Новые Москва-Петушки, или Библиотечный демон против Саши и Наташи

Сестра улыбалась. Было весело слушать эту бредятину под научных дедов.

– Ну вот мы, согласно докладу профессора Бровеницкого, – мы подобны в редких случаях животному сомнамбулизму – иными словами – психическим способностям животных, то есть мы обладаем ими, то есть умеем входить в особые психические видоизмененные состояния, в которых можем видеть духов, привидений, прочую нечисть.

В древних восточных практиках это практиковалось как вхождение в иные измерения и обладание сверхъестественными способностями. А ряд, как научных, так и житейских доказательств свидетельствует о возикновении у психически отклоненных, а проще говоря, у дуриков и чокнутых, и шизонутых, – феноменальной способности все видеть, слышать и чувствовать, что не дано братьям нашим меньшим – успешным и вполне умненьким офисным, бухгалтерам и прочей мелкой человеческой шушере. А мы, относимые к братству психически видоизмененных, способны творить чудеса, ибо мы там порой пребываем. А также! – Он поднял палец и повысил голос – сестра уже перлась от смеха и обдала его вылетевшими изо рта овощами, смоченными слюнцой. – Так же все душевнонеразумные обладают удивительной силой физической. И по сему мы с тобой все могем! Теперь все. Уф.

– Круто! – захохотали.

«Мерзость! Помесь шакала с гиеной! – шипел и плевался дух. – Мозги накалились от бреда. Урод. Грузит. Вот так всю жизнь умничаете, а ни на что больше не способны!»

Ребята все еще ржали, хватаясь за напрягшиеся брюшные мускулы.

Неожиданно демонский горшок негатива задрожал. Засраил ужаснулся: через край стала выливаться нытьевская энергия.

«Пора сваливать! Их хохот мне все испортит,» – и снова метнулся.

– Глянь, ты видела? – вскрикнул Саша.

– Да, в дверях!

– Мы одновременно видели, блин! Это уже не шутка.

– Мы что, не чокнутые?

«Да чтоб вы все передохли!» – в сердцах вспылил демон и стремительно прорезал панельные стены. Вырвался вон. А в след ему доносились угрозы:

– Мы здесь живем! Мы хозяева! Иди на…! Ты… чмо …! Чтоб здесь и духу твоего больше не было! Тебя никто не звал! Гандон! Еще раз появишься, бесплотным кастратиком станешь!

Засраил еще пуще давил на газ, увертываясь от шквала сыпавшихся камней от стен трехэтажного мата и улепетывая от торпед проклятий.

Главное, что горшочек не весь пролился и на кое-что хватит.

***

Местное радио трещало о спец положении. Предполагался даже терракт. Ибо случились почти две катастрофы. Совершенно случайно и непредстказуемо. В одно и тоже время. Церковники толковали, конечно, в сторону сверхъестественную. Бабки им вторили и разносили по району слухи о начале пришествия Антихриста…

Сирены пожарных машин подняло на ноги пол района Катушки – название пошло от фабрики. Близлежащие дома пришлось эвакуировать. Зато школьники прыгали от радости:

– Ура! Сейчас взорвемся! Сейчас взорвемся! – прыгали мелкие.

А старшеклассники, деловито в сторонке смолили сигарки и обсуждали:

– На сегодня уроки отменены. А если школа взорвется, тогда мы вообще учиться не будем – класс! Может даже несколько дней. Класс, если недель. А потом получить бы нахаляву аттестаты, если вообще на месяцы. Пока школу не отстроят.

Пылала огромная цисцерна с мазутой. Чуть позже огонь перекинулся на вторую – они две отопляли огромную территорию. МЧС, машины, которые понаехали, опасались взрывов. Ждали даже Шигу – министра МЧС. С ошарашенными глазами спасатели крыли матом тупых учителей, которые не вывели еще детей из классов, а подобно детям таращились на развлечение – в скучной провинциальной дыре это событие мигом приобрело масштабноть, про что будут судачить еще долго.

Питоновидные шланги боролись с бешеным пламенем, изрыгая тонны пены. Но огонь настырно сопротивлялся.

Любопытные пенсионеры умничали в сторонке и не собирались бежать прочь:

– Песочком засыпать надо, песочком!

– Вас бы песочком засыпать, – психовал на них майор. – Прям лезут, мешаются. Рванет, нам же придеться их соскрябывать.

– Что это такое? Трещит что-то? – брат с сестрой оторвались от очень важного занятия: перебирали в маленькой комнате груду бумаг, журналов, газет. Выдрать нужные статьи, вырезать красивые картинки, какие позарез в будущем пригодятся и превратятся в новую хламовую кучу, какие просто жалко выкинуть, хотя еще неизвестно зачем оставлять, и уж совсем ненужные пустить под расход – «Дрова расжигать бабуле» в деревню.

Вскочили на ноги, ринулись к окну в зале. Прямо напротив их дома в полукилометре вид был такой, как на съемках «Терминатора». Вертолеты, грузовики, пожарные, милиция, машины скорой помощи на всякий случай, толпы зевак. И два огненных исполина чернили небо гарью.

– Что, кино снимают что ли? А мы и не слышали. Вот бумажки-то как отвлекли. Прям как ночь наступила, – рванули балконную дверь. – Ну и вонь!

– Наташ, чиркни пальцем, что ли, – предложил Саша. – Ты же умеешь.

Что ж не пошутить. Они любили строить из себя волшебников Мерлинов. И с детства верили в наличие волшебных палочек, шапок невидимок, сапогов скороходов, дубинок самобиток и особенно… в скатерть-самобранку.

Наташа усмехнулась и щелкнула пальцами. Саша топнул ногой. И вдвоем:

– По нашему по желанию пожар отменяется! А то нам тут дышать нечем. Нам тут взрывы не нужны. Мы любим свою квартиру.

Толпа зевак охнула. Спасатели очумели:

– Что за чертовщина!?

Огонь на глазах отступил. Пена зашипела, закипела. Превратилась в корку. Огонь треснул на прощание и резко затух.

Школьники растроились: завтра в школу. Уроки снова. Контрольная.

– Блекла муха, огонь так скоро не гаснет! – пожарные изумились. Потирали взмокший лоб, не вмещавший такое.

– А песочком бы быстрее дело было, – все также умничали покрякивающие пенсионеры.

Кое-кто недовольно заметил, что придется расходится, а рассчитывали на более эффектный финал. Только горький запах горелого драл нос. Неразогнанный ветром дым коптил окна и слезил глаза.

На балконе двое пожались от холода и удивленные случайностью, поспешили погреться.

Высокий человек в длинном пальто стоял, прислонившись к турникету на спортивной площадке. Он внимательно следил за происходящим. И теперь недовольно крючил позеленевшее лицо.

– Что, МАЛО? – видать, мало.

Заглянул в горшочек.

– Ну есть еще порох в пороховнице. И я вам устрою похлеще этого. А потом вы мне сами же горшок еще наполните. Погорше, погуще этого.

Не прошло и двух дней, как общественность не только по району, но и по России – говорило даже телевидение – пришло к мнению, что скорее всего это происшествие и следующее – дело рук террористов.

Местные сектанты и прочие религиозники ухватились за момент и ужесточили свою проповедническую активность.

– Покайтесь! Судный день наступает! Грешные пропадут – Гиенна засосет их. Вступайте к нам и мы сможем спасти ваши души!

Люди по округе начинали кашлять. Небо плакало кислотным дождем.

На железнодорожном полотне разлились цисцерны с аммиачной кислотой. И опять снимали вторую часть «Терминатора». Оцепили. Народ не пускали. Обходили далеко вокруг.

Соседка Полякова приехала из Петушков с непроданным молоком.

– Батюшки святы!Что делается-то!

– Тоня, что такое?Чего это ты так? – непонимающе уставились Баб Шура с внуками.

– Да там, в Петушках яд пролился. Состав шел. С рельсов сошел или вагоны упали – не знаю точно. По-всякому говорят. И полетело все на землю. В масках и скафандрах землю пластами снимали. Увозили куда-то. Небось потом там рядом жители мруть будут.

Наташа с Сашей слушали широко раскрытыми глазами.

– Эдак весь город уморют. Кому я молоко продавать буду? – била себя по широким ляжкам. – А потом и до нас дойдет. Как в Чернобыле. Господи боже! Конец света!

Двое переглянулись:ну про свето концовку – это горячка. Им доподлинно известно – его уже не будет. А вот как быть с отравлением? Ведь железная дорога в трех минутах ходьбы от их дома.

Черный Рекс заливался. Он гавкал в пустоту. В сторону оврага. Никого не было. Видимого.

– Уйди! Уйди сказал! – ругался пес. – Цепь порву, но загрызу. Не пойму кто ты, но жизнь отдам за хозяев!

Мрачный голос прогудел насмешливо:

– А стоит ли за них жизнь-то отдавать? Много ли ты в своей собачьей жизни мяса ел? Травой кормят, хуже свиньи жрешь. А свобода? Много ты бегаешь? Силы, молодость уходят, губишь свою жизнь. И ничнего не видишь. А они тебя погладить лишний раз брезгуют.

– А я сказал вали отсюда! Я пес! Я горжусь своей работой. В следующей жизни и набегаюсь. А в этой заслужу. Так что пшел прочь, гнида адская!

– Да если бы не ваши трехщепотные крестики направо-налево куда непопадя, давно бы сюда пробрался. Устроил бы вам. И тебе бы, блохастый, в первую очередь. Ну ничего, лохматый, вот придет ночь – пипец тебе! Ты сегодня лучше спать не ложись! Придут пацаны – попотчуют отменнными дубинками.

– Заткнись, крыса помойная! – гавкал пес, но страх чуток тронул его смелую душу. – Не боюсь я тебя, я и тебе горло перегрызу, и дружкам твоим!

И чем больше Рекс боялся, тем больше он рвал цепь разодрать врага – «Помру, но порву!»

Демон кинул в него сухой веткой и, вспорхнув черной жирной вороной, исчез в догнивающей липе.

– Сашенька, – обратилась бабушка к внуку. – Сходи посмотри на кого это собака лает.

– Да, Баб Шур, на кошку наверно, – но встал и вышел.

Черный верный пес еще дергался, щетинился и скалил клыки. Увидев козяина, он завилял всем телом и завизжал: «Он тут был, угрожал!», рассказывая о случившемся.

Но парень его не понимал. Погладив, отвязал:

– Погулять, наверно, хочешь. Иди побегай.

Собака, прыгнув пару раз на хозяина, помчалась к раскидистому дереву.

Саша вернулся в избу.

– Ничего. На зверушку, наверно…

– А домой прямо хоть не ходи, – все еще боялась Наташа из-за рассказов бабы Тони.

– Да ладно, – махнул брат рукой. – Само собой все рассосется.

А ленивый Саша, естественно, не привязал пса на ночь. И тем самым спас его жизнь. В двенадцать ночи или около того из оврага вылезли два беса. Один рослый и с рогами, а другой приземистый и горбатый, со свиным рылом. В корявых мускулистых лапах дубины.

– И где же псина? – прорычал один.

– Наверно, спряталась в будке.

– А зачем его бить? Что за птица такая?

– Царем зовут. Переродиться хочет.

– А что, нас уже собак бить посылают? Вот переродился бы в царя, вот его бы и побили.

– Да, это все Засраил. Он хоть и повыше нас, но мне не нравится – выпендривается много. На гадость всякую посылает.

– Аха. Скоро тараканов гасить начнем, – скривил рыло в улыбке.

– Давай будку чуть покорежим, да и буде.

– Давай.

Нехотя стукнули по разочку по крыше. Пиннули в стенку копытом. Никакого пса оттуда не выскочило. Отлили в собачью плошку и скрылись в овраге. Плохой Приказ – такое и исполнение.

Через полчаса прибежал Рекс, ведя за собой двух рослых собак.

– Хм-хм. Нюхаю, были, уже приходили, – задумался пес и огляделся. – Крутые! Куда там! Только до загаживания чепляйки ума хватило. Ладно, мужики. Спасибо что пришли.

– Чего там. Всегда зови, если что. Может остаться на ночь?

– Не, я их породу знаю. Бесами пахнет. У них зарплата маленькая, чтоб они за нее горбатились. Ленивые.

Псы, гавкнув друг другу, распрощались. Рекс прилег на дорогу и взглянул вверх. Небосвод усыпали яркие звезды. Они помигивали и кружились в далеком необозримом космосе с неимоверной скоростью. А казались неподвижными – воцарились тишина и покой. Тихо сейчас бодрствовали только ночные зверушки и привиденья, водящие свои непонятные хороводы с непонятными нам целью и мыслями.

А где-то на железнодорожном полотне вкалывали до рассвета трудяги из чистилища. Ангелы–бригадиры указывали места загрязнения, выливали баки со святой водой, вымывали яды и вновь возвращали почву в ее ественное природное состояние, безопасное для живых.

7

В метро, в электричках, в магазинах, везде, где только есть люди и мобильные телефоны, повсюду то и дело раздаются песни из блокбастера «Атака: адские выходцы».

– Просто поголовная мания какая-то, – завидовали ребята чужой славе.

Катастрофа уже, как и полагалось, рассосалась и они опять шлендали туда-сюда в Москву.

– Вот что делает четвертая власть с народом. А еще говорят, что СМИ бессильно.

Везде они видели плакаты фильма, слышали разговоры о нем. Прямо ажиотаж. Никто не хотел быть неосведомленным, оказаться в последних рядах. Все, как полоумные, распрыскивали свои энергии в воздух, отправляли ее некому существу, стараясь показать себя участниками творения монстра. Только и речи, что: «Как ты фильм находишь, а роман, а то, а это? Это же наше, родное, отечественное, а не больно какое-нибудь голливудское. Неужели все это правда? А вдруг они среди нас. Ведь так достоверно объясняет. А кто автор? Как он выглядит? Может он один из них? »

Последние слова, как правило, высказывали подростки, более склонные к мистицизму. Им как всегда хотелось нового и необычного. Пусть даже и последнего вздоха цивилизации. Ведь они называли себя Новыми и Бесполезными.

В этой атмосфере всеобщего псевдопатриотизма и сплоченности брат и сестра чувствовали себя жутковато: терялись в толпе, зомбированной и программируемой вероятно на что-то ужасное.

***

Крыша высотки опять стала пристанищем для Засраила. Он часто после обретения плоти выбирал именно это местечко для размышлений. Здесь хорошо и свободно дышиться. Чувствуешь себя властелином. Он как ворон обводил с высоты своим взглядом четкую, как карта, панораму города.

– Вот так бы взял это все и сгреб в ладошку, – прошептал он.

В эту минуту он представил, как толпы людей собираются внизу для чествования своего господина. Его то бишь.

Тонкими нитями он впитывал и собирал энергию. Ведь это для него люди выбрасывают свою веру в пространство. Для его выхода было это творение: сначала роман, потом сценарий и фильм. А затем даже интернетовские игры, настольные. Все заняты подпиткой его силы. Пока население верит в его существование, он вправе собирать в чашу права и использовать их во имя Зла. Он испытывал блаженство, ведь и обитатели Преисподней склонны испытывать чувство удовольствия, хоть им и приписывают порой, что они только злятся и бесятся.

– У меня есть срок. У меня есть шанс победить и стать господином этой всей территории. Каждый раз я чувствую где эти двое, я вижу их действия, читаю их мысли. Доведу их до нужной кондиции и все. Все просто.

Пролетавшие мимо воробьи и голуби, собираясь притулиться и прикорнуть, почистить перышки, с ужасом шарахались в сторону.

Насидевшись в этом гнезде, Засраил, не обесцвечивая свою личину, для развлечения ползал по стенам высотки, заглядывая в окна, залезал в отдушины, просачивался в кухни и лазил в холодильниках. Здесь ведь живут люди образованные, современные, ничего не окрещивают и божниц в углу не имеют, что бы интерьер не портить. Жрал прямо руками, не разогревая. Ему нравилось так развлекаться, чувствовал себя хозяином. В аду так не было. Не житье там. Жесткая дисциплина. А тут вроде курорта, все тебе можно. Вон взял и примерил чужие брюки, пиджаки. Понравятся – забирай. Не понравятся – порви на клочки и повесь на люстры. Пусть потом хозяева вернутся с работы и ужаснутся. А через неделю их семья разорвется, как эти штаны.

Единственным стимулом иногда заставлять себя работать была ограниченность срока. В приказе не указали точную дату, но было ясно – курорт не навсегда. А вот если справишься – будешь господином этой прелести во веки, ну или около того. А не справишься – ждать шанса еще тысячи лет, да и по первой втык дадут.

Сегодня он пробрался в хорошенькую пятикомнатную с евроремонтом и принял джакузи. Откупорил бутылочку пива. Посасывал. Понравилось. Полистал журналы голых телок. Выписал себе парочку, да во время спохватился – силовые единицы уходят. Пришлось ограничиться выдумкой.

Потом нашел без труда сейф, спрятанный под картиной известного мариниста.

– Эй, бесплотные, быстро цыферки вычислили!

– Хозяин, там триста пядьдесят милионов комбинаций.

– Ах, лодыри, я знаю что вам все под силу.

– Может вы сами его просто прожгете? Вы же можете.

– Ах вы, бездельники! Накой черт мне вас поставили? Я должен свои силы траить вместо того, чтоб применить их на более важное? – замахнулся рукой в воздух.

– Ой, ой, – запищали мелкие бесы.

– Давайте вашу зачирку.

Из пространства выскочил предмет, напоминавший сварочный электрод. Засраил, держа его между трех пальцев, принялся резать металл вокруг замка. И хотя металл был прочный, против дьвольских штучек он не устоял.

Засраил открыл раскаленную дверцу.

– И это все? – застонал недовольно.

Внутри покоились брилиантовые сережки в золотой оправе, кольцо с изумрудом и три тысячи долларов сотенными и какие-то документы.

Взял бумажки, понюхал.

– Мм, аферами пахнет. Знаю теперь откуда квартирка. А колечко ничего, – натянул на палец. – Мне впору. Ладно, серьги в скупку отдам. Как думаете, бестолочи, наличкой дадут или счет открывать в банке?

– А вы на Новый Арбат обратитесь, сходите. Там наличкой. Они не самого высокого качества.

– Да, – подумал вслух демон. – Если заниматься крупными делами, то придется пользоваться местными денежными единицами, адских мне все равно выдали мало. Накопить сначала придеться. Не одну такую квартирку посещу. Не все же мне самому делать. Найму уродов, социальных отбросов, полоумных, фанатиков. Много таких. Пусть пашут. Потом в пару бутиков зайду. Кредит в банке возьму по подложным. И хозяев этих пошантажирую с документиками. Как думаете, бесплотные? Или сразу сдать, негодяев? – при последнем слове рассмеялся.

В ответ невнятно пищали. Плюнул и пошлепал на кухню с фаянсовой плиткой. За спиной раздалось:

– Босс, а почему бы вам тут и не поселиться? Уютно, вроде.

– Мне на здоровье велено у полупроводника селиться. Вся информация, вся энергия лучше туда идет. А он, нищета, никак с хрущевки не съедет. Видишь ли пропитана она.

Ну да ладно, что там еще у них в холодильнике. Проголодался. Утка? Ананасы. Морковь. Сейчас быстро сляпаем утку по-китайски.

Застучал нож по доске. Зашипела сковородка. По квартире разнесся сладкий запах жаркова. Засраил выложил себе на тарелку, налив хереса, чинно уселся за стол и стал поощрать себя за то, что нашел новый источник дохода.

8

Они шли по вечерней дороге, возвращаясь пешком из деревни. Около церкви из обветшалого дома с огородом выкатила полная женщина лет шестидесяти и направилась им на встречу, загораживая путь.

– Молодые люди, подождите! – они остановились. – Я часто вас вижу и подумала, куда это они ходят пешком? Почему не на автобусе?

– Профилактика от геморроя, – съязвил Он .

Тетка проигнорировала.

– Вид у вас скромный, умный, не то что нынешняя молодежь – одни разгельдяи. Вот я и захотела предложить вам на наше собрание сходить.

– А вы – это кто? – спросил парень недоверчиво.

– Мы – баптисты (Они поморщились). – Нет-нет, не подумайте, мы не секта, мы верим в Иисуса нашего Христа, но у нас нет церкви. Мы верим по-своему: не крестимся, читаем только понятные, вдохновляющие молитвы. У нас нет попов, а есть только духовные учителя, которые помогают понять Библию. Вы читали Библию?

– Нет, у нас ее нет.

– Да вы что!? Почитайте обязательно! Вот подождите, мне одну новую прислали, я ее вам дам.

–У нас нет денег.

– Какие деньги?! Я ее так просто дам, насовсем, – и она побежала, перекатываясь на медвежий манер.

Они стояли удивленные: «Ничего себе?! С нами Бог заговорил: только вчера мы в книжном смотрели две Библии – за 600 и 900 рублей. И решили с первых денег купить. И тут сразу – на! Да еще за Спасибо! Спасибо, Господи, спасибо, что ты нас слышишь.» Мысли их были одинаковые и не нуждались в озвучке.

Баптистка успела уже вернуться. И, довольная, протягивала им почтовый конверт с книгой.

– Вот, почитайте и приходите к нам на собрания. Мы их по воскресеньям проводим. Ко мне придете, я вас отведу.

