Девочка и пёс

– Ну так что, теперь ты веришь в чудеса? – Весело спросил Мальрик.

Элен молчала и слабо улыбалась. Ей не хотелось обижать его, но в тоже время отступать с позиции умного здравомыслящего рассудительного человека, на которой, как девочка полагала, она твердо стоит, ей также казалось неправильным.

Видя её колебания, Мальрик сказал:

– Хорошо. Ты ела когда-нибудь сагору? Разве она не чудо?

Элен отрицательно покачала головой.

– Сейчас принесу, – встав в полный рост, сказал молодой человек. – Ты попробуешь и думаю сомнений у тебя не останется.

Он ушел к фургону и залез внутрь.

– А что такое сагора? – Спросила Элен.

– Это такой удивительный плод, который растет, насколько известно, только в лесах на севере Кирма у подножия Самоцветных гор, – объяснила Нейра.

– И что в нём удивительного?

– Сейчас всё узнаешь сама, подружка, – ответила девушка, ласково улыбнувшись.

У Элен ёкнуло сердце. Вперемешку с глубокой симпатией к Нейре, она испытала сильный прилив томительного желания женского, материнского тепла и ласки. Ей вдруг нестерпимо захотелось оказаться в объятиях этой светлой зеленоглазой девушки и самой крепко обнять её, прижаться к её худенькому телу, закрыть глаза, впитывать её тепло и слушать биение её сердца. Элен потеряла мать в три года и практически не помнила её. И когда девочка, затаив дыхание, всматривалась в невысокую черноволосую стройную женщину на видеозаписях из архива семьи Акари, она не чувствовал почти ничего кроме отрешенного любопытства и какого-то странного ощущения раздвоенности бытия: по эту сторону экрана мир где её мамы нет, по ту сторону мир где она есть. И уже навсегда, до конца жизни, она будет в этом мире, а мама в том.

С тех пор её окружали только мужчины. Даже у Кита, который вроде бы считался достаточно бесполым существом, всё же явно преобладали мужские черты характера, психологии и мышления. И Элен, конечно, быстро привыкла к этому мужскому миру и он казалось её вполне устраивает. Но иногда, когда её обнимала мисс Уэйлер или Ирина Вольганг, девочка вдруг чувствовала как к её глазам подступают слезы, а грудь распирает от какой-то непонятной пронзительной тоски.

Конечно Нейра никак не годилась ей в матери, может быть только на роль старшей сестры, но это мало что меняло. Девушка, словно что-то почувствовав, протянула руку будто бы для того чтобы поправить сиреневый цветок в волосах Элен.

– Ты и правда настоящая красавица, – с улыбкой сказала Нейра, – такая хорошенькая-хорошенькая.

И приблизившись к девочке, Нейра осторожно обняла и прижала её к себе. Отстранившись, девушка спросила:

– Тебе наверно все вокруг говорят какая ты хорошенькая, как синеглазый ангелочек?

Элен отрицательно покачала головой:

– Нет, никто не говорит.

Нейра недоверчиво воззрилась на неё:

– Так уж и никто?!

– Ну правда никто, – смущенно улыбнувшись и опустив глаза, ответила Элен. – Наоборот только смеются над моей одеждой и короткой прической.

– Прямо-таки смеются? – Нейра посмотрела на слугу судьи. – А что же твой грозный мрачный спутник? Как его кстати зовут?

Элен нехотя ответила. Она понимала, что у Нейры нет причин плохо относится к Галкуту, но всё же девочке было неприятно, что её новая знакомая обращает на него внимание. Ибо одного упоминания о нем было достаточно, чтобы с легкостью разрушить тот хрупкий радостный уютный мирок общения, который, как казалось Элен, возник между ней и артистами. И хотя теперь она относилась к Галкуту гораздо спокойнее чем прежде, она всё равно упрямо продолжала воспринимать его как жестокого и злобного садиста и детоубийцу. Как бы ей не хотелось этого избежать, она понимала, что постепенно привыкает к Галкуту и порой, для поддержания должного уровня неприязни к нему, ей приходилось сознательно напоминать себе как он унижал её и умышленно причинял боль.

– Что же вы, господин Галкут, позволяете смеяться над вашей спутницей? – С улыбкой спросила Нейра.

– Дураки сотрясают воздух, но не сердце человека, если он умен, – тихо проговорил Галкут. – Но если кто-то прикоснется к госпоже Элен, я отрежу ему пальцы.

