Блюз серых лисиц

Я в это время стоял за барной стойкой, протирал стаканы, делая вид, что на свете нет важнее занятия, и просто-напросто грел уши. По всему выходило, что нам только что вручили список основных подозреваемых. Я даже про головную боль забыл: так хотелось поскорее его просмотреть.

«Финансист» подхватил бювар, и направился было к выходу, но в последний момент передумал, подошел к стойке и опустился на стул напротив меня.

– Будьте добры, содовой, безо льда, – тихо проговорил он, указывая на шарф. Я кивнул сочувственно и, подхватив нужную бутылку, налил в хрустально-чистый стакан шипяще-пузырящуюся воду.

Он снова проговорил что-то, тихо с вопросительной интонацией. Слов я не расслышал и услужливо наклонился вперед.

– За тобой должок, приятель, – вдруг услышал я. – Принесешь мне свирель – и я посчитаю долг закрытым. Через полчаса, и никому ни слова.

Я остолбенел. Натурально врос в пол, словно истукан с острова Пасхи.

– Ты понял? – поторопил от меня, потирая горло. – Мне нужна…

– Я принесу вам свирель, и вы забудете о долге, – поспешно проговорил я, пока он не пожелал сменить формулировку, и протянул руку, будто желая забрать стакан.

– Вот и славно, – он, не будь дураком, коснулся руки, легко пожав самые кончики моих пальцев, и полез в карман за деньгами.

– Вот адрес, – под щедрыми чаевыми я заметил маленькую записку, которую тут же сунул в карман.

«Финансист» шел к выходу, а в голове моей творился настоящий кавардак, и сердце стучало где-то в горле.

Неужели он и есть тот самый колдун, охотящийся за волшебным народцем? Тогда, выходит, и там, на складе – тоже его работа? А свирель… имеется в виду та, из кабинета Донни? Откуда этот тип про нее узнал, и зачем она ему? Или.. не она?

Сказать кому-то об этом или как-то дать знать я не мог – при одной мысли о «ябедничестве», меня начинало скручивать так, что слезы на глаза наворачивались. Я с трудом выждал минут семь после ухода колдуна, умудряясь как-то поддерживать беседу с Магни, потом сделал вид, что оставил что-то нужное наверху, в комнате, и направился к лестнице.

Каждый шаг, каждая ступенька отдавались мерным глухим звуком, будто внутри меня тикали большие напольные часы.

«Что делать? Что делать? Что делать?» – мысли не слишком отличались разнообразием.

Протягивая пальцы к ручке двери, я горячо надеялся, что Донни запер свой кабинет на ключ, и выкинул последний куда подальше. Но нет, мечтам моим не суждено было сбыться.

– Черт бы побрал этого разгильдяя, – пробормотал я в сердцах, распахивая дверь, – устроил тут проходной двор.

Я вынул из кармана записку, на ней значась та самая соседняя «тупиковая» улочка, где О'ши целую вечность назад учил меня осваивать тропы фейри.

Кстати, о тропах…

Я прошел по ковру к висящей на стене карте – именно оттуда вчера Донни проложил нам путь на улицу – ощутил знакомый холодок, вьющийся по ногам и чуть не вскрикнул от радости: есть! На этот раз я готов был превозносить безалаберность моего босса до потолка.

«Ведь если есть тропа, я просто обязан воспользоваться именно ей. Мне не нельзя отлучаться из бара без сопровождения, иначе это сразу привлечет ненужное внимание. Магни заподозрит неладное, и все, плакал мой долг. А я должен принести свирель, я обещал».

Самым трудным в этом всем было продолжать думать именно так, и никак иначе.

Я старался. Пока шел к хозяйскому креслу, пока снимал со стены красиво поблескивающую свирель, пока шел обратно к началу тропы, я, как попугай, шептал себе под нос одно и то же. Даже когда «неудачно» зацепился пальцем за гвоздик на стене и до крови пропорол кожу, почти не обратил на это внимание и со слов не сбился.

И когда тропа открылась передо мной, я повторял то же самое. И только когда сошел с нее, и оправился искать нужную улицу, смог перевести дух. Ненадолго, впрочем: самое сложное еще только предстояло, и у меня не было уверенности, что все получится, как надо.

Колдун уже ждал меня. Если бы я не был в курсе, что это он, легко мог бы и не узнать в стоящем напротив человеке невзрачного «финансиста». Во-первых, от него за милю несло могуществом. Во-вторых, в нем не было ни следа суетливости или зажатости. Жесты и повадки стали более плавными, артистичными. Даже взгляд изменился. Я старался не смотреть ему в глаза, но и без того ощущал его жадное любопытство.

– Вот мы и встретились снова, – улыбнулся он неожиданно приветливо, почти по-дружески. И от этого несоответствия стало вдвойне тревожно. – Арчи, да? Мы поговорим с тобой, но чуть позже… Принес?

