скачать книгу бесплатно
Вадим быстро пробежал статью глазами, незнакомых слов, кажется, не было.
«Текущий момент отличается небывалым обострением классовой борьбы. Теряя власть над массами, буржуазия прибегает к своему последнему оружию – кровавой фашистской диктатуре. Как всегда, на подмогу спешат ее верные лакеи – ренегаты рабочего движения, социал-предатели всех мастей и оттенков…»
Жозефин удовлетворенно хмыкнула.
– Перевод очень точный…
Минуту помолчав, добавила:
– Это написал Кольцов. Его стиль нельзя спутать…
Она подошла к сейфу, покрутила ручку и вынула несколько больших конвертов.
– Вадим, вы не возражаете против того, что я буду вас называть по имени?
Вадим сглотнул и поспешно закивал:
– Конечно нет, мадам!
– Так вот, Вадим, работа, которую я вам предлагаю, несколько особого свойства. О ней нельзя никому говорить, никогда, ни при каких обстоятельствах.
Вадим внимательно слушал.
– Я давно знакома с вашим отцом. Не скрою, я навела о вас кое-какие справки. Мнение о вас в целом положительное.
– Я надеюсь, мадам.
Она закурила длинную сигарету и, отведя рукой дым, продолжала:
– Теперь об условиях. Работать мы будем здесь, в этом кабинете. Обычно один раз в неделю, в это время. Если потребуется чаще, я вас предупрежу по телефону. Оплата сдельная – пятьдесят франков в час. Вы согласны?
У Вадима екнуло сердце. Такие деньги ему и не снились…
– Если вы согласны, начнем сейчас.
Жозефин раскрыла конверт. Из него выпали несколько листков, покрытых машинописным текстом.
– Начнем с этого…
Вадим стал медленно переводить протянутый ему листок. Жозефин взяла со стола большой блокнот и приготовилась писать.
«Юстас приветствует Соланж.
Общая оценка обстановки.
После практически полного разгрома правой оппозиции ожидается дальнейшее нагнетание обстановки. Ощущается растущее недовольство Хозяином, в особенности со стороны старых партийных кадров. Ожидается попытка смещения Хозяина на Семнадцатом съезде в июле. Этот вопрос обсуждался на закрытых встречах. Хозяин все еще полностью контролирует обстановку. Есть сведения, что в ряде случаев оппозиционные настроения инспирируются им специально.
Прилагаю решения закрытых пленумов.
Береги себя».
Жозефин шелестела бумажками.
– Переведи это, это и это.
Вадим, стараясь не пропустить ни слова, переводил что-то безумно занудное:
«О наделении особыми полномочиями органов НКВД СССР…
В случае выявления лиц, замешанных в социально опасной деятельности, органы НКВД СССР наделяются полномочиями по внесудебной административной высылке данных лиц в удаленные районы СССР или специально оборудованные исправительно-трудовые лагеря сроком до пяти лет с дальнейшим продлением срока в случае активного неповиновения…»
«О чистке партии…
В условиях успешного выполнения пятилетнего плана в четыре года и блестящих успехов на фронте индустриализации наметился резкий рост численности партии, достигшей на сегодняшний день трех миллионов человек. Это увеличивает опасность загрязнения рядов партии карьеристами, неустойчивыми, а то и прямо враждебными курсу партии элементами.
…провести чистку партии, в ходе которой должны быть выявлены и исключены:
…классово враждебные элементы…
…двурушники, прячущие свои действительные намерения под личиной показной лояльности и маскирующиеся словами о мнимой верности курсу партии…
…открытые и тайные нарушители партийной дисциплины…
…саботажники, уклоняющиеся от активного противостояния враждебным элементам…
…карьеристы и бюрократы…
…морально разложившиеся элементы…»
Вадим отложил последний листок. Большие часы в углу кабинета пробили восемь раз.
Жозефин отложила блокнот.
– На сегодня достаточно.
Она протянула Вадиму белый конверт.
– Спасибо. Ты можешь идти. А впрочем, если хочешь, останься. Я буду выступать по радио. Ты можешь послушать.
