Хип-хоп маленьких лебедей

Фима ринулась к Михаилу Ивановичу и попыталась выпроводить его в коридор.

– Не трогайте старика, пусть играет, – возмутилась Елизавета.

– Немедленно уведите его, – потребовала Люда.

И тут моя нервная система дала сбой. Я поняла, что более не могу находиться в зале, и, пользуясь тем, что все присутствующие занялись Михаилом Ивановичем, бочком-бочком, по стеночке добралась до дверей и выбежала в коридор.

Глава 17

Ночь была душной. Я повертелась в кровати, потом прямо в пижаме вылезла в окно и пошла в глубь сада. На небе сияла огромная луна, света для ночной прогулки хватало. Я шагала по дорожке, которая вела к небольшой беседке, открытая часть ее была прикрыта полосатыми рулонками. Я села на лавочку сбоку от беседки, закрыла глаза и стала наслаждаться свежим ночным воздухом. Однако вскоре мне стало холодно, я пожалела, что не захватила с собой курточку, собралась вернуться в спальню и тут увидела, как по дорожке неуклюже бежит кто-то в белом.

– Нет, нет, нет, – твердил человек, приближаясь к бельведеру.

Я узнала Людмилу. Скамейка, на которой я сидела, пряталась за большим кустом. Мне открывался прекрасный вид на тропинку, зато Люда меня не видела.

– Отстань от меня! – истерично взвизгнула Никитина.

– Я жив, – произнес мужской голос, – я жив.

Меня охватило любопытство, я вгляделась, чтобы увидеть говорившего, но никого, кроме будущей новобрачной, не заметила.

– Что тебе надо? – продолжала разговор с пустотой Людмила, – Что?

– Я жив, – прозвучало в ответ, – ты пыталась меня отравить.

– Нет, честное слово, нет, – заплакала Людмила. – Клянусь, я ни при чем, ты сам умер.

– Я жив! Ты знаешь, где я! Часы!

– Часы, – эхом отозвалась Никитина, – да! Часы. Я видела их!

– Это доказательство того, что я жив. Уронил их, когда шел по коридору.

– Как ты попал в дом? – обморочным голосом осведомилась Людмила.

– Я жив. Это мой дом. Я пришел домой. Я здесь.

– Нет, нет, нет! Пожалуйста, уходи! Ты мертв.

– Я жив. Ты меня не убила. А хотела!

– Нет! Честно, нет! Не убивала я тебя. Это мама!

Людмила расхохоталась, потом заплакала.

– Надька обожает деньги, а ты…

– Если устроишь свадьбу, я приду.

– Нет!!!

– Расскажу всем про таблетки!

– Это не я! Честное слово.

– Гони Алексея. Я жив. Я не умер. Я твой муж Евгений.

Людмила села на землю, закрыла лицо ладонями и отчаянно зарыдала.

– Гони Алексея, – повторил невидимый мужчина, – иначе я сам все на свадьбе гостям объясню, не бывать этому браку. Я жив. Твой законный муж не умер.

Послышался звук шагов, так стучат каблуки ботинок о паркет, потом наступила тишина. Людмила легла на тропинку и затихла. Я бросилась к ней с вопросом:

– Вам плохо?

– Ты… ты… – зашептала она, не открывая глаз. – Это не я! Это мама! Она хотела все получить. Честное слово!

Я присела около невесты.

– Людмила!

Она приоткрыла глаза, увидела меня и закричала:

– Ты? Как ты научилась разговаривать голосом Жени? Откуда знаешь? Все знаешь! Что ты знаешь?

Я протянула к ней руку:

– Тише! Мне известно только, что часы, которые горничная принесла вам, принадлежали покойному Евгению, на них есть гравировка. Это он сейчас говорил?

– Да, – прошептала несчастная, – да.

– Точно? – усомнилась я.

– Да!

– Но ваш муж умер.

– Да.

– Вероятно, тут находился человек, чей голос похож на его… – начала я.

