Рожденная пламенем

Телефон звякнул, пока я убиралась в кухне.

Написала Тарга: «Наконец-то в Польше! Напомни мне больше не пускать маман в самолет. Ни за что».

Я: «Чего это? Она норм?»

Меня удивило, что Майра, мать Тарги, страдает аэрофобией. Она казалась мне самой сильной и невозмутимой на свете женщиной. Я жутко робела в ее присутствии.

Тарга: «Похоже, непереносимость высоты. Зацени…»

Она прислала мне фото гигантского особняка с чертовой тучей окон на фасаде, увитом плющом. Глаза мои округлились.

Я: «Это тут ты проведешь лето?»

Тарга: «Круть, скажи? Тут полно всяких русалок и морских пейзажей, увешано все от пола до потолка. Этот польский богатей какой-то коллекционер».

Я: «Познакомились уже? Что за чел?»

Тарга: «Нет еще. Вечером за ужином. Я спать. До связи».

Я: «От Акико и Джорджи что слышно?»

Тарга: «Ничего. От Акико и не стоит ждать вестей, забыла? А Джорджи, скорее всего, еще в воздухе».

Я: «Ок».

Я нахмурилась. Моя лучшая подруга Акико предупредила нас на прощальном ужине, что будет в основном вне доступа. Дедушка отправлял ее на лето в глухую деревушку в Японии. С дедом ее я ни разу не встречалась. Акико не спешила нас знакомить, и я перестала про него спрашивать. К тому же он мне заранее не нравился: Акико слушается его беспрекословно. Как можно послать семнадцатилетнюю девочку в какую-то дыру в чужой стране к людям, которых она в жизни не видела?!

Я отмахнулась от раздражающих мыслей и продолжила уборку кухни.

Потом заглянула в комнату Исайи. Он сидел на полу в спальне, прислонившись спиной к комоду. На коленках лежала книжка. Мальчик поднял глаза и протянул книжку мне.

– Хочешь, почитаем ее вместе? – спросила я, входя.

Он пересел на детский диванчик у окна. Я опустилась рядом, а он забрался ко мне под мышку и прижался к моему боку. Тепло сразу разлилось у меня по телу.

– Почитать тебе вслух?

Он кивнул.

Я взглянула на обложку: книга называлась «Ла Фениче». Феникс. На обложке изображение красивой птицы в красных языках пламени, вырастающей из серого пепла.

– Классная история, приятель. Но я не могу ее тебе прочесть. Она на итальянском, а я обещала твоим родителям, что буду разговаривать с тобой только по-английски. Есть у тебя книжки на английском?

Исайя задумался, потом вышел в коридор. Я слышала, как отворилась дверь в комнату Кристиано. Через пару секунд мальчик вернулся с другой книжкой. Собрание сказок разных стран. Я открыла самую первую, но Исайя покачал головой и забрал книжку.

– Что, тебе эта не нравится?

Он перевернул страницы и отдал мне книгу, раскрыв ее на сказке, которую хотел послушать.

– «Жар-птица, славянская сказка», – начала я читать. – Надо же, любишь сказки про огненных птиц?

Он вздохнул и забрался ко мне под бок.

Я принялась читать медленно, четко выговаривая каждое слово. К тому времени, как молодой царевич Иван увидел светящуюся птицу во фруктовом саду, Исайя заснул. Я закрыла книгу и подумывала разбудить его, но не хотелось тревожить. Я смотрела на его белесую голову, тонкие голубые прожилки вен на висках, тонкие бесцветные ресницы, едва заметные на лице. Сердце мое переполнялось нежностью.

Дышал Исайя медленно и как будто с легким усилием. Теплое обмякшее тельце убаюкивало меня, приводя в состояние бездумного оцепенения. Я не заметила, как моя щека коснулась его макушки, а веки отяжелели, словно промокшая ткань, и закрылись.

