Заморье

– Уж не Андриан ли тебя прислал? – заговорил с ним торговец.

– Нет, я просто шёл мимо, вот и… – слуга не договорил, его взгляд остановился на мече с богато декорированной рукояткой. Герберт заметил, что чем дольше он стоит на месте, тем сильнее ему хочется что-нибудь купить: «Я чисто из интереса, сколько этот меч стоит?»

– Этот недорогой, сто пятьдесят тысяч ривов.

Слуга опешил: «Столько ведь лошадь стоит».

– Вьючная.

– Неужели кто-то покупает?

– Конечно. Нечасто, но одна покупка покрывает значительную часть расходов… Знаешь что, сделаю тебе подарок, в честь поступления на службу, – торговец хотел выказать своё расположение орвину, – Держи, – он положил на прилавок перед Гербертом зачехлённый кинжал и ремень к нему, – Он твой.

– Даром? – слуга взял кинжал в руки, – То есть совершенно бесплатно?

– Да, совершенно.

Герберт почти обрадовался, но вдруг подумал, что потом его могут обвинить в воровстве: «Нет, я не могу принимать такие дорогие подарки».

– С одного кинжала я не обеднею, бери… и расскажи Андриану, кто тебе его дал.

– Ладно… – слуга повесил кинжал на пояс. Оружием здесь торговал только один шэлдиянин, поэтому орвин сразу должен был понять, кто сделал подарок Герберту.

– Наверно, Андриан уже заждался… – слуга решил, что надо уходить, пока и другие торговцы не начали дарить подарки. Но те уже поняли, что происходит возле оружейной лавки. Теперь, когда оружейник сделал подарок слуге орвина, обойти того вниманием было равносильно, что обойти вниманием орвина.

– Приятель, пойди сюда! – начали звать Герберта другие торговцы, – Может, тебе хауберк или кожанку добротную?

– Да я без денег.

– Для тебя бесплатно, в честь поступления.

– Это лишнее…

– Ничуть.

Тут и обувщик подхватил: «И сапоги вон прохудились». Слуга понял, что без подарков ему теперь отсюда не уйти.

Спустя час… Андриан сидел с книгой на кровати, когда на пороге его комнаты появился Герберт. Орвин молча отложил книгу. Слуга тоже молчал, не зная, куда деть руки и взгляд.

– В тебе что-то изменилось с тех пор, как… Где ты пропадал? – орвин встал с кровати, – Сапоги с накладками, позолоченными, нарукавники тоже… У кольчуги рукава короткие, чтобы рубаху видно было что ли… новую? Пряжка-то какая! Кинжал неплохой… – он выдернул кинжал из ножен и принялся его рассматривать, – Ну, так где был?

– В круговую прошёл, – проговорил слуга.

– Зачем? Ты должен был со мной идти.

– Я вместе с тобой во дворец зайти не успел, а один побоялся, – опустил взгляд Герберт.

– А сейчас как зашёл, расхрабрился?

– Проводили.

– Вещи откуда? – Андриан догадывался.

– Торговцы подарили в честь моего поступления на службу. Это оружейник первым придумал.

– А ювелир что, ничего не дал?

– Кулон, – слуга вытащил украшение из-под кольчуги.

– Ого, с изумрудом. Не прячь, так и носи, – орвин сунул кинжал ему в руки.

– Ты не сердишься?..

– Нет, – Андриан сел за стол и принялся что-то писать, – Угостили хоть чем-нибудь?

– Угу.

– Значит, не голодный? Хорошо, надо готовиться к пиру… Ну, как погулял?

– Нормально… Андриан, а что должен уметь слуга? Я ведь неграмотный, может, мне поучиться? – вспомнил разговор с кладовщиком Герберт.

– Было бы неплохо, но сейчас не до этого, – орвин вздохнул, – Папаня сказал «Придумай повод». Ага. Ни одного праздника и рядом нет. Вы в селе сейчас ничего праздновать не собираетесь?

Слуга помотал головой.

