Рожденная пламенем

– Ха! Вот уж нет. Я знаю Данте с тех пор, как родилась. К тому же он… – она запнулась, и я не расслышала слов.

– Извини, что ты сказала?

Она обернулась ко мне.

– Он немного… опасный тип.

Пока мы продолжали шагать по лодкам, я представляла себе темноволосого парня, похожего на рок-звезду. Вероятно, испещренного татуировками. Я уже собиралась сказать Феди, как интригующе подействовали на меня ее слова о Данте, но тут она замахала руками и закричала, повернувшись к моторной лодке, дрейфовавшей в море.

– Они там, – пояснила она мне.

Ее друзья стали махать и кричать в ответ.

– Не думаю, что мы способны прыгнуть так далеко, – пошутила я, разглядывая темную воду перед нами.

Феди усмехнулась.

– Если только ты не мечтаешь поплавать, они подъедут забрать нас. Мы сможем полюбоваться фейерверком вдали от толпы. Это чудесно, вот увидишь.

– Чья это лодка? – у меня свело живот от предвкушения.

– Данте.

Опасного типа.

Изящная лодка повернулась к нам носом и тихо заскользила по воде, и все стоявшие на привязи гондолы, катера и прочие плавсредства показались мне приклеенными друг к другу палочками от леденцов. Музыка сменилась хип-хоп-ремиксом мелодии «Исцеление сексом» Марвина Гэя. Две девушки, сидевшие в передней части лодки, взвизгнули и вскочили танцевать. Они призывно протягивали руки к Феди. Обе были стройные и загорелые. Одна, блондинка, щеголяла в бикини и мини-юбке, другая – в крошечном обтягивающем платье. И обе оказались возмутительно красивы. «Прямо украшения на капоте», – я тут же устыдилась этой мысли. Я ведь совсем не знала этих девушек.

Лодка стала медленно разворачиваться, как сонное морское чудище. Она подплыла к нам боком, и Феди ухватилась за край. Музыка стала тише.

Двое друзей Феди стояли наготове, чтобы помочь нам взобраться. Блондин в белой широкополой шляпе, стройный как соломинка, и верзила с пышной черной бородой и собранными в пучок волосами.

Первой взошла на борт Феди, следом я.

– Ты, вероятно, Сэксони? – спросил блондин, протягивая руку. – Я Джакопо.

– Да, она самая, – подтвердила я, ухватившись за его руку, он притянул меня поближе к себе и поцеловал в правую щеку, а затем в левую.

– Пьячере[21], – пробормотала я.

– И я рад знакомству, садись.

Я села, и лодка отчалила от импровизированного моста. Мы рассекали воду, словно хищная рыба. Джакопо сел подле меня с полупустой бутылкой пива в руке.

Феди уже сжимала в ладонях стакан с какой-то розовой жидкостью.

– Знакомьтесь, это Сэксони.

Ее друзья почти одновременно подняли свои напитки, приветствуя меня. Все, кроме капитана, стоявшего к нам спиной.

Я усмехнулась.

– Чао всем.

– Хочешь выпить? – спросил Джакопо. Он поднял одно сиденье, под ним обнаружился холодильник. – Есть пиво, а Стефания может приготовить спритц. Вот еще какой-то холодный чай… – Он вытащил одну банку и стал рассматривать. Выглядел Джакопо старше остальных друзей Феди: загорелый до черноты и с заметными морщинами на лбу.

– Холодный чай подойдет, спасибо, – я взяла у него из рук холодную банку.

– Феди сказала, ты канадка, – он заговорил громче, перекрикивая усилившийся звук музыки. Остальные ребята в задней части лодки тоже слушали наш разговор.

– Да, я из восточной части Канады. Сюда приехала на лето. А ты, я полагаю, из Венеции? – я открыла банку и сделала глоток. Напиток был сладкий и явно с алкоголем.

Он засмеялся.