Глава 4

Проснувшись, я собрала сумку для нашей поездки на Мурано. Положила в нее два яблока, бутылочку воды и солнцезащитный крем. Исайя молча наблюдал за приготовлениями. Я поймала на себе его любопытный взгляд, когда засовывала в сумку небольшой дорожного формата флакон средства после загара с алоэ вера.

– Девушки с белой кожей, как моя, знают все хитрости, – подмигнула я ему. – Алоэ незаменимо при солнечных ожогах, а бледным призракам, таким как мы с тобой, осторожность не помешает.

Его нижняя губа чуть отвисла от удивления.

Мы с Исайей вышли из дома ровно в тот момент, как к их частному причалу пристало водное такси. Высокий стройный мужчина в полосатой рубашке за штурвалом улыбнулся мне и взмахнул капитанской кепкой.

– Чао! – воскликнул он, и лицо его расплылось в широкой ухмылке. – Я Джованни. Бенвенутти а Венециа[4], Сэксони. Как прошла первая неделя здесь? – Он привязал лодку и протянул руку Исайе. – Джорно, Исайя.

– Спасибо, прекрасно прошла, – ответила я. – Правда, это мой первый опыт в качестве туриста. Знакомлюсь понемногу с этими маленькими сорванцами.

Я шагнула в лодку и положила руку на голову Исайе. И только коснувшись светлых волос мальчика, сообразила, что забыла надеть ему панаму. Я залезла в сумку, вынула свою хлопковую летнюю шляпу и нацепила ему на макушку, пока мы отчаливали. Мысленно пнула себя за забывчивость и заслонила лицо от солнца рукой.

Мы проплыли под маленьким арочным мостиком и оказались на открытом пространстве. Туристы фотографировали красавицу-лодку из тикового дерева, когда мы проносились мимо. Из окон повсюду свисало белье, а за деревянные шпалеры цеплялись глицинии и плющ. Покрытые водорослями ступеньки спускались в мутную воду. Эльда рассказывала, что раньше в каналах купались и стирали белье. Теперь это делать запрещено.

– Итак, ты сегодня едешь на Мурано? – спросил Джованни.

– Да, у нас билеты на частный мастер-класс по выдуванию стекла, – пояснила я.

Исайя придвинулся ближе ко мне и вложил ладошку мне в руку, прислонив голову к моему плечу.

Джованни уставился на мальчика, и рот его слегка приоткрылся.

– Я знаю семью Басседжио уже очень давно, – сказал он серьезным тоном. – И ни разу не видел, чтобы Исайя так с кем-то сближался. По крайней мере, с тех пор, как перестал разговаривать.

Перед нами простиралась Адриатика, горизонт был усеян точками островов. Мы ускорились и шустро пересекали водную гладь в направлении Мурано. Я опустила глаза на Исайю и улыбнулась, увидев, что тот закрыл глаза, подставив лицо прохладному бризу.

– Эльда и Пьетро тоже это отметили. Помните, каким Исайя был, когда еще разговаривал? – я напрягла голос, стараясь перекричать ветер.

– Черто, черто[5], – ответил он, кивнув. – Я знаю обоих мальчиков с рождения. – Ход лодки замедлился: мы подплывали к Мурано. Перед глазами выросли яркие цветные здания. – Все случилось в одночасье, – он щелкнул пальцами. – Еще вчера он щебетал, а на следующий день… – Джованни рассек ладонью воздух.

– А он всегда был не очень крупный для своего возраста?

– О да, – кивнул Джованни. – Он всегда был маленьким и слабеньким.

Я подавила желание закрыть Исайе уши руками, сообразив, что ему не стоит слушать, как мы его обсуждаем. Бросила осторожный взгляд в его сторону, но мальчик увлеченно разглядывал морскую гладь.

– Прости, приятель, – пробормотала я вполголоса и обхватила рукой его худые плечики.