– Нет, нет, нет. Говорил Женя.

– Вы уверены?

– Да, да.

– Зачем вы сюда пришли? – с запозданием удивилась я.

Людмила затряслась.

– Леша позвонил. Было не очень хорошо слышно, помехи в мобильном. Он сказал: «Кисуля, иди в сад к беседке, там тебя ждет сюрприз!» Я решила, что Алеша находится здесь, побежала и… тут голос Жени!

Я встала и протянула ей руку:

– Вставайте, земля холодная.

Людмила с трудом поднялась.

– За кустами стоит скамейка, – продолжала я, – лучше нам там устроиться.

– Хорошо, – покорно согласилась Никитина и молча пошла со мной.

– Вы говорили, что ваш супруг умер от инсульта, – напомнила я.

– Да, – прозвучало в ответ.

– Еще рассказали, что удар спровоцировал его странное поведение, – сказала я. – Евгений попал в психиатрическую клинику.

– Верно.

– Там у него случился еще один инфаркт мозга, который привел к смерти.

– Да.

– Вашего супруга похоронили?

– Да.

– Есть могила?

– Да!

– Где?

– На кладбище. В Лоскутове.

– Вы участвовали в процедуре погребения?

– Нет. Меня не было в Москве. Мать не сказала, что Женя умер. Я узнала, когда вернулась. Вы бы обрадовались, если бы к вам ночью явился покойный супруг и потребовал не выходить второй раз замуж?

– Определенно я испытала бы отрицательные эмоции, – согласилась я, – но покойники не говорят. И я не видела того, кто с вами общался.

– Я тоже, – пролепетала Людмила, – только голос слышала. Часы – мой подарок супругу. Он собирал их. Коллекция до сих пор хранится в его кабинете в особом шкафу.

– Подарок ваш там?

– Наверное, я не проверяла.

Людмила замолчала.

– Мертвые не разговаривают, – повторила я, – но вы слышали голос покойного мужа. Он требовал, чтобы вы отказались от свадьбы. И как это возможно?

– Как? – эхом повторила Людмила. – Как?

Я вытащила из кармана пижамы мобильный.

– Дурная привычка всегда таскать с собой телефон, не расставаться с ним даже в туалете, сейчас оказалась полезной. Минутку.

Я потыкала пальцем в экран и почти сразу услышала:

– Я не сплю по ночам, а ты почему бодрствуешь?

– Привет, Сева, – обрадовалась я. – Как можно услышать голос покойного?

– Легко, – ответил завтехотделом «Бака», – пузырь коньяковского, музыка… умц-умц, тынц-тынц… И гуляй до утра.

– Извини, я не шучу.

– Изложи проблему, – потребовал Сева и, узнав от меня о произошедшем, забубнил: – Тут возможны варианты. Баба, о которой ты рассказала, балуется коктейлями и…

– Я сама слышала голос, – прервала я приятеля, – это не глюк. Только что тебе все объяснила.

– Вся наша жизнь глюк, – меланхолично заметил Севастьян. – Если ты тоже свидетель сей фигни, тогда, на мой взгляд, айн, цвай поссиблити! То бишь есть две версии. Уно. Мужик не помер.

– Исключено, его похоронили.

– Как?

– Прости?

– Как его упокоили? Кладбище, крематорий?

– Погост.

– Там можно урну зарыть.

Я повернулась к Людмиле:

– Мужа хоронили в гробу?

– В урне, – уточнила вдова, – мать заявила, что Женя хотел быть похоронен в Лоскутове, а там разрешают только прах в могилу зарывать.

– Слышал ответ, – сказал мне в ухо Сева. – Ну, тут всякое возможно. Гроб за занавески въехал, дверца закрылась. Дальше покойник в одиночестве остается, он может встать и сбежать. Старый трюк, им часто в девяностые криминальные авторитеты пользовались.

– Слишком сложно и в этом случае не нужно, – отрезала я.