Вадим радостно закивал:
– Я послушаю, мадам.
Он не подал виду, что заметил, что Жозефин обращается к нему на «ты».
Он пошел за ней в глубь квартиры в полутемный кабинет, разделенный надвое стеклянной перегородкой. Жозефин указала Вадиму на стул и дала в руки наушники.
За перегородкой, на столе стоял маленький черный микрофон, вокруг него возились двое молодых людей. Жозефин села в кресло перед микрофоном, надела наушники, развернула папку с исписанными листками. Один из молодых людей поднял руку, и на стене зажглась надпись: «Тишина! Микрофон включен».
Вадим надел наушники и услышал голос знакомого диктора:
– Иси-Пари!
Добрый вечер, дамы и господа! С вами, как всегда в это время, Анри Брессон. Начинаем воскресную субботнюю встречу с мадам ля Брюйер. Добрый вечер, Жозефин!
Голос Жозефин в наушниках звучал ниже и торжественнее, чем в жизни:
– Газеты называют меня Кассандрой. Меня не любят. Меня боятся. Говорят, что я пророчу беду. Я просто знаю немного больше, чем другие, и умею смотреть чуть дальше. Холодная зима опускается на Европу. Долгая и холодная зима… В Европе горят костры, на этих кострах жгут книги. Подождите немного – и на кострах будут жечь людей… Европу хотят погрузить в мрак средневековья. Фашисты в черных рубашках, сподвижники бывшего социалиста Муссолини, топчут святые камни Рима. Рабочие Рура радостно приветствуют истеричных фанатиков Гитлера и Рема. Избавившись от своих левых, с вожделением смотрит в их сторону Сталин. Недалек тот день, когда кровавые диктаторы сольются в противоестественном альянсе… У нас дома, в стране Робеспьера и Дантона, плетут свои сети фашистские подонки. Легионеры смерти, у них нет недостатка в громких кличках: Огненные кресты, франкисты, юные патриоты… Играя на недовольстве и озлоблении, безмозглые главари выводят на улицу безусых студентов и обездоленных ветеранов. В ближайшие дни они попытаются свергнуть освященную кровью коммунаров Республику и установить на ее месте диктатуру воинствующей пошлости. Будьте бдительны, люди!..
Шестого февраля они закончили работу к восьми часам. Вадим вышел на улицу Фобур-де-Сент-Оноре и пошел в сторону площади Согласия. Вечер был холодный, несколько раз начинал накрапывать дождь. Вадим шел быстро, но его все время обгоняли кучки куда-то спешащих людей. Он вышел на улицу Руаяль. От величественного прямоугольника Мадлен в сторону площади шла густая толпа. Впереди, на площади слышались улюлюканье и рев; доносились громкие хлопки.
Толпа увлекла Вадима вперед, на площадь. Он огляделся. В толпе было много ветеранов – они были в военной форме, с орденами. Еще больше было хорошо одетых молодых людей. У многих на лацканах пальто виднелись значки. Присмотревшись, Вадим различил эмблему Огненных крестов: череп на фоне золотого креста и перекрещенных мечей. Среди толпы попадались коммунисты из движения ветеранов – их Вадим узнал по красным бантам на военных френчах.
На площади шло сражение. Валялись булыжники и куски разбитого бетона. В воздухе пахло слезоточивым газом. Слепо смотрели разбитые стекла уличных фонарей. Горели перевернутые автобусы и автомобили. В ярких отблесках огня вспыхивала и гасла стрела Луксорского обелиска.
Основная потасовка шла на подходе к мосту. Толпа явно стремилась прорваться на мост и идти дальше на штурм Бурбонского дворца – его изящный портик едва просматривался в густеющих сумерках. Путь на мост преграждала ощетинившаяся саблями колонна конных полицейских. Раздалась команда, и лошади бросились на толпу. Толпа подалась назад. На отступавших накатились людские волны, шедшие сзади, со стороны Елисейских Полей и сбоку, с набережной Кур-де-ля-Рен. Люди падали, и упавших топтали ногами. Раздались крики:
– Убийцы!
– Смерть ворам!