Девочка бросила на него быстрый взгляд, подумав о том что он явно не спешил отрезать пальцы "попу", выкручивавшему ей ухо. Но она тут же припомнила тот бешенный дикий взгляд, которым он глядел из под свой шляпы на человека причинявшего ей боль. И пришла к мысли, что возможно Галкут не вмешался тогда лишь потому что был уверен в том что ей ничего серьезного не грозит и считая, что это напротив, послужит ей хорошим уроком на будущее, наглядно продемонстрирует ей что бывает с теми кто вмешивается не в своё дело.

– Ого, какой вы грозный! – С шутливым испугом воскликнула сестра Мальрика. – Мне уже стоит опасаться за свои пальцы?

– Пожалуйста, Нейра, не обращай на него внимание, – попросила Элен. – Он глупый.

И она ощутила злое удовольствие от того что может оскорблять его при посторонних и он конечно же ничего не скажет ей в ответ. Девушка бросила на мужчину любопытный взгляд, ожидая как он прореагирует на столь дерзкое заявление девочки. Но на худом загорелом лице Галкута не отразилось ни одной эмоции. Его холодные маленькие глаза равнодушно смотрели куда-то мимо девушки, хотя он несомненно чувствовал что она глядит на него. В конце концов она решила что эта маска безучастия слишком фальшивая и странный слуга явно что-то испытывает к девочке.

Появился Мальрик. В руках он нёс зеленый вытянутый плод имевший форму четырехгранной пирамиды. В длину он был с четверть метра и в основании толщиной с кулак взрослого мужчины.

– Ну вот, – довольно улыбаясь, произнес он и уселся рядом с девочкой прямо на траву.

Элен опустилась на колени, внимательно разглядывая сагору.

– И что в ней удивительного?

– Сейчас узнаешь. – Мальрик принялся отделять вытянутые листы кожуры каждой грани. Под верхним слоем оказался еще один, под ним еще. Наконец появилась белоснежная сердцевина. В руке молодого человека возник маленький нож, причем так неожиданно и непонятно откуда, что словно из воздуха. Элен радостно улыбнулась, восхищаясь очередным фокусом. Мальрик отрезал верхушку конуса и передал кусочек девочке.

– Вот, попробуй.

Элен осторожно взяла. На ощупь мякоть сагоры казалась упругой и влажной. Девочка взирала на угощение с некоторым сомнением. Она понимала, что инопланетная биохимия может представлять угрозу для пришельца. При рождении она, как и другие дети Макоры, получила обязательную дозу универсальной вакцины, а также, уже по настоянию деда и за его деньги инъекцию запрограммированного полигеномного защитного сейф-нановируса, чьи вирионы в теории блокировали и разрушали клетки любых известных и неизвестных враждебных её телу грибов, паразитов, вирусов и бактерий, которые она могла подцепить в течение жизни. Но стопроцентной гарантии от любой инопланетной заразы это не давало. Конечно, если другие представители её вида без опаски потребляют эту сагору, то и ей скорей всего ничего не угрожает. Но из уроков биологии она знала, что это не совсем так. Как давно земляне колонизировали Каунаму? Может быть уже пару тысяч альфа-лет назад. За это время организмы поселенцев вполне могли измениться, приспосабливаясь к местным условиям и приобрести какие-то свойства и характеристики, которые отличали Элен от них и которые кроме всего прочего позволяли им без вреда для себя питаться местными растениями и животными. Но всё-таки было крайне маловероятно, чтобы эти различия, даже если они и имели место, столь критичны, что какой-то местный фрукт, абсолютно безопасный для колонистов, вдруг представлял бы серьезную угрозу для её здоровья. Тем более она с улыбкой припомнила как уплетала за обе щеки обед в заведении Громми Хага. В тот момент она была так голодна, что вопросы инопланетной биохимии её волновали крайне мало. Девочка поднесла белый кусок ко рту, но застыла, когда заговорил Галкут:

– Госпожа Элен, я бы не советовал вам этого делать. Сагора вызывает непреодолимое желание есть её ещё и ещё, снова и снова и вы почувствуете острое сожаление, когда она закончится.

Девочка вопросительно поглядела на Мальрика. Тот сказал:

– Но не такое уж и непреодолимое. Твой спутник слегка преувеличивает. Скорей это рассчитано на животных с помощью которых сагора разносит свои семена. Человек легко с этим справится.

