Поединок трех сердец

– Нет-нет, ни в коем случае! – запротестовала Венеция. – Я так редко могу походить пешком, что не хочу упускать такую возможность! Пару часов Вайолет без меня прекрасно обойдется, а я пока посмотрю кое-что в книжном магазине.

Она поспешила подняться к себе, чтобы избежать дальнейших уговоров и оставалась в спальне до тех пор, пока не убедилась в отъезде джентльменов. Теперь в распоряжении Венеции было несколько свободных часов. Наконец-то она могла свободно побродить по улицам и подумать обо всем, не отвлекаясь на болтовню с Вайолет или хлопоты с детьми! Знакомых в городе у нее было и случайной встречи можно было не опасаться. На самом деле никакие покупки Венецию не интересовали, и книжный салон она миновала так же равнодушно, как новый бутик с модными шляпками.

Прогулка принесла долгожданное успокоение и была приятной, но как часто случается в это время года, тучи набежали внезапно и легкий дождик быстро превратился в сильный и холодный. Пытаясь укрыться от потоков воды, Венеция побежала к ближайшему магазину и уже в дверях чуть не сбила с ног какого-то посетителя.

– Миссис Маршал? – полковник поймал ее за плечи и поспешил накрыть своим зонтом. Встреча застала его врасплох, не говоря уже о самой Венеции. – Я не ожидал… я думал вы уже вернулись… вы совсем промокли!

Он говорил что-то невпопад и не знал, как лучше поступить – зайти в уютное тепло магазина или остаться на месте.

– Я немного задержалась, – Венеция подыскивала оправдание своему внезапному появлению, но так ничего и не смогла придумать. – А у вас еще есть дела или вы возвращаетесь в Ривед-хаус?

– Вообще-то я давно уже отправил письма, может быть, зайдем внутрь и переждем дождь?

– Нет, не похоже, чтобы он закончился в ближайшее время. Давайте возьмем экипаж, о нас могут начать волноваться!

Это было единственным решением, которые пришло миссис Маршал в голову. Прятаться в магазине, вести ни к чему не обязывающую беседу после вчерашнего объяснения – это было выше ее сил. Хантер, не медля ни минуты, бросился искать экипаж, и вскоре открыл перед ней дверцу, помогая укрыться от потоков воды. Они, наконец, остались наедине, но никто не решался нарушить неловкое молчание. Спустя несколько минут Венеция оторвала взгляд от мокрой мостовой и заговорила первой, ухватившись за первую попавшуюся тему.

– Я была уверена, что вы сейчас в приятной компании. Трудно найти более гостеприимных людей, чем Хьюстоны, иногда мне кажется, они жертвуют собственными удобствами, лишь бы угодить своим гостям.

– С этим сложно не согласиться. Альберта я знаю совсем недавно, но нисколько не жалею, что приехал в Ривед-хаус.

– Да, эта история с выстрелом в парламенте, – голос Венеции дрогнул. – Вайолет мне все рассказала, и я сначала просто не могла поверить! Чудо, что Альберт остался жив, но, когда вместе с ним появились вы, так внезапно, скажу честно, я была потрясена. Это какое-то невероятное совпадение! Я была уверена, что сегодня нас уже разлучает океан, разве ваш полк не должен был отправиться в Вест-Индию?

– Да, мне полагалось уже быть в Пенджабе, но я успел подать прошение в связи… – он вздохнул, не зная, как обойти в разговоре разорванную помолвку. – Словом, я получил перевод в Лондон. После происшествия в парламенте Альберт настоял на том, чтобы я стал его гостем. Я и подумать не мог, что увижу здесь вас…

– В роли гувернантки, – закончила она фразу. – Это вас шокировало, правда? Вы ведь привыкли видеть во мне племянницу леди Пембрук.

– Да, это причинило мне боль, и я чувствую себя виноватым до сих пор, ведь Эридж вы покинули из-за меня. Увы, я знаю, как иногда хочется бежать от прошлого, все забыть. Если бы я смог зачеркнуть часть своей жизни, возможно тогда… – воскликнул он, выдавая душевное смятение, но тут же опомнился.

