Эльвира де Моруа: огонь под перстнем

Показалась конюшня. Все также пахнет прелым овсом, конным потом и свежими фекалиями.

Ворота распахнуты, издается лёгкое ржание.

Эльвира не стала входить внутрь, заглянула украдкой сквозь ставни: вдруг и так его издали увидит?

Но конюх не показывался. Только слышался плеск воды и тихий приглушённый голос, который уговаривал коня посмотреть ему в глаза, а животное умно фыркало в ответ.

Томясь от любопытства, девушка медленно вошла внутрь. Под ногами предательски хрустнула солома. Почуяв хозяйку, лошади начали ее приветствовать.

Эльвира шла вглубь, приближаясь к тому стойлу, где парень мыл гнедого.

Она остановилась в проходе. Высокий, смуглый конюх обхватил коня за шею и, смеясь, что-то ему нашептывал. Конь довольно фырчал и мотал головой.

– Да повернись ты уже, – шипела себе под нос Эльвира. – Только твою шевелюру и вижу.

Но конюх продолжал гладить жеребца, похлопывая животное по спине.

Девушка не выдержала, подошла ближе и с усмешкой спросила:

– Да ты, смотрю, лошадиный язык понимаешь?

На ее неожиданный голос парень резко обернулся и с удивлением смотрел на незнакомку.

Он и правда был необыкновенно хорош. Пышная копна темно-каштановых волос спадала на плечи, закрывала лоб, но из-под густых бровей горели ярким необычным светом его глаза. Прямой нос, четко подчёркнутый подбородок – все, как с античных скульптур. Широкие плечи и крепкие запястья, в которых, не удивительно, что хотели утонуть женские тела. Рубаха, влажная от пота или от мыльной воды, которой он мыл лошадей, прилипла к телу, выдавая рельеф красиво отточенных мышц. И сквозь незастегнутые пуговицы видны темные волоски на груди.

Наконец парень отошёл от неожиданности и улыбнулся. И эта улыбка открыла ряд белоснежных зубов.

– Как у отменного скакуна, придраться не к чему, – заметила она про себя.

– Вы тут новенькая? Я раньше вас не видел.

– Ох! – удивилась Эльвира тому, что он принял ее за прислугу, но потом вспомнила, что нарочито одела простенькое платье.

Ухмыльнулась и добавила:

– Ну можно и так сказать. В общем, теперь чаще будем встречаться. Я тоже люблю бывать в конюшне и мыть лошадей.

– Правда? – совершенно искренне обрадовался парень и протянул щётку с тряпкой. – Тогда можешь присоединиться.

Эльвира рывком выхватила их и привстала у гнедого.

– А вот тут у него была рана, видишь, шов остался, – и провела пальцами по почти незаметному шраму у задней ноги.

– Да, я это заметил. И он мне даже рассказал, что повредил ногу на охоте.

– Правда?! – не на шутку удивилась девушка. – Разве можно так уметь понимать животных?!

– Наверное, – пожал плечами. – Я будто слышу их голос и вижу что они говорят или что думают.

– Ты понимаешь язык животных? Прям как в сказке?

– Нет, только лошадей.

– Наверное, в детстве ты пил кобылиное молоко, – усмехнулась своей догадке.

– Не помню, я сирота и мне некому рассказать о моем детстве.

– Сирота, – вторила ему. – Я тоже сирота. Но у меня есть отец.

– Значит ты счастливее меня.

Воцарилось молчание. Даже гнедой перестал фыркать и прислушивался к их сердцебиению.

Эльвира стала медленно начищать спину коню. Парень ухватил ее руку и направил движение в обратную сторону:

– Вот так если чистить, ему приятнее.

Его крепкая ладонь обхватила ее тонкие пальцы и девушка вздрогнула. Это не утаилось от внимания конюха. И он теснее приблизился к ней. Их дыхание участилось. Ещё чуть-чуть и он бы ее поцеловал.

