скачать книгу бесплатно
Танцевал весь бар. Не хватало места. Танцевали около столов, за столами. Не хватало еще на столах. Я притомился. Присел за один столик. Колени, как два года назад, ныли. Моя страстность прошла вместе с остатками слабого пива. Я осунулся, горя всем телом.
Сквозь черные силуэты проскользнула ко мне сестра.
– Ну ты как, еще не натанцевался? А то я устала. И надоело.
Я искренне согласился.
– Да, Наташ, мне скучно стало. Никого не подцепил. Нечего тут и делать больше.
– Уже не выношу этого хмыря. То за столиком лизаться лез, то потом откровенно звал к нему. Я тебя хочу, я тебя люблю. Гандон. И до того ведет себя пошло, что мне даже стыдно стало: будто я, представь, Орбиту изменяю. Смешно, да?– я усмехнулся, с горечью. – Я еще Орбита чудовищем считала… жаль, мне нормальные парни не попадаются. Этому пришлось даже оплеуху отвесить – никогда так не делала. Да еще мне, пока ты танцевал, пришлось самой шестьсот рупий за пиво заплатить. Как же я себя за слабость презираю.
Подошел запыхавшийся Ману. Мы сказали ему о своем решении. И втроем протиснулись к выходу. Спустились по лестнице. Думаю, не долго уже веселиться толпе, раз ее зачинщик испарился.
На улице между нами двоими и Ману явственно обозначилась брешь. Мы не разговаривали. А молча подозвали дежуривших рикш.
Ману ему что-то напел. И мы сухо попрощались, точно зная, что по своей воле мы его больше не увидим.
На этом гадостный день не закончился. Подвезя нас к району Садар, водила, полагаясь на позднее время, начал нагло задирать цену. На наш спор подпорхнули его помошнички, сумрачные типы, и закивали лбами, мол он прав: двести рупий, ночью – это только друзьям.
– Сто пятьдесят. И так много.
– Нет, двести…
Я вцепился в раму. Неужели всегда все будет сложно в жизни? Неужели всегда нужно драться за свои копейки? Господи!
– Нет уж, не согласен на наши условия, тогда мы будем сидеть здесь, – Наташа сложила руки на груди и надулась. – Прям в кабине. Всю ночь!
Видя ее упертость, мужик сдался и мы ушли восвояси. Видно, Господь услышал мой стон.
Ресепшионист был сонный, но тоже почему-то насмешливый. Как сговорились…
16
Утро. Вставать не хотелось. Я включил ящик. Остановил выбор на глупом реслинге.
– И охота тебе это смотреть? – пробурчала сестра.
Вдруг за окном что-то постучало в стекло. Мы разом оглянулись, лежа на кровати. Острое око птицы заглядывало, рассматривая нас.
– Ястреб прилетел! – изумились мы в один голос. Не решились привстать, дабы не вспугнуть хищника.
Пернатая продолжала сидеть на карнизе и глядеть в комнату.
– Что бы это значило? – прошептала Наташа.
– Знак какой-то, – я пожал плечами. Поднялся на ноги. Птица не шелохнулась.
– Ее Бог послал о чем-то нам рассказать.
Я решился и приблизился к окну. Ястреб походил туда-сюда, помялся. Распрямил широкие крылья.
– Киу! – крикнул он свое небесное послание и вспорхнул.
Мы прильнули щеками к стеклу, плюща носы. Небесное создание кружило над плоскими крышами. А казалось, он продолжает следить краем глаза за нами.
Удивлению не было предела.
– Хм. Разгадка появится скоро, – задумчиво предположила сестра.
Я поверил. Иногда в ней просыпаются тайные силы и она пророчествует. Наследие от предков-знахарей.
Прошло некоторое время. Планов на день не было.
Я облачился в свежую рубашку и холщовые серые брюки. Постучали теперь уже в дверь. Наташа поднялась с постели и зашлепала босыми ногами по кафельному полу открыть.
– Привет, – услышал я стеснительный мягкий мужской голос.
Я посмотрел. Сестра вся зарделась, пропуская высокого молодого индийца в номер. Черные штаны, голубая рубашка с коротким рукавом. Стройное, как молодое деревце, тело. Кожа у него доходила аж до черного. А лицо – просто маковый бутончик.
– Это Ашутош, – объяснила сестра.
Ашутош протянул мне руку. Пожатие было тоже нежным и мягким.
«Сколько ему лет? – подумал я. – Вид неоперившегося цыпленка-подростка.»
– А, да, Наташ, – гость говорил на русском с милейшим оттенком акцента. – Это тебе.