Коммунист со сбившимся красным бантом закричал надрывно:
– Вся власть Советам!
И тут раздались выстрелы. Один из выстрелов раздался где-то совсем близко от Вадима. Он повернулся. Позади него стояли двое немолодых людей в кожаных куртках, по виду шоферы такси. У одного из них был в руках армейский револьвер. Он встал на колено и прицелился. Раздался выстрел. Полицейский, врезавшийся в толпу, выронил саблю и стал медленно сползать с лошади.
Второй смачно выругался по-русски.
– Молодец, Витька! А это от меня привет красной сволочи!
Он размахнулся и кинул в сторону полицейских продолговатый предмет. Граната разорвалась в самой середине каре. Лошади дико заржали и встали на дыбы.
Из толпы выскочил человек в полувоенной форме с кокардой, развел руки и закричал срывающимся голосом:
– Вперед, братья! Смерть ворам и убийцам! В Сену полицейских! В Сену депутатов!
Толпа развернулась и бросилась за ним. Полицейских стаскивали с лошадей и били ногами. Через минуту полицейских уже не было видно. Путь на мост был открыт.
И тут произошло неожиданное. По мосту со стороны Бурбонского дворца ровным шагом двигался взвод солдат в касках. В руках у солдат были казавшиеся игрушечными пистолеты. Раздалась короткая команда, и из стволов пистолетов вылетели язычки пламени.
Толпа мгновенно поредела. В первых рядах несколько человек упали. Остальные бросились врассыпную. Солдаты медленно продвигались, стреляя на ходу. Через несколько минут площадь Согласия была пуста. Догорали автобусы. В нескольких местах лежали застывшие в неестественных позах люди.
Вадим бежал в сторону ярко пылавшего здания Морского министерства. На углу улицы Риволи на него набросились двое полицейских и повалили на землю. Подошел пожилой человек в штатском. Вадиму показалось, что он видел его в толпе.
Мельком взглянув Вадиму в лицо, он сказал:
– Это один из тех, кто стрелял. Я его узнал. Он русский.
Вадима допрашивали в подвале Парижской префектуры. Задавали вопросы, били, спрашивали опять. Вадим был наслышан, как аккуратно бьют в полиции, так, чтобы было больно, но без следов, теперь он испытал это на себе. Его били резиновыми дубинками по почкам. От боли Вадим несколько раз терял сознание. Его приводили в чувство и били опять.
Вопросы задавали одни и те же.
– Как называется твоя группа?
– Кто командир?
– Где сборный пункт? Явки… Телефоны… Адреса…
Вадим отвечал односложно:
– Ничего не знаю. На площадь попал случайно.
– Кто может подтвердить твою личность?
Вадим пошарил по карманам. Нашел карточку Жозефин. Протянул ее полицейскому:
– Спросите у этой дамы. Она известная журналистка. Она подтвердит…
Полицейский вертел карточку в руках.
– Жозефин ля Брюйер. Это интересно. Что же, давай попробуем…
Он набрал номер телефона.
– Мадам ля Брюйер? Вас беспокоят из Префектуры полиции. Вам говорит что-нибудь имя Вадим Леви?..
– Меня зовут лейтенант Брике. Задержан за вооруженное сопротивление полиции. Это очень серьезно, мадам…
– Извините, мадам, но я обойдусь без ваших советов. Мы разберемся. Желаю вам доброй ночи…
Сердито повернулся к Вадиму:
– Эти журналисты совсем обнаглели.
Через минуту зазвонил телефон. Полицейский снял трубку:
– Лейтенант Брике у аппарата.
В трубке что-то треснуло. Полицейский встал, и лицо его вытянулось.
– Я слушаю, мой генерал. Но имеются серьезные свидетели, мой генерал…
В трубке опять треснуло, и лейтенант заблеял:
– Слушаю, мой генерал! Будет исполнено, мой генерал…
Когда Вадим вышел из здания префектуры, была глубокая ночь. Перед ним, на фоне чуть подсвеченного ночного неба, высилась громада Нотр-Дам. Вадим сделал несколько шагов в сторону моста. Его кто-то окликнул:
