Эльвира де Моруа: огонь под перстнем

Девушка стояла, опустив руки и глядя вслед удаляющемуся отцу: значит, просто любовница…

Ей стало обидно за подругу. В аббатстве она хотела спасти ее от монашества, а тут подвергла новому испытанию.

– Как мне уберечь ее от отцовских домогательств? – прикусила она нижнюю губу и вспомнила о своей участи: отец слишком серьезно намекнул на сватовство, а это в ее планы не входило. И сразу пришел образ конюха.

– Как он красив, – вздохнула она глубоко и с сожалением добавила: – И почему он не дворянин?

6

Вечер подходил стремительно быстро и Эльвира не знала что надеть, поэтому выбрала оранжевое платье с желтыми бантами. На шею одела мамин кулон с лилией. Констанция помогла ей убрать волосы, выправив пару локонов. Сама оделась в бледно-голубое платье, что дала подруга, и к темным волосам прикрепили бутон красной розы.

Девушки были готовы и только ждали приглашения.

В поместье уже съезжались разные графы и маркизы, помпезные и не очень. В зале играла музыка, горничные разносили бокалы с вином. Всем работникам поместья было разрешено одеться поприличнее и стоять у входа, смотреть на гостей.

Миловидные служанки кокетливо пялились на молодых господ и хихикали радостно, когда те им подмигивали.

Анри нетерпеливо оглядывался, пытаясь найти незнакомку, с которой встретился у озера. Но ее нигде не было видно среди прислуги.

– Где же ты? Появись, – теребил он в руках подол своего простенького камзола.

Он весь день с тоской нетерпеливо ждал вечера в надежде на новую встречу. А тут хозяин велел всем собраться на прием. И теперь его распирало любопытство увидеть девушку в праздничном наряде.

И тут раздался голос, оповещающий о прибывших:

– Графиня Эльвира де Моруа.

Гости зашушукались, взволнованные любопытством какой же стала дочь Антуана спустя годы. И под шелест атласных платьев и вееров, неспешной походкой в зал вошла она.

Анри только приоткрыл рот, не в силах повторить ее имя. Такого не могло быть.

– Как она похожа на…

Но не до кончил, потому что его ошарашило понимание кем на самом деле была утренняя знакомая.

Она не была одной из прислуг. Она не была ему ровней. И он не мог отвезти взгляд от ее роскошной красоты и недосягаемости.

– Кто она и кто я… – разочарование горьким ядом сцепило горло.

Не в силах вынести разочарования, конюх протиснулся сквозь толпу работников и выскочил наружу. Здесь, под звездным небом, ему стало легче дышать. Он оперся на поручни лестницы и простонал:

– Вот я безумец!

Все еще пытаясь осознать реальность, он добрался до конюшни и обнял любимого гнедого. Конь сочувственно зафырчал.

Вечер был скучным. Танцы, приветственные однотипные разговоры и комплименты:

– Дорогая, ты очень похорошела. Жизнь в монастыре сделала тебя спокойнее.

– Каким ты была не покорным ребенком, а теперь стала грациозной девушкой.

Эльвира приторно кивала и улыбалась. И в то же время сжимала до боли ладони, впиваясь ногтями в мягкие подушечки: он ушел, его нет среди гостей, она его разочаровала.

Ни о чем другом ей не думалось. И парни, что пытались завязать с ней беседу, находили ее скучной.

Констанция большей частью сидела на стуле и пару раз отказалась потанцевать.

Отужинав и наобщавшись, гости стали расходиться. Прислуга подъедала пирожные и уносила на кухню столовые приборы.

Выпроводив последнего графа, Эльвира облегченно вздохнула, выслушала покорно нравоучения отца, что надо было быть посмелее и поактивнее, и наконец поспешила к себе. Душные наряды ее давили, она стащила с себя оранжевое платье и, накинув легкий пеньюар, кинулась на улицу, стараясь, чтобы ее никто не увидел.

Прокравшись к конюшне, она затаилась, услышав тихие жалобы коню:

– Она провела меня как дурачка, а я и поверил. Конечно, я и есть олух. Как такая красавица, да еще и графиня, могла запасть на меня. Кто я… И кто она…

– И кто же она? – вошла незаметно и встала позади.

Анри вздрогнул и резко обернулся.

Приглушенный свет луны едва падал на девушку и она казалась видением.

Парень молчал, не веря своим глазам.