– Нет, мало кто из нас из Венеции. Я родом из Неаполя. Марко из Рима. – Он кивнул другу. – Я переехал сюда работать несколько лет назад. Управляю двумя гостиницами в Венеции и одной в Вероне.

Я моргнула. Друзья Феди были вовсе не школьники.

– Ух ты. Звучит очень по-деловому. А как ты выбрал такую работу?

Я слушала его и изучала Венецию со стороны лагуны. Уличные фонари, выстроившиеся вдоль набережной возле площади, волнистыми линиями освещали воду. Люди заполнили каждую пядь острова, даже на крышах сидели. Когда мы отплыли подальше, они стали похожи на муравьев. Лодка замедлилась, вырулив на открытое пространство. Капитан выключил двигатель, и вибрация исчезла. Он единственный еще не поздоровался со мной и даже ни разу не взглянул. Должно быть, это и есть Данте. Я с любопытством разглядывала его спину. Не слишком высок, но широк в плечах и узок в бедрах. Одет в бледно-розовую рубашку поло с белыми и желтыми горизонтальными полосами, светло-голубые хлопковые шорты и белые кожаные шлепанцы. Я подумала, что Феди преувеличила, назвав его опасным типом. Из-за смеси пастельных оттенков он походил на сладкую вату.

Пока Джакопо рассказывал мне о своей карьере в гостиничном бизнесе, я не отрывала глаз от Данте. Он грациозно двигался в такт музыке. Потом его загорелая рука потянулась вниз и вынула из держателя пластиковый стаканчик. Я заметила мелькнувшую татуировку на внешней стороне левого запястья, но такую крохотную, что толком разглядеть изображение не удалось. Наконец, он обернулся и посмотрел мне прямо в лицо.

С того самого момента я больше не слышала ни слова из того, что говорил Джакопо. Данте совсем не походил на сладкую вату.

Глава 9

Все в нем подчеркивало, что он знает, кто он такой и чего хочет от жизни. Возникало ощущение, что таким – уверенным и властным – он появился на свет. Оборачиваясь, он не колебался, а точно знал, где я сижу, и его глаза мгновенно нашли мои. И буквально впились в них.

Я почувствовала легкую дрожь. Он не был сногсшибательно красив, а, скажем так, довольно привлекателен. Но все дело было в выражении глаз – темных, миндалевидных со слегка приподнятыми внешними уголками, что придавало их обладателю озорной вид. Не уверена, что смогла бы отвести взгляд, попробуй я это сделать. На губах Данте играла улыбка. В выражении лица читался вызов. Похоже, он ждал, что я сморгну. Что ж, отвечу на вызов. Я не опущу глаза, даже если лодка вдруг загорится. Я слегка вздернула подбородок, а Данте криво ухмыльнулся. И я расслабилась.

Он сократил небольшое расстояние между нами, и Джакопо подвинулся, освободив ему место. Данте сел рядом и закинул руку за спинку моего сиденья так, словно мы с ним всю жизнь знакомы. Я повернулась к нему лицом.

– Кто ты? – поинтересовался Данте, склонив голову набок.

– Я Сэксони. Кто ты? – я тоже склонила голову набок, копируя его движение. Выглядела я нахально, хотя сердце мое колотилось, как мотор военного крейсера.

– Да, но кто ты? – повторил он. Поднял руку из-за кресла и сжал выбившийся локон моих волос большим и указательным пальцами. Целый рой бабочек запорхал у меня в животе. Он не коснулся моей кожи, но каким-то образом отправил сигнал всем сидевшим в лодке, что я единственная имею значение. Я осознавала, что мы притягиваем к себе все внимание, но была слишком зачарована, чтобы об этом беспокоиться. Я открыла было рот, чтобы ответить, но Данте снова заговорил: – Чудесные волосы.