– Если все уверены, что кадр отбыл в мир иной, – продолжал Сева, – то тогда это дело техники. Берутся старые аудиозаписи…

Я посмотрела на Людмилу:

– У вас есть запись голоса Жени?

– Их полно, – грустно ответила вдова, – он много интервью давал для разных журналов. Вернее, наговаривал, секретарша потом печатала. А записи на всякий случай хранились.

– Я слышал, – хмыкнул Сева. – Как говорить с покойником? Пишется примерный сценарий беседы, где пытаются угадать, как будет развиваться диалог. Есть устойчивые выражения, которые всегда уместны: «Однако», «Ну и ну» и тому подобные. И тот, кто заказывает запись, как правило, руководит беседой, это всегда облегчает задачу. Предположим, надо напугать заемщика, а кредитор умер. В этом случае подходят фразы: «Отдай деньги», «Верни долг».

– И откуда они звучат? – спросила я.

– Оттуда, куда запись вставишь, – засмеялся Сева, – можно сымитировать телефонный разговор. Раздается звонок, номер, как правило, знакомый, но одна циферка не та. Допустим, вместо сто семьдесят восемь у звонившего сто семьдесят девять. Но если остальной набор совпадает, то человек не замечает разницы. И начинается беседа. Запись звучит так: «Здравствуй, Лена. Узнаешь меня? Федя беспокоит». Женщина в ужасе: «Кто это?» Ответ: «Федя. Только не истери». И пошло-поехало. Даже если возникает несостыковка, наша мифическая Лена находится в таком шоке, что ее не заметит. Поняла?

– А как беседу можно вести на улице? – не утихала я.

– Баба, которую развели, рядом? – деловито осведомился Севастьян.

Я не упустила момента похвалить его:

– Твоя догадливость всегда приводила меня в восхищение.

– Поставь на громкую и сунь ей трубку, – скомандовал Скворцов.

Глава 18

– Мне не надо знать, как вас зовут, – сразу предупредил Сева, – просто отвечайте. Где вы услышали голос?

– У фонтана.

– На улице? В доме фонтаны тоже устанавливают.

– В саду.

– На свежем воздухе? – изменил формулировку Скворцов. – Бывает зимний сад в доме.

– У меня постоянная бессонница, – устало заговорила Людмила, – я выхожу из дома, сижу у фонтана в дальней части сада.

– Всегда там?

– Да. Это мой секрет.

– В очередной раз там устроились и…

– Голос раздался.

– Что он сказал?

– «Это я. Иди к беседке».

– И вы пошли?

– Да. Это два шага. Я добралась до беседки.

– Ясно. По дороге он говорил?

– Да.

– Степа! Ты здесь?

– Конечно, – ответила я.

– Ищи дерево, не кустарник. Твоя спутница высокая?

– Мы примерно одного роста.

– Осмотри посадки на высоте макушки бабы, – распорядился Сева. – Можно выше на пару сантиметров.

– Что искать? – осведомилась я.

– Нечто пластмассовое, по цвету сливающееся со стволом, – объяснял приятель, – размером с пачку сигарет или меньше. Скорее всего, оно держится на штырьке, типа острый гвоздь. Его воткнули в елку или еще в какое-то дерево.

– Поняла, – ответила я.

– Обнаружишь, не снимай, – предупредил Севастьян, – сделай фотку, сбрось мне, я подумаю.

Трубка замолчала. Я посмотрела на Людмилу:

– Привидений не существует. Мертвые не восстают из гроба. Кто-то вас решил насмерть напугать.

– Кто? – выдохнула Людмила. – Зачем?

– На второй вопрос есть предположительный ответ, – сказала я, – свадьба с Алексеем кое-кому поперек горла встала. Лучше нам сейчас заняться поисками. Ночь на дворе. Все спят. Днем осматривать деревья нельзя – привлечем внимание. Луна светит, в мобильном есть фонарик. У вас телефон с собой?