Эльвира отдернула руку и, не глядя ему в глаза, всучила щётку, ткнув ею парню в грудь:

– Возьми, продолжай свое дело. Ты мастер.

И скользкой змеёй выскользнула из-под его могучей фигуры.

– Что это было?

– Что такое произошло?

Задавали каждый себе эти вопросы и не находили ответа.

– Почему эта внезапная дрожь?

– Откуда это желание поцеловать ее?

Выскочив из конюшни, Эльвира неслась, как угорелая, в глубь сада, к беседке, обвитой виноградом, где она часто пряталась от посторонних глаз и предавалась мечтам.

И теперь эта беседка стала убежищем ее страха. Тут, наедине с собой, она могла спросить себя и честно ответить.

И она отгоняла от себя мысли, что просто потрясена внешностью и обоянием этого конюха.

– Я дура. Я готова была упасть на грудь какому-то парню, у которого даже имени не спросила.

Она стучала ладонями по голове, пытаясь вышибить изнутри все мысли о нем.

Но это мало помогало.

– Что же теперь делать? Как себя с ним вести?

– Опять притворяться, что я горничная или с надменным видом придти и приказать ему оседлать для езды лучшую кобылу госпоже?

– Боже, Господи, помоги мне принять правильное решение! Смилуйся надо мной. Я чуть не лишилась чести и гордости. Чтобы он обо мне подумал?

Лицо залилось краской стыда. Эльвира боялась возвращаться домой, потому что казалось, будто все ее мысли написаны на лице и любой это прочитает.

Уже начали бегать по саду и звать ее к столу. Пришлось выходить из убежища.

У фонтана умылась, чтобы свалить волнение на жару. И пошла вперёд, стараясь не смотреть по сторонам. Будь что будет.

Усевшись за стол, где ее уже ждали отец и подруга, Эльвира неожиданно спросила, нарочито с холодностью в тоне:

– Слышала, ты взял нового конюха. Он хорошо заботится о моих любимцах?

Граф расцвел, найдя с дочерью тему для разговора, и облокотился на спинку кресла.

– Да, дорогая. Его мне расхваливал сосед. Его кобылица сломала ногу и он готов был ее пристрелить. Но ты же знаешь сколько раз она участвовала и выигрывала на скачках?! Так вот, этот парень удержал его от ошибки и вылечил ногу. Теперь животное стало здоровее прежнего. А наш прежний конюх уже болен и часто отлеживается дома. Поэтому как нельзя лучше, этот парень появился в наших краях.

– И как его зовут? – на последнем слове голос ее осип от сдерживаемого волнения, но никто этого не заметил.

– Ах да, Ау… Ан… – пытался вспомнить имя работника.

Констанция пришла на помощь:

– Анри Бойер.

– Анри Бойер, – вторила ей Эльвира, не поднимая взгляда от супницы.

На этом разговор о конюхе закончился и начались другие темы.

Но Эльвира слушала их отдаленно, не придавая значения, потому что важным сейчас для нее было только это имя, созвучное с красотой обладателя.

4

– Анри, – прошептала она, лёжа в постели.

Перед глазами пробегала картина их встречи, дрожь в теле от его прикосновения. Никогда прежде Эльвира не испытывала подобного состояния. Это было и волнение, и страх, и даже сомнения в собственной красоте.

– Боже, а если кто-то из служанок ему понравится? Люси, например. У нее такие длинные пушистые ресницы и взгляд, как у лани. А Эсми? Боже, у нее такая пышная грудь, что даже отец несколько раз заглядывал мимо чашки, когда она нагибалась подать ему чай.

Не выдержала напряжения и вскочила, подбежав к зеркалу. При свете тающей свечи расстегнула ночнушку и скинула ее на пол. Отражение с восхищением смотрело на стройное тело. Но сомнениям казалось, что талия недостаточно тонкая, и грудь не столь высокая, и бедра толстоваты…

Девушка приблизилась ближе, пытаясь заглянуть в глаза отражению и прочесть там свой приговор. И увидела только муки ревности.

