История Греции. Том 1

2. Анализ «Легендарной Греции»:

В этом разделе Грот не пересказывает мифы как историю, а исследует их как культурный феномен. Он рассматривает: Мифы о богах: Их происхождение, связь с природными явлениями и человеческой психологией. Героические циклы: Фиванский, Аргонавты, Гераклиды и, что самое важное, Троянский цикл. Грот не отрицает возможную историческую основу Троянской войны (как это стали делать позже), но настаивает, что гомеровское повествование о ней – это литературный вымысел, а не исторический отчет. Легенды об основании городов и племен.

3. Переход к исторической эпохе и анализ архаики:

Объявив 776 г. до н.э. отправной точкой, Грот подробно рассматривает последующие века (VIII-VI вв. до н.э.) как время формирования уникальной греческой цивилизации. Здесь он уже оперирует более достоверными данными: Великая греческая колонизация: Ее причины, направления и историческое значение. Социально-политическое развитие: Анализ ранних форм государственности, роли аристократии, появления тирании. Зарождение основных полисов: Особое внимание уделяется ранней истории Спарты (законы Ликурга, формирование госудраственного строя) и Афин (от царской власти к архонтам, законы Драконта, реформы Солона). Культурные явления: Развитие олимпийских и других общегреческих игр, возникновение лирической поэзии и т.д.

Значение и выводы первого тома:

Научный скептицизм: Грот заложил основы критического подхода к античным источникам, который стал стандартом в современной исторической науке.

Смещение акцентов: Он перенес фокус исторического интереса с «героических» легенд на социальные, политические и институциональные процессы архаической эпохи, которые и создали ту Грецию, которую мы знаем по классическому периоду.

Фундамент для последующего повествования: Первый том не является собранием мифов. Это серьезное исследование, которое объясняет, как и из чего выросла классическая греческая цивилизация, создавая прочный фундамент для анализа ее расцвета в последующих томах, посвященных Греко-персидским войнам и величию Афин при Перикле.

Таким образом, первый том «Истории Греции» Грота – это не просто введение, а манифест новой, либерально-позитивистской историографии, где на первый план выходят точность, проверяемость и анализ социальной эволюции.

Глава I. Легенды о богах.

Мифический мир греков начинается с богов, существующих до человека и стоящих выше него: постепенно он спускается сначала к героям, а затем к человеческому роду. Наряду с богами встречаются различные чудовищные существа – сверх- и вне человеческой природы, которых нельзя в строгом смысле назвать богами, но которые, подобно богам и людям, обладают свободой воли, сознательным действием и способностью испытывать удовольствие и страдание, – такие как Гарпии, Горгоны, Грайи, Сирены, Сцилла и Харибда, Ехидна, Сфинкс, Химера, Хрисаор, Пегас, Киклопы, Кентавры и т. д. Первые акты так называемого великого мифического цикла описывают деяния этих исполинских существ – столкновение и борьбу неких ужасающих и необузданных сил, которые в конечном итоге подчиняются, сковываются или уничтожаются при более упорядоченном правлении Зевса, свергающего своих менее способных предшественников и утверждающего своё главенство и верховную власть над богами и людьми – хотя и с определёнными ограничениями, налагаемыми на него советом главных богов и богинь[стр. 2], а также обычаем время от времени созывать и советоваться с божественной агорой.