Элен еще секунду помедлила и засунула кусочек в рот. Структура сагоры оказалась довольно плотной, но её сочный удивительно знакомый и приятный вкус тут же заставил рот девочки наполниться слюной. Элен потребовалось несколько мгновений чтобы точно определить на что он похож. Это была точная копия сладкого салата из перетертых яблок и моркови, который она всегда с удовольствием ела дома на завтрак. И действительно как только она проглотила разжеванную массу, ей тут же нестерпимо захотелось еще. Просто до дрожи.

– Ну, на что это похоже? – Поинтересовался Мальрик.

Элен не знала известно ли жителям Канумы что такое морковь и яблоки. Но опять же из школьных уроков она помнила, что звездные переселенцы в обязательно порядке брали с собой семена и рассаду практически всех основных фруктов и овощей Первой Земли, надеясь привить всё это в новых мирах. И на многих планетах это удавалось. Кроме того, то ли не желая напрягать свою фантазию, то ли из-за ностальгии по прародине человечества, но очень часто переселенцы присваивали представителям фауны и флоры нового мира названия растений и животных с Первой Земли, порой даже не взирая на то что сходство нового и оригинального носителя имени было практически нулевым. И потому почти на каждой колонизированной планете можно было найти помидоры, огурцы, баклажаны, волков, медведей, обезьян и так далее. Так что шанс на то, что каунамцы в каком-то виде знакомы и с яблоками и с морковью был достаточно велик.

– Вкус один в один как у сладкого салата из перетертых яблок и моркови.

– Неужели? – Усмехнулся Мальрик, явно ничуть не озадаченный ни словом «яблоко», ни словом «морковь». – А что скажет твой спутник?

Молодой человек отрезал еще один кусочек и протянул Галкуту. Тот какое-то время медлил.

– Вы не против? – Подбодрил его Мальрик.

Элен обернулась и уставилась на слугу судьи. Тот наконец взял предложенный кусочек и долго жевал его.

– Жаренная грудинка с грибами в сметанном соусе, – произнес он.

Элен посмотрела на него с подозрением. Но его аура ничего не говорила о какой-то лжи или хитрости.

– А теперь я, – сказал Мальрик. Съев свой маленький кусочек, он протянул: – М-м-м объеденье… солоноватое пряное идинское печенье. Просто тает во рту.

Элен сглотнула слюну, она не понимала что происходит, но ей жутко хотелось еще сагоры. Она поглядела на оставшуюся часть волшебного фрукта и проговорила:

– Ты хочешь сказать, что для каждого человека свой вкус?

– Точно. И именно тот вкус, который для него один из самых любимых.

– Как это возможно?

Мальрик пожал плечами и улыбнулся:

– Чудеса. Возьми, – он потянул девочке остаток сагоры. – Если ты постараешься хорошенько припомнить какой-нибудь другой свой любимый вкус, то ты вполне можешь почувствовать его.

Элен взяла фрукт и задумалась. Она попыталась отрешиться от яблочно-морковного салата и настроиться например на сгущенное молоко.

И действительно, разжевывая сагору, она ощутила как её рот наполнился сладкой тягучей молочной массой. Элен заулыбалась.

– Сгущенка! – Радостно воскликнула она. И ойкнув, прикрыла рот ладонью, ей показалось, что из уголков губ сейчас потечет жидкая масса. Кое-как торопливо проглотив столь знакомое лакомство, она спросила: – А в Акануране сагору продают?

– Конечно, – сказал Мальрик. – На Портовом рынке ты найдешь всё что существует в этом мире.

– Так наверно она очень дорогая? – Спохватилась Элен. – А я столько съела её у вас.

Она растерянно поглядела на артистов, впервые задумавшись о том что у неё нет ни одной каунамской монеты и по сути она нищая, не способная купить себе ничего на этой планете. На Макоре, как только она пошла в школу, у неё появилась детская платежная карта и одним касанием она покупала всё что ей хочется. В пределах разумного, конечно, и с учетом всех ограничений на ассортимент, встроенных в детскую карту. Она никогда не интересовалась как часто отец пополняет её карту и какими суммами. Денег ей всегда хватало. Она знала, что они с папой далеко не богаты, но всё же вполне обеспечены, чтобы, например, покупая продукты и напитки, выбирать только то что им нравится, а не то что им по карману. Кроме того были еще дедушка и бабушка со стороны мамы. Оба весьма состоятельные персоны и иногда то один, то другой делали своей внучке и её отцу весьма дорогие подарки. В конце концов именно благодаря родителям матери Элен, Валентин Акари и Линда Рейлих когда-то смогли поселится на такой благодатной планете как Макора и родить здесь дочь. Дедушка время от времени, по каким-нибудь праздникам, тоже переводил на карточку Элен некоторые суммы. После этого она обязательно звонила ему и очень вежливо благодарила. К этому приучил её отец, который вообще-то не одобрял этих переводов, но спорить с господином Атинховским было практически невозможно.