– А что если я ему не понравилась? А что если… – и от одного только предположения щеки загорелись и губы скривились в надменном зигзаге. – Если он подумал, что я доступная служанка, которую можно тискать на сеновале, он за это ещё поплатиться!

Рывком подняла сорочку с полу и нацепила на дрожащее от гнева тело.

Но в эту ночь ей ещё долго не спалось. Мысли витали и метались от желания отомстить за оскорбление до идеи продолжить игру и узнать лучше намерения этого конюха.

Эльвира даже через открытое окно пыталась сквозь деревья высмотреть крышу конюшни и сквозь стены узнать чем занят сейчас Анри. Вспоминает ли ее или спокойно видит десятый сон. А может даже обнимает одну из ее прислужниц?

Раздираемая сомнениями, она чуть было не выскочила на улицу, чтобы тайно прокрасться и заглянуть к лошадям, не там ли сейчас этот Апполон. Но гордость взяла вверх и, выпив виноградного вина, уснула в каком-то провалившемся сне.

После завтрака граф отправился в город по делам продажи зерна, а Эльвира быстро опять переоделась в ситцевое платьице, распустила небрежно волосы, повязав их косынкой на крестьянский манер. Для вида прихватила корзинку с сыром и овощами и отправилась на конюшню, делая вид, что возвращается с огорода.

Завидев хозяйку, лошади заржали, мотая головами. Но Анри там не оказалось. Топнув в сердцах ногой, Эльвира направилась к озеру, которое находилось чуть поодаль от их парка.

Солнце ещё не достигло зенита, а уже так сильно припекало, что из-под косынки потекли крупные струйки пота.

Девушка сорвала ее и утерлась. А затем, оставив тяжёлую корзину на берегу, зашагала к плакучим ивам, где за камышами девушки устроили себе небольшой укромный выход к воде.

Вокруг ни души. Только крякают утки и поют свои громогласные песни невидимые лягушки.

Ещё раз удостоверившись, что рядом никого, Эльвира скинула платье и в одной тонкой сорочке зашла в воду.

Как же давно она не купалась. С самого детства. В монастыре не было пруда, а даже если бы и был, никто не позволил бы ей там раздеться и поплавать. Но тут. Тут можно все.

– Интересно, я ещё не разучилась плавать? – усмехнулась себе и полностью окунулась, привыкая к прохладе.

– Ух, – вздрогнула и снова опустилась по самые плечи. Развела руки в стороны и поплыла. – Нет, не забыла.

На лице светилась улыбка ребенка, попавшего на свободу после пристальной опеки нянек.

Наплававшись, повернула к берегу, постепенно щупая ногой не появится ли твердый песок вместо мерзкой склизкой тины.

Наконец нога твердо ступила и девушка выпрямилась во весь рост. Сорочка слиплась, словно приросла к телу, почти обнажая каждый бугорок на теле. Видно было, как от прохлады напряглись груди и соски. Длинный подол мешал идти и девушка задрала его по самые бедра, на ходу скручивая и выжимая воду. И даже не заметила, как из кустов появился чей-то силуэт.

Его тень коснулась ее ног и только тогда Эльвира в испуге вскрикнула и обхватила руками грудь, пытаясь спрятаться от наглеца.

– Ой, извини! – охрипшим от волнения и неожиданности, вскричал мужской голос.

И только тогда Эльвира узнала в человеке конюха.

– Отвернись, не смотри! – взвизгнула она, смущаясь ещё больше, одновременно пытаясь унять стыд и утихомирить участившееся сердцебиение.

Но сердце стучало уже не только от испуга. Его обуяла радость неожиданной встречи.

Парень сам смутился и прикрывал ладонью глаза, отворачиваясь от берега.

