В высокой траве

Мне удалось уговорить Ларису выступить со мной в поход за волшебно пахнущими цветами. Взяли с собой кучку салафановых пакетиков и ножницы, ведь в дома не нашлось секатора.

Девушка сжимала в руках купюры по пятьдесят рублей. Когда мы делали своё чёрное дело и отходили от одного двора к другому, она оставляла по купюре на лавочке, чтобы это было похоже не на воровство, а на покупку. Я лишь усмехался, приговаривая, что их намочит утренняя роса или ветер украдёт раньше, чем доберутся руки хозяев обстриженных кустов. Да те и не заметят пропажи бутонов. Но Лариса стояла на своём, она не уступала.

– Сколько уже собрал?

– Семь. Давай ещё три и домой.

Мы робко шептались, как во время контрольной работы, хотя нас никто не слышал. На улице было мертвецки тихо. В окнах не горит свет, а фонари расставлены только рядом с дорогой, отчего если сойти с неё и пойти по траве, можно легко раствориться в темноте.

Мы нашли последнюю жертву. Я нагнулся за самыми красивыми и чистыми бутонами, Лариса сжимала свои последние деньги и пугливо оглядывалась, боясь, что нас заметят.

Вдруг мы оба услышали звон цепи, шоркающей по бетонному покрытию. Что-то небольшое приблизилось к забору. Я увидел два глаза, отражающих свет моего фонарика. Затем окружение залилось лаем.

– Уходим! – уронив ножницы, я схватил соучастницу за руку, кинувшись прочь.

Мы забежали за дерево. Начали ждать, когда ночной охранник умолкнет. Но вместо этого заголосил его блошистый сосед. А потом проснулись и псы по ту сторону дороги. Вскоре вся тихая улица стала не такой уж и тихой. Раздражённые жители начали просыпаться и выглядывать в окна.

– Я там ножницы оставил, надо вернуться.

– Нет! – шёпотом крикнула девушка, для уверенности держащая меня за руку, – Если нас увидят, то заберут розы. А может даже полицию вызовут. И никакого нам чая.

– Значит, ты всё-таки хочешь этот чай?

– Мы ведь столько времени потратили, чтобы добыть его…

Я обещал, что дело всего на полчаса, а нас уже давно нет дома. От усталости глаза покрывает уютное одеяло помутнения.

Собаки не унимались до тех пора, пока их не стали успокаивать гневными выкриками.

– Жуля! Ну-ка цыц!

– Бобик! Место!

– Тить твою мать, закрой пасть!

Мне показалось забавным, как мы своей неаккуратностью вдохнули жизнь в эту улицу. Наступит день, и все её жители непременно станут обсуждать меж собой: что же такое случилось ночью, отчего поднялся шум? Затем пойдут легенды, будто кто-то видел рыжую лису или койота, и, мол, на зверя собаки и лаяли. Кто-то даже выдумает нечистую силу, пришедшую за душами. Но вместо лесного гостя шум вызвали два опьянённых романтикой человека, вздумавших испить необычного чаю.

В общем, мы сбежали, чудом не попавшись на глаза. Когда выбежали на другую улицу, дружно засмеялись.

– Почему-то я знала, что так будет.

– Долбаный пёс, я его не заметил.

– Забавно вышло. Зато розы у нас. Не помялись?

Они смешались друг с другом, мне стоило быть с ними аккуратней. Но уже поздно сожалеть. Мы заскочили в круглосуточный магазин, купили любимое угощение Ларисы: обычный молочный шоколад с начинкой из клубники. Она говорит, что счастье на вкус похоже на это угощение. А я, слыша подобное, каждый раз думал, что счастье на вкус как её губы, но не решался сказать это вслух. Мы ведь ещё ни разу не целовались. Откуда мне знать вкус счастья?

Наш кот был в шоке, когда мы вернулись в три часа утра. Он был одновременно счастлив, но в то же время не понимал, в чём дело.

