скачать книгу бесплатно
– Еще раз увижу твою псину без поводка, проломлю ей башку.
Ответом были рев и мат, звучавшие в унисон со скулежом раненного пса.
Вокруг стали собираться зеваки, кто-то достал телефон, желая запечатлеть драматичную сцену на видео. Но Инга решила поставить точку в этой истории. Спрятав баллончик в карман, она накинула капюшон и заспешила прочь. В душе по-прежнему зияла пустота.
9
Явиться на встречу первой не удалось. Когда Инга вошла в кафе, то сразу увидела машущего ей светловолосого следователя за столиком в дальнем углу помещения. Она улыбнулась, направилась к нему.
В стеклянных витринах красовались, привлекая восхищенные взгляды, разнообразные пирожные и торты, поделенные на слайсы. Вдоль стены за прилавком тянулись полки с жестяными коробками, на которых крупными буквами были выведены названия чайных сортов. Коробки играли бликами, приветливо подмигивая посетителям.
Рогов встал ей навстречу. Они пожали друг другу руки, и Инга отметила, что ладонь у него крепкая и сильная, а рукопожатие уверенное и твердое. Это, как она слышала, многое говорило о характере. Что именно, вспомнить не получилось, но, кажется, что-то положительное и хвалебное.
– Добрый вечер, доктор Вяземская, – поприветствовал ее следователь, пока она снимала куртку и усаживалась в кресло. Сам сел только после этого, заняв неширокое канапе напротив.
Инге показалось, что в кафе жарковато. Несколько больших стационарных кофе-машин шипели и плевались паром, выцеживая из себя ароматные черные струи, иногда со взбитыми сливками или с молоком и различными добавками. Возле машин суетились работники, выполняя заказы многочисленных клиентов.
– Зовите меня Инга, – ответила она вместо приветствия и вежливо улыбнулась. Украдкой осмотрела собеседника, пока тот устраивался на канапе. Сегодня он был при параде: темно-синий пиджак и брюки, светло-голубой галстук с замысловатым узором, ослепительно белая рубашка. Образ «мужчины с обложки» дополнили бы золотые запонки и шелковый платочек в нагрудном кармане пиджака, но эти элементы отсутствовали. И к лучшему, решила Инга, иначе было бы чересчур.
– Вы взволнованы? – насторожился он. Заметить ее состояние после инцидента со злобной собакой оказалось нетрудно. – Что-то произошло?
– Да так, знаете ли, пришлось заняться дрессировкой невоспитанных четвероногих, – уклончиво ответила она.
– На вас напала собака? – догадался следователь. – Вы, наверное, перепугались? Вас укусили?
– Да. Нет. Нет, – лаконично ответила Инга на все три вопроса, но легким кивком дала понять, что оценила его обеспокоенность. Добавила: – Знаете, сама удивлена, но нет, не испугалась. Совершенно.
Рогов вскинул бровь, посмотрел озадаченно. Возможно, решил, что собаки нападают на нее каждый божий день и она просто привыкла.
– Закажем что-то? – предложила Инга, желая сменить тему.
– Это лишнее, – ответил Рогов, и на его губах заиграла довольная улыбка.
– То есть? – нахмурилась она.
– Уже заказал. Вот девушка несет наш заказ.
К ним как раз подходила официантка. Через мгновение на стол опустился широкий прямоугольный поднос на подставке. На нем уместились две фарфоровые чашки с блюдцами, небольшой кофейник и того же размера чайник; рядом круглая сахарница, тарелка с дольками лимона и вазочка с длинными тонкими плитками темного шоколада.
– Чай с жасмином, – поспешил предупредить молодой человек.
– Я догадалась по аромату, – сказала Инга с нескрываемым удивлением в голосе. – Откуда такая осведомленность?
– Профессия обязывает, – многозначительно заявил Рогов и налил ей светлого янтарного напитка, а себе черного кофе.
Инга немного растерялась, не зная, как истолковать подобное внимание. Решила взять инициативу в свои руки.
– Что слышно от судмедэкспертов? – поинтересовалась она.