Я излагаю эти события кратко, но буквально, рассматривая их просто как мифы, порождённые той же творческой фантазией, обращённые к сходным вкусам и чувствам и опирающиеся на тот же авторитет, что и легенды о Фивах и Трое. Это вдохновенный голос Музы, который открывает и удостоверяет и то, и другое, и из которого Гомер и Гесиод черпают свои знания – первый о героическом, второй о божественном прошлом. Более того, я полностью сохраняю характер этих великих божественных существ как Личностей, каковыми они представали перед слушателями Гомера и Гесиода. Уран, Нюкта, Гипнос и Онейрос (Небо, Ночь, Сон и Сновидение) – такие же личности, как Зевс и Аполлон. Превращать их в простые аллегории небезопасно и бесполезно: в таком случае мы отходим от точки зрения первоначальных слушателей, не приобретая никакой последовательной или философской точки зрения для себя[2]. Ибо хотя некоторые из приписываемых этим персонажам свойств и действий часто могут быть объяснены аллегорически, вся их совокупность и система никогда не поддаётся такому объяснению: теоретик, избравший этот путь, обнаруживает, что после одного-двух простых и очевидных шагов дорога преграждается, и он вынужден прокладывать её дальше произвольными ухищрениями и догадками. Аллегорические персонажи и атрибуты всегда соседствуют с другими, неаллегорическими, но разделить эти два класса невозможно, не разрушив всю последовательность мифических событий, и никакое объяснение, приводящее к такой необходимости, не может считаться допустимым. Предполагать, будто все эти легенды могут быть сведены посредством аллегории в стройную систему физических учений, означало бы игнорировать все разумные предположения об эпохе и обществе, в которых они возникли. Там, где аллегорический смысл явно заложен в том или ином персонаже, свойстве или событии, мы можем его признать; но редко когда осмелимся углубляться дальше, а уж тем более – изменять сами легенды, полагаясь на подобные догадки. Греческая теогония содержит[стр. 3] некоторые космогонические идеи, но её нельзя считать системой космогонии или переводить в последовательность элементарных, планетарных или физических превращений. В порядке легендарной хронологии Зевс следует за Кроносом и Ураном; но в порядке греческого представления Зевс – выдающаяся личность, а Кронос и Уран – низшие и вводные предшественники, созданные для того, чтобы быть свергнутыми и служить напоминанием о доблести их победителя. Для Гомера и Гесиода, как и для греков в целом, Зевс – великий и главенствующий бог, «отец богов и людей», чьей силе никто из других богов не может противостоять или даже осмелиться подвергнуть сомнению. Все остальные боги обладают своей особой силой и сферой действия, в которые Зевс обычно не вмешивается; но именно он сохраняет черты провиденциального надзора как над явлениями Олимпа, так и над событиями на земле. Зевс и его братья Посейдон и Аид разделили власть: он оставил себе эфир и атмосферу, Посейдон получил море, а Аид – подземный мир или преисподнюю; земля же и происходящие на ней события принадлежат всем им вместе, включая свободный доступ на Олимп.[3]

Таким образом, Зевс вместе с братьями и соратниками образует нынешних богов, которых Гомер и Гесиод признают в полном достоинстве и силе. Обитатели этого божественного мира созданы по образу, но не по подобию человека. Они движимы полным спектром тех желаний, симпатий, страстей и привязанностей, которые разделяют душу человека; наделены гораздо большей и неопределённой мерой силы, а также свободны от смерти и (за редкими исключениями) от страданий и немощи. Эти богатые и разнообразные типы, полные энергии, движения и контраста, каждый в своей сфере и явно превосходящие пределы[стр. 4] человеческого опыта, были самой подходящей основой для приключений и повествований и оказывали неотразимое влияние на греческое воображение. Вся природа тогда воспринималась как движимая множеством личных сил, среди которых боги Олимпа были самыми заметными; благоговейная вера в Зевса и Аполлона была лишь одной ветвью этой вездесущей персонифицирующей веры. Атрибуты всех этих сил стремились раскрыться в пояснительных легендах – особенно атрибуты богов, которых постоянно призывали в общественном культе. Из этого же источника разума возникли как божественные, так и героические мифы – первые зачастую отличались более экстравагантными и аномальными событиями, поскольку общий тип богов был более грандиозным и внушающим трепет, чем тип героев.

Поскольку у богов, как и у людей, есть дома и жёны, у нынешней династии богов должно быть прошлое, на которое можно опереться;[4] и любознательный и imaginative грек, если не находит готового записанного прошлого под рукой, испытывает беспокойство, пока не создаст его. Так, гесиодовская теогония объясняет с определённой степенью системности и последовательности сначала предшествующие обстоятельства, при которых Зевс приобрёл божественную власть, а затем число его соратников и потомков.