Я поставил чайник, Лариса промыла все кружки, что нашла, и окунула по одной розе в каждую. Тут возникла проблема, которую мы не предвидели.

– Не хватает кружек, – вдруг сказала девушка.

– Тогда давай в бокалы нальём.

– Они лопнут от горячей воды, нельзя.

– Блин, точно. Что б придумать?..

Не хватало буквально четырёх сосудов. Мы не хотели прерывать чайную церемонию на поэтапное изготовление новых вкусов. Хотелось попробовать всё сразу.

Тогда я вспомнил про стаканы. Они были слишком узкие, но мы всё равно пропихнули туда цветы, залив кипятком. Розы расцвели. Облитые горячей водой, они задрожали и распустились.

– Давай хотя бы немного сахара добавим? Хотя бы ложку, – предложил я.

– Тогда вкус будет не первородным, мы всё испортим. Лучше попробуем сначала так, а потом посмотрим.

– Ну хорошо…

Для пущего уюта на кухне был потушен свет, а ему на замену прибыли несколько ароматных свечей. Атмосфера стала не просто романтичной, а даже слегка интимной.

Мы бросали друг на друга частые, но короткие взгляды, готовясь приступить. Напоследок для необычного аромата я добавил промытую под водой веточку хвои в одну из кружек.

Каждый должен был сделать по глотку и выбрать, какой напиток получился самый яркий и приятный.

Я представлял вкус цветочного чая, как сладкий нектар, как запах розы, если бы он стал жидким. Но реальность оказалась другой. Все до последнего напитки горчили. Разве что аромат хвои в единственном чае порадовал, но всё же… затея вышла неудачной. Не каждая роза чайная, а даже если среди тех, что мы срезали, нашлись таковые, они точно не были заварены так, как нужно.

– Да уж, это невозможно пить…, – вздохнула Лариса, озвучив мой вывод.

Она остановилась на пол пути. Я же от отчаянья попробовал всё. Мне было горько осознавать всю грандиозность нашего провала. Что ж, зато было весело…

На утро нас будет ждать гора кружек и стаканов, собравшаяся ночевать в раковине и пожелавшая нам спокойной ночи. Все цветы отправились в мусорку, окончательно размякнув и развалившись, как промокшая под дождём бумага.

Не знаю, из-за гадкого чая ли, или от жуткой усталости, но в ту ночь мы спали мёртвым сном. Очередным сном, начавшемся всего за пару минут до рассвета. В те времена такое случалось часто. Поздно ложиться не было нашей привычкой, но почему-то именно под светом луны появлялся вкус к жизни. Именно ночью в голову приходили идеи, которые должны немедленно стать реальностью, ведь до утра они не доживут. А когда ночь кончалась, усталость сваливала с ног.

Мы часто активничали во время, когда весь остальной город спит. Была в этом какая-то магия. Когда хочется быть не таким, как все, проще всего это сделать в темноте ночи, когда этих «всех» нет.

Простые человеческие радости – ничего более. Погулять с друзьями допоздна, остаток времени провести с любимой девушкой…

В такой момент кажется, что единственный минус во всём происходящем – это его конечность. Вот-вот наступит утро. Вот-вот нагрянет взрослая жизнь, которой с раннего возраста пугают те, кто всё ещё не смирился с ней.

Чёрная ночь опустилась как облако. Ветер гадает на юной листве. Слышу дыхание родного человека, чей облик преследует даже во сне…

Дешёвая зажигалка

– Снова пойдёте куда-то? – задала вопрос Лариса, из-за угла наблюдающая, как я натягиваю обувь.

– Да. Я хочу показать пацанам то место, где мы с тобой были. Помнишь? Мы там познакомились.

– Как это можно забыть? Ну, вы только не потеряйтесь там. И не мусорите.