И вот теперь впервые она осталась совершенно без денег. До неё дошло, что на Каунаме без Кита или без Мастона Лурга ей просто нечего будет есть. Что она станет делать одна? Ей придется каким-то образом добывать себе пищу. Каким? Выполнять какую-то работу, попрошайничать, воровать, идти на охоту в лес? Впрочем, по-настоящему эти мысли не напугали её, а скорее показались забавными.

– Пустяки, – сказала Нейра. – Ведь Мальрик делает деньги из воздуха. Правда, брат?

– Конечно, сестра – улыбнулся молодой человек.

Он показал свои пустые ладони. После чего правой рукой словно схватил кусочек воздуха и положил на левую ладонь серебряную монету. Потом проделала это еще раз. Потом еще.

– Сколько угодно, – весело сказал он. – До бесконечности.

– Значит ты самый богатый человек в этом мире? – Улыбнулась Элен.

– Богаче чем агронский и сайтонский король вместе взятые. Просто я очень скромен.

– Очень, – лукаво поддакнула Нейра.

– Как же это Бриллиантовый герцог ещё тобой не заинтересовался, – попыталась пошутить Элен. Она заговорщически поглядела на артистов и пропела: – Покачнулась в лесу ветка – Улетела птица. Где-то звякнула монетка – Герцогу не спится.

Однако, вопреки её желанию, никто не улыбнулся. Напротив, на лица Мальрика и Нейры словно набежала тень. Элен увидела в их аурах всплеск негативных эмоций, насколько она поняла, это был страх.

– Такие стишки не рекомендуется произносить вслух, – сказал Мальрик. – Особенно в присутствии малознакомых людей. Запомни это, Элен. И пожалуйста не повторяй наших ошибок.

Девочке захотелось сказать, что она никого не боится, но она тут же вспомнила как нечто подобное говорила Мелигу, сыну хозяина постоялого двора «Одинокий пастух». И как мальчик в запальчивости тоже воскликнул, что он не боится.

– Ты прав, – слабо улыбнулась она. – Это неразумно.

Затем она кинула быстрый взгляд на Галкута и проговорила:

– Пожалуй, нам наверно пора идти. Ой, чуть не забыла твои кольца. – Она принялась снимать украшения адарки Зойры.

– Можешь оставить их себе, – сказал Мальрик.

– Нет-нет, – воскликнула девочка, – я и так у вас сагоры съела на энную сумму.

– К тому же, – усмехнулась Нейра, – зачем юной леди твои дешевые поделки из меди.

Элен протянула кольца Мальрику.

– Мне действительно очень понравилась твоя картина, – сказала она.

– Спасибо, сэви, – молодой человек слегка склонил голову.

– Я думаю тебе нужно заняться этим всерьез, – проговорила Элен с видом умудренного жизнью старца.

Мальрик усмехнулся.

– Ничем нельзя заниматься всерьез, – ответил он, – иначе это очень быстро тебе надоест. Но в любом случае волноваться не стоит. Из всех дорог, которые мы выбираем, мы всегда выбираем свою.

71.

Теперь тропинка вела куда-то в сторону от основного лагеря каравана. Элен и Галкут взошли на невысокий холм и спустились с него вниз к опушке небольшого леса.

– Госпожа Элен, вы догадались как исчезла монета, когда вы держали этого парня за руку?

Девочка обернулась. Она совершенно не привыкла чтобы слуга судьи первым начинал разговор. И она пристально поглядела него, подозревая что ему что-то нужно от неё.

– Зачем ты называешь меня госпожой, когда мы одни? – Сердито произнесла она. – Ведь я же твоя пленница, ты мой конвоир. К чему эта фальшивая вежливость? Или ты это специально, глумишься, издеваешься надо мной?

Галкут, не ожидавший такого отпора, выглядел слегка обескураженным. Он снял шляпу и принялся отряхивать её от пыли.