Его взгляд наконец оторвался от моих глаз и теперь блуждал по локонам на моей макушке. Он сунул руку в карман и чуть привстал, чтобы дотянуться до чего-то спрятанного внутри. Я не видела, что он вытащил: вещь была зажата у него в ладони. И не успела отреагировать, когда он резко открыл нож-бабочку, поднес к моей голове и рассек что-то быстрым змеиным движением. Я ахнула.

Волосы рассыпались у меня по лицу и плечам. На секунду я подумала, что сейчас мои рыжие завитки попадают на дно лодки, и даже прикоснулась к голове – убедиться, что все в порядке.

– Ты что – отрезал мне волосы?

– Только убрал резинку. Так намного лучше. – Данте захлопнул ножик, сунул его в карман и отклонился назад, чтобы полюбоваться результатом. Потом взбил мои кудряшки одной рукой, укладывая их, словно заправский парикмахер.

Я так растерялась, что даже приоткрыла от удивления рот, потом сжала губы и прищурилась. Что бы я сделала, отрежь он и вправду пару локонов? Перед глазами на секунду мелькнуло лицо Джека, и я перевела дыхание.

– Тебе очень, очень повезло, – четко выговорила я каждое слово.

Уголком глаза я видела, как Джакопо обернулся на звук моего голоса.

– О, она так гордится своими волосами, – рассмеялся Данте. Я окаменела. Он что – дразнит меня? Но тут он перестал смеяться, и на лице появилось выражение восхищения. – Неудивительно. – Палец его коснулся моей скулы. Он наклонился ближе и заговорил тише: – Она очень-очень красивая. – Произнесено это было с очень серьезным видом.

Мое изумление его дерзостью наконец рассеялось.

– А он очень-очень красноречивый.

– Красноречивый, – повторил Данте. – Мне нравится это слово. Можно мне будет им пользоваться? – Он снова откинулся назад с кривой ухмылкой. И моего ответа ждать не стал. – Нам надо как-нибудь погулять вместе. Думаю, ты хорошо ладишь со словами. А я люблю коллекционировать их. Я знаю не очень много интересных фразочек на английском. Научишь? – Он выжидающе посмотрел на меня.

Мы с Данте обменивались репликами и смеялись так, словно, кроме нас, на лодке никого не было. Он не походил ни на одного из моих знакомых, и ему удалось очаровать меня. Кровь моя бурлила, хотя я попивала ледяной чай. Правда, с каким-то алкоголем. Потом банка опустела, и ее сменила другая, тоже запотевшая.

– Ты родился в Венеции? – поинтересовалась я, вспоминая слова Джакопо, что в этой компании местных раз-два и обчелся.

– Да. Нас таких на лодке двое – я и Феди. Я знаю всех, кого стоит знать в Венеции. Моя семья живет здесь уже сотни лет.

– Так у вас длинная история. А огромное родословное древо висит у вас дома в передней? – Историю своей семьи я знала только до прадедов со стороны отца. Они эмигрировали из Ирландии во время Великого голода, и им пришлось сменить свою фамилию на более английскую по звучанию – с О’Кэгни на Кэгни. Что же до материнской линии, то матушкины предки, вполне вероятно, были конокрадами.

Он отрывисто хохотнул.

– Они у отца по всему дому. У нас в библиотеке есть целые полки с книгами, посвященными истории рода. Мои предки в числе самых знатных семей, основавших Великий совет – венецианскую форму правления. Венеция была очень богатой и относительно мирной республикой шестьсот лет в том числе и благодаря моей семье.

– А как же дож? – поинтересовалась я. – У него был весьма пафосный дворец, весь из розового и белого мрамора. Уверен, что вы с ним не родственники? – поддразнила я, потянув за край его розового, как зефир, рукава.

– В моей семье было несколько дожей, – усмехнулся он, и глаза его сверкнули из-под бровей.

– Разве дож не обладал всей полнотой власти?

– Только давным-давно, в период автократии. А к двенадцатому веку обязанности дожа стали скорее церемониальными. Но семьи боролись за титул – старались удержать, покупали его и продавали, хотя реальной властью там и не пахло. – Глаза его блеснули. – Ею обладали стоявшие за кулисами.