Джованни пришвартовался у причальной станции на Мурано. Причал вел в тупик, но рядом начиналась пешеходная дорожка, по которой прогуливались туристы. Высокий каменный фонтан в форме львиной головы высился на краю пристани. Мы с Джованни договорились, в какое время он за нами заедет, и он отчалил, помахав нам на прощание.

– Как дела, приятель? – я прижала ладонь к щеке Исайи. Она была горячая, что неудивительно при этаком солнце. Я вся вспотела, а вот мальчик хоть и пылал, но оставался сухим.

– Держи, попей, – я отвернула крышку бутылки и протянула ему. Исайя жадно глотнул, потом еще и еще, и вернул мне ее пустой. – Ого! Сделаю себе пометку в следующий раз брать бутылку побольше.

Я поправила ему шляпу и взяла за руку. Мы шли мимо магазинчиков, заставленных изделиями из цветного стекла всевозможных видов и форм. Люстры, вазы, статуэтки животных, бокалы и пивные стаканы, украшения, рамочки для фотографий, посуда. Похоже, из стекла можно изготовить бессчетное количество вещей.

Мы нашли место, где проводили мастер-класс. В витрине там стояли самые изысканные изделия из стекла из всех, что нам попались за день. Я повернула красную стеклянную дверную ручку и обнаружила, что дверь заперта. Нахмурилась и проверила время на билете. Все было точно. Нажала кнопку на маленькой бронзовой табличке у двери.

– Прего[6], – произнес приятный мужской голос, раскатисто протягивая звук «р-р-р».

– Буонджорно, у меня билеты на частный стеклодувный мастер-класс. Мы не ошиблись адресом?

– Нет-нет, заходите, прошу вас. Я сейчас к вам выйду, – ответил голос.

Раздался писк домофона. Я отворила дверь и придержала ее для Исайи. Порыв холодного ветерка из кондиционера освежил нас, и мы оба радостно вздохнули. В передней было пусто, и мы развлекались разглядыванием стеклянных предметов в витринах. Стены помещения были покрыты зеркалами. Я скорчила глупую рожицу, заметив, что Исайя наблюдает за мной. Ответом мне стала еле заметная улыбка.

Через несколько мгновений за прилавком вырос хозяин голоса. Мы с ним, моргая, смотрели друг на друга, потом на лицах одновременно расплылись улыбки. Славный, очень славный. Карие глаза его с теплотой поглядели сверху, с высоты кассового возвышения, сперва на меня, потом на Исайю. У парня были короткие вьющиеся черные волосы, начинающие редеть, хотя ему вряд ли исполнилось сильно больше двадцати. Широкие плечи его занимали собой все пространство тесного помещения, а при виде ямочек на щеках мое сердце предательски дрогнуло.

– Буонджорно, – пробормотала я, глупо ухмыляясь.

Он ответил еще более широкой улыбкой. Тепло разлилось внизу моего живота.

– Вы американка?

– Такой сильный акцент? Эх, – я щелкнула пальцами с видом притворного разочарования. – На самом деле я канадка.

– Ах, канадка. Прекрасно, и вовсе акцент не сильный. – Мы обменялись твердым жарким рукопожатием. Наверное, он работал перед огнем: ладонь его была намного теплее обычного.

– Я Рафаэль Димаро. Добро пожаловать в мою лавочку. Вы, должно быть… – он заглянул в список, приклеенный липкой лентой к прилавку, – Эльда Басседжио?

– Нет, я Сэксони, их няня. Она отдала мне билет, так как у нее нет времени им воспользоваться. Это ничего?

– Конечно. А это у нас кто? – он опустил взгляд на Исайю, с торжественным видом стоявшего подле меня.

– Это Исайя. – я сняла шляпу с головы мальчика и нахмурилась при виде фиолетовых теней под его глазами. Готова была поклясться, что минуту назад их еще не было.

– Добро пожаловать, Сэксони и Исайя, – поприветствовал Рафаэль, складывая ладони. – Вы готовы увидеть демонстрацию древнего стеклодувного мастерства? Узнать секрет, хранившийся тысячи лет? – Он загадочно пошевелил пальцами.