– Извини меня, я не знал, что ты здесь, я бы не осмелился подойти к тебе, когда ты…

– Зачем ты вообще сюда пришел? – спешила она нацепить на себя платье, которое, как назло, тоже прилипало к мокрому телу и не лезло. – Это девичий пляж. Мужчины купаются с другой стороны.

– Ох, я правда не знал, я тут новенький. Такого больше не повторится.

От его искренних извинений лихорадка волнения стала спадать и к Эльвире вернулось уверенное самолюбие.

– Все, можешь поворачиваться, – скомандовала она, забываясь, что играет роль прислуги.

Анри опустил ладонь, но всё ещё не решался повернуться к ней. От этого ей даже стало весело:

– А я не думала, что ты такой стеснительный, – и тихо засмеялась.

Ее смех окончательно успокоил парня и на его лице тоже появилась широкая улыбка, открывающая чистую душу и ряды белых ровных зубов.

Утки рядом вспорхнули от их шума и смеха, зато лягушки на минуту перестали квакать, подслушивая разговор, чтобы потом передать его на соседние болота.

Смущение и неловкость постепенно рассеялись и юные пошли по тропинке мимо озера. Волосы девушки висели смешными сосульками. Мокрая сорочка изнутри намочила и само платье, так что оно также смешными пятнами сидело на хозяйке. Но Анри словно ничего этого не замечал. Он не отрывал взгляда от ее тёмно-серых глаз и тонких розовых губ, которые открывались, чтобы выпустить ещё одно новое слово.

Эльвира уловила его восхищение и опустила взгляд вниз, словно ища глазами в траве какой-то цветочек.

Анри это понял и слегка отвернулся, смотря вдаль на раскидистые дубы.

– Откуда ты приехал? Я раньше тебя вроде не видела тут, – вспомнила о моменте знакомства.

– Я из Берна. Мои приемные родители в прошлом году умерли от холеры и я остался один. В доме теперь живёт дядя с семьёй. Я не стал им мешать и подался в работники. А ты как, давно тут работаешь?

Эльвира незаметно улыбнулась, довольная своим нераскрытым обманом.

– Ну, я тоже тут недавно. Хотя родилась здесь, но долгие годы росла далеко. В общем не будем обо мне. В этом нет ничего интересного.

– Ну почему же? – замедлил ход Анри и ухватил ее за руку. – Я бы часами слушал и слушал о тебе. Мне так хочется узнать какая ты.

От его прикосновения снова колики пробежали по телу и она машинально выдернула руку.

– Ну я самая обыкновенная…

– Но я такую ещё не встречал!

– А ты многих уже успел повстречать до меня?! – гнев вспыхнул в ее голосе и она, остановившись, прищурила глаза.

– Не злись, пожалуйста, – пожал он плечами. – Я не хотел тебя задеть. Я просто хотел сказать, что ты сразу мне очень понравилась, с первой нашей встречи.

Гнев Эльвиры поутих. Но она продолжала стоять, слушая продолжение.

– В тот день, знаешь… Я не мог уснуть и все только и думал о тебе, – запнулся и тряхнул густой челкой. – И самое смешное, я даже не спросил твоего имени, ни тогда, ни сейчас. Мы даже не познакомились. Я Анри, – и протянул ей руку.

Эльвира посмотрела на этот странный жест, не соответствующий вельможам, и протянула руку в ответ, делая лёгкий шутливый реверанс: – А я Эльвира.

– Эльвира, – вторил он с нежной улыбкой, крепче сжимая ее тонкие пальцы. – Я хочу называть тебя Эли, если позволишь.

– Я не против. Помнится, так меня называла в детстве мама.

– Ах, да, я даже не поинтересовался где живут твои родители.

При этих словах он все же ослабил рукопожатие и девушка ловко выдернула руку.