Я обещал провести Андрея со Стёпой туда, где им точно понравится. Уверял, что раньше они не видели ничего красивее. Дорога предстояла дальняя, а тяжёлое солнце, нависшее над краем, усложняло дело. Лариса боялась, что кто-то из нас может получить солнечный удар. Она настойчиво засовывала в мою небольшую сумку бутылку с водой.

– Не пойдёшь с нами? – спросил я.

– Нет, я схожу домой, чтобы бабушка не волновалась. Я давно уже к ней не заходила.

Она не торопилась знакомиться с моими друзьями. Может, это даже хорошо, ведь они словно с разных планет. Парни бывают громкими, суетными и даже иногда грубыми. А вот Лариса… она слишком нежная, слишком чувствительная к шуткам и словам окружающих. А между ними только я. Во мне смешалось два мира, и я стал ощущать, как по-разному веду себя в зависимости от компании. Даже на примере речи: в присутствии пацанов я матерюсь через слово и часто заикаюсь. А с подругой наедине моё заикание растворяется, унося за собой и сквернословие. Я не делаю это специально, чтобы больше понравиться. Я в самом деле такой неоднозначный, противоречивый.

– Ну, вы главное берегите себя, – дала девушка последнее наставление перед тем как обнять меня перед выходом.

Я обнял её в ответ, поняв, что в следующий раз мы можем увидеться только через пару дней. Мы были на той стадии отношений, когда хочется всё свободное время заполнять друг другом. Даже мусор выносили вместе. Были почти что одним организмом, не горя желанием разлипаться. Но порой приходилось. Мы всё ещё держали в тайне свою интрижку. Никто из моих друзей и родственников не знал о ней. А её родители могли разве что подозревать, что она уходит на ночёвку не к подругам, а к кому-то иному.

Мы разошлись.

Местом сбора был выбран всё тот же мост, под которым разлеглась железная дорога. Наша группа всегда собиралась именно там.

Когда я пришёл туда, Андрей уже крутил на пальце мою кепку. Точно, я уже забыл о ней.

– Ну как, спас телефон?

– Слушай, отличная ткань! Я постирал, кстати, – с этими словами он бросил кепку мне.

С времён, как купил её на рынке, я боялся, что стирка испортит качество. Швы разойдутся, ткань растянется. Лишь протирал тряпкой. А потому было удивительно почувствовать от привычной вещи непривычный запах альпийской свежести, когда она легла на голову. Да уж, в ней жарковато. Это совсем не летняя вещичка. Но я люблю её. Влюбился с того момента, как увидел. Я всегда чересчур сильно привязываюсь к вещам. А иногда и к людям.

– Стёпа скоро придёт? – спросил я, спрятавшись в тень.

– Да, ща будет.

Андрей притащил с собой не только мою кепку. Он высунул из кармана нечто, переливающееся почти всеми цветами радуги. Оно блестело у него в руках, подобно тому, как блестит лужа бензина. Это был нож-бабочка. Популярная вещь среди Новопавловской молодёжи. Не знаю, почему, но все мы любили ножи. Даже у меня есть один.

Нож-бабочка представляет больше опасности для своего владельца, чем для его обидчиков. Нет, мы вовсе не режем друг друга по ночам, как можно было подумать. Все эти острые безделушки – лишь украшения, а иногда – показатель состоятельности или мастерства владения ими.

Когда-то Новопавловск был казачьей станицей. Да что уж там, и по сей день казаки здесь не редкость. Их культура давно пропитала землю. Метание ножей – лишь один из показателей, что ты знаком с этой культурой. Потому все и закупают их, изучая не только метание. Нож-бабочка идеально подходил для эффектных трюков, исполняемых исключительно умелыми руками. Ведь одно неловкое движение – и все пальцы уже сочатся кровью.

Андрей как раз занимался тем, что изучал новые трюки. Переливистая безделушка кружилась вокруг его фаланг и между ними, со стороны это выглядело эффектно и зрелищно.

Стёпа не заставил себя долго ждать. Мы заметили его издалека, он махал нам рукой.

– Чё стоим, пошли, – с ходу выдал он, тут же приметив новую вещицу Андрея – зачем ты эту фигню купил? Толку от неё?

– Просто красивая.

– А банку сможешь вскрыть ей? А хлеб нарезать? Зачем сдался нож, если не режет?

– Отстань, а?

Стёпа был малость консервативным в этом плане. Для него все подобные игрушки – пустая трата денег. А ведь их всегда мало. Особенно у подростков, заточённых в тихом городе, где даже взрослым людям порой сложно найти заработок.

– Так, Серёга, ты наш проводник на сегодня. Веди.

И я повёл. Большую часть пути нам надо было просто идти вдоль железной дороги и махать проезжающим мимо механическим гусеницам, провоцируя издать громкий гул.

Забавно, но когда-то я даже думал зарабатывать на жизнь, работая проводником. Наивно предполагал, что буду водить людей через леса и степи, и за это получать на хлеб. Мне нравилось выискивать короткие пути и самые удобные маршруты.

И вот, уже знакомая картина. Город расступился и остался позади, отгородившись от нас промышленной зоной и холмами. Мы свернули к Казённому лесу, решив спуститься к реке. Хотелось поскорее охладиться. Огненный глаз гноил своим пристальным взором настолько, что кожа плавилась, будто капнувший на обогревательную батарею пластилин.

Под густыми кронами деревьев почти не было света. Там будто вечные сумерки, отчего вокруг быстро собрались голодные мошки и комары, жаждущие крови. Андрей, как самый отважный и безумный среди нашей троицы, первым снял обувь и пошёл проверять глубину реки, выпрыгнув из футболки. Кроме очков и подвёрнутых штанов на нём ничего и не осталось.

Стёпа, как обычно, закурил, отойдя в сторону. Каждый раз, когда я чуял его дым, то недружелюбно хмурился, и он делал шаг назад, постепенно уходя обратно под солнце, что его не радовало.

– Не стыдно выгонять меня? Знаешь, от прямых солнечных лучей можно рак кожи заработать…, – давил он на жалость.

– Не бойся, ты помрёшь раньше, – отмахнулся от него я, – Больше кури, говорят, для лёгких полезно! Профилактика рака.

Я уселся на речной камень и отписался Ларисе. «У нас всё хорошо, мы живы и здоровы». Она будет нервничать, если не узнает наши дела, но первая не напишет.

Вдруг от телефона меня отвлекло что-то большое в зарослях рогоза. Не знаю, почему, но я сразу представил образ крокодила, тут же встав и крикнув Андрею:

– Вылезай, тут есть кто-то!

– Да это либо змеи, либо ящерицы, забей. Лучше давайте ко мне, тут по колено.

Он плескался в мою сторону, отчего я отошёл ещё дальше от берега. Нет, то были точно не ящерицы и не змеи. Это кто-то большой. Размером с медведя.

Заросли высокой растительности всё сильнее дрожали. Даже Андрей это заметил, но, вопреки здравому смыслу, не убрался подальше, а подобрал со дна сырую палку и направился выяснять причину звуков.

Уху донёсся звон колокольчика. Из темноты на меня взглянуло два блестящих глаза. А потом я увидел рога и большой розовый язык, облизывающий губы. Пока мозг не понял, что передо мной, я успел вспотеть от секундного страха. Но затем выдохнул.

– О, тут корова! – закричал восторженный товарищ.

– На водопой пришла… охладиться…, – отдышавшись, ответил я, – Вылезай уже, не будем ей мешать.

– Она нас не боится.

– Если пастух увидит нас рядом с ней – плетью погонит.

– Ну ладно, иду.