– Жаль… Ладно, назём этот пир просто вечером танцев. Для вечера и повод не нужен.

– А если я не смогу ничему научиться?

Андриан поднял взгляд на Герберта: «Чего это ты такой взволнованный? Прямо как вчера, после обеда на кухне. Опять кто-то что-то сказал?»

– Ничего особенного… спрашивали, чего бы я хотел в подарок, – умалчивал о кладовщике слуга.

– Торговцам нет дела до твоих навыков. Наверно, встретил кого-то у складов? – догадался орвин, – Так ведь?

– Так… – сознался Герберт.

– И кого же? – Андриан вернулся к бумагам. Слуга мялся.

– Чего молчишь? Жаловаться не приучен? Ладно, я сам догадаюсь. Наверно, тёмного паренька в голубой безрукавке, вроде твоей.

– Да, он кладовщиком назвался.

– Велел тебе катиться восвояси?

– Ага…

– Не обращай внимания. Это сын цехового мастера Ронс. Всё рвался ко мне на службу…

– Он не опасен?

– Нет…

– Можно, я кольчугу сниму? Тяжеловата…

– Скоро привыкнешь…

– Андриан, на том рынке, на заднем дворе такие цены! Откуда у шэлдиян столько денег, чтобы всё это покупать?.. Объясни мне, может, и я там же возьму?

– Это вряд ли… – орвин не хотел ничего объяснять, но видя, что слуга очень хочет получить ответ, сказал следующее, – Сформируй свой отряд, поступи на службу к королю, заслужи надел, следи за ним, получай ренту и жалованье, открой мастерскую, торгуй…

– Это не шутка, нет? Ясно, – вздохнул Герберт.

– Пошли к Альфреду, – орвин встал из-за стола, прихватив листок.

– А это чего, указ? – полюбопытствовал слуга.

– Сколько вопросов сегодня. Нет, это расчёт расходов на пир. Альф должен подписать, но если не подпишет, мне даже лучше. Идём, – Андриан вышел за дверь. Герберт поспешил за ним. Они быстро проскочили в кабинет Альфреда.

– Подпиши, – сразу, без разговоров, положил расчёт на стол Андриан. Альф взглянул на лист: «Ты хоть считал?»

– Конечно, как и в прошлый, и в позапрошлый раз. Выверенная схема, – заверил его Андриан.

– Почему фруктов так мало? – внимательно просмотрел всё Альфред.

– Так ведь урожай ещё не снимали. Альф!

– А запасы?

– Осталось только для обедов.

– Мне кажется или тут вообще всего вдвое меньше, чем обычно?

– Да, надо экономить. Но разнообразие блюд от этого не уменьшится.

– Мы не можем экономить на репутации, – не согласился Альфред.

– Репутация не пострадает, – заверил его Андриан, – Это небезосновательно, я основываюсь на прошлых расходах.

– Вот делать тебе нечего, сокращаешь, пересчитываешь, – Альф подписал расчёт.

– А ты разве не тем же занят? Считаешь-считаешь, даже покататься не пришёл, – не упустил возможности повернуть разговор в своё русло Андриан.

– Я по крайней мере ничего от себя не добавляю и не сокращаю, – не заметил, как и вошёл в это русло Альф.

– А стоило бы сократить.

– Ты опять?

– Даже если ты в очередной раз отклонишь моё предложение, твои расчёты всё равно неверны, – похоже, Андриан придумал, как обернуть это препирательство в свою пользу.

– И почему же?

– Ты пересчитываешь только итоговые суммы, которые тебе дают те, кому не доверяет наш батенька, а сколько недоимок может быть на каждом расчётном пункте? Вот, например, у тебя есть суммарный расход по продуктам с Западного села и сумма недоимок, но на каком этапе они такими стали, может быть, они больше? Надо начать с пересчёта урожая, чтобы точно знать, сколько за него можно получить. Когда продукты привезут в город, надо пересчитать сколько их у нас на складе – вдруг не всё привезли. Потом надо проверить, какую сумму получат торговцы, мало ли бесплатно чего уволок, – Андриан старался говорить быстро, чтобы Альфред не успел перебить его, – И так по каждому пункту расходов. Ну, я это обобщённо говорю, всё ведь сложнее на самом деле.