Исайя уставился на него во все глаза.

– Готовы, верно? – я взяла Исайю за руку, а он поднял на меня взгляд и кивнул. Я с удовольствием отметила, что на лице мальчика появился интерес. Наконец-то он оживился, пусть даже самую малость.

– Тогда прошу следовать за мной, – позвал Рафаэль, проводя рукой по лицу как фокусник, закрывающийся плащом.

Уголки губ Исайи приподнялись.

Я не ожидала, что в мастерской будет так душно. Порыв горячего воздуха смахнул мои волосы с лица назад. Слизистая глаз мгновенно высохла, а на верхней губе вступила влага. Неудивительно, что руки у Рафаэля такие теплые.

К мастерской вел короткий коридор, вдоль которого стояли полки с изделиями из стекла. У каменной стены зияли жерла двух печей, на безопасном расстоянии от них выстроились в ряд стулья. Из одной печи вырывалось красное сияние, другая была темной и холодной. На металлическом столике в рабочем беспорядке лежали инструменты, а у стены в линию стояли металлические трубки для выдувания стекла.

– Прего[7], – Рафаэль жестом указал на стулья.

Мы с Исайей сели в первом ряду.

– Перед тем как начать, расскажу немного об истории… – Звякнула дверь, и Рафаэль осекся. – О, акчиденти[8]. Простите, забыл запереть входную дверь. Я обслужу посетителей и тут же вернусь. Извините.

Он быстро удалился, а мы с Исайей ждали. Я обмахивалась шляпой. С каждой минутой Исайя становился все беспокойней. Он пристально разглядывал огонь в печи, и тут я услышала его вдох. Хриплый, болезненный звук.

– Исайя?

Он повернулся и посмотрел на меня. Угольно-черные глаза налились болью, которой в них не было еще несколько секунд назад. Сердце мое на мгновенье замерло.

– Что такое, милый? – я склонилась над ним. – Исайя?

Он положил мне руки на плечи, пытаясь собраться с силами. Тот же красноватый отблеск, что и в первый день нашего знакомства, мелькнул в его глазах. Волосы на моем загривке встали дыбом. Отблеск мелькнул и исчез, как краткая вспышка, и рационально объяснить себе причину его появления мне не удалось.

У меня перехватило дыхание: я и представить подобного не могла. Я обхватила ладонями его щеки, а мой желудок сжался от страха. Мальчик пылал изнутри, дыхание его стало затрудненным. Я приложилась губами к его лбу: все понятно, жар. Эльда объясняла мне, что у Исайи бывают приступы лихорадки, но чтобы такие?! А если это уникальный, особенно серьезный приступ?

Не сводя глаз с ребенка, я вновь уловила странное свечение в его глазах. Положила руки по бокам его грудной клетки и чуть не отдернула: тощенькое тельце почти обжигало. Оно было еще раскаленнее лба.

Исайя снова сипло вздохнул. Задрал футболку и открыл худой бледный живот. Вокруг нас плясали странные тени – их порождала разожженная печь. Но я ясно увидела красное свечение внутри его живота, словно мальчик наелся тлеющих углей. Темные тени ребер выступали под кожей. Казалось, еще немного, и можно будет рассмотреть трепещущее сердце Исайи.

– Милый… – пролепетала я, не зная, что сказать. Положила руку на полку в поисках опоры. Все завертелось, и я зажмурилась, стараясь унять головокружение. Я надеялась, что мне все привиделось. Но когда открыла глаза, свечение никуда не исчезло.

Из соседней комнаты раздались голоса. Звякнула дверь.

Я постаралась вдохнуть поглубже.

– Надо отвезти тебя домой. Прямо сейчас.

Я опустила футболку на живот Исайи – свечение было заметно даже сквозь ткань! Что же это за болезнь такая? Отчего мальчик буквально разгорается изнутри и становится таким горячим, что непонятно, как ему удается выжить?