Бах!

Я подскочила.

Хлоп! Хлоп!!!

Небо полыхнуло ярко-красным, и треск множества сияющих шутих ознаменовал начало фейерверка. Разговор прервался. Когда Данте обнял меня за плечи и притянул поближе, мне показалось самым естественным на свете опереться затылком о его ключицу. Небо заполнилось красками и светом. Грохот орудий эхом отдавался у меня в животе, а Данте тем временем наклонил голову так, что наши виски соприкоснулись. Я закрыла на мгновенье глаза, ощутив приступ головокружения. Глубоко вздохнула, расслабила шею. Голова отяжелела.

Данте повернулся и поцеловал мой потный висок, а потом снова уставился на расцвеченное фейерверком небо. Я поглядывала на него, любуясь длинными ресницами и игрой света у него на скулах. Он почувствовал и посмотрел на меня. Взгляд его упал на мои губы, и я в панике подалась вперед, делая вид, что невероятно увлечена игрой огней. Данте мне нравился, и меня определенно одурманил алкоголь, но я выпила не так много, чтобы целоваться с парнем, которого видела в первый раз в жизни. Тем более на глазах его друзей. Данте отвел взгляд.

Когда фейерверк закончился, он встал и крикнул:

– Кто хочет охладиться?

Девушки оживились. Парни закивали, стирая пот с лоснящихся бровей. Бриз стих, и стало еще жарче, чем днем. Данте завел мотор, и мы плавно заскользили прочь от берега.

– Кажется, мы движемся в обратном направлении? – спросила я у Джакопо, но ответил вместо него Карим:

– Чтобы добраться до пляжа, надо проехать между островами Лидо и Ле Виньоль. – Он махнул огромной ручищей на темный пролив между островами. Крупнее человека я в жизни и впрямь не встречала. Он был просто горой, состоящей в основном из мышц. А лысая голова его блестела от пота.

– Привет, гигант, – я протянула ему руку.

– Привет, дюймовочка. – Голос у него был такой низкий, что я невольно представила тектонические плиты, трущиеся друг о друга под земной корой. Раньше меня дюймовочкой не называли. Я, конечно, не такая высокая, как Джорджейна, но имея рост метр семьдесят и довольно пышные формы, мало кому казалась крошкой. И подшучивала над Таргой и Акико, которые дышали мне в подмышку. Я только теперь поняла, что они при этом чувствовали.

– Феди говорила мне, что ты канадец.

– Точно так, – кивнул он. – Родился в Египте, а вырос в Калгари. – При гигантском росте лицо у Карима было совсем детское, мягкое и с огромными любопытными глазами.

– Как же ты очутился в Венеции? – Лодка скользила все быстрее и быстрее, и я наслаждалась ветерком, трепавшим мои распущенные волосы. Я замучаюсь потом приводить их в порядок.

– Хорошее место, чтобы начать новую жизнь. Совершил глупость дома, и это навлекло на меня неприятности. Я посидел в тюрьме, разрушил жизнь нескольких людей. И вот теперь я здесь. Новый старт, так сказать. Я теперь работаю на отца Данте. – Он наклонился ко мне и тихо добавил: – Обычно я не бываю в компании его друзей, но на этот раз он захотел, чтобы я пришел, так что… – Он пожал плечами и глотнул воды из казавшейся крошечной бутылки.

– Вот как? – я старалась, чтоб мои слова прозвучали небрежно, но все же сглотнула комок. Что натворил это парень? Вдруг он опасен? Надо будет выспросить у Феди подробности. – А где именно ты натворил глупостей?

Мама велела бы мне не лезть не в свое дело, но она не здесь, а дома.

– В Калгари, – ответил он. – Я отбывал срок в исправительной колонии Драмхеллер. Бывала в Драмхеллере?

Я покачала головой.