– Цены меняются, суммы не будут оставаться такими, как при первоначальном подсчёте, на первом складе, – заметил ему Альф, едва успев уловить суть.

– Вот поэтому ты должен следить за ценами… на всё.

Альфред отмахнулся.

– Но надо ведь выяснить откуда берутся недоимки.

– Это и так понятно: испорченные продукты, производственный брак – всё не может быть идеально. Плюс какой-нибудь рабочий сунет что-нибудь себе в карман или обронит, но это мелочь. Главное, казнокрадов нет.

– Для тебя да, это пустяки, но не для папки. Тебе придётся следить за всем этим, если я ему вот так же всё объясню, – похоже, Андриан угрожал.

– За этим пусть на местах следят, – не воспринял Альф.

– Поэтому ты и пересчитываешь всё за нашим главным счетоводом, хоть и казнокрадства нет? Я скажу батьке, и ты будешь пересчитывать за всеми, вообще все расчёты один вести станешь, – заговорил напористей Андриан. Альфред задумался: «…Чего ты добиваешься?»

– Уменьши сборы на десятую часть, – потребовал Андриан.

– Вот дались тебе эти сборы, – вздохнул Альф, – Он не согласится.

– А ты не спрашивай, уменьши и всё. Кроме селян, никто не заметит… Давай, внеси поправку.

– Он же меня поймает на этом, – отпирался Альфред.

– Ну, пожурит, да и только…

– Ладно…

– Сегодня к вечеру, чтобы было готово.

– Эй!

– Давай, делай, – прихватив свой лист с расчётами, Андриан, вместе с Гербертом, быстро удалился. Орвин проскочил из пустого общего зала в коридор и скорым шагом ушёл как можно дальше от своей комнаты. Остановившись, он объяснил слуге: «Я так-то наказан и без надобности не могу покидать свою комнату, но я должен вести приготовления к пиру – это пока единственный повод выйти. И я повышаю тебя до оруженосца».

– Значит, теперь у Ронса нет причин на меня сердиться? – всё вспоминал разговор у складов Герберт.

– Забудь ты о нём.

– Но ведь я могу снова с ним встретиться.

– Он ничего тебе не сделает, я же уже говорил.

– Он меня пугает… Почему ты не принял его, он же обучен?

– Потому что мне нужен тот, кто умеет держать язык за зубами, а лучше всего это умеют селяне. Они-то знают, чего стоит взболтнуть лишнее. Правда, Герберт? – дал хоть какое-то объяснение Андриан.

– Ну… Да, конечно. Но ты всё равно лучше не доверяй мне никаких секретов, – Герберт не хотел знать никаких тайн, тем более орвина.

– Про снижение сбора никому ни слова, ясно? – велел тот. Герберт кивнул.

– Ну, надо готовиться к пиру.

– И что мне делать?

– Эх… наверное, ничего, – у орвина не было для новоявленного оруженосца дела.

– Можно, я тогда до дома сбегаю? – попросился тот.

– Сбегай. Возвращайся к ужину, – разрешил Андриан и пошёл по своим делам. Герберт повернул на лестницу. В село он отправился пешком.

В эти часы все работали в поле, поэтому оруженосец не собирался идти до самого дома. Он свернул с главной дороги на тропу, идущую вдоль изгороди окружающей поле. Подойдя поближе к родителям, Герберт остановился у ограды: «Мам! Папка!»

– Что выгнали?!

– Нет!

– Сам сбежал?!

– Нет! Меня до дома сходить отпустили!.. Где Айван?!

– На другом поле был! – за Айваном никто не следил. Герберт перелез через забор и прошёл по меже на соседнее поле: «Где Айван?»