Первым во временном порядке (как говорит Гесиод) был Хаос; затем Гея – широкая, твёрдая и плоская Земля, с глубоким и тёмным Тартаром в её основании. Затем сразу же появился Эрос (Любовь), покоритель как богов, так и людей.[5]

Из Хаоса произошли Эреб и Нюкта; от них – Эфир и Гемера. Гея также породила Урана, равного ей по ширине, чтобы служить ей сводом и жилищем для бессмертных богов; она также создала горы – обители божественных нимф, и Понт – бесплодное и бурное море.

Затем Гея вступила в брак с Ураном, и от этого союза появилось многочисленное потомство – двенадцать титанов и титанид, три циклопа и три гекатонхейра (существа со ста[стр. 5] руками каждый). Титанами были Океан, Кой, Крий, Гиперион, Япет и Кронос; титанидами – Тейя, Рея, Фемида, Мнемосина, Феба и Тефида. Циклопами были Бронт, Стероп и Арг – грозные существа, одинаково выдающиеся силой и мастерством, так что они создали гром, который позже стал непреодолимым оружием Зевса.[6] Гекатонхейрами были Котт, Бриарей и Гиг, обладавшие колоссальной физической силой.

Уран смотрел на это могучее потомство со страхом и ужасом; как только кто-то из них рождался, он прятал их в недрах земли и не позволял выходить наружу. Гея не могла найти для них места и стонала под давлением; она создала железо, сделала серп и умоляла своих сыновей отомстить за неё и за себя против угнетающего обращения отца. Но никто из них, кроме Кроноса, не осмелился на это дело: он, самый младший и отважный, вооружился серпом и спрятался в засаде по замыслу Геи. Вскоре наступила ночь, и Уран сошёл к объятиям Геи; тогда Кронос вышел из укрытия, отсек гениталии отца и отбросил окровавленный член далеко в море.[7] Много крови пролилось на землю, и в результате Гея породила неудержимых Эриний, могучих гигантов и мелийских нимф. Из самих гениталий, плававших и пенившихся в море, появилась богиня Афродита, получившая имя от пены (ἀφρός), из которой она возникла. Она сначала высадилась на Кифере, а затем отправилась на Кипр: остров ощутил её благотворное влияние, и зелёная трава поднималась под её мягкими и нежными шагами. Эрос сразу же присоединился к ней и разделил с ней функцию пробуждения и направления любовных импульсов как богов, так и людей.[8]

[стр. 6] Таким образом, Уран был свергнут и обезврежен, а Кронос и титаны обрели свободу и стали главенствовать; циклопы и гекатонхейры были сброшены Ураном в Тартар и оставались там.

Каждый из титанов имел многочисленное потомство: Океан, в частности, женившись на своей сестре Тефиде, породил три тысячи дочерей – Океанид, и столько же сыновей – реки и источники считались его детьми. У Гипериона и его сестры Тейи родились Гелиос, Селена и Эос; Кой и Феба породили Лето и Астерию; детьми Крия были Астрей, Паллант и Перс – от Астрея и Эос произошли ветры Зефир, Борей и Нот. Иапет, женившись на Океаниде Климене, стал отцом знаменитых Прометея, Эпиметея, Менетия и Атланта. Но самым могущественным и превосходящим всех было потомство Кроноса. Он женился на своей сестре Рее, и она родила ему трех дочерей – Гестию, Деметру и Геру – и трех сыновей: Аида, Посейдона и Зевса, последний из которых был одновременно самым младшим и самым великим.