Она шагнула вперед и лицо ее вышло из тени:

– Я знаю, что ты обижен на меня, прости…

Воцарилась тишина. Никто не знал как реагировать дальше. И только гнедой разрядил тишину, громко фыркнул на них и замотал головой.

– Я и не смею обижаться, – буркнул конюх, отступая и опуская взгляд.

Она шагнула вперед:

– Не веди себя, как обиженный ребенок. Я не скрывала, я просто хотела, чтобы меня принимали какая я есть, а не в роли графини.

– Но ты же и есть графиня! – вспыхнул парень и выпрямил грудь: – Вам, господам, нравится играть в любовь с прислугой. Но я не твоя игрушка.

– А я, по-твоему, играла с тобой? – ее голос зазвучал оскорбленно.

– Не знаю. Я уже ни в чем не уверен.

– А я была уверена, что нравлюсь тебе. Значит ошибалась. Ты ни чем не лучше этих надутых пижонов в напомаженных рюшках. Такой же лицемер!

Шагнула вперед и ткнула ему в грудь:

– Если бы ты был влюблен, тебе было бы без разницы кто я!

Развернулась и хотела уйти, наполненная обидой и разочарованием, но тут сильные объятия сцепили ее сзади:

– Я никуда не отпущу тебя. Пусть ты хоть принцесса, хоть кухарка. Я люблю тебя!

Конь радостно заржал. Дыхание перехватило от волнения. Эльвира закрыла глаза, отдавшись чувствам и уже не помнила, когда его горячие поцелуи начали покрывать ее шею.

Половину ночи она лежали, обнявшись на сухом сене. Их кожу щекотали колючие стебли. Он проводил пальцами по вздымающейся груди, по пупочной ямке, по изгибам талии. Она прижималась все ближе, вдыхая слегка тяжеловатый мужской пот, но от этого ей становилось только спокойнее. Не было ни капли сожаления. Это была ее первая любовь. Первые глубокие эмоции. А он не верил, что она рядом, что доверилась ему и полюбила. Касаясь ее гладкой кожи, Анри убеждал себя, что ему это не снится.

Наконец-то он решился задать вопрос, который его мучил с тех пор, как он увидел Эльвиру на балу:

– А что будет с нами дальше?

– Дальше? – вторила ему Эльвира и не знала что будет дальше.

Умом она понимала, что отец никогда не выдаст ее за конюха. Он даже сам готов опозорить девушку, но не жениться. Но единственное, что она знала наверняка, это ее решение быть с Анри во что бы то ни стало.

– Мы так и будем тайно встречаться до твоей свадьбы? – голос его осип от боли воображаемого финала.

Эльвира встрепенулась и оперлась на локоть, бросив на него гневный взгляд, полный негодования:

– Я не пойду ни за кого замуж. Я только твоя.

– Прости, – притянул ее к себе. – Я боюсь тебя потерять. И я понимаю, что я только конюх. Что я могу тебе дать? У меня даже дома своего нет. Смотри, – и он обвел свободной рукой конюшню. – Даже эта солома принадлежит твоему отцу.

– Но я не принадлежу никому. Если я решила быть с тобой, никто и ничто мне не помешает.

Ее вид в этот момент был как у капризного ребенка, и это рассмешило Анри.

– Чего ты надо мной смеешься? – обиделась девушка, и в этот момент ей стало стыдно своей наготы. Она натянула поверх тела свое платье, валяющееся рядом.

– Не стыдись. Ты необыкновенно красива. Как эльфа.

– И много ты голых эльфов видел? – нахмурилась Эльвира, но за сдвинутыми бровями уже крылась веселая усмешка.

– Их такими рисуют. Настоящую, живую, я увидел лишь сегодня. Тут, со мной, – и он поцеловал ее нежно в нахмуреннвй лоб.

Она не выдержала и впилась губами в его раскрытый рот.

С новой страстью они любили друг друга до самого рассвета. И почти уснули в обнимку. Но разум разбудил и велел одеваться.

Не желая прощаться, они долго не выпускали руки друг друга, но петухи кричали потарапливаться. И девушка незаметно убежала в свою комнату. Сама налила прохладной воды в ванную и села в нее, смывая с ног остатки крови.

7

День прошел как обычно. Граф объявил, что на неделю уезжает по делам. И это облегчало жизнь обеих девушек. Констанции можно было спать спокойно, а Эльвире бегать на свидания к конюху.