В мастерскую вошел Рафаэль.

– Извините за это… ох ты! – Он чуть не споткнулся о нас. Я поднялась и заслонила собой Исайю, чтобы спрятать свечение.

– Все в порядке? – улыбка Рафаэля исчезла, а брови встревоженно сдвинулись.

– Нет, извините. – Я взяла Исайю за руку, но держала чуть позади себя. Мальчик наклонил голову, словно испытывал стыд. Дыхание свистело у него в груди. – Исайе внезапно стало нехорошо. Надо отвезти его домой.

– Конечно-конечно. Мне так жаль. – Рафаэль поспешно отскочил в сторону. Потом проводил нас через магазин, все время спрашивая, не может ли как-то помочь.

Я выудила из сумки телефон и написала Джованни, что нуждаюсь в его услугах прямо сейчас. Тут же тренькнуло в ответ: заберет нас через десять минут. Я выдохнула и возблагодарила небеса, что Джованни оказался поблизости.

– Могу ли я чем-то помочь? – снова спросил Рафаэль.

– У вас есть вода? – спросила я, мысленно проклиная себя. Эльда ведь предупреждала, что Исайе нужно много пить. Но он минут десять назад осушил целую бутылку! Неужели недостаточно? Может, я поступила неосмотрительно? И сама стала причиной случившегося? Вина крепко схватила меня за горло.

– Да, разумеется. – Он наклонился над прилавком и открыл маленький холодильник. – Тут бывает так жарко, что без воды можно сойти с ума. – Он протянул мне холодную бутылку.

– Спасибо. – Я открыла ее и протянула Исайе. Мальчик глотнул раз, другой, сморщил личико и сипло вздохнул, будто чуть не подавился. – Не так быстро, милый!..

Заверяя Рафаэля, что с Исайей все будет хорошо, я ужасно нервничала – понимала, что тревога читается на моем лице, но скрыть ее никак не получалось. Губы дрожали. С Исайей случилось что-то ужасное, когда он находился под моим присмотром. Почему Эльда не подготовила меня к такому повороту событий? Неужели такого раньше не происходило?

– Синьорина, прошу вас, – взмолился Рафаэль. – Оставьте мне свой номер. Я буду волноваться. Отпишитесь мне потом, что все хорошо. Пожалуйста.

Просьба красавца-стеклодува звучала так искренне и мило, что я замешкалась. На его месте я тоже хотела бы знать, что все завершилось благополучно. И я продиктовала ему свой номер. Потом подхватила Исайю на руки и заторопилась к причалу. В каждом вздохе мальчика слышался слабый свист.

Я с рекордной скоростью проделала обратный путь. Поставила Исайю на землю, вручила ему еще одну предварительно открытую бутылочку воды и позвонила Эльде, чувствуя, что мне отчаянно не хватает воздуха. Может, так ощущается паническая атака? Соберись, Сэксони.

– Сэксони? – при звуке тихого голоса Эльды мне сразу полегчало.

Я старалась не выдать своей паники.

– Эльда, вы не могли бы встретить нас дома? У Исайи жар.

– Где вы? – ее голос звучал сухо и по-деловому.

– На Мурано. Мы поехали на стеклодувный мастер-класс, но пришлось уйти раньше из-за Исайи… – Я поперхнулась, вспомнив странное сияние в его животе. – Он просто пылает. Джованни едет за нами.

– Я на пути домой. Дайте ему холодной воды как можно скорее. И, если есть под рукой ткань, которую можно намочить, положите ему на голову, чтоб охладить.

– Хорошо. До скорой встречи. – Эльда уже отключилась.

Я присела на корточки перед Исайей, понаблюдала, как он пьет. Потом протянула руку к фонтану с головой льва, намочила ладонь и прижала ее ко лбу мальчика. Он почти не сводил с меня глаз, и я прочла по ним, что ему больно и плохо, но он знает, что это пройдет, и потому спокоен. Мне стало ясно, что с ним такое уже случалось.