– Сбежал, прячется, – ответил знакомый, – Шёл бы ты отсюда, пока беду на нас не навлёк.

– Какую? И почему вообще?

– Схватят нас ещё за укрывательство.

– Укрывательство меня? Я ничего не натворил, чтобы меня разыскивать. Меня просто отпустили домой на пару часов, своих проведать, – объяснил оруженосец своё появление, – А те всадники вообще не за мной приезжали. В общем-то ничего и не случилось, шума больше.

– Хорошо, если так. Скажи Айвану, когда найдёшь, пусть на поле возвращается, я за двоих работать не собираюсь.

– Ладно, пойду, поищу… – Герберт направился к сараям, проверить то укромное место, где они чаще всего прятались, – Айван, ты где?! Выходи! Тебя никто не ищет!

Беглец вышел из укрытия не сразу: «Точно не ищут? А тебя?»

– Не ищут, точно.

– А ты чего тогда один?

– Гуляю… Тебя на поле ждут.

– Ещё подождут. Гуляешь значит? Нормально, – Айван оценивающе посмотрел на наряд оруженосца.

– Я как будто виноват, что орвин меня на службу взял.

– Это чего, бархат, золото? – Айван принялся за всё хвататься.

– Испачкаешь. Руки убери, – одёрнул его Герберт.

– Эдакий ты недотрога стал.

– Мне нельзя в грязном ходить, я же теперь оруженосец… вроде как, – Герберт понимал, что до настоящего оруженосца ему далеко.

– Ты же просто слугой был.

– Сначала да.

– Слушай, а для меня в замке дела не найдётся? – хотел чего-то подобного Айван. Герберт пожал плечами: «Лучше не ходи туда, там небезопасно».

– Но ты же при орвине служишь, разве он не обеспечит безопасность?

– Мне, наверно. Но мало ли куда ты можешь попасть.

– Ты просто не хочешь мне помочь.

– Я, конечно, могу спросить насчёт тебя, но вряд ли из этого выйдет что-то хорошее, – вздохнул оруженосец.

– А ты всё-таки спроси, – настаивал Айван.

– Ладно, но, если что-то получится не так, как ты хочешь, я не виноват.

– Хорошо. Пойдём вместе.

– Не стоит. Я спрошу и, если что, позову тебя, – хотел уберечь Айвана от неприятностей Герберт. Но тот не верил: «Нет, вместе. А-то ты и спрашивать не станешь, наврёшь мне».

– Послушай, ты же не знаешь, как там всё устроено. Я и сам-то недавно понятия не имел. Всё не так, как мы с тобой представляли, поэтому будет лучше, если я поговорю с Андрианом с глазу на глаз, – пытался убедить Айвана оруженосец.

– С Андрианом? Ты что с орвином по-свойски разговариваешь?

– Ну, не то, что бы…

– Чего тогда и бояться? Спросим его, если «Нет» – уйду домой, да и всё.

– Эх… Ладно.

– Тогда идём? – спешил Айван.

– Я свободен до ужина, куда торопиться? – хотел погулять Герберт.

– Это ты можешь праздно шататься, а мне придётся вернуться на поле. Я не собираюсь.

– Ладно, пошли.

Селяне направились к замку, огибая село – Айван не хотел, чтобы сейчас, совершенно не вовремя, его позвали на поле.

– А все эти вещи потом возвращать надо, если вдруг выгонят? – поинтересовался он.

– Только безрукавку, остальное – подарки, – Герберт поймал на себе изумлённый взгляд Айвана.

– Это за какие такие заслуги?

– Между нами говоря, торговцы таким образом перед орвином заискивают… – тихо проговорил Герберт, – Но… тебе не стоит на это рассчитывать. Как я понимаю, такие подарки часто не делают: нельзя привлекать излишнее внимание орвина, иначе ему и всем вокруг станет совершенно ясно, что ты – просто подхалим. Потеряешь уважение. К тому же всё это дорого стоит.

– Знаешь, если тебя вдруг прогонят, можно будет что-нибудь продать.