– Нет, мы с родными как-то ездили в Банфф, но никогда не забирались так далеко к востоку от гор. И за что ты сидел?

– Ровно за то, за что поймали, – криво ухмыльнулся он.

– Хватит пугать ее, Карим, – бросил из-за штурвала Данте. – Она не станет с нами тусоваться, если решит, что мы шайка преступников. И потом, ты ведь раскаиваешься. Не так ли?

– Вообще-то, да, – Карим посмотрел мне в глаза и кивнул так искренне, что я готова была в это поверить.

Мы дрейфовали по направлению к длинному пляжу, освещенному огнями. Небольшие вспышки фейерверков взмывали в небо, звучала музыка, и на воде встречались лодки с веселыми тусовщиками.

– Это Лидо, – пояснил Карим. – Туда, – сказал он Данте, указывая рукой на группу ребят возле большой палатки. Мы подплывали, музыка в стиле драм-н-бейс звучала все громче. Данте остановился в нескольких метрах от берега и нажал какую-то кнопку. Затарахтел, опускаясь, якорь. Потом лодку качнуло из стороны в сторону, и раздались два всплеска – подруги Феди прыгнули в воду с носа. Она сама снимала блузку.

– Сэксони, ты идешь? – Феди легко соскочила с борта лодки. Плюх!

– Разумеется. – Я встала, расстегнула сарафан, сняла его и застыла, держа в руках. Мы будем тусоваться на вечеринке в мокрых купальниках?

– Вот, держи. – Данте, словно прочитав мои мысли, протянул мне водонепроницаемую сумку. – Положи сюда. Я доставлю его на берег для тебя.

– Спасибо! Здорово придумано. А ты всегда так тщательно все планируешь? – я опустила сарафан в его сумку.

Он подмигнул мне, и лицо мое запылало. К счастью, было темно, и мой румянец остался незамеченным. Данте стянул с себя поло, обнажив рельефный живот. Я снова покраснела.

Раздались еще всплески: Джакопо и Марко тоже прыгнули в воду и поплыли к пляжу. Затылки их блестели, как у морских котиков.

Я нырнула и проплыла пару метров под водой, наслаждаясь прохладой, а потом перешла на неспешный брасс. Данте явно неслучайно оказался рядом. Когда наши ноги коснулись песка и мы направились к берегу, он взял меня за руку, обхватив мою ладонь своей так естественно, словно мы много месяцев встречаемся. Я с удивлением покосилась на него, но он смотрел прямо перед собой. За нашим прибытием наблюдало много глаз, послышались приветственные возгласы.

Феди разговаривала с каким-то незнакомцем, но, как я заметила, больше интересовалась не им, а пляжем. Заметив меня, она кивнула. Возможно, это было лишь игрой моего воображения, но мне показалось, что она слегка нервничает. Если ее и удивило, что Данте держит меня за руку, то виду она не подала.

Мы с Данте вместе подошли к костру. Там спиной к нам сидели двое мужчин. Они обернулись, когда Данте заговорил. Вскочили на ноги.

– Прего, – сказал один, жестом указывая на свой стул.

– Нет, грацие, – ответила я с пылающим лицом.

Но Данте положил руку мне на бедро и усадил.

– Оставлю здесь, – сказал он, ставя сумку с одеждой возле стула. – Захочешь – и нарядишься.

– Спасибо, Данте, – улыбнулась я ему. Еще одно очко в его пользу. В памяти промелькнуло лицо Рафа. Пока итальянские парни попадались мне милые и заботливые.

Данте сел подле меня на горячий песок, а девушка в красном бикини открыла холодильник и протянула ему пиво. Она указала на меня и спросила Данте на итальянском, что я буду пить. И пока я подбирала слова, Данте опередил меня и что-то сказал. Девушка протянула ему бутылку с оранжевым напитком.

– Попробуй, должно понравиться, – сказал он мне.