– Я получила ваше письмо, – Венеция оборвала его на полуслове, чувствуя каждый удар сердца и не смея поднять на Хантера глаза, – и хочу сказать, что вы полностью оправданы. Я не имею права судить вас за то, что случилось, тем более что это на самом деле был благородный поступок. Я не дала вам возможность все рассказать самому, но, поверьте, такую новость было нелегко перенести. И еще… я покинула Эридж не по вашей вине, в этом замешаны… но это слишком долгий рассказ! В том, что случилось, я виновата не меньше. Скажите, вы не станете хранить на меня зла?

Наконец она рискнула встретиться Хантером взглядом, но он не находил слов для ответа.

– Когда-то в Пембруке вы спросили, приму ли я вашу дружбу, – еле слышно проговорила Венеция. – Теперь я хочу узнать: вы не откажетесь от моей?

– Если нас больше ничего не может связывать, я без единого слова приму на себя роль. И вам не за что просить прощения, – проговорил он севшим от волнения голосом. – Но я хотел бы… я надеялся, что еще не поздно. Вы не дали слово другому?

Наступила мучительная пауза. Венеция, которая еще вчера клялась избегать полковника, больше не могла совладать с собой и разразилась слезами, которые никак не могла унять. Бедный Хантер не знал, как это расценить: бежать, остаться, утешать или позволить выплеснуть чувства. Наконец, когда экипаж подпрыгнул на одной из рытвин, они почти повалились друг на друга. Ее мокрые от слез, горячие губы встретились с губами Хантера. Венеция не стала противиться, она прильнула к своему другу – теперь самому дорогому из всех – и ответила на поцелуй, который вознес его на вершину блаженства. Казалось, время остановилось – были только ее губы, ее нежная рука в горячей ладони и глаза, полные слез.

– Я всегда был болваном в вопросах чувств, – проговорил он, смахивая слезинки с ее длинных ресниц. – ответьте мне … скажите, это значит, что вы приняли мое предложение?

– Боже мой, Мэтью! Неужели вам нужны какие-то слова? После вашего признания после того, как вы хотели сохранить только дружбу, что я могла вам сказать? И эта моя глупая записка, отдайте ее!

– Нет, я хочу ее сохранить, чтобы напоминать себе, чего я чуть было не лишился.

Улыбка у Хантера была прекрасная. Она преобразила его внешность и превратила вчерашнего мрачного затворника в человека, который светился счастьем. Сейчас Венеции казалось, что нет никого, кто обладал бы такой мужественной, сдержанной красотой. Тем временем они приближались к Ривед-хаусу и миссис Маршал, слегка отстранившись, спросила с ласковой улыбкой:

– Прежде, чем нас разлучат наши милые друзья, я хочу еще кое-что узнать. Что вы делали возле ювелирного салона, полковник? Надеюсь, не закладывали золотые часы? Или наша сегодняшняя встреча – это еще одна случайность?

– Нет, я повел себя как совершенный безумец и купил вот это, – он достал из внутреннего кармана маленькую коробочку с помоловчным кольцом. – Простите, что не делаю предложение по форме, здесь трудно встать на колено!

– Мэтью… – после такого замечания Венеция не могла удержаться от улыбки. – Перестаньте, я же не наследница престола, хотя… Если судьба будет к вам благосклонна, мне повезет стать женой генерал-губернатора!

Теперь, когда события повернули так счастливо, им оставалось только сидеть, прижавшись друг к другу и молчать – слишком многое переполняло душу, чтобы болтать о пустяках. Правда надо было позаботиться еще и о том, чтобы скрыть все от Вайолет. Все-таки Венеция была в трауре, никогда не заговаривала о прошлых отношениях и это могло вызвать откровенное осуждение! Могло, но так уж вышло, что от женщины вроде хозяйки Ривед-хауса с ее романтической душой и стремлением всех сделать счастливыми ничего утаить удалось. Она выразила благодарность, когда полковник привез миссис Маршал, еще больше обрадовалась, заметив перемены в его настроении и пришла в изумление, граничащее с восторгом, когда догадалась о причине.

– Венеция, можно тебя на пару слов? – Вайолет увела подругу из гостиной в библиотеку, которая в этом доме всегда пустовала. – Прости мое любопытство, но я кое-что заметила и мучаюсь догадками. Полковник признался тебе в любви? Ну же, не молчи, я умираю от желания узнать правду! Он такой замечательный человек, такой храбрый, его ждет прекрасное будущее, поверь мне!

– В этом я с тобой соглашусь, – уклончиво ответила Венеция.