Однако Кронос предчувствовал, что будет уничтожен одним из своих детей, и потому, как только они рождались, он сразу же проглатывал их и удерживал в своем чреве. Таким образом, первые пятеро были поглощены, и Рея уже должна была родить Зевса. Огорченная и возмущенная потерей детей, она обратилась за советом к своим родителям, Урану и Гее, которые помогли ей скрыть рождение Зевса. Ночью они перенесли ее в Ликт на Крите, спрятали новорожденного ребенка в лесистой пещере на горе Ида, а Кроносу вместо него подложили камень, завернутый в пеленки. Тот жадно проглотил его, думая, что это его дитя. Так была обеспечена безопасность Зевса.[9] По мере взросления его огромные силы полностью раскрылись: по совету Геи он хитростью заставил Кроноса извергнуть сначала камень, который ему подложили, а затем и пятерых ранее проглоченных детей. Гестия, Деметра, Гера, Посейдон и Аид смогли вырасти вместе с Зевсом; а камень, которому тот был обязан своим спасением, был помещен возле [с. 7] храма в Дельфах, где он оставался впоследствии как заметный и почитаемый памятник для религиозных греков.[10]

Мы еще не исчерпали перечень существ, рожденных в этот ранний период, предшествовавший появлению Зевса. Нюкта, одна и без какого-либо партнера, породила многочисленное потомство: Танатоса, Гипноса и Онейра; Мома и Ойзиса (Скорбь); Клото, Лахесис и Атропос – трех Мойр; карающую и уравнивающую Немесиду; Апату и Филию (Обман и Любовную Склонность), Гераса (Старость) и Эриду (Раздор). От Эриды произошло обильное потомство, все – зловредное и губительное: Пон (Страдание), Лета, Лимос (Голод), Фонос и Маха (Резня и Битва), Дисномия и Ата (Беззаконие и Безрассудный Порыв), а также Горк – вечный блюститель клятв и неумолимый каратель за умышленную ложную клятву.[11]

Гея, сочетавшись браком с Понтом, родила Нерея – справедливого и мудрого старца моря; Тавманта, Форкия и Кето. От Нерея и Дориды, дочери Океана, произошли пятьдесят Нереид, или морских нимф. Тавмант также женился на Электре, дочери Океана, и та родила ему Ириду и двух Гарпий – Алло и Окипету, быстрых, как ветер. От Форкия и Кето появились Дракон Гесперид, ужасные Грайи и Горгоны: кровь Медузы, одной из Горгон, убитой Персеем, породила Хрисаора и коня Пегаса. Хрисаор и Каллироя стали родителями Гериона, а также Ехидны – существа, наполовину нимфы, наполовину змеи, не похожего ни на богов, ни на людей. Другие чудовища произошли от союза Ехидны с Тифоном: Орф – двуглавый пес Гериона; Кербер, страж Аида, с пятьюдесятью головами, и Лернейская Гидра. От последней произошли Химера, Сфинкс Фив и Немейский лев.[12]

Мощное и важное потомство было и у Стикс, [с. 8] дочери Океана, от Палланта: она родила Зелоса и Нику (Властность и Победу), Кратоса и Бию (Силу и Мощь). Ранняя и искренняя поддержка Стикс и ее четырех сыновей Зевсом стала одной из главных причин, позволивших ему одержать победу над титанами.

Зевс вырос, выделяясь не только физической силой, но и умом. Он и его братья решили отобрать власть у Кроноса и титанов, и началась долгая и ожесточенная битва, в которой приняли участие все боги и богини. Зевс созвал их на Олимп и пообещал, что те, кто поддержит его против Кроноса, сохранят свои функции и привилегии. Первой, кто откликнулся на его призыв, пришла с четырьмя сыновьями и встала на его сторону – это была Стикс. Зевс сделал их всех своими постоянными спутниками и даровал Стикс величественное право быть Горкос – богиней клятв у богов: как Горк был для людей, так Стикс стала для богов.[13]

Чтобы еще больше укрепить свои силы, Зевс освободил других Уранидов, заточенных в Тартар их отцом, – циклопов и гекатонхейров, – и убедил их выступить против титанов. Первые снабдили его громом и молнией, а вторые привнесли в битву свою безграничную мощь.[14] Битва длилась десять лет: Зевс и Крониды занимали Олимп, а титаны укрепились на более южной горной цепи – Офрис. Вся природа содрогалась, и даже далекий Океан, не принимавший участия в борьбе, ощущал кипение, грохот и толчки не меньше, чем Гея и Понт. Гром Зевса, соединенный с обрушенными гекатонхейрами скалами и горами, в конце концов возымел действие, и титаны были побеждены и низвергнуты в Тартар. Иапет, Кронос и остальные титаны (кроме Океана) были заключены в это подземное узилище навечно: Посейдон воздвиг вокруг них медную стену, а трое гекатонхейров стали их стражами. Из двух сыновей Иапета Менетий разделил их участь, а Атлант был обречен [с. 9] стоять на крайнем западе и вечно держать на плечах небесный свод.[15]