– Я уже говорила, что тоже сирота. Мамы давно не стало. Отец вдовец и занимается только хозяйством… – и чуть не ляпнула, что поместьем.

И чтобы не совершить ещё какую-нибудь оплошность, поспешила сменить тему.

Вскоре они набрели на лужайку со спелой земляникой и кинулись ее собирать. Эльвира сразу в рот, охая и стоная от наслаждения, а Анри в горсть. И когда ладонь переполнилась, он протянул все ягоды девушке.

– А ты почему не ешь, разве ты не любишь землянику?

Восторженным взглядом он заглядывал ей в глаза и улыбался:

– Я больше люблю смотреть как ты наслаждаешься ею. Это все тебе, бери, я ещё соберу.

Эльвира соединила ладони, чтобы он высыпал землянику ей, и чуть помятые ягоды брызнули соком. Боясь их растерять, она поднесла ладони к лицу, и вдохнула аромат любви. Губами ухватила несколько и расцвела:

– Какое это счастье жить свободно!

А затем поднесла ладони с ягодами к Анри и с нежностью в голосе произнесла:

– Ешь и ты.

Парень обхватил своими ладонями ее теплые руки и поднес к губам:

– Я готов всю свою жизнь есть хоть яд из твоих рук.

Ягоды посыпались вниз. Пальцы сплелись и губы, ещё помнящие аромат земляники, коснулись других губ. И эта нежность стала слаще самых спелых ягод.

Опьяневшими от внезапного поцелуя глазами влюбленные посмотрели друг на друга и смутились. Чтобы унять это волнение, Анри прижал Эльвиру к себе и крепко обнял:

– Не бойся, я с тобой.

Чувство полного доверия расплылось по всему телу и она склонила доверчиво голову ему на плечо.

С озера все также раздавалось кряканье диких уток и насмешливый смех невидимых лягушек.

Вспомнив про оставленную на берегу корзинку, они вернулись за ней и Анри нес ее до самой конюшни.

– Когда мы опять встретимся? – почти со стоном отчаяния спросил парень.

– Я приду… – ответила она неопределенно.

– Но когда? Сколько ты ещё будешь работать? Я сам могу прийти к тебе, скажи только куда.

Эльвира вздрогнула и поспешила заверить, что искать ее не нужно, сегодня же вечером она навестит лошадей и они продолжат беседу.

Чтобы избежать дальнейших распросов, поспешила сбежать, ссылаясь на работу по дому.

Быстро переодевшись, спустилась в столовую, где на столе уже стоял поднос с вазочкой, полной спелой земляники.

– Ах, ягоды!? – вздрогнула Эльвира, подумав, что это намек на ее прогулку и их разоблачили.

Но тут появилась горничная и обрадовала, что садовник с утра у них в парке набрал целую корзину и теперь они наварят варенья.

Эльвира облегчённо вздохнула и села за стол. Потянулась за красными ягодками, от которых словно шел аромат недавнего поцелуя.

– Анри, люблю тебя… – еле слышно прошептала, представляя его лицо перед собой прямо в вазочке.

– Эльвира, – в ответ услышала свое имя и вздрогнула, но тут же осознала, что это голос подруги.

Констанция села рядом, бледная и слегка нервозная.

– Что случилось, дорогая? Тебя кто-то обидел? – напугалась Эльвира за подругу.

– Нет, все нормально, – пыталась изобразить спокойствие девушка, но дрожащий голос ее выдавал.

Эльвира отбросила в сторону землянику и положила руки на плечи подруге.

– Все, давай, выкладывай что произошло.

Констанция всхлипнула и на глазах показались слезы.

– Твой отец…

– Что мой отец? – тряханула ее за плечи.

– Он намекает на то, что я ему нравлюсь. Я боюсь оставаться с ним наедине. Пожалуйста, не бросай меня одну с ним!