– Кто это купит-то? Для богатых за дворцом – отдельный рынок, им не нужны вещи с моего плеча, а у всех остальных денег не хватит.

– Но золото остается золотом. Можно оторвать все набойки и расплатиться ими. Давай, делись, – вдруг потребовал Айван, – Отдай мне кулон.

– Чего это? – возмутился оруженосец.

– Работу на всех делим, доходы тоже, это будет твоим вкладом.

– В таком случае, кулон я должен отдать родителям. Я не жадный, отдам.

– Нет, лучше мне. Батька же его спрячет и воспользоваться не даст, всё хранить будет. А так, когда деньги дома переведутся, я кулоном расплачусь, кладовую заполню… – Айван убедил Герберта, тот передал подвеску ему, сказав «Под рубаху спрячь».

Так, за разговором, они добрались до ворот замка.

– Уверен? – сбавил шаг оруженосец.

– Уверен.

– Если что, я не виноват.

– Договорились.

– Я предупреждал.

Селяне прошли за стены. Герберт остановился на площади: «Тебе нельзя заходить во дворец без разрешения… Пойдём в сторонку»

– Слушай, я не хочу оставаться на улице один, – с тревогой оглядываясь по сторонам, проговорил Айван.

– Раздумал?

– Нет.

Оруженосец вздохнул, опасаясь, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет: «Дойдём до конюшни. Может, там подскажут, где Андриан». Айвану показалось, что вокруг всё стало мрачнее, чем обычно. Ему захотелось унести ноги: «А если действительно не стоит?» – подумал он, но бежать было поздно, навстречу им шёл орвин.

– Герберт, ты рано, – остановился тот.

– Да… Дело в том, что… – оруженосец замялся.

– Домой не пустили?

– Да нет… Айван хочет работу в замке.

– Он? Твой брат? – Андриан сурово взглянул на Айвана и тихо сказал Герберту, – Я бы не советовал… Чья это идея?

– Его… – еле слышно произнёс оруженосец, – Андриан… почему ты сердишься?

– Не прошло и дня, как он здесь. Я понимаю твоё стремление помочь ему, но дела так не делаются. Он не только опрометчив, но и нагловат, как я вижу.

– Я отправлю его обратно.

– Нет. Я дам ему то, что он просит, может, хоть поумнеет. Нужна работа в замке, обращаешься к цеховому мастеру – это все знают… За мной, оба! – велел орвин и повернул к складам.

– Айван, ты сам напросился, – прошептал Герберт.

– Уже понял. Ещё можно отказаться? – взволновался селянин.

– Поздно.

Все трое прошли к мастерским.

– Ждите здесь, – Андриан подошёл к состоятельно одетому шэлдиянину. Селяне не слышали, о чём они говорят.

– А если я откажусь? – Айван хотел бы удрать.

– Тогда он рассерчает ещё сильнее. Погоди, может быть, не хуже, чем на поле-то будет.

Орвин кивнул им, чтобы они подошли. Мастер объявил своё решение: «Раз уж ты никаким ремёслам не обучен, отправлю тебя на пекарню. Скоро пир, хлеба вдвое больше напечь надо. Будешь тесто замешивать». Звучало безобидно, но лишь потому, что селяне не знали, что замесы на пекарне делают не так, как у них дома – венцом в посудине. Тесто находилось в чанах, и чтобы вращать венец размером с вилы требовались двое.

Мастер, неожиданно для оруженосца, позвал кладовщика: «Ронс!.. Проводи его на пекарню, займётся замесами». Кладовщик ехидно улыбнулся и, неодобрительно взглянув на новый наряд Герберта, велел Айвану следовать за ним. Ему было совершенно ясно, что те хорошо знакомы.

– Идём, – позвал оруженосца Андриан.

– Я уж думал ты дашь ему тяжёлую работу, – было успокоился тот, но орвин спросил «Ты ведь глину в чане месил?»

– Ну… да.