Рогов ответил не сразу. Отпил кофе, потом еще, неторопливо смакуя вкус, затем взял из вазочки плитку шоколада, отломил кусочек и закинул в рот. Чашку держал за ручку двумя пальцами, изящно выгнув мизинец, но делал это совершенно натурально. У Инги возникло твердое убеждение, что подобная утонченность, даже рафинированность, в манерах произрастает у Алексея не из стремления рисоваться перед окружающими, а является естественной, глубоко укоренившейся чертой его характера.
– Экспертиза разводит руками, – произнес он наконец и слегка нахмурился, – заключение только предварительное, но никаких признаков насильственной смерти пока не обнаружено. В крови – ни малейших следов психотропов или наркотиков, даже алкоголя. Как бы странно это ни выглядело, но смерть Буковского и правда смахивает на суицид.
– Скажите, экспертиза ведь включает вскрытие черепной коробки и исследование головного мозга, не так ли?
Инга пригубила чай – в этом кафе его заваривали явно дольше, чем полагалось, однако вкус и аромат это не портило.
– Совершенно верно. Почему вы спрашиваете?
– Ничего необычного в мозге не обнаружили? – задала Инга еще один вопрос.
Рогов замер с чашкой на полпути к губам, посмотрел на собеседницу пристально, даже слегка прищурился, словно пытался прочесть ее мысли.
– Та-ак, – он опустил чашку на блюдце, наклонился вперед, – поподробнее, пожалуйста, что необычного патологоанатомы могли обнаружить в мозге Буковского?
– Например, какие-то аномалии в височных долях, а особенно в миндалинах.
Он выпрямился, сложил руки на груди, продолжая буравить ее подозрительным взглядом. Возможно, раздумывал, уместно ли оглашать постороннему человеку такие подробности судмедэкспертизы. Или просто вспоминал содержание патологоанатомического заключения.
– Ваша проницательность делает вам честь, – признал он после паузы. – Да, в самом деле, нарушения в обеих миндалинах были первым, о чем мне сообщил эксперт, который делал вскрытие. Это потрясло его больше всего, не считая, разумеется, внешних повреждений на лице и горле Буковского.
Следователь отпил еще кофе. Инга замерла и напряглась, терпеливо ожидая продолжения. Где-то за спиной громко разговаривали посетители кафе, слышались раскаты заливистого хохота, звон посуды, хлопанье входной двери. Воздух полнился ароматами разных сортов чая и кофе, пирожных и горячих булочек с ванильным кремом, и еще чего-то вкусного и аппетитного. Когда чашка опустела, Рогов заговорил вновь:
– Полностью подавленный механизм гиперполяризации нейронов – вот что он мне сообщил. Я не силен в нейрофизиологии, а потому не очень понял…
– Если коротко, то это внутренний механизм, защищающий нейроны от чрезмерного возбуждения, – подсказала Инга.
– Да-да, что-то в этом роде, – покивал следователь, – словом, этот механизм полностью отсутствовал именно в височных долях, а сами миндалины… они словно бы… мм… взорвались изнутри: полный разрыв аксонных и дендритных связей, обильное кровоизлияние. Да, как-то так.
Инга почувствовала, как сердце застучало при этих словах. Картина, описанная Роговым со слов судмедэксперта, казалась естественным физическим проявлением тех показателей, которые выдала полисомнография.
– Ну что ж, Инга, теперь ваша очередь, – он указал на нее рукой, будто сделал пас мячом, – вы же не просто так спросили о результатах некропсии.
Инга допила чай, налила из чайничка еще. Аромат жасмина приятно защекотал ноздри.
– То, о чем вам поведал эксперт, – начала она, – прекрасно согласуется с результатами, которые мы получили после анализа полисомнографии. Дело в том, что мозг человека не создан для работы с импульсами подобной интенсивности…
У Инги зазвонил телефон. По мелодии звонка догадалась, что это Женя – друг детства, с которым и ныне часто общалась. Она запнулась на полуслове, невольно скосила глаза на экран вибрирующего на столе аппарата.
– Ответите? – предложил Рогов.