– Что это? – полюбопытствовала я, взяв бутылку и разглядывая этикетку в отблесках костра.

– Апероль спритц. Венецианский напиток. Ты влюбишься во все местное к концу лета. – Он отхлебнул из своей бутылки, не отрывая от меня глаз.

Я открыла бутылочку и сделала глоток. Напиток был сладкий с горьким послевкусием. Я отпила еще, мысленно давая себе обещание, что это последняя бутылка.

– А рядом есть туалет?

– Просто зайди в море, – ответил Данте, указывая горлышком пивной бутылки на воду.

Я не собиралась следовать его совету и от самих слов чуть не сгорела от стыда.

– Я покажу тебе туалеты, – предложила Федерика, подходя к костру. – Мне тоже надо сходить.

– Грацие. – Я поднялась и последовала за ней.

Она шла впереди, а я старалась не отстать, но на пляже собралось столько народу, что я чуть не потеряла подругу в толпе. Мы приблизились к колонкам, и звук басов гулко отозвался у меня в груди. Целая очередь девушек в бикини и крошечных платьицах выстроилась перед уличными туалетами.

Феди остановилась в конце очереди и повернулась ко мне. О, она и вправду нервничала, мне не показалось! Губы ее были плотно сжаты, а уголки рта опущены.

– Что-то стряслось, дорогая?

– Не думала, что он на тебя клюнет, – ответила она. – Не знала, что ему нравятся рыжие.

Я заморгала. Феди уверяла, что ей безразличен Данте. Но выходило, что она ревнует.

– Я просто… – Она переминалась с ноги на ногу. – Впрочем, неважно.

Она покачала головой и разочарованно вздохнула. Как раз тогда освободилась одна из уборных, и она юркнула туда, оставив меня в недоумении.

Когда я в свою очередь вышла из туалета, Феди уже убежала к костру. Я направилась прямиком к ней, но тут теплая ладонь легла мне на руку и ухватила за пальцы. Данте развернул меня к себе, и внезапно мы оказались нос к носу. Его миндалевидные глаза сверкали, глядя на меня сверху вниз. В животе у меня распускался бутон наслаждения.

– Потанцуй со мной, – прошептал он мне в ухо. Голос его был бархатным и теплым. Данте мягко, но настойчиво тянул меня на танцпол.

Мысли о Феди из моей головы, ясное дело, испарились. Руки Данте обхватили мою талию и прижали меня к нему, музыка окутала нас. Его мягкие губы коснулись изгиба моего уха, и я вздрогнула от удовольствия. Мелодия куда-то вела, и я, закрыв глаза, растворилась в своих ощущениях.

Глава 10

Проснулась я от призывного писка телефона. С трудом открыла один глаз. Яркое солнце било в окно с разноцветными стеклами – кружево занавесок ничуть ему не препятствовало, – превращая простыню, под которой я спала, в пестрое лоскутное одеяло. Дрыгнув ногой, я сбросила ее – жарко, даже жарче, чем вчера, и я уже вся мокрая. Голова тяжелая. Зевнув, я приложила ладонь к виску – под пальцами медленно билась жилка. И сердце тяжело бухало в груди. Сколько же я выпила вчера? Я покосилась на тумбочку, обнаружила на ней наполненный водой стакан, поблагодарила себя за предусмотрительность и потянулась к нему. Пришлось оторвать голову от подушки. В два глотка осушив стакан, я схватила мобильник. На экране высветилось время – почти одиннадцать – и прямоугольник сообщения, которое расплывалось перед глазами. Я прищурилась.

Феди: «Буонджорно. Как самочувствие?»

Я потерла глаза и, сконцентрировавшись, напечатала ответ: «Кто-то превратил мой мозг в болтунью. А ты как себя чувствуешь?»

Феди: «Сонно. Хорошо, что воскресенье. Повеселилась вчера?»

Я: «Классно провела время. Спасибо, что пригласила».

Она не отвечала несколько минут. Потом прислала: «Пожалуйста».