В ответ на мольбу подруги Эльвира расхохоталась:

– Как же ты меня напугала! Я-то подумала тебя кто-то обидел. Но папа! Папа всегда относился к женщинам с почтением. Он бы не посмел тебя обидеть.

И тут же пресеклась:

– Или я не права?

– Нет, он правда вежливый, но он стал так на меня странно смотреть. И заводил разговор о том, что долгие годы нес омут вдовца и теперь не намерен жить один. Я боюсь его. Вдруг он рассчитывает на меня?

В глазах Констанции Эльвира прочитала ужас монашки и всерьез напугалась за здоровье подруги. Обняла ее и похлопала слегка по спине:

– Не нужно беспокоится, моя дорогая. Я привезла тебя сюда, я и ответственна за твою безопасность. Я сама поговорю с отцом и все разузнаю.

Констанция испуганно вырвалась из объятий и замахала руками:

– Нет, нет, не вздумай! Может я не так поняла.

– Хорошо, я разузнаю издалека, ни на кого не намекая. Будь спокойна. А пока смотри какие спелые ягоды. Съешь хоть одну, – и подвинула вазочку ближе.

Констанция со слегка перекошенным лицом сунула в рот землянику и поморщилась:

– Кислая, не люблю ягоды.

Эльвира только пожала сокрушенно плечами:

– Ну как знаешь. А я очень их люблю. Вот съем все и тебе не оставлю.

– Ну и ешь, я пойду и ещё тебе наберу.

5

Земляника. Пока другие видели в ней ягоду, Эльвира ощущала вкус поцелуя. И на душе от воспоминаний от их прогулки с Анри разливалась приятная нега по груди, обволакивая плечи, спину и собираясь в животе в некий комок легкой тревоги.

Ничего, кроме новой встречи, девушка сейчас не желала и с нетерпением ждала вечера.

Когда граф вошел в зал, Констанция вздрогнула, побледнела и опустила голову. Это не скрылось от наблюдательной Эльвиры. Она бросила взгляд на отца, тот был собран, но выражение его лица прятало волнение.

– Что с ними не так? – оглядела она пристально обоих, встала из-за стола и поспешила к отцу.

– Мы не дождались и сами съели все ягоды, – по-детски наивно хихикнула девушка.

Граф слегка улыбнулся:

– Не вопрос, мне еще принесут, – и тут же стал серьезнее. – Дорогая, я тебя не предупредил, сегодня вечером дома у нас прием. Приедут наши соседи. Я им еще не представил тебя.

– Папа?! – в голосе пронеслось возмущение. – Зачем это всё?! Они меня и так знают!

– Они знали тебя ребенком. После аббатства ты повзрослела и новую они тебя еще не видели. Пора выходить в свет, а то как мы найдем тебе жениха?

– Жениха?! – вскрикнула Эльвира. – Папа, ты о чем? Я пока не собираюсь замуж.

– Я и не говорю, что выдам тебя завтра, но у наших гостей есть племянники и сыновья. Познакомитесь, пообщаетесь. А там видно будет. В любом случае, я старею и мне нужен надежный помощник в моих делах.

– Я сама могу помогать тебе, – попыталась защититься Эльвира от посягательств на ее свободу. – Ты только покажи мне что и как. Я не дура, Я справлюсь.

Антуан положил руку на голову растерянной дочери и понимающе заглянул ей в глаза:

– Я никогда так не говорил. Я знаю, что ты очень смышленая, но мир денег требует вмешательства мужчин. Женщина, какой бы умной она ни была, с этим не справится.

Эльвира обиженно надула губы.

– Не стоит дуться. Иди готовься к приему. И выбери платье пораскошней, чтобы не говорили, будто я не забочусь о дочери.

Тут же его взгляд упал на Констанцию, что стояла поодаль, свесив руки и скрестив ладони. Она снова вздрогнула.

– Помоги ей, – обратился он к ней и, сделав равнодушный вид, добавил: – А потом я жду тебя в своем кабинете. Поможешь мне написать письмо еще одному гостю.