– Позже перезвоню, – поколебавшись мгновение, сказала Инга и нажала кнопку сброса. Потом взглянула на следователя, продолжила: – Так вот, я проанализировала данные полисомнографии и пришла к выводу, что интенсивность страха, который пациент испытывал во сне, многократно возрастала от раза к разу, пока в последнюю ночь не достигла своего максимума. Отсюда – жуткие последствия. Показатели уже первых ночей значительно превышают средние значения, принятые для измерения таких явлений. А данные за последнюю ночь вообще кажутся компьютерным глюком. Если бы я не видела, во что превратил себя Буковский, и если бы не услышала от вас заключение судмедэксперта, то была бы абсолютно убеждена в сбое электроэнцефалографа. Теперь же, учитывая все эти факторы, понимаю, что инцидент – не глюк, а новый и доселе не изученный феномен сомнологии. Не просто не изученный, но никогда прежде не упоминавшийся. Нигде и никогда! До нашей встречи я успела созвониться с парой коллег в России и за рубежом, прошерстила литературу – ничего подобного.
Инга перевела дух, откинулась на спинку кресла, глотая остывший чай и наблюдая за холеным лицом Рогова. Оно выражало недоумение, смешанное с тревогой. Следователь задумчиво теребил кончик тонкого носа, разглядывая остатки кофе в чашке.
– Чего-нибудь еще желаете? – на ходу поинтересовалась проносящаяся мимо официантка.
Инга молча покачала головой, Рогов вообще проигнорировал вопрос, погруженный в раздумья.
– Страшно, – наконец заключил он.
– Страшно, – согласилась Инга. – Помимо всего прочего, еще и потому, что помочь несчастному мы никак не могли. Его вообще не получалось разбудить, когда он находился в фазе быстрого сна и видел кошмар. Не представляю, как такое возможно. К тому же токсинов или психотропных веществ, которые могли бы вызвать кошмары, ни в крови, ни в тканях, как вы сказали, экспертиза не выявила.
– Нет, – покачал головой Рогов, – ничего. Чист как стеклышко. Тьфу ты, дьявольщина какая-то!
Оба снова погрузились в молчание, размышляя о происшествии и связанных с ним деталях. Прошло несколько минут, прежде чем Рогов, словно очнувшись от сна, взглянул на часы и виновато сообщил:
– Простите, мне уже пора. Меня ждут.
У Инги чуть не вырвалось: «Кто ждет?» – но она вовремя прикусила язык. Вежливо улыбнулась и спрятала телефон в карман куртки, небрежно брошенной на соседнее кресло.
– Понимаю, мне тоже пора, – сказала она, доставая бумажник.
– Не стоит, – вскинул руки следователь, – все оплачено.
– Это вы зря, – заметила Инга с укором и сунула бумажник обратно в рюкзак.
Когда они вышли на улицу, уже смеркалось. Столпотворение часа-пик пошло на убыль, на тротуаре стало просторнее, дорожные пробки рассосались.
– Спасибо за занимательную и приятную беседу, – улыбнулся Рогов, протягивая руку. – Звоните, если что-то еще пожелаете сообщить.
– Взаимно, – коротко, но искренне ответила Инга и пожала его горячую твердую ладонь, – Обязательно.
Она зашагала обратно в сторону здания института, где неподалеку от входа стояла ее машина. Пока шла, чувствовала устремленный на нее взгляд. Возникло желание обернуться, помахать рукой, но Инга усилием воли удержалась. Пусть смотрит, не жалко.
10
В назначенный час она, покормив Жосю и наскоро выкурив сигарету, открыла скайп и набрала сына.
– Привет, мам, – ответил искаженный динамиками мальчишечий голос. На экране возникло узкое светлое лицо с острым подбородком, обрамленное копной волнистых соломенных волос. Большие синие глаза смотрели грустно, даже испуганно. Взглянули в объектив камеры лишь на мгновение, а потом уставились, как обычно, куда-то мимо.
– Приветики! – весело сказала Инга и помахала в камеру. – Как поживаешь?
– Все прекрасно, – быстро ответил мальчик. – А как ты?
– Я-то хорошо, а вот ты давай-ка, рассказывай, чего невеселый такой?
– Я невеселый?
– А то я не вижу!
Алекс вздохнул, посмотрел в сторону, тихо заговорил:
– Ну… история. Урок истории. Негры.
– Чернокожие, – мягко поправила Инга. – При чем здесь они?
– Я сказал… – мальчик потупил взгляд, – что у чернокожих нет ни капли ДНК неандертальцев. Я читал. Журнал по биологии.