А следующее сообщение пришло не от Фреди. От Эльды: «Ты проснулась? Мне нужна помощь. Прости, знаю, у тебя выходной, но у меня форс-мажор на работе. Кристиано ушел к другу, и за Исайей присмотреть, кроме тебя, некому. Всего пару часов?»

Я застонала и уронила голову на подушку. Как бы я ни любила Исайю, сидеть с ним сегодня – последнее, что мне хотелось бы делать. Но отказываться из-за примитивного похмелья – фу!

«Конечно. Спущусь через 15 минут, хорошо?»

Эльда: «Спасибо огромное. Я в долгу не останусь».

Я хмуро кивнула мобильнику, села в кровати и уставилась на собственное отражение в большом настенном зеркале. Поморщилась. Тушь оставила жирные разводы под глазами, волосы превратились в растрепанную метелку. После ночного купания я не соизволила принять душ, и теперь ощущала соль на коже и волосах.

Я сползла с кровати, дотащилась до ванной и принялась приводить себя в порядок. Потом распутала и расчесала тщательно вымытые волосы и завязала их в низкий пучок. Короткие завитки тут же выскочили из прически и упали на лоб. Мама часто говорила, что волосы отражают мою сущность – по ее мнению, я была бунтаркой и не поддавалась контролю.

Вчерашний сарафан валялся на полу у кровати, я подняла его, учуяла массу неприятных запахов и бросила в корзину для грязного белья. Надела чистое платье и спустилась вниз.

Хмурая Эльда сидела на мраморных ступеньках возле двери, застегивая пряжки на туфлях.

– Что случилось? – спросила я.

– Один из моих клерков крупно облажался. Есть риск потерять чуть не половину бизнеса, если не принять срочные меры. – Она покачала головой. – Это моя вина: не стоило настолько полагаться на добросовестность контрагента, но это большая сетевая компания, и мы не могли им отказать. Честно – не знаю, когда освобожусь, но постараюсь поскорее. Когда что-то прояснится, позвоню. Отведи сына поесть мороженого, он любит. Я оставила на столике немного денег.

Эльда еще раз извинилась и наконец закрыла за собой дверь.

Я обнаружила Исайю в его комнате: он рисовал какие-то каракули в альбоме. Рядом с ним на полу стоял стакан воды со льдом.

– Привет, милый. Похоже, нам с тобой придется потусоваться вместе пару часов. – Я села рядом и поцеловала его в макушку. – Что рисуешь?

Он повернул альбом ко мне – страница была покрыта изображениями огненных шаров одинаковой формы.

– Ух ты, Исайя. Как красиво. – Я чуть было не высказалась иронично насчет его тяги ко всему огненному, но вовремя передумала. – Знаешь что? Твоя мама разрешила нам сходить поесть мороженого. Что на это скажешь?

Мальчик улыбнулся и кивнул, и это было самой оживленной реакцией, на какую я могла рассчитывать. Я обильно намазала нас обоих солнцезащитным кремом и нашла нам по панаме. Потом налила воды в большую бутылку и сунула ее в сумку. Мы вышли из комфорта кондиционированного помещения в душную жару итальянского летнего дня.

С помощью телефона я нашла ближайшую джелатерию и вбила адрес в навигатор. Взяла Исайю за руку, и мы пошагали туда молча, стараясь держаться в тени. От мыслей о Данте щекотало в животе, я снова и снова вспоминала вчерашний вечер. И не обратила внимание, что улицы были по большей части пустынны. Я почти чувствовала теплую руку Данте на моей талии и дыхание на шее. И не могла сдержать улыбку, вспоминая, как он разрезал резинку у меня на волосах, как его глаза блуждали по моим кудрям, рассыпавшимся по плечам. Он был дерзок, без сомнения. Даже, пожалуй, чересчур дерзок. Но эта «химия» между нами… притяжение было неодолимым. Многое можно простить, когда оно возникает.