– Но ты позволила ему надеяться? Не разбила бедняжке сердце? Хотя что я спрашиваю, у него было такое сияющее лицо.

– Вайолет, я должна тебе кое в чем признаться. Надеюсь, ты меня не осудишь, потому что я только недавно стала вдовой. На самом деле мы с Хантером знаем друг друга не первый день, но между нами произошла размолвка. Серьезная. Теперь он объяснился.

– Боже мой! Кто бы мог подумать, какие вы оба скрытные. Даже я ничего не заметила, и Альберт тоже. Выходит, если бы ты не приехала, а он не спас моего дорогого мужа, вы так и расстались бы, не сказав друг другу ни слова?

– Наверное. Но знаешь, у нас будет очень много времени на разговоры. Я выхожу замуж, Вайолет, и тебе придется искать новую гувернантку, – она протянула руку, на которой поблескивало скромное колечко.

Восторгам подруги не было предела. Пришлось долго уговаривать ее о молчании – до тех пор, пока можно будет объявить о помолвке. Из-за траура свадьбу нельзя было назначить раньше Михайлова дня, но Вайолет уже рисовала ее во всех красках. Она стала особенно внимательной к гостю, под любым предлогом оставляя его с невестой наедине, и искренне изумлялась сдержанности полковника. Из-за скорого отъезда он снова впал в задумчивость и ее не могла развеять ни нежная участливость Венеции, ни живая обстановка в доме друга. Уезжал он с тяжелым сердцем и не мог справиться с ним до тех пор, пока новые заботы не захватили его с головой.

Глава 26

Лондон встретил Хантера осенним похолоданием, туманом и неожиданными новостями. Как видно, Альберт был не последним человеком в парламенте и выразил свою благодарность не только приглашением в гости. Медаль королевы «За гражданский подвиг» должна была в достаточной степени вознаградить спасителя за заслуги.

Сам Хантер не находил в своем поступке ничего особенного – всего лишь выполнение долга, и не хотел напоминать невесте о риске, с которым связана его служба. Отправляя письмо в Ривед-хаус, он ничего об этом не сообщил, но гораздо больше написал о том, что занимало его сердце. Перечитав послание, которое заняло целых полторы страницы, он решил сам отнести его на почту. Это как будто ускоряло встречу с Венецией, и полковник живо представлял ее сидящей в уединении своей спальни с долгожданным посланием в руках.

Уверенными шагами печатая по мостовой, Хантер мало обращал внимания на прохожих, пока знакомый голос не оторвал его от размышлений. На другой стороне улицы стоял открытый экипаж – как раз напротив ресторана, из которого выходили два джентльмена. Один из них – высокий, хорошо одетый молодой человек, о чем-то оживленно рассуждал с приятелем, и Хантер без труда узнал в нем Бейли.

– Действительно стоящее ружье? – слушая собеседника, Роберт изображал неподдельный интерес.

– Да, и мастер обещал не продавать его, пока я не посмотрю. Вам, Бейли не понять, а я жду не дождусь начала охотничьего сезона!

– Ну почему же, я и сам не прочь пострелять дичь, но в Лондоне для меня найдется больше развлечений!

Этого обрывка разговора, долетевшего до слуха случайного прохожего, было достаточно. Как видно, граф окончательно избавился от любовной лихорадки, ничего в его наружности, голосе или улыбке не напоминало о недавних душевных метаниях. К нему вернулись и прежние пристрастия – карты, ставки на бегах и бильярд, занимавшие почти все свободное время.

От дружбы, когда-то связывавшей их с Робертом, не осталось и следа, а задерживаться ради вежливого приветствия не стоило. Полковник ускорил шаг и свернул к почтамту, стараясь справиться с неприятным осадком на душе. Он не мог знать, что виновник всех его бед успел заметить красную форму офицера и ее владельца. Только больное самолюбие не позволило графу сейчас же прервать разговор, вместо этого он проводил Хантера взглядом, в котором читалось плохо скрываемая неприязнь. Бейли не забыл, да и не мог забыть, кто стал причиной его разрыва с Венецией, и в душе снова всколыхнулись прежние чувства…

До этого дня он делал все, чтобы вычеркнуть милую кузину и ее любовника из памяти, и первое, что для этого понадобилось – поддержка Габриэль. Когда Роберт ввалился в дом после возвращения из Эриджа – пьяный, почти не владеющий собой, то первым делом сообщил супруге «радостную» новость.