Коровы и козы – те самые создания, с которыми не хочется столкнуться в темноте. Они настолько же безопасны, насколько и жутки, когда неожиданно натыкаешься на них. Светящиеся глаза, рога и цокающие копыта – вот первое, что ты увидишь в подобных ситуациях. Воображение сразу нарисует перед тобой чудовище из ада, а уже потом станет ясно, кто это на самом деле. Думаю, именно благодаря этим добрейшим созданиям в мифологиях разных стран и появились схожие образы демонов, чертей и бесов.

В общем, мы решили не докучать животному. Андрей обсох и оделся, наша пара поднялась на холм, где сидел Стёпа и внимательно вглядывался в лес.

– Прикинь, там корова, – сказали мы.

– Да, тут их стадо целое. Вон, колокольчики слышно.

И правда. Дцынь-дцынь. А иногда и протяжное мычание, сигналящее пастуху о том, что пора вести стадо в более прохладное место.

– Кстати, именно из-за колокольчиков я этот лес в уме называю не Казённым, а Колокольчиковым, – рассказал я.

Парни нелепо уставились на меня.

– Ну ладно, Серёг, держи в курсе, – хмыкнул Стёпа и, сжав окурок в кулаке, чтобы затушить, засунул в карман.

Мы почти пришли. Вот и это место, где я повстречал рыжую лису, с которой теперь не разлей вода. Кто бы знал, что лучше всего знакомиться с девушками в лесных зарослях?

Я сводил парней во все интересные локации. Мы были везде. В какой-то момент приложение в телефоне показало, что я находил за сегодня шестьдесят тысяч шагов. Кажется, это рекорд. Да уж, завтра всё будет болеть.

– Вот тут заводчане кратер вырыли, они глину копают для кирпичей, – указал я на гигантскую яму прямоугольной формы.

Она уходила вниз на метров двадцать, а то и больше. Тут частенько бродят рабочие, но сегодня не видно ни их, ни техники. А это значит – мы можем спуститься.

Обожаю это удивительное чувство большого пространства, окружившего с разных сторон. Оказавшись в подобном месте, ощущаешь себя настолько мелким, что это… по-своему успокаивает. Раз я так мал, то и мои проблемы ничтожны. Да и вся моя жизнь. Это даёт облегчение грузу, висящему на шее. Если у существования так мало смысла, выходит, можно расслабиться и выдохнуть. Я не особенный, мир от меня ничего не ждёт и даже не знает о моём существовании, а значит – я могу делать что хочу. Никогда не понимал, почему мысли о собственной мелкости пугают окружающих. Возможно, потому что они с этим не согласны.

– А это руины. Какое-то здание, наверное, стоили. Точно не могу сказать.

Высокой травой и яркими цветами обросли колонны из красного кирпича. Это выглядело так эстетично, что хотелось сфотографировать, а ещё лучше – написать картину. Я бы назвал её «несбывшаяся цель». Кто-то ведь кучу денег вбухал в строительство. А дело не дошло даже до стен. Теперь это прекрасное логово для ужей. Тут хватает и тени, и солнца.

– Короче, предлагаю играть, – с такой идеей Андрей поднял первый попавшийся кирпич и оттряхнул от грязи, – Кидаем его в воздух и не смотрим вверх, только на ноги. Сходить со своего места нельзя, поднимать голову, пока кирпич не свалится, тоже. Проиграет тот, чьё тело мы первым в реку скинем.

– Ну ты приколист, – ухмыльнулся Стёпа, – А чё, слабо реально кинуть?

– Просто напомню, что скорая помощь сюда не приедет, а город в часе ходьбы, – ввязался в их разговор я.

Мы все замолчали. Стёпа смотрел на Андрея глазами, во взгляде которых было написано: не рискнёшь! А тот сжал губы. Не знаю, хотел ли он в очередной раз доказать свою безумность, или же был уверен, что сможет всё рассчитать и не попасть по чьей-либо макушке, но…

Резким движением он подбросил красный кусок потенциальной смерти в небо. Мы синхронно опустили головы и принялись ждать. Секунда… вторая… третья. Время замедлилось, и я увидел, как Стёпа медленно начинает прикуривать, сражаясь с зажигалкой за искру. Вдруг происходит резкий хлопок, от которого веки рефлекторно опустились и перекрыли свет глазам.