– Так вот, на пекарне тесто, примерно, так же замешивают, с утра до ночи.

– Я и не думал, – Герберт не стал спорить с орвином, сейчас это было бесполезно. Андриан вернулся в свою комнату и сел на кровать, он пребывал в скверном настроении. Оруженосцу было неловко молчать: «Андриан, у тебя ведь нет другого оружия, кроме кинжалов?» Утвердительный ответ значил бы, что Герберт останется оруженосцем только на словах, а значит и положение вещей не изменится. Но орвин сказал: «Есть, и я доверил бы его тебе на пиру, но ты не справишься». Герберт не стал продолжать эту тему.

– Альфик отыграется на мне, – Андриан не хотел никаких пирушек.

– Я не нужен на пиру, да? – оруженосец понимал, что там ему лучше не появляться, хотя взглянуть хотелось.

– Да, ты ведь даже этикета не знаешь…

– Ты мне немного рассказывал о пирах, но как они выглядят, красочно? – полюбопытствовал Герберт.

– Что для тебя красочно? – орвин полагал, что у них разное представление о красоте.

– Как торговые ряды на заднем дворе, – привёл пример оруженосец.

– Тогда да. Все будут одеты так, словно только что сделали там покупки, – отвечал Андриан, думая о чём-то другом, – Начищенный до блеска кафель, сверкающие люстры – ничего особенного… Музыканты, артисты и… я.

– А зачем нужны музыканты с артистами, если там будешь ты?

– Вот Альф именно так и говорит!

Герберт замолчал.

Орвин вздохну и подошёл к шкафу, ключ оказался в кувшине, стоящем на столе: «Надо и самому приготовиться. Держи накидку». Накидка была выполнена специально к его костюму и шла вкупе с кожаными наплечниками: малахитовая с кожаными чешуйчатыми накладками и золотистой отделкой. Оруженосец издалека заглянул в шкаф, для него это было всё равно, что отыскать клад. Андриан достал прочный кожаный крылатый шлем с маской-забралом и оперением: «Один убор на всё: пир, турнир, бой… Расправь-ка накидку. Не помялась?»

– Нет, – проверил Герберт.

– Что ж ты делаешь? Держи так, чтобы пола не касалась, – орвина раздражало небрежное отношение с его вещами, – Я понимаю, что ты несведущий, но не настолько же. Ладно, – ругать Герберта не имело смысла, – Подай наплечник, – он сам пристегнул всё, как нужно, – Возьми вон щётку на тумбе, почисти ткань.

Оруженосец обрадовался, что может сделать как следует хоть что-то. Андриан покрутил в руках шлем, поправил перья, надел его и погрустнел ещё больше. Герберт, конечно же, заметил это: «Ты из-за пира такой нерадостный? Как же ты всех веселить будешь? Они ведь заметят».

– Притворюсь, как обычно, и не заметят, – с грустью в голосе ответил орвин, – Знать будут только Альфред и Мэгги, но ему всё равно, а ей ничего с этим не сделать.

– Как-то это печально…

– Да нет, ничего… Готово?

– Да.

– Пойду, прогуляюсь, – неожиданно повернул к двери Андриан.

– Вот прямо так? – поспешил за ним Герберт.

– Да все уже видели, – орвин повернул в кабинет к Альфреду.

– Что за манера вламываться? – возмутился тот, вздрогнув от неожиданности.

– Изменения внёс? – с порога спросил Андриан.

– Внёс.

– Покажи.

Альф открыл ему книгу на нужной странице. Андриан всё внимательно прочитал: «Хорошо».

– Зачем ходить по дому в таком виде? – Альфреду стало не по себе. Дурное настроение Андриана придавало костюму мрачности, особенно сейчас, когда солнце начало скрываться: «Но это же парадно-выходной», – он улыбнулся, и Альфреду стало ещё неуютней.

– Шёл бы отсюда.

– Какой радушный. А поболтать?

– Наболтались уже.