Констанция не спрашивала подругу где та пропадает, но по выражению лица понимала, что это любовь. И самой ей становилось неимоверно грустно, что в ее жизни никогда не будет подобного.

Анри по просьбе любимой седлал коней и вместе они скакали по лугам и дубовым рощам. То на перегонки, то ехали рядом, касаясь рук. Потом привязывали животных и среди луговых цветов на опушке любили друг друга.

Дни быстро летели и наконец вернулся граф. Вид его был встревоженным и одновременно довольным.

Не поздоровавшись, он закрылся в кабинете и долго сидел там. А затем позвал дочь.

– Как съездил, все хорошо? – начала Эльвира с порога.

Отец кивнул и повелительно велел ей сесть напротив.

Серьезность разговора она поняла сразу и это ее напрягло.

– Я начну сразу со второго пункта, начал граф. – Маркиз де Сардю готов порадниться. Его сын уже в том возрасте, когда может взять ответственность за семью.

Эльвира молчала. Ни один мускул не пошевелился на ее застывшем лице. Графу это показалось послушанием и он сбавил холодный тон:

– Свадьбу запланировали на следующий месяц. И хотя ты переедешь к нему, твой муж будет управлять нашими текстильными фабриками.

Девушка все еще молчала.

– Он симпатичный парень, воспитанный. С твоим характером он уживется. Он не притязателен к женским капризам и выходкам. Поместье их обширное и ты также сможешь там разгуливать. А я смогу заняться торговлей с Америкой.

Эльвира встала, поклонилась и вышла.

Граф лишь пожал плечами и вслед добавил:

– Ничего, смиришься. Это всем нам пойдет на пользу.

Эльвира сидела в беседке и раздумывала о случившемся. Свадьба была вообще не вариант. Разговор по душам – там даже взаимопонимания не возникло, иначе бы, прежде чем принять решение, отец хотя бы спросил ее мнения.

Побег. Куда. Как. С кем.

В голове роились и шумели разные за и против. Но никакой тревоги в душе. Никаких сомнений, что она сама все решит. Хладнокровие. Сдержанность.

– Так, – вела она подсчеты. – Самые простые и легкие платья. На год их точно хватит.

Что я могу делать? Устроиться гувернанткой, представившись сиротой, выпускницей аббатства. Бесприданница – таких много, подозрений не возникнет.

Деньги. Отец давал на карманные расходы.

Драгоценности. Их лучше не брать и не привлекать к себе подозрений. Все равно начнутся распросы откуда взялись, не украли ли, если решишь их продать.

Анри. Тут оставалось лишь заручиться его согласием. Заработать тем же конюхом он сможет где угодно.

Она не притязательна. Был бы кров и еда. И, конечно, он рядом. А с ним ей ничего не страшно.

За обедом она почти не притронулась к любимому гусиному рагу. Отец отнес это к девичьей радости. Констанция, чувствуя неладное, тоже мало поела. Блюда отнесли обратно на кухню.

Собрав со стола косточки, Эльвира молча отправилась во двор кормить собак.

Оглядевшись и удостоверившись, что никто за ней не следит, отправилась на конюшню, но еще издали услышала там голос отца и передумала.

Побродила вдоль озера и вернулась в комнату.

На ужин не явилась, сославшись на мигрень. Граф отправил к ней Констанцию и та прикладывала ко лбу девушки влажные платочки.

– Оставь, пожалуйста, меня одну, – не выдержала Эльвира и отстранила заботливую руку.

Констанция послушно встала и вышла.

Эльвира долго лежала, глядя на потолок. Свечи не зажигала. Через открытое окно летели наглые комары и жужжали ехидно ей в уши. А вместо их визга ей слышались насмешки.

В доме давно все затихли, спали и собаки во дворе.

Эльвира начала почти засыпать, как послышался легких шелест. Она открыла глаза и прислушалась. Скрежет послышался за окном и вскоре на подоконнике появилась мужская фигура.

Она вздрогнула, но тут же узнала знакомый силуэт:

– Как ты сюда попал? – зашипела она, чтобы ее никто не услышал.

Анри кинулся к ней:

– Тебя не было весь день. И даже вечером ты не пришла. Я не мог больше ждать.

– Я тут.

– Я изнемогаю, только и думаю о тебе все сутки напролет. Душа болит, если не увижу тебя хотя бы издали.

Она прижалась к его широкой груди и на душе полегчало. Потянула его лечь с ней рядом. Высокие подушки удобно поддержали его и парень почувствовал комфорт. Впервые он лежал на барской постели. Удивительно, что до этого он ни разу не мечтал тут уснуть. А рядом была еще и любимая.