Почему я ничего не чувствую? Я проиграл? Становится слишком темно…

– По кому прилетело? – донёсся слева голос Стёпы.

– Да не по кому, кажется…, – отозвался Андрей.

Я раскрыл глаза. Куряка махал рукой, а очкарик ходил вокруг и искал упавший кирпич.

Пронесло… Я уже был уверен, что тут и встречу свой конец. Сразу представил осуждающее лицо Ларисы, наказавшей быть аккуратней и не творить глупостей. А как же разочаруются бабушка с мамой…

– А что так громко хлопнуло? – спросил я.

– Да Стёпа опять херню купил, а не зажигалку!

– Зато дёшево. Пятьдесят четыре рубля. У меня ещё три таких.

– Все пальцы на месте?

– Да, оно лёгонька цапнуло. А ты чего такой бледный?

– Думал, по мне сверху прилетело…

На ладони товарища остался почти незаметный тёмный ожог. Дешёвая зажигалка разлетелась в разные стороны. Но любителя табака это не остановило. Он достал вторую, завершив начатое дело. Сигарета затлела.

Да уж, у нашей компашки напрочь отсутствует инстинкт самосохранения.

– О, я нашёл! – воскликнул Андрей, отыскавший в высокой траве разломавшийся на две части кирпич.

– Не, Андрюх, всё, положи где взял, хорош, – поторопился я отговорить его от повторного раунда.

В следующий раз нам может и не повезти. Может, мы ещё в русскую рулетку сыграем?! Это место самое красивое из всех, что я встречал, но умирать тут мне совсем не охота.

– Да, погнали уже домой, а то темнеет, – поддержал меня Стёпа.

На самом деле у него просто кончались сигареты, а ларька, где их можно купить, поблизости нет. Солнце постепенно закатывалось за Кавказский хребет, который будто бы загорелся от его света. Белые шапки отражали оранжевое зарево, великий Эльбрус уже начинал тихо дремать. Горы было отлично видно, это большая удача. Они как на ладони.

Андрей попросил задержаться. Сам он спустился в лес, а мы пока ждали его, пиная мелкие камни.

– А ты книги же пишешь, да? – спросил внезапно Стёпа.

– Ну типа. Пока ничего путного не выходит.

– Давай, может, вместе что-нибудь замутим? У меня уже идея есть.

Я никогда ещё не работал с кем-то в паре. У меня не укладывалось в голове, как можно выстроить такой процесс. Товарищ талдычил мне про жуткий мир недалёкого будущего, где люди истребили всех животных и стали питаться друг другом. Богатые поедали бедных – вот такой был замысел. Жаль, что у нас ничего не сложилось. К этой теме мы больше никогда не возвращались.

А, тем временем, Андрей наконец вернулся. В своей ладошке он держал какие-то ярко-красные мелкие ягодки, по одной засовывая себе в рот.

– М-м-м, кислые. Не созрели, может?

– Чё ты там жрёшь? – напрягся я.

В этом месте не растёт ничего съедобного. Что это он принёс? О нет…

– Ты дебил?! Выплюнь! – я ударил его по ладони.

Миниатюрные убийцы упали в траву. Проглотишь парочку таких – и всё. Каким бы крепким ты не был, легко не отделаешься.

– Андрюх, ты чё, волчьей ягоды нажрался? – понял вдруг Стёпа, хлопнув его по плечу, – Вроде умный же!

– Да я понятия не имел, что это такое. Ладно, забейте, я всего две штуки съел. Жжётся, блин…

– Тебе надо много воды пить. А ещё лучше засунь два пальца в рот.

– Не буду. Всё нормально, пошли.

