Петровича… – задумываюсь на секунду, – Петровича определи в прорабы на объект в Солнцево, с повышением. Скажи, что это за отличную работу.

Дима молча кивает, понимая приказ без дополнительных объяснений.

– Степаныч, эту траншею нужно засыпать. Сейчас же. И перенести коммуникации по другой схеме.

– Понял, – Степаныч тоже не задает лишних вопросов. Он давно работает в строительстве и знает, что некоторые находки лучше не находить.

– Николай Сергеевич, – поворачиваюсь к Крутову, – нам нужна ваша помощь. Если это всплывет…

– Я понимаю, – Крутов мрачнеет. – Но тут не только моего уровня вопрос. Если это массовое захоронение сталинских времен…

– Если, – подчеркиваю я. – У нас нет доказательств. Могли быть и криминальные разборки девяностых. Или немецкое захоронение времен войны. Или еще что-то. Но если мы сейчас поднимем шум, проект закроют, даже не разобравшись.

Крутов задумывается, взвешивая риски.

– Чего вы хотите от меня?

– Если кто-то где-то что-то услышит – погасить на начальном этапе. И проверить документацию по этому участку. Что здесь было на самом деле в советское время.

– Хорошо, – наконец кивает Крутов. – Но учтите, Максим Вадимович, я рискую не только должностью.

– Мы все рискуем, – отвечаю твердо. – И я ценю ваш риск. Очень ценю, – выделяю последние слова, давая понять, что компенсация будет соответствующей.

Крутов понимающе кивает. Мы договариваемся связаться вечером и расходимся. Я возвращаюсь к гостям, натягивая на лицо улыбку успешного девелопера, празднующего начало нового грандиозного проекта.

Остаток дня проходит в тумане. Я механически произношу нужные слова, пожимаю руки, улыбаюсь в камеры. Но мысли мои там, в траншее, среди останков неизвестных людей, которые могут похоронить не только мой проект, но и всю карьеру.

К вечеру площадка пустеет. Журналисты разъезжаются с отснятыми материалами о "самом инновационном жилом комплексе столицы". Чиновники возвращаются в свои кабинеты. Я остаюсь с Димой, наблюдая, как бригада рабочих спешно засыпает злополучную траншею.

– Все сделано, – докладывает Дима. – Бригада Равшана уже едет в Тверь на наш складской комплекс. Петрович согласился на перевод в Солнцево. Телефоны у всех изъяли под предлогом корпоративной безопасности, выдали новые.

– Хорошо, – киваю я. – А это надежно засыпают? – указываю на траншею.

– По высшему разряду, – заверяет Дима. – Степаныч лично контролирует. Кстати, он хочет поговорить с тобой.

– Зови.

Степаныч подходит, вытирая руки ветошью. Лицо у него серьезное.

– Максим Вадимович, я тут подумал… В других местах тоже могут быть… ну, эти… – он неопределенно машет рукой в сторону засыпанной траншеи.

– И что предлагаешь? – спрашиваю я.

– Может, провести тихое обследование? Я знаю ребят с металлоискателями, они без лишних вопросов просканируют территорию. Если еще где найдем, то аккуратно обойдем при строительстве. А то ведь всплывет в самый неподходящий момент.

Разумное предложение. Я смотрю на Диму, тот кивает.

– Делай, – говорю Степанычу. – Но тихо. И отчет только мне лично.

– Понял, – Степаныч козыряет по старой армейской привычке и уходит.

Мы с Димой остаемся вдвоем на краю котлована. Уже стемнело, прожекторы освещают стройплощадку призрачным светом. Где-то вдалеке работает экскаватор, в вагончиках для рабочих горит свет.

– Что думаешь? – спрашиваю я Диму.

– Хуйня какая-то, – честно отвечает он. – Если это массовое захоронение сталинских времен, то проблемы будут. Большие.

– А если заткнем всех?

– Не всех заткнешь, – качает головой Дима. – Рано или поздно просочится. Вопрос только когда и насколько громко бабахнет.

– Значит, надо строить быстрее, – решаю я. – Ускорить график. Когда дома будут стоять, и первые жильцы въедут, уже никто не захочет ничего слушать о костях в фундаменте.

– Возможно, – соглашается Дима без особого энтузиазма. – Но стоит подготовить запасной вариант. На всякий случай.

– Например?

– Например, если всплывет, сделать на территории комплекса мемориал жертвам репрессий. Или что-то в этом роде. Превратить проблему в фишку.

– Посмотрим, – отвечаю я. – Сначала выясним, что там на самом деле. Может, это вообще какие-нибудь бомжи, которых закопали в девяностые.

Мы садимся в машины и разъезжаемся – Дима к себе в Крылатское, я – в свой пентхаус в "Москва-Сити".

По дороге звонит телефон. Номер незнакомый.

– Максим Вадимович Островский? – спрашивает женский голос, когда я отвечаю.

– Да, это я. Кто это?

– Меня зовут Алёна Сорокина, я историк из Института российской истории РАН. Мне нужно срочно с вами поговорить по поводу вашего строительства на участке бывшей спецтюрьмы НКВД.

Кровь стынет в жилах. Откуда она узнала? Кто слил информацию?

– Не понимаю, о чем вы, – отвечаю максимально спокойно. – Какая спецтюрьма?

– Не по телефону, – голос в трубке звучит решительно. – Я буду завтра в десять утра в вашем офисе. У меня есть документы, которые вам необходимо увидеть.