Эльвира легка к нему на грудь. Долго молчала и наконец спросила:

– Ты правда меня любишь?

Анри прижал ее крепче:

– Даже сам не представлял, что такое возможно.

– Ты бы хотел прожить со мной всю жизнь?

Парень промолчал. Она не правильно истолковала молчание и обиделась, приподняв голову:

– Неужели я только временная утеха?

Анри закрыл ей губы пальцем:

– Никогда так не думай. Я готов жизнь отдать ради тебя.

– Но ты не ответил…

– Я боюсь тебя потерять.

– Почему?

– Каждый раз, когда я держу тебя в объятиях, я не знаю что могу тебе дать… Я нищий. Ни денег, ни дома, ни семьи.

– Ты мое всё, – глаза ее наполнились слезами. – Спаси меня.

Анри испугался и привстал:

– От кого? Кто тебе угрожает?

– Отец.

– Отец? Как?

– Он решил выдать меня замуж.

Парень побледнел и расслабил руки.

– Ты же не бросишь меня одну? – ее взгляд умолял.

– Мы сбежим, – решил Анри после раздумий.

– Я согласна.

Ее радости не было предела. Она сама уже это решила, но хотела услышать именно от него.

– Мы отправимся отсюда вместе. Я не позволю никому нас разлучить! – она впервые услышала мужскую твердость в голосе конюха и это еще больше добавило любви в ее чувства.

– Ты мое счастье, – промурлыкала Эльвира, нежно коснувшись губами к его крепкой шее.

От ее нежности Анри растаял и страсть в мягкой кровати разгорелась с новой силой.

– Я сделаю все, чтобы ты всегда была счастлива со мной.

– Я уже самая счастливая на свете.

8

До рассвета они строили планы. У Анри были сбережения. Он вспомнил, что где-то в Бордо есть дядя. И там они могут поселиться.

Эльвира дала парню деньги купить повозку с лошадью. В ее конюшне были лишь породистые и это только привлекло бы к ним внимание.

Побег готовили на третью ночь. Запасы еды потихоньку отнесли к охотничьему домику, в котором давно никто не бывал – охотой граф перестал интересоваться после смерти жены.

Туда же Анри отнес свои и ее вещи. На всякий случай положил на них ветки.

Никто не подозревал о готовящемся побеге.

В последний вечер Эльвира не выдержала и обняла отца, чмокнув его в висок.

– Откуда такая чувствительность? – удивился граф, но важности не предал.

– Просто люблю тебя, папа.

Он похлопал ее по руке и продолжил ужин.

До ночи Эльвира гуляла по саду, по дому, прощаясь со всем, что было ей дорого.

Как только дом уснул, она села за письменный стол и написала прощальную записку.

Взяла с собой только мамин медальон и брошь в виде скорпиона.

Тихонько, стараясь не шуршать платьем, босая, чтобы не стучать каблуками по мраморному полу, прошла в комнату подруги.

Констанция спала, еле постанывая во сне и время от времени что-то бурчала несвязное.

Сначала Эльвира напугалась, как бы та не проснулась и не стала ее отговаривать, но, поняв, что той снится сон, успокоилась. Мысленно поцеловала девушку в щеку. Положила на столик свернутое письмо и поверх поставила шкатулку.

– Прощай, моя дорогая. Может еще свидимся. Как жизнь покажет.

Тихо вышла в сад. Обулась и поспешила в конюшню, накинув на себя плащ с капюшоном.

Анри уже нетерпеливо поджидал ее у ворот. Оседлал двух коней и, чтобы те не ржали, надел им на морды мешочки.

Как только дом остался вдалеке, вскочили на коней и помчались к приготовленной телеге, заранее груженой всеми вещами. Лошадь была уже не молодой, но еще выносливой.

Эльвира обняла Анри с грустью, словно расставалась ни с домом, а с ним.

– Не бойся, я с тобой, – понял ее тоску и погладил по грустному лицу. – Когда-нибудь твой отец поймет и простит нас.

Она отрицательно мотнула.

Жеребцов привязали к дереву возле охотничьего домика. Как только спохватятся, что девушка сбежала, все обыщут и коней непременно найдут. Волков тут давно не было.

Анри усадил девушку в повозку, сам сел впереди на козлы управлять кобылой.

Впереди их ждала дорога в Бордо. Но там никто не обещал им легкой жизни.

– Анри, – окликнула его Эльвира, когда они уже выехали за пределы поместья. – Ты уверен, что нас там не найдут?

– Надеюсь. По фамилии Бойе меня тут никто не знал. Все звали просто Анри конюх. Про дядю тоже, думаю, никто не слышал. Я сам последний раз его видел лет семь назад. Даже не знаю жив ли он, узнает ли меня.

– Ладно, бог нам в помощь, – посмотрела на темное небо с тучами и уснула.

9

Констанция спала тревожно, ей снились какие-то тягучие, нудные сны, сюжета которых она не помнила.

Встала уже вся усталая, потянулась и хотела пойти умыться, как на столике заметила письмо.

В груди ёкнуло предчувствие. Она не ошиблась.

"Милая Констанция, я не прощаюсь. Верю, что судьба еще сведет нас вместе. Я не одинока. Со мной моя любовь. Я полностью ему доверяю. Но я беспокоюсь о тебе. Ты не обязана терпеть притязания моего отца. Думаю, ты еще помнишь домик в Тулузе, который я неосознанно купила. Отдаю тебе ключи – пользуйся. Может я скоро навещу тебя там.

Также в шкатулке я положила для тебя кое-что. Пусть это тебя не смущает. На первое время хватит, а дальше Господь поможет. И хотя я не верю в молитвы, но все равно помолись за нас, чтобы никто не помешал нашему счастью.

Твоя Эльвира. "

В шкатулке оказались деньги и пара украшений.

На глазах девушки появились слезы. И снова она одна. Но одновременно помощь подруги с ней. И теперь ей самой решать с кем и где быть дальше.

Констанция опустилась на кровать и заплакала, раздираемая тоской.

К завтраку дочь не спустилась и граф отправил горничную за ней, но девушка пришла удивленная, что кровать застлана с вечера и никого в комнате нет.

Антуан перевел вопросительный взгляд на Констанцию, но она лишь зажалась и почти простонала:

– Я не знаю где Эльвира, она давно мне ничего не рассказывала.

Начались поиски. И когда обнаружили, что конюха тоже след простыл, поняли, что эти двое сбежали вместе.

Граф обрушил весь свой гнев на бестолковую прислугу, которая не могла уследить за графиней. Констанция постаралась не попадаться ему на глаза. По приказу Антуана все бросились искать парочку, но в округе нашли только оставленных коней.

Теперь граф сидел обескураженный и не знал как скрыть позор от знати, которая не оставит его в покое. Все его бизнес планы рушились. О какой торговле с Америкой могла идти речь, если некому будет управлять фабриками.

Три дня шли неприрывные поиски и в этой суете никто не заметил, как исчезла из дома и Констанция.

Граф, как узнал о ее пропаже, совсем впал в уныние и запил.

А беглецы ехали с оглядкой, постоянно опасаясь погони. Путали, ехали разными путями, чтобы сбить с толку тех, кто может обнаружить их след. И через 10 дней пути остановились в небольшом городке, так и не доехав до Бордо.

Уставшие и обессиленные, почти не спавшие несколько ночей, беглецы узнали, что на днях умер пивовар, у которого не было семьи. И завещал свой дом первым приезжим, которые появятся здесь в день его похорон. А пивоварню отдал старосте.

Последнее желание умирающего закон. И как раз навстречу похоронной процессии выехали из-за холма наши влюбленные.

– Куда путь держите? – обратился к ним староста.

– Мы с женой ищем где обосноваться, – уставшим голосом ответил Анри.

– Бог направил вас по верному пути.

Анри вопросительно посмотрел на шествие.

– Уважаемый пивовар, да упокой Господь его душу, завещал свой дом вам.

– Как это нам? – не удержалась Эльвира, до этого старающаяся никому не показываться.

Староста рассказал им про завещание и молодые согласились тут поселиться. Ничего лучше и придумать было нельзя.

Оставили повозку возле церкви и вместе с остальными отдали последние почести мужчине, который стал их ангелом хранителем.

Падре осветил их дом. Соседки принесли по курице и поросенка, чтобы молодые начали хозяйство не с пустого двора.

Так и зажили тут бывший конюх и графиня.

– Прошу тебя, давай поженимся, – предлагал ей Анри еще в начале пути.

На что Эльвира отрицательно мотала головой:

– Я поменяла имя на Элен. Если мы поженимся, то это будет все равно не правдой, потому что будут венчать Анри и Элен. А если я назовусь настоящим именем, нас могут найти. Не будем рисковать. Любопытные и так нас уже знают как семью Бойе. Оставь все как есть. Счастье не в церемонии, а в доверии.

И хотя Анри мечтал пойти с Эльвирой под венец, ему нечем было возразить против ее здравомыслия.

10

Прошло полгода. Анри помогал делать телеги и заботиться о лошадях. Эльвира, нынешняя Элен, научилась взращивать огород и с соседками ловить на продажу рыбу в реке.

Как-то на берегу у нее закружилась голова и в глазах помутнело. Шедшая рядом женщина, а она была еще и повитухой, усадила девушку на камень и потерла ей виски.

– Радуйся, душенька, ты станешь мамой.

Эльвира не понимающим взглядом уставилась на говорящую. Та засмеялась:

– А чего ты хотела? Замужняя жизнь к тому и ведет.

Вечером, когда Анри вернулся домой, она сидела на лавке и даже не поднялась его встретить.

– Эли, милая, что с тобой? – напугался он и кинулся к ней, присев на одно колено.

Она медленно приподняла взгляд и тихо спросила:

– Ты готов к тому, что нас станет больше?

– Нас? Больше? – сначала опешил и потом только сообразил Анри. – Эли, ты правду говоришь? Ты беременна?

Она кивнула, опустив испуганно голову.

Он радостно кинулся к ней, обняв за колени:

– Какое чудо! Мы будем настоящей семьей. Мальчика назовем Себастьян. Девочку Жозефина.

– Почему так? – улыбка стала появляться на щеках бледной Эльвиры. – Я боялась тебе эта новость не понравится.

– Да с чего ты так решила?! – стал расцеловывать ее колени. – Боже, какое счастье! Бог благословил нашу любовь. Я боялся, что мы прокляты.

Из глаз девушки выкатилась слеза. Ее пальцы вошли в густые волосы мужа и ласкали его голову.

До сих пор она жила с сомнениями, что их побег ошибка и скоро она ему наскучит. Но искренняя радость в глазах любимого от вести про ребенка развеяла последние ее сомнения. Теперь они настоящая семья, благословленные Богом, а не церковью.

Граф Антуан стал молчалив и, отдавая приказы, больше огрызался, словно мстил всем за побег дочери. Вместе с ней сбежала и та, с которой он расчитывал провести остаток жизни. И может быть даже жениться, лишь бы порадовать дочь. Но обе оказались предательницами. И это его тяготило. Не помогали ни ром, ни вино. Дела не двигались, скорее были близки к катастрофе. Как неожиданно в дверях особняка появился высокий, жилистый молодой человек лет тридцати с черствыми чертами лица.

– Вы кто? – насупился граф.

– Я так и думал, что вы, дядя, не узнаете своего троюродного племянника.

– Племянника? – вопросительно стал разглядывать незванного гостя. – Ты… – попытался вспомнить его имя.

– Я Жерар, Жерар де Бриньон, сын вашего…

– А-а, – граф не дал ему договорить. – Я помню, как твой негодный батюшка проиграл в карты все свое состояние, довел отца до выстрела в голову и сам скончался пьяный где-то в кувете.

Парень поперхнулся от такой дерзкой выходки, но сдержался.

– Теперь это уже в прошлом.

– Зачем явился? – все также грубо огрызнулся на него граф.

– Я слышал про вашу беду…

– А кто еще не знает про мое бесчестье? – грохнул бокал с недопитым ромом о стол. – Все никак не угомонятся и только и продолжают об этом судачить.

– Так вот я пришел помочь вам избежать позора.

Наступила тишина. Граф нахмурил брови и исподлобья смотрел на гостя.

– И каким же образом?

Не дожидаясь приглашения, уселся в кресло напротив, запрокинув ногу на ногу.

– Итак, у меня предложение к вам.

– Какое? – начал трезветь Антуан.

– Я верну вам дочь, а вы мне отдадите управление вашими фабриками.

– Хм, – усмехнулся граф. – А не много ли ты запросил? Кому она нужна после такого?

– Мне нужна, – на полном серьезе произнес Жерар и стал объяснять свой план, не дожидаясь расспросов.

– Вы и так уже знаете, что я на мели. Отец даже доброго имени мне не оставил. Лишь один уцелевший от матери замок в Леоне. Но у меня есть голова. А с этим, – постучал пальцем по виску, – можно добиться многого.