Людмила вытащила из кармана халата трубку.

– Отлично. Приступаем, – скомандовала я.

Через час на меня напала зевота. В начале тропинки росло много елок, и ни на одной из них я не нашла ничего странного. Я старательно ощупывала стволы, но ничего похожего на коробочку, о которой говорил Сева, не обнаружила. В конце концов мне захотелось спать, но как уйти, не найдя прибор?

Минут через пятнадцать, когда мои глаза стали окончательно слипаться, за спиной раздался голос Людмилы:

– Степанида, смотри, может, это оно?

– Где? – поинтересовалась я, борясь с желанием лечь на траву и захрапеть. – Все елки я по несколько раз осмотрела, и ничего.

– Кормушка, – прошептала Людмила, – для белок, слева.

Я повернула голову.

– Видела ее, домик на высокой «ноге», сверху деревянная белочка. Симпатичное украшение.

– У горничной Лиды муж краснодеревщик, – зашептала Людмила, – он нам скамейки делал и еще много чего.

– Здорово, – одобрила я.

– Белка на крыше выглядит иначе, чем обычно, – продолжала Люда, – пошли посмотрим.

Мы почему-то на цыпочках добрались до кормушки зверушек.

– И что в ней необычного? – спросила я.

– Голова, – одними губами произнесла Люда, – глаза блестят!

– Наверное, мастер в них стекляшки вставил, – предположила я.

– Он так не делает, – возразила компаньонка по поискам, – завтра посмотри на другие его поделки. Все деревянные. А тут голова немного по цвету от тела отличается. И она больше, чем обычно. Гидроцефал получился.

– У тебя глаз-алмаз, – восхитилась я.

– Просто зрение хорошее, – смутилась Людмила, – мне повезло. Луч фонарика попал на белочку, отразился от морды. Мне это показалось странным.

Я сделала несколько снимков, сбросила их Севе и с запозданием удивилась:

– Мы в глухом углу сада, а тут ловит Интернет.

– Женя был фанатом гаджетов, – пояснила моя спутница. – Видишь вышку? Слева?

– Ретранслятор! – восхитилась я. – Только сейчас заметила.

Людмила пошла к тропинке.

– Муж приходил в восторг от всего нового, современного. На этой почве они с моей матерью крепко сдружились.

Я двинулась следом за клиенткой.

– Твоя мама пользуется компьютером?

Людмила остановилась.

– Пользуется? Она в нем живет. Завела страницы во всех соцсетях, обзавелась там приятелями. Сходит с ума по всяким игрушкам. А Евгений отдыхал, строя город. Смешно, конечно, серьезный бизнесмен, а занимается ерундой. В свободное время муж утыкался носом в планшетник или ноутбук. Один раз во время ужина он спросил у тещи: «Надя, вы случайно не знакомы с „Вишенкой сладкой“». Мать такую морду скорчила: «Случайно знакома, а что?» «Да она мне активно гадит на торгах, – возмутился Женя, – вчера я завод покупал. Мукомольный. Так эта Вишня сделку перебила, монет гору накопила». «Да, – захихикала Надежда Васильевна, – сидеть твоему городу без муки. Придется у Вишенки ее покупать».

Людмила отряхнула халат.

– Я была чужая на этом празднике жизни, ничего не понимала. В конце концов я спросила: «Женя, ты решил еще и мукой заняться?» Они расхохотались до слез. Потом муж рассказал про компьютерную игру. Игрок строит город, покупает для него разное: бизнес, школы, музеи… Надо на аукционе торговаться, ну и все прочее. Это как настоящий бизнес в игровой форме. Женя там всех участников обогнал и понятно почему. Он же на своем поле оказался. Одна «Вишенка сладкая» ему достойно сопротивлялась, сделки рушила. То, что под этим ником теща прячется, муж случайно выяснил. Он зашел к Надежде Васильевне в спальню, ее нет, компьютер включен, на экране город, имя игрока-владельца… С тех пор они стали лучшими друзьями-приятелями. Мы с Женей никогда особенно близкими душевно не были. Ему следовало жениться на моей матери!

Глава 19

Утром я проснулась в десять и увидела в телефоне сообщение от Севы.

«Круто. Не трогай. Пусть белка сидит. Кто-то на нее потратился. Дорогая забава. Слышал о такой. Знаю одного человечка, который на это способен. Но он не мог вставить феньку в деревяшку. Этим занимался кто-то другой». Сообщение было длинным, я дочитала его до конца, встала, умылась и вызвала горничную. Лида прибежала мгновенно.

– Завтрак подать? Йогурт, омлет, творог, булочки, овсянку, кофе, чай, какао? Яйца можно отварить, как пожелаете. Сыр, масло, хлеб печем сами. Варенье.

– Кофе и булочку, – решила я.

– Одну? – удивилась Лида.

– С меня хватит, – улыбнулась я. – Лида, моя бабушка с мужем живут в собственном доме в Подмосковье. Участок большой, много белок. У Изабеллы Константиновны домашнее прозвище Белка, поэтому к этим зверушкам она испытывает особое расположение. Бабуля отчаялась найти оригинальную кормушку.

– Да, это непростая задача, – согласилась Лидия, – в магазине ширпотреб, пластик дешевый. И всего пара разновидностей: домик, что на дереве надо крепить, или дурацкая тарелка на ноге.

– У Надежды Васильевны в саду очень красивые кормушки, – вздохнула я. – Лида, я буду вам очень благодарна, если вы узнаете у хозяйки, где она их купила?

Прислуга рассмеялась.

– Они на заказ сделаны.

Я молитвенно сложила руки:

– Подскажите адрес, телефон талантливого мастера. Вы мне поможете, а я вам дам купоны на бесплатное посещение салона фирмы «Бак».

У Лиды загорелись глаза:

– Можно лучше подарок для дочки? Ей тринадцать, она без ума от вашей фирмы. Постоянно отвечает на какие-то вопросы в инстаграме «Бака», надеется выиграть чемоданчик с косметикой. Да все мимо.

– Лидочка, – нежно пропела я, – даете мне контакт гениального создателя кормушек, а я подарю вашей девочке-красавице вип-саквояж «Бака» и купон в салон. Все у меня с собой в машине. Ну, как? Договорились?

– У Кристинки завтра день рождения, – обрадовалась Лида, – она от радости ума лишится, если получит чемоданчик с косметикой.

– Пишите номер телефона мастера, – велела я и направилась к двери, – через десять минут презент для девочки будет у вас. Раз у нее день рождения, добавлю еще мишку, у него внутри духи с надписью «Поздравляем». Подождите меня здесь.

– Обалдеть! – выдохнула Лида, когда я вручила ей обещанное. – Вы просто фея! Не нужен телефон. Сейчас мастера приведу. Он в саду скамейку чинит.

Я изобразила удивление:

– Правда?

Горничная оглянулась на дверь.

– Зачем мне врать-то? Я всегда говорю правду, так жить легче. Краснодеревщик мой муж! Так приятно было слышать, как вы его талантливым и даже гениальным назвали. Матвей на самом деле рукастый, умный, добрый, самый лучший. Ну, я пошла за Мотей, только если вдруг Надежда Васильевна или Людмила спросят: «Зачем твой супруг в гостевую ходил», я отвечу, что у вас… э… э… Вот же правда врать не умею, не придумаю никак, зачем Матвей вам понадобиться мог?!

– У моих кистей деревянные ручки, скажите, что одна из них сломалась неожиданно, я работать не могла. Матвей помог, сделал новую ручку по доброте душевной, – подсказала я.

– Вы шикарно врете, – похвалила меня горничная, – прямо с лету.

Я открыла дверь.

– Хотелось бы владеть другим талантом, но достался только этот.

Долго ждать не пришлось. Вскоре в комнате появилась Лида в компании долговязого мужчины с простым, добрым лицом и бесхитростным взглядом.

– Здрассти, – смущенно сказал он. – Вам нужен белочкин домик?

Я села в кресло.

– Устраивайтесь, Матвей.

– Я лучше постою, – смутился краснодеревщик.

– Разговор будет долгим, – запела я, – пока обсудим дизайн, материал. Садитесь.

– Неудобно как-то, – промямлил Мотя.

Я встала.

– Вы в этом доме служите, а я приехала сделать хозяев красивыми для свадьбы. Мы с вами наемные работники, я не хозяйка. Усаживайтесь, давайте побеседуем.

– Ну, хватит, Мотя! Слушай, что она говорит! Побегу работать, – спохватилась Лида, – вы тут без меня погутарьте. Степанида, Мотя мямля. Еще у него есть привычка сначала согласиться, а потом сообразить: я это не сделаю. Муж по дереву хорошо работает, ну, еще кое-что мастерит по мелочи. Он просто никому отказать не может, за что и страдает.

Горничная умчалась. Матвей развел руками:

– Не такой уж я и робкий. Хотя Лидуся права, меня просто ломает, если кому-то «нет» сказать надо. Вам кормушка понравилась?

Я решила сразу приступить к делу:

– Да. Такая, как у фонтана висит.

– А-а-а, – протянул Мотя, – она красивая.

– Очень, – согласилась я. – Можете, глазки голубые сделать?

– Кому? – спросил мастер.

Я прикинулась дурочкой:

– Белочке. Деревянной. Той, что на крыше сидит!

Матвей оттянул ворот пуловера.

– Ну… вообще-то… я глаза из дерева вырезаю. Но… наверное, можно краской подмазать. Никогда этого не делал, даже интересно попробовать. Только белок с голубыми глазьями я никогда не видел, они у них темные.

– Хочу стеклянные, – закапризничала я.

– Во! – удивился Мотя. – Зачем? Кормушка на улице находится. Ветер, снег, дождь… Птица сядет, долбанет со всей дури по фигурке, и враз превратит глаза в осколки. Неразумно это.

– А у той, что у фонтана, глазки не простые, – протянула я.

Матвей поджал губы.

– Это камеры, – договорила я, – вы молодец. Вставили аппаратуру в голову аккуратно, красиво. Один недостаток, если на мордочку белки падает луч фонарика, необычные глаза вспыхивают.

– Это не я, – солгал Матвей.

– Ай, яй, яй, – пропела я, – врать нехорошо. Давайте договоримся. Вы мне шепнете на ухо, кто вам велел деревянной белке вставить электронный мозг, а я никому не сообщу о том, что белочка опытная шпионка.

– Это не я, – продолжал глупо отрицать очевидное краснодеревщик.

– Так красиво выглядит, – еще раз похвалила я «домик». – Подскажите, кого, кроме вас, хозяйка могла попросить кормушку сделать?

– Зачем ей постороннего звать, если я есть? – возмутился Матвей. – Лучше меня кто смастерит?

Мне стало смешно.

– Я тоже так думаю. Кто вам заказал кормушку?

– Это не я! – спохватился Мотя.

Глупость мастера начала меня раздражать, я встала.

– Спасибо, Матвей, более вас не задерживаю.

– Так кормушку мастерить? – занервничал столяр.

Я подошла к двери и открыла ее.

– Нет. Хочу домик от того, кто смастерил белку у фонтана. Вот ему за прекрасную работу я готова заплатить. Жаль, что это не вы. Придется опять побеспокоить вашу супругу.

– Зачем? – испугался Мотя.

– Определенно резчика искала она, – с самым невинным видом объяснила я, – спасибо, до свидания. Увидите Лиду, попросите ее ко мне зайти.