Так титаны были побеждены, и Крониды во главе с Зевсом получили власть. Однако их положение еще не было окончательно secure; ибо Гея, сочетавшись с Тартаром, породила новое, еще более грозное чудовище – Тифона, обладавшего такой устрашающей силой, что, если бы ему дали вырасти, ничто не помешало бы ему одолеть всех соперников и стать верховным. Но Зевс предвидел опасность и поразил его молнией с Олимпа, испепелив: Тифон был сброшен в Тартар вместе с остальными, и больше не осталось врагов, оспаривающих власть Кронидов.[16]

С Зевсом начинается новая династия и иной порядок существ. Зевс, Посейдон и Аид договорились о распределении сфер влияния, как упоминалось ранее: Зевс сохранил за собой эфир и атмосферу, а также верховную власть; Посейдон получил море и управление подземными силами; а Аид стал править подземным миром, где обитают полуживые тени умерших.

Как уже говорилось, в Зевсе, его братьях и сестрах, а также их божественном потомстве мы видим нынешних богов – тех, кого по большей части признавали и почитали гомеровские и гесиодовские греки. Жен у Зевса было много, как и детей. Сначала он взял в жены Метиду, мудрейшую и прозорливейшую из богинь; но Гея и Уран предупредили его, что если у него будут дети от нее, они превзойдут его силу и низложат. Поэтому, когда Метида должна была родить Афину, он проглотил ее, и ее мудрость и проницательность навсегда стали частью его существа.[17] Позже его голову рассекли, чтобы дать путь для рождения богини Афины.[18] От Фемиды Зевс породил Ор, от Эвриномы – трех Харит, от Мнемосины – Муз, от Лето (Латоны) – Аполлона и Артемиду, а от Деметры – Персефону. Наконец, он взял в жены Геру, которая навсегда сохранила достоинство царицы богов; от нее у него были Геба, Арес и Илифия. Гермес родился у него от Майи, дочери Атланта; Гефест, согласно одним источникам, был сыном Зевса и Геры, а по другим – рожден одной Герой без участия мужа.[19]

Вот перевод текста на русский язык с сохранением всех указанных цифр в квадратных скобках:

Он родился хромым, и Гера стыдилась его: она хотела скрыть его, но он сбежал в море и нашёл приют под материнской опекой нереид Фетиды и Эвриномы.[20] Таким образом, наше перечисление божественного рода под предводительством Зевса даст нам[21] следующее:

1. Двенадцать великих богов и богинь Олимпа – Зевс, Посейдон, Аполлон, Арес, Гефест, Гермес, Гера, Афина, Артемида, Афродита, Гестия, Деметра.

2. Неопределённое число других божеств, не включённых в число олимпийских, по-видимому, потому, что число двенадцать было полным без них, но некоторые из них не уступают в силе и достоинстве многим из двенадцати: – Аид, Гелиос, Геката, Дионис, Лето, Диона, Персефона, Селена, Фемида, Эос, Гармония, Хариты, Музы, Илифии, Мойры, Океаниды и Нереиды, Протей, Эйдофея, Нимфы, Левкофея, Форкий, Эол, Немесида и др.

3. Божества, выполняющие особые услуги для великих богов: – Ирида, Геба, Оры и др.

4. Божества, чья личность представлена более слабо и неопределённо: – Ата, Литы, Эрида, Танатос, Гипнос, Кратос, Биа, Осса и др.[22] Здесь одно и то же имя иногда обозначает личность, а иногда – неперсонифицированный атрибут или событие, – бессознательный переход идей, который, если совершается сознательно, называется аллегорией.