– Я не издеваюсь. Просто хотел спросить про фокус. – Он снова надел шляпу и сделал движение идти вперед, но девочка, стоявшая на его пути, не шелохнулась.

– И как же он это сделал?

– Перехитрил вас. Отвлёк ваше внимание. Пока вы держали его за руку, он конечно же не мог избавиться от монеты. Но когда якобы ничего не получилось, вы отпустили его руку и позволили ей уйти из поля вашего зрения. Когда же он предложил вам попробовать еще раз и вы снова взяли его за запястье, монеты в кулаке уже не было. Правда вы чуть не загнали его в угол, когда попросили сделать так чтоб монета вернулась, при этом не выпуская его руки. Но он снова отвлек вас.

– Как?

– Назвал вас красавицей, – сказал Галкут, – вы растаяли и выпустили его из угла. Старый трюк.

Элен это не понравилось.

– Ничего я не растаяла, – хмуро возразила она. – Может быть я нарочно отвлеклась, чтобы дать ему возможность закончить фокус.

– Неужели?! Вы очень великодушны, госпожа Элен.

Девочка попыталась придумать какую-нибудь колкость, но вдруг разом забыла о Галкуте.

– Там кто-то плачет, – сказала она и быстро зашагала по тропинке, огибающей невысокие деревья с багрово-фиолетовой листвой. Возле одного из стволов, прямо на покрывающем землю бирюзовом ковре из какого-то моховидного растения сидела маленькая светловолосая девочка 4-5 лет. На ней была длинная до пят клетчатая сине-зеленая юбка, кожаные башмачки с загнутыми носками, зеленая рубашка с кружевными воротничком, пара безрукавок и вязанная цветастая шапочка с наушниками, которая была несколько скособочена на правое ухо. Ребёнок громко всхлипывал, шмыгал носом и нещадно ковырял палочкой этот самый бирюзовый «мох».

Вот тут сердце Элен по-настоящему растаяло. Преисполнившись чувств, которые видимо можно было назвать материнскими, она поспешила к ребенку.

– Привет, – сказала Элен, ласково улыбаясь малышке. Та перестала всхлипывать и с удивлением уставилась на дочь Валентина Акари, весь облик которой представлялся для юной каунамки несколько непривычным. Короткие волосы, идеально скроенная куртка волшебного изабеллового цвета, облегающие брюки и высокие черные ботинки с толстой подошвой и застежками-липучками заставили ребенка на некоторое время позабыть о собственном горе.

– Привет, – ответила девочка, вглядываясь в большие ярко-синие глаза странной незнакомки.

– Меня зовут Элен, а тебя?

– Иви, – ответила девочка и звук собственного имени почему-то снова вернул её к рыданиям.

Элен опустилась на колени и взяла ребенка за руку.

– Ну что ты, Иви, не плач, всё будет хорошо, обязательно всё будет хорошо, – и она наклонилась, пытаясь встретиться взглядом с зелеными глазами малышки. – У тебя что-то случилось? Может быть ты потерялась?

Элен чувствовала невероятный прилив нежности по отношению к этой маленькой девочке. Примерно с год назад, а может и больше она начала испытывать нечто подобное довольно часто, когда видела маленьких детей, особенно плачущих. Ей тут же хотелось обнять малыша, потискать его, успокоить, позаботиться о нем. Кит туманно намекал на то что это просыпаются некие инстинкты и в очередной раз неодобрительно отзывался о категоричном нежелании Элен играть в куклы. Металлический пёс много раз пытался убедить свою хозяйку, что девочки её возраста должны с удовольствием возиться с куклами, что всё это не просто так, что таким образом юные женщины сублимируют определенные желания, приобретают определенные навыки, а также эти примитивные игры несут и некоторый релаксационный аспект, ибо особям женского пола необходимо находить выход своим врожденным стремлениям заботиться и опекать. Элен пропускала всю эту, по её мнению, ахинею, слово почерпнутое у дяди Васи, мимо ушей. В конце концов Кит посоветовал ей завести какую-нибудь зверушку. На что не слишком тактичная дочь лейтенанта Акари ответила, что у неё уже есть одна. Она тут же раскаялась в своих словах, но было поздно и ей пришлось несколько дней хвостиком ходить за дующемся на неё Китом и клятвенно убеждать его, что он для неё не просто забавный зверек для развлечений, а настоящий друг и учитель. Кит конечно простил её. Он не мог иначе.

Однако он снова немного напрягся, когда его юная хозяйка, вместо того чтобы обратить свой взор на зверушек и кукол, начала заводить осторожные разговоры с отцом на тему того, что неплохо было бы если бы у неё появился братик или сестренка. Однако Валентина Акари казалось ничуть не беспокоили такие запросы дочери, он воспринимал их с юмором. «Зачем это тебе?», спрашивал он. «Ну как, я бы заботилось о нём», не слишком уверенно отвечала Элен. «А что меня тебе уже мало?», улыбался Валентин. «Ну папа!», восклицала Элен, «Ты ведь уже большой, о тебе не нужно заботиться». «Еще как нужно», смеялся отец и Элен отступала. Между тем в приватных беседах Кит пытался аккуратно дать понять своей хозяйке, что для того чтобы у неё появился братик или сестренка одного папы мало. Нужно чтобы у него была жена. Однако Элен лишь презрительно фыркала в ответ и заявляла, что она прекрасно это понимает, что она не вчера родилась и отлично знает откуда берутся дети и что для этого нужно. Но ведь у папы есть Александра Уэйлер и значит всё должно получиться. На что Кит осторожно замечал, что возможно у мисс Уэйлер другие планы и затем, совсем уже мягко, что по большому счету Элен лезет не в своё дело. Но девочка всё равно обижалась, главным образом потому что не могла не признать правоту Кита.

– Нет, я не потерялась, – сказала Иви. – Мой фургон там. – Она махнула рукой куда-то в сторону Галкута. При этом на несколько секунд задержав на нем взгляд.

– А почему ты тогда плачешь?

– Братья Дюрон забрали у меня Ири, – девочка всхлипнула.

– Ну не плач, не плач, – Элен прижала Иви к себе. Потом отняла от себя и улыбнулась. – Ты такая хорошенькая. Давай вот только тебе шапочку поправим. А Ири это кто?

– Это моя кукла, – чуть успокоившись ответила Иви, – мне её тётя Марта подарила. Она всегда со мной. Я всё ей рассказываю, она слушает. А Дюроны забрали её, сказали, что будут в неё ножи бросать. И еще сказали, что я чучело облезлое. – Девочка опять заревела. Запинаясь всхлипами, она добавила: – И ман… ман… дюлина у-ушастая.

Элен снова прижала ребёнка к груди. Она не была до конца уверена что такое «мандюлина», но ей казалось что это какое-то нецензурное слово. И душа её постепенно начинала клокотать гневом. Она живо представила себе как наглые мальчишки забирают у её малышки любимую куклу, при этом еще издеваются и бранятся.

– И ещё в ухо дали, – уткнувшись в грудь своей новой подруги, проревела Иви.

Глаза Элен потемнели. Она отняла девочку от груди и спросила, глядя ей в глаза:

– Ты знаешь где они сейчас?

Иви перестала плакать и испуганно уставилась на Элен.

– Там, – указала она рукой в сторону противоположную той, откуда пришли Галкут и Элен. – Но тебе нельзя туда! Они побьют вас.

– Нас?

Иви провела ладошкой по сопливому носу и кивнула на Галкута. Элен достала из внутреннего кармана платок и принялась обтирать заплаканное лицо девочки.

– И даже его? – Улыбнулась она, также кивнув в сторону Галкута.

– Конечно, – без всяких сомнений объявила Иви. – Они самые злые и противные в караване, даже капитан Эркхарт их не трогает. Они из Вэлуонна. Говорят что они оборотни.

Элен, отдав Иви платок, поднялась на ноги и, насмешливо прищурившись как Брэд Джулиан, поглядела сверху вниз на ребёнка.

– Побудь здесь, Иви, – с легкой покровительственной интонацией произнесла Элен. Сейчас она испытывала настоящее удовольствие от собственной персоны. Ей очень нравилось чувствовать себя такой же неотразимой и бесстрашной, как её любимый герой. – Всё будет хорошо. Мы скоро вернемся.

– Нет, – Иви вскочила на ноги и схватила руку Элен. – Не ходите. Они убьют и съедят вас. Они пьют кровь. И еще выкапывают мертвецов на кладбищах и продают их чернокнижникам.

В зеленых глазах Иви и во всей её ауре зиял настоящий ужас. И Элен почувствовал как некие малодушные сомнения начинают отдаваться слабостью в её коленках. Но она решительно освободилась от руки девочки.