– Та-ак, – Инга сглотнула, всматриваясь в своего уводящего взор ребенка. – И что?
– Ильяс крикнул мне… что я расист.
– Этот тот, чьи родители из Замбии? – вспомнила Инга.
– Угу. Фрекен Хартман велела мне уйти. Из класса.
Инга закусила губу, затеребила заусеницу на пальце.
– А фрекен полагает, что в ДНК современных африканцев имеются следы генома неандертальцев? – не удержалась она, но тотчас спохватилась, махнула рукой. – Алекс, не расстраивайся, ты не сделал ничего дурного. Папа в курсе?
– Да. Он завтра пойдет в школу. Вызвали.
– Все будет хорошо…
– Не будет, – отрезал Алекс и взглянул на мгновение ей в глаза. Она успела заметить в них блеск. – У меня не будет.
– Да что ты, солнышко, – Инга попыталась улыбнуться, но получилось с трудом, – конечно же…
– Не будет! – мальчик упрямо тряхнул копной волос.
– Да нет же! Почему ты…
– Я знаю. Потому что… – он замялся, почти отвернулся от объектива камеры, буркнул едва слышно: – Знаешь сама.
– Алекс!
– Мне пора делать уроки. И спать. Пока.
Инга, сглотнув ком в горле, кивнула и выдавила улыбку. Вложив в голос как можно больше нежности, пожелала сыну спокойной ночи и отключилась.
Крышка ноутбука с треском захлопнулась, стул отлетел к стене. Сигарета запрыгнула меж тонких губ, зажигалка после недолгого сопротивления уступила и выплюнула ровный желто-красный бутончик пламени. Затяжка, другая, и струя сизого дыма устремилась в начинающий желтеть потолок. «Знаешь сама». Слова прозвучали как скрежет ключа в старом заржавевшем замке, за которым пряталось тягостное, почти забытое чувство вины.
Постаравшись отодвинуть подальше бессмысленные здесь и сейчас переживания о сыне, Инга потратила остаток вечера на размышления о разговоре со следователем, одновременно просматривая научную литературу как в бумажных изданиях, так и в виде электронных публикаций в поисках случаев, похожих на происшествие с Буковским. Просидев за компьютером до самой полуночи, она не обнаружила ничего, кроме нескольких статей о синдроме внезапной и необъяснимой смерти и описания самоубийства художника Тобиаса Вонга, который повесился во сне в 2010 году. Ни то, ни другое никак не могло помочь в понимании странного феномена, который открылся в связи с жуткой смертью несчастного пациента. В конце концов, Инга пришла к заключению, что поиски бесплодны и результата, скорее всего, не принесут. Силы и время она решила посвятить изучению уже случившегося. Она твердо вознамерилась завтра вновь, и в этот раз с участием опытных коллег, проанализировать результаты полисомнографии. А через несколько дней – еще раз связаться с Роговым, когда будет готово полное и окончательное заключение судмедэкспертизы. Возможно, даже появится шанс получить его копию и внимательно изучить.
Укладываясь в постель в первом часу ночи, Инга со стыдом вспомнила, что так и не перезвонила Жене. Вряд ли он из-за этого обидится, но такое поведение было не в ее правилах. Строго-настрого наказала себе связаться с приятелем завтра же с утра, и с этим провалилась в сон.
11
Утро выдалось просто отвратительное. Инга проигнорировала будильник и позорно проспала; открыла глаза за десять минут до начала рабочего дня. Рассыпая матерки, она наскоро умылась, выхватила из холодильника банку фруктового йогурта и, насыпав Жосе сухого корма, выбежала из квартиры.
Сев за руль, она повела неторопливо и осторожно. Гнать в час-пик при всем желании не вышло бы, и это вызвало облегчение: стресс за рулем ни к чему хорошему не приводит. К тому же есть возможность перезвонить другу. Она набрала номер на телефоне, подключенном по блютусу к машине, и вскоре в салоне послышались гудки дозвона. Через несколько секунд тихий, чуть грустноватый мужской голос ответил:
– Инга, здорово!
– Привет, Женька! Прости, вчера совсем замоталась, совершенно забыла перезвонить…
– Да ладно, уже и не актуально.