5. Чудовища, порождения богов: – Гарпии, Горгоны, Грайи, Пегас, Хрисаор, Ехидна, Химера, Дракон Гесперид, Кербер, Орф, Герион, Лернейская гидра, Немейский лев, Сцилла и Харибда, Кентавры, Сфинкс, бессмертные кони Ксанф и Балий и др.

От богов мы незаметно спускаемся сначала к героям, а затем к людям; но прежде чем перейти к этому новому смешению, необходимо сказать несколько слов о теогонии в целом. Я изложил её кратко, как она представлена в «Теогонии» Гесиода, потому что эта поэма – несмотря на большую несвязность и путаницу, возникающие, по-видимому, из-за различия в авторстве, а также из-за разницы во времени – представляет собой древнюю и подлинную попытку систематизировать божественное прошлое в последовательном порядке. Гомер и Гесиод были главными авторитетами в языческом мире в вопросах теогонии; но в «Илиаде» и «Одиссее» мы находим лишь мимолётные намёки и подразумевания, а даже в «Гимнах» (которые в древности обычно считались произведениями того же автора, что «Илиада» и «Одиссея») есть лишь отдельные, несвязанные повествования. Соответственно, люди обычно черпали сведения о своих теогонических древностях из поэмы Гесиода, где они были изложены в готовом виде; и легенды, закреплённые в этом произведении, получили как широкое распространение, так и твёрдую веру народа, чего независимые легенды редко или никогда не достигали. Более того, скептически настроенные языки, а также открытые противники язычества в более поздние времена черпали объекты для нападок из того же источника; так что было совершенно необходимо пересказать в их неприкрытой простоте истории Гесиода, чтобы понять, что именно Платон осуждал, а Ксенофан порицал. Странные поступки, приписываемые Урану, Кроносу и Зевсу, чаще упоминались в насмешку или осуждение, чем любая другая часть мифического мира.

Но хотя теогония Гесиода считалась ортодоксальной среди поздних язычников,[23] потому что она оставалась для них единственной системой, изложенной в древности и легко доступной, очевидно, что во времена самой поэмы это была не единственная принятая система. Гомер ничего не знает об Уране в смысле прабога, предшествующего Кроносу. Уран и Гея, как и Океан, Тефида и Нюкта, для него – великие и почитаемые боги, но ни те, ни другие не выступают как предшественники Кроноса и Зевса.[24] Циклопы, которых Гесиод называет сыновьями Урана и создателями грома, у Гомера не являются ни тем, ни другим; в «Илиаде» они вообще не упоминаются, а в «Одиссее» – это грубые гигантские пастухи и людоеды, не имеющие ничего общего с гесиодовским Циклопом, кроме одного круглого глаза посередине лба.[25] Из трёх сторуких, перечисленных Гесиодом, у Гомера упоминается только Бриарей, и, по всей видимости, не как сын Урана, а как сын Посейдона; не как помощник Зевса в битве с титанами, а как спаситель его в критический момент от заговора, устроенного Герой, Посейдоном и Афиной.[26] У Гомера не только отсутствует гесиодовский Уран (с уранидами), но и отношения между Зевсом и Кроносом представлены в совершенно ином свете. Нет упоминания о том, что Кронос пожирал своих детей: напротив, Зевс – старший из трёх братьев, а не младший, и дети Кроноса живут вместе с ним и Реей; там же происходит тайная связь Зевса и Геры без ведома их родителей.[27] Когда Зевс низвергает Кроноса в Тартар, Рея отдаёт свою дочь Геру на попечение Океана; мы не находим никаких упоминаний о страшной битве с титанами, сопровождавшей это событие. Кронос, Иапет и остальные титаны находятся в Тартаре, в самых глубоких недрах под землёй, вдали от живительных лучей Гелиоса; но они всё ещё могущественны и почитаемы, и Гипнос заставляет Геру поклясться их именем как самым нерушимым, о котором он может подумать.[28]

Таким образом, у Гомера мы находим лишь простой факт, что Зевс низверг своего отца Кроноса вместе с остальными титанами в Тартар; событие, которому он находит параллели даже в правление самого Зевса. Ибо другие боги не раз предпринимали мятежные попытки против Зевса и были усмирены лишь отчасти его беспримерной силой, отчасти благодаря присутствию его союзника – сторукого Бриарея. Кронос, подобно Лаэрту или Пелею, состарился и был вытеснен силой, намного превосходящей его собственную. Гомеровский эпос изображает Зевса как ныне правящего бога, и, как и всем интересным героическим персонажам, ему должен быть назначен отец: этот отец некогда был главой титанов, но был свергнут и низвергнут в Тартар вместе с ними, как только Зевс и превосходящее поколение олимпийских богов достигли полного развития.

Ту антитезу между Зевсом и Кроносом – между олимпийскими богами и титанами, – которую Гомер кратко обозначил, Гесиод расширил в теогонию, добавив много нового, а кое-что и противоречащего своему предшественнику; тогда как Евмел или Арктин в поэме «Титаномахия» (ныне утерянной) также сделали её своей специальной темой.[29] Подобно тому, как Стасин, Арктин, Лесх и другие расширили легенду о Трое, сочиняя поэмы о времени, предшествующем началу или следующем за концом «Илиады», – как другие поэты рассказывали о приключениях Одиссея после его возвращения на Итаку, – так и Гесиод расширил и систематизировал, одновременно исказив, ту схематичную теогонию, которую мы находим кратко обозначенной у Гомера. В гомеровских богах есть жестокость и грубость, но великий гений греческого эпоса никоим образом не ответственен за истории об Уране и Кроносе – постоянный упрёк в адрес языческого легендарного повествования.

Насколько эти истории являются изобретением самого Гесиода, определить невозможно.[30] Они переносят нас в мир фантазии, более грубой и непристойной, чем гомеровская, и более напоминающей некоторые «Священные сказания» (ἱεροὶ λόγοι) более поздних мистерий, такие, например, как история Диониса Загрея. В самой «Теогонии» есть свидетельства того, что автор был знаком с местными легендами, распространёнными как на Крите, так и в Дельфах; он упоминает и горную пещеру на Крите, где был скрыт новорождённый Зевс, и камень близ Дельфийского храма – тот самый камень, который проглотил Кронос, – «поставленный самим Зевсом как знамение и чудо для смертных». Оба этих памятника, на которые поэт прямо ссылается и, вероятно, видел, подразумевают целый ряд сопутствующих и пояснительных местных легенд – вероятно, распространённых среди жрецов Крита и Дельф, между которыми в древности существовала тесная религиозная связь. И мы можем проследить далее в поэме – что было бы естественным чувством критских почитателей Зевса – попытку доказать, что Зевс был оправдан в своей агрессии против Кроноса поведением самого Кроноса как по отношению к отцу, так и к детям: обращение Зевса с Кроносом у Гесиода предстаёт как возмездие, предсказанное и угрожаемое изувеченным Ураном сыну, который его оскорбил. Фактически, отношения Урана и Геи почти во всех деталях являются лишь копией и повторением отношений между Кроносом и Реей, отличаясь только способом, которым достигается конечная катастрофа. Оскопление было практикой, совершенно чуждой как чувствам, так и обычаям Греции;[31] но оно часто встречалось в домашней жизни, а также в религиозных культах Фригии и других частей Азии, и даже стало особой квалификацией жреца Великой Матери Кибелы,[32] а также Эфесской Артемиды. Использование серпа, приписываемое Кроносу, кажется продуктом воображения, знакомого с азиатскими культами и легендами, которые были связаны и частично напоминали критские.[33] И это предположение становится ещё более вероятным, если связать его с первым появлением железа, которое, по словам Гесиода, было создано специально для изготовления рокового серпа; ибо металлургия занимает место в ранних легендах как троянского, так и критского Ида, и три Идейских Дактила, легендарные изобретатели её, приписываются то одному, то другому.[34]