Он вытащил из-подмышки подарочный сверток.
– Спасибо! – глаза ее горели благодарным огнем.
Поспешила развернуть. Это был новый томик Библии с серебрянным тиснением на черном переплете.
– Она на хинди, – Наташа подняла брови.
– Я обещал, – произнес Ашутош.
– Да ты присядь, – предложил я краешек кровати.
Он мило улыбнулся и послушно сел.
– Что вы видели в Дели? – спросил он. – Я могу показать.
И он повел нас кратким путем до автобусной станции вблизи Нью Дели Рэлвей стэйшан. Сразу купили с его помощью билеты до Агры на вечер в департаменте по туризму. Человечек в очках и застиранной рубашке хотел было заартачиться: люди по бизнес визе и по студенческой здесь не обслуживаются, идите в общую очередь. Но смягчился, потому что увидел наши слабые английский и хинди, да и в Индии две недели – зеленые и несмышленые.
– Тике, – махнул рукой и выписал два билета вторым классом.
Ашутош, оказалось, и вправду не знает Дели толком. Из-за страха купил себе билетик за три рупии, чтобы пройти через вокзал на другую сторону. «Вам не надо, вы иностранцы. Если остановят, делайте вид, что ничего не понимаете». А нам и вида делать не надо было. Мы и так ничего не понимали.
Оказавшись возле знакомого уже входа в метро, думали поедем подземкой. Но Ашутош повел нас к автобусной остановке.
– Хочу показать вам самый главный университет в Индии, Джавахарлала Неру, где я учусь.
Кондуктор в автобусе подошел было к нам, но Ашутош подал за нас несколько рупий.
– Ашутош, не надо, мы сами, – неловко попросила Наташа.
Он предупредил ее отказ
– Нет, Наташ, вы мои гости.
Я прекрасно видел, что наш знакомый беден, и, казалось, даже благороден. И от того еще больше не хотелось, чтобы он платил за нас…
Университет Неру был пуст в воскресенье. Все либо отсыпались, либо куда-то выехали. Лишь редкая горстка студентов бродила по обочинам дороги в лесопарке, в котором кое-где возвышались учебные кампусы и общаги.
Побродили. Показал нам возвышенность, с которой просматривалось пол Дели. А затем предложил пообедать в студенческой столовой. Разумеется, мы не удержались от любопытства узнать чем питаются в лучшем вузе страны.
Внутри никто на нас особого внимания не обращал – что значит высшее образование. Да и по словам Ашутоша, здесь немало иностранцев училось. В том числе и из России. Мы сели за столик и через пару минут перед нами оказались подносы с рисом, тушеными овощами, кефиром. Сам он ограничился сухими роти и щепоткой алу гоби. И чтобы совсем унять голод, изрядно увлажнял желудок порциями воды из кувшина общего пользования. Мы так обрадовались кефиру, что попросили еще и вслух помечтали для полного счастья о рыбке. Ашутош и это для нас исполнил. Помимо чашечек с белым дахи оказались и по два кусочка жареной рыбы.
– А ты будешь? – предложила я.
Ашу деликатно отказался, хоть и уверял, что не вегетарианец.
Мы враз слопали по две порции овощей и прочего и, потирая сытый рот, вылезли из-за стола расплачиваться.
– Сколько?
Ашутош снова замотал головой:
– Нисколько. Я пригласил вас сюда, я и за все заплатил. Если бы я к вам приехал в Россию, вы бы меня тоже угощали.
Мы кивнули, но смутились: как-то выглядело, будто он напрашивается уехать из Индии, как нам уже за эти недели успели надоесть многие с улицы: «Помогите нам уехать хоть куда. Мы любим Россию. Лишь бы из этой страны зарубеж». Промолчали. А бедный Ашутош жалобно шуршал в кармане остатками рупий. По глазам его было видно, что после сторупиевого обеда ему придется на несколько дней стать последователем Махатмы Ганди и поститься.
Чтобы скрасить огорчение, решил показать нам свой факультет.
– Правда сегодня классы закрыты и кафедры. Но так посмотрите.
У самого подъезда столкунулись с его преподавателем русского, который при виде нас очень обрадовался.
– Здравствуйте, – заговорил без акцента и запинки. – Я очень рад, что Ашутош – мой самый лучший и способный студент – нашел себе друзей из России. Я сам на днях вернулся с конференции из Москвы. А знаете, нашему университету не хватает книг на русском. Было бы здорово, если бы вы смогли как-то наладить связь с нами и высылать нам книги. Все затраты берет на себя вуз.
Мы пообещали попытаться что-нибудь сделать, хоть и не представляли себе как и что.
Попрощавшись, вошли в мрачное пустое здание с рефлеными окнами без стекол.
– Зимой у вас, наверное, холодно учиться? – поинтересовался я.
– Бывает, но мы привыкли. И одеваемся теплее.
Полазили на веранде, поднялись на крышу. Вдохнули свободный воздух Дели. Охнули красоте. И вернулись вниз, где у самого входа обратили внимание на низкорослые широколистные пальмы.
– Это банановые, – пояснил Ашутош, – но плоды уже студенты оборвали, еще зелеными. Вообще тут почва плохая и студенческие отряды сажают тут и заботятся о растениях особо. Иначе ничего не вырастет. Я тоже вхожу в студенческий совет. Наш профсоюз часто выступает с митингами. Проводим конференции…
И так, слово за слово, он перешел к тому, что он коммунист. Восхищается бывшим СССР: «жаль только, вы не дождались, не дотерпели». И вся его жизнь – это борьба за чьи-то права. Он отказывался от пиццы, кока-колы, от всего буржуазно-разлагающего, а мы наивно полагали, что он следует здоровому образу жизни.
И в таких разговорах дошли до автобусной остановки, где ознакомились еще с парочкой Ашутошевых друзей-однокурсников, таких же, как и он, зажатых, скромных активистов-коммунистов в дешевых штанах и с умными взглядами будущих профессоров лингвистики, как и сам Ашутош –двадцатишестилетний аспирант.
Поехали дальше.
Автобус быстро домчал нас до храма Лотоса. От остановки мы прошли вдоль ограждения. Людей вокруг было много. Я увидел торговца солнечными очками, что разложил свой товар на коробке у дороги. Очки были модные на вид и прямо-таки тянули к себе. Возможно, мне нужно было самоутвердиться, да и глаза слезились от солнца, поэтому я решил купить одни себе.
– Сколько?
– Десять рупий.
Я удивился цене. Торговец – редкий из тысяч, кто не врал иностранцу.
Когда я померял их, сестра пришла в восторг.
– Да, они классно на тебе сидят. Бери.
И я взял.
Народу тьма. Толпы желающих попасть в храм вереницами текли в него. Ашутош купил воды, напоил нас. Мы в какие-то мешки запихали свою обувь и отдали на сохранение. И так и шли босиком по длинным жестким половикам. Я поразился и зауважал Ашутоша, когда он совершенно не по-индийски взял Наташин рюкзак и понес его сам. Она же просто таяла от восторга. Я уже понял, что у нее на уме.
Внутри храма оказался огромный зал, похожий на оперный. Да и внешне он мне напомнил Сиднейский оперный театр. Впереди даже сцена с микрофоном, но никто не выступал. Нас попросили не шуметь и показали на ряды сидений, что подтверждало мысли – это не храм, а концертный зал.
Мы сели на жесткие сиденья и замолкли. Я устремил взор вверх. Купол храма Лотоса увенчивался расходящейся лучами звездой высоко над головами. Хотелось смотреть и смотреть, и не отрываться. Я попытался прислушаться к звуку сердца, послушать что оно пытается нашептать мне, пробиваясь сквозь толстую кожу бушевавших мыслей, чувств, обид, надежд, беспокойств, воспоминаний. Я попытался сделать это, но не смог. Я напомнил сам себе маленького ребенка, дернувшего бессильно веревки, пытаясь сдвинуть привязанный валун с места. Валун не шелохнулся.
Медитация оказалась мне не по силам. Шепот сердца заглох. Лишь слышались еле уловимые постукиванья. Это меня раздражило и чувства обернулись легкой скукой. Почувствовал как спина, шея от откинутой к куполу головы затекли. Да и пятая точка захныкала.
– Ну что, может пойдем? – шепнул сестре.
– Да, – легко и быстро согласилась.
Мы втроем встали и боком, как крабы, покарабкались через пустые сиденья.
Ну а дальше очень скоро мы расстались и Ашутош проводил нас снова на вокзал. Усадил в купе. Когда поезд тронулся, он с тоскливой улыбкой помахал нам и мне это напомнило преданного пса, которого бросают хозяева, навсегда покидающие дом.
Доехали.
Чтобы не прощаться с попутчиками, угостившими нас конфетами, спросили: «Агра ли это?», хотя сами знали ответ.
Агра Кант – самая далекая железнодорожная станция от Кандари.
Сойдя на платформу, нас уже атаковали:
– Хело, сэр! Такси? Йес?