А они уже не слушали ее болтовню. Они нежно гладили нежный корешок обложки, с упоением листали тонкие из папиросной бумаги страницы и чувство благоговения от чуда и от сладко-пьянящего запаха свежей полиграфии окрыляло их, унося в мир нереальных фантазий.

Если так быстро сбывается про книжку, а книжка магическая сама по себе, ведь ее люди тысячелетиями пропитывали, значит на ней можно гадать и любое желание загадывать. Например, новые сапоги будут ли к наступающей зиме. Джинсы помодней.

Они поблагодарили женщину как могли, пообещав подумать, но, зная наверняка, что никогда не заявятся ни на какое собрание. И, довольные, припустились домой.

– Может это и не было никаким чудом, но случайности бывают только случайно, – восторженно объявила девушка, многозначительно подняв палец. – А вот когда твои искренние желания неожиданно материализуются, значит что-то изменилось в твоем сознании. Ты стал другим человеком.

– Интересно кем? – подхватил ее брат.

– Волшебниками, – почти шепотом ответила сестра.

– И в чем же это выражается? Не замечал.

– Ну не знаю. Учиться надо. Практис.

– И ты думаешь, мы что ль волшебники?

– А ты разве против стать им?

– Ну ведь это только в книжках и в фильмах-сказках

– Ну давай тогда решим, что вся наша жизнь – это сказочный сериал.

– Эй! – испугался брат. – А в сериалах есть опасные приключения с погонями, злодеями, разборками. Я так не хочу.

– Ну ладно, у нас будет сказка без злодеев, – успокаивала сестра.

Он подумал и, качая головой, сказал:

– Ну тогда так и жить не интересно будет. Сериал то бишь.

А Бибилия все слышала. «Ну что ж. Хотите необычную жизнь? Это запросто.»

9

Говорят, каждый находит в Библии то, что ищет.

Саша сидел, скрючившись на кресле, облокотясь о подоконник, и листал этот древний документ. А что он искал. Наугад раскрыл и нашел красивые эротические песни Соломона.

«Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина… Мирровый пучек… у грудей моих пребывает… Подкрепите меня вином.., ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня… Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня… Как половинки гранатового яблока – ланиты твои под кудрями твоими… О, как прекрасны ноги твои в сандалиях… огругления бедр твоих, как ожерелье… живот твой – круглая чаша, в которой неистощается ароматное вино; чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями; два сосца твои, как два козленка, двойни серны. Шея твоя, как столп из слоновой кости; глаза твои – озерки Есевонские… нос твой – башня Ливанская… голова твоя на тебе, как Кармил, и волосы на голове твоей, как пурпур… Этот стан твой похож на пальму, и груди твои – на виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее; и груди твои были бы вмето кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков. Уста твои, как отличное вино, оно течет прямо к другу моему, услаждая уста утомленных. Поутру пойдем в виноградники, посмотрим, распустилась ли виноградная лоза… там я окажу ласки тебе мои…»

От прочитанного и представленного его собственная плоть возгорелась и он задышал учащенно. Закрыл глаза.

***

– Наталь, ты только посмотри, – пихнул слегка локтем сестру, когда Они стояли в электричке и подъезжали к Москве. – Я вижу, что эротику нам сам Господь завещал.

Вчера он все думал и думал. И не мог успокоится. Сразу на него это не подействовало. И вот только сейчас решил посоветоваться со своим вторым мозгом.

Сашка с Наташкой не читали Библию благоговейно, как в церкви на службах, а по своему – исследовательски. Относились не как к источнику божественной мудрости, а как к хрестоматии по истории с правилами и советами.

Они, как и говорили, искали в ней Ответы, гадали на ней, задавая вопросы и тыча пальцем в стихи.

Он зачитал Ей несколько строк о наслаждении, которое получал Соломон от близости со своей возлюбленной.

Они были потрясены: как же так? Ведь мама и бабушка всю жизнь твердили, что это грязь, похоть, грех, бесовские происки и этим наслаждаться могут только очень распутные люди. Секс нужен только для рождения людей, быстренько и с молитвой, а потом читай акафист, чтоб Господь простил.

Всю жизнь они страдали от того, что приходилось подавлять свое тело, бичевать себя за желания, за то, что хотелось ласок любимых, что слишком иногда разыгрывалась

эротическая фантазия и набирала такую смелость, что позже сердце выпрыгивало от страха увидеть как их души поглощаются адским пламенем только за одни такаие мысли.

Они начинали каяться, сгорали от стыда, а плоть бунтовала…