Я огляделась и, убедившись, что рядом не крутятся любопытные туристы, спросила:

– Позволишь? – я тронула край его футболки. Он кивнул, и я приподняла ее повыше. Свечение все еще оставалось заметным, хоть и не таким ярким, как прежде. Я опустила футболку и посмотрела в глаза мальчика. Красное мерцание пропало.

Поднявшись, я, изумленная и перепуганная до сердечной дрожи, принялась высматривать лодку Джованни. Что же это за болезнь, от которой глаза и тело светятся изнутри?

Глава 5

Поездка к дому прошла в заметном напряжении. Джованни гнал изо всех сил, а я обдумывала, как, в каких выражениях, передать Эльде и Пьетро то, что я видела. И почти не замечала, когда нас встряхивало на волнах. Исайя, сидевший рядом, завалился мне на колени, разогревая их не хуже мощного обогревателя, и я придерживала его рукой. Свечение… Я не могла забыть о нем. Мне ведь не померещилось?

Мы вернулись в пустой дом. Я внесла Исайю в его комнату и поудобнее устроила на кровати, ничем не накрывая. Положила ему на лоб мокрое полотенце и достала цифровой термометр из аптечки первой помощи в ванной. Пока термометр делал свое дело, принесла стакан воды и стакан льда и поставила на прикроватную тумбочку. Включив вентилятор над кроватью, села рядом с мальчиком и ждала, наблюдая, как вздымается и падает его узкая грудь.

Исайя смотрел на меня из-под полуприкрытых век. Я перевернула полотенце, поразившись тому, каким горячим оно стало. Пора освежить. Намочила его под краном и, вернувшись, вынула градусник изо рта мальчика. Он показывал температуру по Цельсию, 72 градуса, но я не понимала этого значения. Привыкла к измерениям по Фаренгейту. Воспользовавшись телефоном, пересчитала и, увидев результат, чуть не выронила устройство на пол. Руки затряслись.

– Кажется, термометр сломан, – нервно хихикнула я, обращаясь к Исайе. – Если ему верить, то на тебе можно печь блинчики. – Я швырнула испорченный градусник на тумбочку. Если бы температура достигла такого значения, мальчик был бы давно мертв. Посмотрела в телефоне, как бороться с жаром. – «Примите прохладную ванну», – прочла я вслух. Бросилась в ванную и открыла кран холодной воды. Руки тряслись, и еще я боялась, что меня стошнит. Кинула взгляд на унитаз, раздумывая, как скоро завтрак решит меня покинуть. Потом попила воды из-под крана – ма-а-аленькими глотками. Полегчало.

Я вернулась за Исайей, когда набралось достаточно воды, и осмотрела его. Глаза мальчика казались стеклянными, но не осталось и намека на красные отблески, свечение в тельце померкло. Он не бился в истерике, не колотил руками по кровати, как нередко делают заболевшие дети, и молчал. Просто лежал пластом.

– Подымайся, приятель. Пора принять ванну, хорошо? От нее тебе должно полегчать. – Исайя засипел, пока я несла его в ванную. Я стиснула зубы, услышав этот звук, меня снова начало подташнивать. Что, если он умирает? Где же Эльда? Почему так долго едет?

Я села на унитаз, пристроив мальчика себе на колено. Стянула через голову футболку и отметила с мрачным удовлетворением, что свечение совершенно точно исчезло. Сняла с него джинсовые шорты и положила в ванну в одних трусах. Схватила надувную игрушку для ванной и сунула ему под голову для удобства. – Так нормально?

Он слегка кивнул, и жуткий звук, с которым он втягивал в себя воздух, стал тише. На лестнице раздались торопливые шаги.

– Мы в ванной! – прокричала я, чувствуя, как спадает напряжение.

Эльда ворвалась в ванную.

– Мама здесь. – Она опустилась на колени возле ванны, коснулась лба сына. Потом бросила на меня благодарный взгляд. – Брава[9], Сэксони.

Я попыталась выжать улыбку в ответ на ее похвалу. Сердце наконец перестало скакать бешеным зайцем, но ум никак не мог успокоиться. Что же такое с этим ребенком?

Мы вынули Исайю из ванны и натянули на него пижаму. Положили на кровать. Эльда присела рядом с сыном и в точности повторила мои действия, совершенные четверть часа назад: потрогала его лоб, положила ему на голову прохладное полотенце, измерила температуру. Исайя переносил это стоически. Теперь градусник показывал температуру чуть выше нормы. Наверное, я ошиблась, считывая результат. Или неправильно пересчитала шкалу.

Я сообщила Эльде, что мальчику стало плохо на мастер-классе, и принялась излагать последовательность событий. Я запиналась и заикалась, пытаясь сообразить, как рассказать ей о свечении. Это настолько невероятно, что походит на бред. Может, я сошла с ума? Теперь я сомневалась в том, чему стала свидетелем.

Эльда слушала меня молча. Я не могла понять, что у нее на уме. Три раза я собиралась рассказать о свечении, и три раза слова застревали у меня в горле. Исайя, бедное дитя, с пониманием, даже сочувственно, наблюдал, как я борюсь с собой. Прежде меня никогда не раздирали подобные противоречия. Вдруг Эльда решит, что я вру? Выдумываю ради пущего эффекта. Я еще плохо ее знала. Но если она видела проклятое свечение раньше, почему не рассказала мне об этом?

Я выдавливала из себя слова, не упоминая самое важное событие минувшего дня. И надеялась, что Эльда прольет свет на случившееся и как-то облегчит мне задачу – признаться в том, что ее сын выглядел так, будто сгорал изнутри, нелегко. Но она не сказала ничего, что могло придать мне уверенности.

– Бедняжка, вижу, как это тебя расстроило, – посочувствовала Эльда, когда я закончила запинаться. – Не стоит так волноваться, Сэксони. Такого рода вещи для Исайи привычны. Я говорила, что у него временами бывает жар. В течение дня он спадает. Ты все сделала как надо, и я тебе благодарна.

Мы вышли из комнаты Исайи, надеясь, что он поспит и ему станет лучше. Я искренне жалела, что не додумалась сфотографировать мальчика в мастерской стеклодува – было бы доказательство свечения в его животе и глазах. Если такое случится снова, я это непременно сделаю. Эльда, похоже, наблюдала за мной.

– Тебя это происшествие сильно потрясло, – сказала она. Ее тон и выбранные слова навели меня на мысль: ей не доводилось видеть это свечение. И потому моя реакция на случившееся кажется ей преувеличенной.

– Конечно, я… я беспокоилась за Исайю, – ответила я. – До каких значений обычно поднимается у него температура?

Она помедлила всего секунду.

– Как у всех. Где-то тридцать восемь с половиной, тридцать девять, – она быстро моргнула несколько раз.

Она лжет.

Нет, не может быть. Она его мать. Она любит своего мальчика и ради его блага поделилась бы со мной, его няней, всей необходимой информацией, помогая мне позаботиться о нем как следует. Так всегда поступают, если идет речь о здоровье ребенка. Верно?..

Я поднялась к себе в тревожном недоумении. И только успела затворить дверь, как раздалось треньканье телефона. Сообщение от Рафаэля: «Все в порядке?» Я улыбнулась – ему не все равно – и ответила: «Малыш в норме. Был жар, но уже спал. Спасибо, что спросили». – «Как же иначе. Бедный ребенок. Может, удастся устроить вам мастер-класс в другой раз. Как утешительный приз. В Канаде так говорят?» – «Да, случается. Спасибо, Рафаэль». – «Не за что. И зовите меня Раф». – «Ладно. Но обращаться ко мне Сэкси не рекомендую, опасно для жизни». Какое-то время ничего не происходило – мне хотелось думать, что мой собеседник смеется над шуткой. «Понял:)».