Я чувствовал неладное. Повезёт, если всё обойдётся тошнотой и болью. Надо же было найти эту дрянь и тут же в пасть сунуть! С младших лет всех учат так не делать…

Захотелось как можно скорее оказаться в городе. Если Андрей поймает отравление прямо посреди степей… быть беде.

– Ты если что-то почувствуешь, сразу говори, понял? – предупредил я.

– Да пусть проблюётся! – настаивал на своём Стёпа.

Но наш вездесущий друг отказывался от таких действий. Всё, что связано со рвотой, вызывало у него отвращение. Он просил нас просто забыть об этом и спокойно пойти домой. Что ж, выглядит он, в целом, хорошо… Мы доверились силе его организма, но шаг ускорили.

Кажется, всё обошлось. Возможно, я перепутал, и это были не ядовитые ягоды. Надеюсь так…

Уже стемнело. Вот, опять ночь. Как же много её стало за последние месяцы.

Мы шли. Шутили, обсуждали день, даже немного философствовали.

– Нет, нужно уже девушку иметь, Серёг, – уверял Андрей, – Чем раньше, тем лучше.

– Да, пока прыщавый, – ухмыльнулся Стёпа, – Как только девушка появится – все прыщи уйдут.

Уж он-то мог похвастаться чистотой кожи, это да. Даже немного бесит. Кто-то мажет лицо кремами и умывается пенами, и всё равно покрывается красными точками, а кто-то просто везучий от природы…

Он продолжил:

– Пока прыщавый, в тебя влюбятся не за внешность, а за личность, брат. Внешность в мужчине – дело не последнее, но и далеко не первое.

– Да, но если будешь как обезьяна выглядеть, то каким бы смешным и умным не оказался, к тебе никто не подойдёт, – продолжил Андрей.

– Так говорите, будто мне пора жениться, – хмурил брови я, отыгрывая роль незаинтересованного в этих глупостях, – Мне пока одному хорошо живётся. У меня ни денег, ни времени на девчонку нет. Всё, закрыли тему.

– Не, не закрыли, – не унимался Стёпа, – Заканчивай хернёй маяться и ищи себе кого-то, пока один живёшь.

– Вот именно, что я живу один временно. Осенью мать вернётся. И что тогда? Выгонять?

Он прицепился ко мне, словно клещ. Вгрызся в плоть и стал залезать всё глубже. Так и раскроет, что у меня кто-то уже есть. Это хитрое лицо опасно проницательно. Его обладатель вполне легко может увидеть душу, как бы ты её не прятал. Ну, хоть Андрей отклеился. Что-то он затих…

Вдруг мы оба увидели, как кожа очкарика побледнела. Он замедлил шаг, сняв очки.

– О, всё, приехали, – скривился куряка и подошёл к нему, – Серёг, подай воду. Ща будем его насильно лечить. Слышь! Давай блюй, пока живой!

– Отстань, а?!

Больной раздражённо отпихнул его, закрыв рот рукой. Казалось, что он сейчас упадёт. Чёрт, телефоны у всех уже давным-давно сели… У всех, кроме Андрея, но тот оказывался давать его. А в округе никого! Может, постучать в ближайшие ворота и позвать на помощь?

– Просто пошли быстрее, я дома лягу, всё окей будет, – сказал Андрей и медленно двинулся вперёд, качаясь из стороны в сторону.

– Нам ещё час почти херачить, куда ты такой пойдёшь?! – становился всё серьёзней Стёпа.

Ситуация накаляется. Как бы мы не уговаривали позволить себе помочь, Андрей стоял на своём. Вернее, шёл. Шёл вялой походкой, хватаясь за болевший живот. Да уж, нашла коса на камень. Всё-таки есть в мире что-то, что может его покоробить.

Внезапно его телефон зазвонил. И перед нами предстала удивительная картина. Еле живой доходяга вдруг выпрямился, прокашлялся и прислонил трубку к уху.