– Прежде, чем ты начнешь меня вычитывать, скажу: да, я пил вчера весь день, и сегодня все утро! Я швырялся деньгами и купил дом у черта на куличках, – он стащил с шеи платок и рывком расстегнул рубашку, словно она его душила. – А еще у меня раскалывается голова, я хочу принять ванну и лечь спать.

– Потрясающие новости, – съязвила Габриэль, – ради них ты меня позвал? Знаешь, Бейли, ты еще большее ничтожество, чем я могла представить! Ты просто жалок, и я догадываюсь, кто тому причиной! На тебя опять нахлынула ностальгия по Пембруку? Она не читает твои письма или уже нашла тебе замену?

Роберт растянул губы в усмешке. Габриэль так часто прохаживалась по поводу Венеции, что он давно стал к этому нечувствительным.

– Я вижу ты решила поговорить на любимую тему, ну что ж, тогда отложу сюрприз для другого случая.

– Сомневаюсь, что от тебя можно ожидать чего-то приятного! – миссис Бейли начало одолевать любопытство и она остановилась в дверях.

– Значит, все таки ты готова выслушать своего «жалкого» мужа? – он подошел и взял Габриэль за подбородок. – Я надеялся, что хотя бы сегодня обойдется без истерик, не представляешь, как они утомляют!

Она оттолкнула руку мужа, в таком состоянии Роберт был ей противен.

– Я уже предлагала тебе разъехаться!

– Чтобы обо мне стали говорить, как о рогоносце? Нет, дорогая жена, это было бы слишком хорошо для тебя. Разве не ты настояла на нашей скорейшей свадьбе? Ты меня шантажировала, писала о разбитом сердце, о своей разрушенной репутации. Боже, как жаль, что я не сохранил эти проникновенные, полные любви послания! Мы могли бы читать их вечерами – может это воскресило бы твою так называемую любовь?

– Слава богу, нам это не грозит! Твои письма я тоже сожгла, а поэтому еще раз спрашиваю: зачем ты меня позвал?

– Сообщить, что мы едем в Италию. – Роберт снова свалился в кресло и вытянул длинные ноги.

– Это такая пьяная шутка?

– Нет, дорогая, я не хочу до старости выслушивать упреки в том, что лишил тебя медового месяца. Может путешествие улучшит твой характер?

Конфликт был исчерпан. Жена, которая недавно готова была убить Роберта, мгновенно воспряла духом. Он легко смирилась с некоторой долей неудобств в виде отсутствия любви и нежности, и променяла их на долгожданную поездку. Правда, свадебное путешествие заняло всего десять дней, но зато парочка развлекалась за границей как того душа пожелает. Они почти не виделись – Роберт проводил время за картами, а миссис Бейли – в магазинах, светских салонах и на музыкальных вечерах. Везде она блистала и этому в немалой степени способствовало имя мужа. Как оказалось, подобный брак мог быть вполне терпимым, и по возвращению в Лондон супруги не стали менять привычек. Жизнь снова стала приобретать краски и приятный привкус и вот – в ней вдруг появился тот, кто наполнил о горькой правде…

Роберт нарочно пустил экипаж по следу полковника, но тот уже успел потеряться из виду и разочарованный граф вернулся домой, будучи совсем не в духе. Он не мог дать себе отчета: что именно хотел сказать при встрече человеку, который воткнул ему нож в спину? Разве что спросить о Венеции? После ее исчезновения каких только мер не принимал Бейли! Он не побоялся уронить свою гордость и написал всем, включая дальних родственников, обратился в газеты, к частному детективу, но смог узнать только, где и когда беглянка пересела в другой экипаж. Возможно, Хантеру повезло больше? Теперь, когда они оба были в Лондоне, жизнь подбросила шанс снова встретиться и случилось это гораздо быстрее, чем можно было ожидать.

Спустя примерно неделю после недавних событий Роберт в одиночестве валялся на диване в гостиной и все больше погружался в хандру. Легкая простуда не дала ему возможность поехать поохотиться и опробовать новые ружья, а это не способствовало улучшению настроения. Он уже собирался отправиться спать, когда звук подъехавшего экипажа известил о возвращении миссис Бейли.

Габриэль появилась прежде, чем он успел ретироваться и принесла с собой запах духов и последних сплетен.

– Сэр Левингтон устраивает бал! – она помахала перед носом у мужа приглашением.

– Я впечатлен, – равнодушно ответил он и демонстративно зевнул.

– В приглашении твое имя, дорогой, и отказаться ты не сможешь. Праздник устраивает мэр и у него будут все сливки общества. Я хочу там побывать, а тебе не лишним будет завести полезные знакомства.

– Ты не оставляешь надежду, что я буду баллотироваться в парламент? Нужно только решить, к кому бы примкнуть, может в меня тоже всадят несколько пуль, как недавно писали в газетах? Подумай, какая это будет удача – ты станешь молодой обеспеченной вдовой! Да, точно, я решил, присоединюсь к лейбористам, из меня выйдет отличный представитель рабочей партии!

– Ты закончил? – Габриэль дождалась конца реплики. – Мне кажется, по тебе больше скучает театр. А что до стрельбы в парламенте, мэр хочет лично поздравить тех, кто был награжден за заслуги, так что на балу будет много офицеров. Против них ты ничего не имеешь?

Роберт поленился отвечать. Идти или нет на бал, большой разницы он не видел, просто еще одна возможность убить время, к тому же ждать целых три недели – как и положено господин Левингтон предоставил гостям достаточно времени на подготовку. И пока Роберт равнодушно поглядывал на календарь, его соперника, также получившего приглашение, одолевали совсем другие чувства. Хантер хотел бы обойтись минимальным вниманием к своей персоне, а если уж и появляться в свете, то в сопровождении той, кто будет испытывать за него радость и гордость. Это подтолкнуло его написать письмо и высказать откровенно свои надежды.

«Я хотел бы видеть тебя на балу, – он изливал свои чувства на бумаге, все еще сомневаясь, что красноречия хватит на то, чтобы убедить Венецию, – это была бы капля счастья посреди лицемерных улыбок и неискренних поздравлений. После приглашения мэра я не могу избавиться от этого желания и все время вспоминаю бал в доме Квинов. Помнишь, ты не хотела на него ехать, но стала настоящей королевой и даже заставила меня вспомнить, что когда-то я тоже любил танцевать. Позволь мне еще раз испытать эту радость! Если ты согласна, я заберу тебя из Ривед- хауса через три недели. Бал назначен на второе сентября, а пока ты сможешь без спешки поговорить обо всем с Вайолет. К этому сроку у тебя закончится траур, и – я не могу поверить в свое счастье! – мы сможем объявить о помолвке. Отправляю это письмо и буду с нетерпением ждать ответа. Если же воспитанники или заботы совсем лишили тебя свободной минуты, просто напиши мне два слова: «Я согласна».

Отправляя письмо, полковник вновь вспомнил про Эридж. Если бы случай или несчастье не заставили Венецию расстаться с домом, сейчас он уже ехал бы к ней, чтобы самому уговорить побывать на пресловутом балу. Было в этой истории нечто, тревожащее Хантера – недосказанность, нежелание возвращаться к этой теме. Он догадывался, что речь идет о чем-то более важном, чем деньги, но до сих пор у них не было возможности поговорить откровенно. В Пембруке Венеция не упоминала о муже, а после между ними всегда стояли какие-то люди со своими заботами и претензией на дружеское участие. Приезд в Лондон дарил счастливый повод побыть вдвоем, и Хантер с еще большим нетерпением стал ждать ответа от невесты.

Глава 27

– Нет, Вайолет, и не уговаривай меня! Я знаю, что полковнику будет приятно показаться с невестой в свете, но для меня это будет слишком серьезное испытание! – Венеции пожалела о том, что поделилась с подругой новостью.

– Перестань! Ты ведь пойдешь не на прием к королеве, всего-навсего на бал! Я найду для тебя лучшее платье, если речь об этом, все равно я никуда не выезжаю, мы подгоним его за пару вечеров!

Такое предложение покоробило миссис Маршал. После подобных слов разница в их положении стала еще заметнее – бедная вдова и благополучная замужняя леди с детьми и положением в обществе. Своим молчанием Венеция рассчитывала прекратить бессмысленный спор, но она недооценила Вайолет.

– Никогда не думала, что ты можешь вести себя так эгоистично! – воскликнула подруга в отчаянии.

– Я? Эгоистка? Но в чем, позволь узнать?!

– В твоих руках счастье близкого человека, конечно он хочет, чтобы ты была рядом и разделила его успех! Хантер получил королевскую награду, подумать только, спас моих детей, Альберта, он заслуживает того, чтобы ему потакали и не в таких прихотях! А ты упрямо не хочешь уступить ему из-за каких-то глупых страхов!

В этих словах была доля справедливости. Мэтью никогда ни о чем не просил Венецию, напротив, старался предупредить любое ее желание.

– Ты много не знаешь! И я уверена, полковник все поймет… Вайолет, что с тобой?

То, что подругу можно довести до слез любой мелочью, было давно известно Венеции, но в этот раз она побледнела по-настоящему и неуверенно схватилась за спинку стула.

– Мне что-то не хорошо!

За горничной послали немедленно, помогли хозяйке дойти до спальни и, несмотря на протесты, уложили в постель. Альберт, который не отходил от жены, пощупал ее пульс и покачал головой:

– Я думаю лучше послать за доктором. Миссис Маршал, вы не окажете мне такую услугу? Я не хочу оставлять жену, пока не буду уверен, что нет никакой опасности. У нее довольно хрупкое сложение… И займите мальчиков, чтобы они не тревожили мать.

Все распоряжения были немедленно выполнены, но на душе у Венеции было неспокойно. Она отвела своих подопечных в детскую и постаралась развлечь чтением, но скоро стало ясно, что непоседливые близнецы вовсе не настроены слушать поучительные сказки. То один, то другой из мальчиков подбегал к окну, пока Бенджамин не закричал, заметив подъезжающий экипаж:

– Это к нам, миссис Маршал! Можно посмотреть, кто приехал?

– Нет, не думаю, что это мороженщик или продавец игрушек, так что вам вовсе не обязательно с ним встречаться!

– А если вы ошибаетесь? Вдруг это правда кто-то из них?

– Тогда ваш отец готовит сюрприз и будет лучше, если вы не станете подслушивать!

Венеция и подумать не могла, что окажется права и их всех ждет неожиданная новость. Через полчаса после отъезда доктора ее позвала к себе хозяйка и на этот раз на ее лице была самая счастливая улыбка.

– Что сказал лекарь? Ты в безопасности, ничего серьезного? – миссис Маршал взяла болящую за руку.

– Абсолютно ничего! Я не была до конца уверена, но доктор все подтвердил. Я ожидаю к маю…

Понадобилось несколько мучительно-долгих минут, чтобы понять прозрачные намеки. Наконец Венеция несмело спросила ее о своих догадках.

– Ты имеешь ввиду…

– Да, дорогая, у меня будет ребенок! И на этот раз девочка, с близнецами я так не мучалась по утрам, – она заметила смущенное выражение лица подруги и спохватилась. – Прости, я совсем не подумала! Ты пока еще не знаешь, что это такое, а я заранее пугаю тебя разными ужасами. Не смотри на меня, все это мелочи по сравнению со счастьем растить детей, даже таких сорванцов как Дик с Бенджамином!

– Ты должна себя беречь, – участливо сказала Венеция, – Может быть хочешь чего-нибудь? Почитать тебе? Принести стакан молока?

– Нет, ничего не надо! Доктор не нашел причин для тревог, но посоветовал нам на месяц уехать на воды. Хорошо, что у Альберта начинаются парламентские каникулы! Несколько недель отдыха не помешает ни моему дорогому мужу, ни детям!

– Так ваш отъезд уже решен?

– Да, но тебя мы, конечно же возьмем с собой! Ишль, как я слышала лучший из курортов, говорят лечебные воды там выше всех похвал, а из гостей довольно много англичан! – она с обычной восторженностью принялась расписывать все прелести будущей поездки, но Венеция почти не слушала.

Она с трудом сохранила спокойствие, представляя себя в роли гувернантки, занимающей господских детей во время прогулок по набережной и семейных приемов. О том, чтобы остаться в Ривед-хаусе на срок отъезда хозяев не могло быть и речи, и это помогло сделать окончательный выбор.

– Прости, Вайолет, я тебя не предупредила, но мне казалось, ты сама убеждала меня поехать в Лондон. Будет лучше, если я напишу полковнику и скажу, что согласна на его предложение. Ты ведь не станешь возражать?