Едва граф вышел, Эльвира кинулась к подруге, схватив за плечи:

– Что с тобой? Отец тебя обижает? – громким шепотом начала, слегка тряханув ту.

– Ах, – простонала Констанция. – Я этого больше не вынесу.

Эльвира обернулась на служанку, которая прибирала со стола, и, чтобы никто не подслушал, потащила подругу в комнату.

Закрыв дверь, усадила девушку на кресло.

– Давай, рассказывай все без утайки. Что между вами происходит?

Констанция всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Мне так стыдно!

– Говори ясно, – потребовала девушка, отрывая ладони от мокрого от слез лица подруги.

Констанция снова простонала:

– Твой отец сказал мне, что одинок. Что я одинока… – и заплакала еще громче.

Эльвира стояла в замешательстве.

Шмыгая носом, Констанция продолжила:

– Мне нужна женщина, скромная и красивая, такая, как ты… Он мне такое сказал…

Эльвира продолжала молчать.

– Я сказала, что очень уважаю его, но он твой отец. Я благодарна вам, что приняли меня в свой дом…

Эльвира села напротив и холодным тоном спросила:

– Он тебе нравится?

Констанция ошарашенно взглянула на подругу:

– Что?!

Эльвира кивнула:

– Я спрашиваю, он тебе нравится? Если так, я буду не против. Он давно овдовел. Я даже не помню какой была мама. Только ее портрет на стене.

– Эльвира, что ты… – возмутилась девушка, вытирая слезы.

– Я серьезно, – наклонилась Эльвира, оперевшись на колени подруги. – Если вы влюблены, Я сама устрою вашу свадьбу. А если нет, так и скажи. Я поговорю с отцом и он перестанет тебя преследовать.

Констанция сидела растерянная. Такого разговора она не ожидала. И теперь сама не понимала, насколько нравится ей это предложение. Но тут возыграл страх:

– Граф Антуан никогда не согласится жениться на мне. Я незаконно рожденная, Я никто. У меня даже имени нет. А быть тайной любовницей – это слишком оскорбительно, – и она снова разрыдалась.

Эльвира хотела было ее успокоить, но поняла, что сначала надо обсудить это с отцом и узнать о его намерениях.

Она встала и направилась к дверям. Констанция вскочила в испуге и схватила ее за руку:

– Ты куда? Не говори ему! Он сразу поймет, что я тебе рассказала.

– А почему это должно быть тайной? Если он серьезен, я первая должна узнать, ведь ты будешь моей мачехой, – и хихикнула.

Констанция дрожала от страха, не выпуская руки подруги. Та выдернула и открыла дверь.

– Не бойся, он не поймет, что я узнала от тебя.

Эльвира оставила всхлипывающую Констанцию и направилась искать графа.

Отца она нашла в саду, где он давал распоряжения горничной нарезать букетов.

– Папа, – ласково прижалась к его плечу.

– Что, родная? – несколько удивился Антуан, не умеющий проявлять нежность.

– Я смотрю на тебя и думаю: сколько лет ты уже оплакиваешь маму. Не пора ли тебе жениться снова?

– Что?! Жениться? – отстранил от себя дочь и нахмурил брови. – Ты только вернулась, я не чувствую себя одиноким.

– Да я не о себе. К тому же ты уже надумал меня выдать замуж и, стало быть, мы снова разлучимся. А я хочу видеть тебя счастливым.

– Я уже счастлив, – напрягся он, защищаясь от не ловкого разговора.

– Ты ведь хорошо знаешь мою подругу Констанцию, – при этом имени он слегка вздрогнул и дочь отметила это. – Она девушка хоть и бедная, но благородная. Если она тебе нравится, ты мог бы на ней жениться.

– Вот чушь ты несешь! – вскипел граф. – Откуда только в твоей голове такие идеи?