Матвей вскочил, захлопнул дверь и зашептал:

– Зарплату я отдаю жене. А как ей подарок купить? Только на халтуру! Вот я и верчусь. Там починю, здесь смастерю. Не рассказывайте Лидусе про белку, она голову мне оторвет.

– Белка или супруга лишит вас головы? – фыркнула я, отходя в глубь комнаты. – Матвей, давайте спокойно обсудим ситуацию. Предложение мое такое: вы называете заказчика, и ни одна душа на свете не узнает от меня, что вы засунули в белочку электронное устройство. Откажетесь сообщить имя? Тогда все узнают, кто…

– Надежда Васильевна, – выпалил Матвей. – Она ж хозяйка, я завишу от нее. Работаю на честном слове, без оформления. Откажусь чего-то сделать, и меня выпрут. Безработица на дворе. Куда устроиться? А тут и жена под боком, и служба не пыльная, и деньги дают без задержки.

– Где вы взяли «мозг» для белки? – остановила я стенания Моти.

– Хозяйка дала, – признался краснодеревщик, – спросила: «Можешь это так закамуфлировать, чтобы никто не нашел?» Место назвала, где кормушку прикрепить надо. Все прямо до сантиметра объяснила. Ну, я и предложил ей в голову белки вставить. Между прочим…

Матвей шмыгнул носом.

– Между прочим, – повторила я. – Что?

– Она мне сегодня велела из белки потроха убрать, ей вернуть. Сказала: «Незаметненько так сними фигурку, унеси, дома разбери, только не в нашем саду». Я как раз собирался приказ выполнить, да вы меня позвали.

Глава 20

Пообещав Матвею никому не рассказывать о том, что узнала, я приняла душ, позавтракала, оделась и пошла искать Людмилу. Говорить ей о том, что ее мать непонятно зачем решила пугать дочь, мне не хотелось, но и скрывать такую информацию нельзя. Еще я понимала, что, услышав от меня новость, Людмила определенно устроит истерику. Надо поговорить с ней в укромном уголке. Ну почему некоторые родители ненавидят своих детей? Что им дети эти плохого сделали?

Я дошла до комнаты Людмилы и постучала. Идеальных дочерей, как и идеальных матерей, не существует. В самом вкусном яблоке часто живет червяк!

Из спальни Люды не доносилось ни звука. Я опять постучала в дверь, не услышала ничего в ответ, вышла во двор и натолкнулась на Марфу.

– Добрый день, – поздоровалась девочка.

– Здравствуйте, – улыбнулась я, – вы случайно не видели Людмилу, маму Кати?

– Они с Надеждой Васильевной ругаться побежали, – весело сказала внучка Михаила Ивановича.

– Ругаться? – повторила я. – У них есть специальная территория для скандалов?

Марфа захихикала.

– Угадали!

– Обычно отношения выясняют в момент возникновения трений, – удивилась я, – один сказал, второй ответил, первый обиделся и заорал…

Марфа одернула коротенькую кофточку.

– Надежда Васильевна никогда не вопит в присутствии посторонних. Михаил Иванович, мой дедушка, всегда говорит, что с нее надо брать пример, он восхищается Надеждой Васильевной. Правда, сейчас это трудно заметить, ведь дедуля стал безумным.

– Старческое слабоумие – неприятное состояние, – пожалела я старика, – но Михаил Иванович иногда бывает вполне разумным.

– Его возили к доктору, тот объяснил, что мозг не сразу отмирает, а по кусочкам, – объяснила Марфа. – Я очень не хочу, чтобы дедуля совсем сумасшедшим стал. Его тогда в психушке запрут.

– Где находится место для скандалов? – поинтересовалась я.

Марфа показала рукой направление:

– Идите туда, увидите домик такой, как пряничный. Там всего одна комната.

Я пошла по дорожке, добралась до домика и остановилась сбоку от него. «Степа, зачем ты сюда пришла? Нельзя в присутствии Надежды Васильевны рассказывать Людмиле правду про белку».