– Ладно, – Андриан и сам вообще-то был не настроен на разговор, – Похоже, туман собирается, – взглянул он в окно, – Пойду я, – оказавшись в коридоре, орвин предложил оруженосцу проведать Айвана, желая побыть в одиночестве. Он не гнал его. Герберт же действительно хотел увидеть Айвана и согласился.

Глава 5 – Скандал

Вечером, в комнате Андриана… Орвин сидел на кровати, сняв наряд, и задумчиво вертел в руках кинжал, когда к нему зашёл расстроенный Герберт. Андриан вопросительно посмотрел на него.

– Ты можешь отпустить Айвана?.. Пожалуйста, – попросил оруженосец.

– Нет, – только и ответил орвин.

– Но эта работа чересчур тяжёлая для него.

– Не могу.

– Но у него уже всё болит, а ведь прошло всего полдня, – Герберт думал, что Андриан просто не хочет, но тот пояснил.

– По всем правилам, он должен отработать не меньше недели. Я не могу без веской причины просто прийти и забрать его.

– Но ты же орвин.

– Орвин или самодур? Для тебя это ведь не одно и то же?

– Нет… Андриан, а помочь никак нельзя? Он там уже… слёзы льёт, по-настоящему.

– Уже вечер, скоро отдохнёт, не беспокойся так.

Оруженосец кивнул и замолчал.

– Его там и накормят, и спать в тепле повалят, – попробовал успокоить его орвин.

– А разве ж ночевать домой не отпустят?

– Раз он приступил к делу в середине дня, значит работать будет до середины ночи. Куда потом идти-то в потёмках? Да и на месте проспать не дадут.

– Ой, а мы дома никого не предупредили, куда пошли, – прикусил губу Герберт, – Потеряют.

Андриан всплеснул руками: «Ну, беги домой тогда уж».

– Извини, я сегодня весь день где-то брожу, – стало неловко оруженосцу.

– Да пойди-пойди, – орвину было не до него, – Если поздно явишься, меня не буди.

– Конечно. Спасибо, – Герберт выскочил за дверь, теперь он уже смелее ходил по изученным коридорам, тем более что они опустели. Дома он, разумеется, получил взбучу за то, что втянул Айвана в неприятности, словно искать работу в замке придумал он; и конечно же, как следствие, за то, что у них стало ещё на одного работника меньше, пусть и на неделю. Оруженосец отнёсся ко всему сказанному довольно спокойно. На улице стемнело, и он решил переночевать здесь, раз уж Андриан его всё равно не ждал.

На следующий день Герберт встал как можно раньше и поспешил в замок. Он надеялся, что поспеет, пока Андриан не проснулся, но как оказалось, тот уже проснулся. У входа во дворец, оруженосца остановила стража: «Стой. Андриан – на арене. Он велел отправить тебя к нему, как появишься».

– Ясно, – оруженосец повернул туда, стражников он теперь не пугался, как прежде. Андриан упражнялся с глефой, видимо, чтобы отвлечься от грустных мыслей. На нём был шлем, который Герберт видел вчера. Оруженосец остановился возле ворот. Он не посещал турниров и тренировок, и поэтому смотрел не отрываясь. Выполнив очередной приём, орвин остановился и подозвал его рукой. Герберт подошёл.

– Значит, решил заночевать дома? – заговорил с ним Андриан, осматривая лезвие глефы.

– Ну, да. Я подумал, раз уж я тебе особо не нужен, не пойду в потёмках, – оруженосец боялся выходить из дома в тёмное время суток. Орвин ничего не ответил.

– Тренируешься? – хотел разрядить обстановку Герберт.

– Жду пира. Отнеси к остальному оружию, к забору вон, и возьми два шеста, – подал ему глефу Андриан. Незнакомые вещи казались оруженосцу необычными, поэтому и ощущенья, когда он брал их в руки, были непривычными, словно во всём крылась какая-то загадка: «Сейчас меня заставит, – он поменял глефу на шесты и вернулся к орвину, – Больно будет?»