– Принес, – я достал из внутреннего кармана свирель. И в очередной раз поразился тому, насколько она легкая и как отличается от традиционных,простых и грубо сделанных инструментов. – Мой долг перед тобой исполнен.

И убрал свирель обратно. Ну да, отдавать я ее не обещал.

Колдун посмотрел на меня удивленно, потом слегка нахмурился, и снова разулыбался.

– А ты весельчак! Ну все-все, пошутили – и хватит. – Он требовательно вытянул руку ладонью вверх.

Я изобразил неловкую улыбку, оттянул лацкан пиджака, и, отчаянно надеясь, что пара уроков, которые я брал у Райана, не пропали даром, выхватил из-за пояса короткоствольный «Кольт», которым вооружился еще у стойки, попутно взводя курок.

«Силой мне с ним не тягаться, значит, единственное, что мне остается – внезапность».

Бах! Бах!

Ну что могу сказать: внезапность мне удалась – «финансист» на мгновение опешил – а вот с точностью дела обстояли не так блестяще: из двух пуль цель нашла только одна, и та угодила колдуну в плечо. Тот дернулся, окинул взглядом дыру в своем костюме, расплывающееся по нему темное пятно, а потом поднял глаза на меня.

– Зря, – произнес не то с досадой, не то обиженно. – У нас с тобой больше общего, чем ты думаешь…

Он как-то резко и хищно дернул пальцами – простой жест, но мне показалось, что на меня напал столбняк – я не мог даже рта раскрыть, не то что пошевелить рукой или ногой – а под ребра словно вонзился большой ржавый крюк. Внутренне я орал как резанный, но наружу выбивался лишь приглушенный хрип…

– Я не хотел доводить до этого, – улыбнулся «финансист», подходя ко мне. И в этот момент, я понял, что он просто сумасшедший. Настоящий, без всяких преувеличений. – Но ты сам виноват…

Я попытался дернуться, но вышло только хуже: новый приступ едва не вышиб мне мозги.

Колдун неодобрительно покачал головой – и вдруг отлетел на несколько шагов и завалился на спину, а я со стоном осел на асфальт, еще не понимая толком, что произошло.

Осознание настигло меня мгновением позже, когда рядом мелькнул темный силуэт.

«Наконец-то! Значит, все-таки сработало»..

– В порядке? – быстро спросил Донни, хватая меня за руку и помогая подняться. Выглядел он так, как мог бы выглядеть разъяренный бык, приди небесному шутнику в голову превратить его в эксцентричного долговязого парня прямо в момент броска. Короче, устрашающе. От его прикосновения ладонь прострелило до самого плеча, будто он весь был наэлектризован.

– Да, – ответил я, с удивлением понимая, что, действительно, в порядке. Не считая, конечно, того, что у нас тут под боком могущественный псих, который как раз очухался и прыжком поднялся на ноги.

– Надо же, кто пожаловал, – подал он голос. И звучал тот вовсе не испуганно, а почти довольно. – У меня до последнего оставались сомнения. Какая честь, сам…

– Молчать! – фейри не крикнул – просто сказал это веско, и слово тяжелой плитой упало на плечи, придавливая к земле, виски тут же сжало. Вокруг заклубилась тьма, будто свет померк в глазах.

Донни мельком взглянул на меня, немного скосил глаза в сторону, и я, уловив его мысль, сделал пару шагов назад. Стало полегче.

– Посмотрим-посмотрим, – усмехнулся колдун – и вдруг выкрикнул что-то короткое и гортанное, выкинул руки вперед – и воздух вокруг него пошел рябью – взгляд еле успел различить быстро расширяющуюся прозрачную сферу, вроде барьера на складе, несущуюся прямо на нас..

Тут время снова сделало странный кульбит, застыло вязкой смолой, позволяя мне, будто увязшей мошке наблюдать за происходящим, но не влиять на него.

Я успел заметить, как резко взметнулась мгла, как потянулись к фейри ее языки, образуя на его плечах длинный черно-лиловый плащ. Сам облик Донни изменился: взметнулись волосы, непривычно длинные, сотканные из языков сумеречного мрака. Черты лица заострились, глаза увеличились, замерцали, становясь похожими на два огромных серых опала. В этот момент никто бы даже спьяну не перепутал его с человеком.

Необъяснимый, почти животный, ужас сковал меня, захотелось сжаться и забиться куда-нибудь в угол, или броситься прочь. И все же я смотрел, завороженный происходящим, не в силах ни зажмуриться, ни опустить взгляд.

Фейри глядел на колдуна с холодной, тщательно контролируемой яростью. Легкое движение руки – будто команда «фас» тьме – и та бросилась на летящую к нам волну подобно голодной твари, разорвала ее в клочья, и полетела дальше: сбила противника с ног и придавила к земле.

– Любопытно, – просипел тот, слизнул с губы каплю крови – и вдруг забился бестолково и заскулил, стараясь уползти подальше.

Донни неторопливо приблизился к нему, наклонился – «финансист» заверещал тонко и надрывно.

– Пустая оболочка, – бросил фейри презрительно и сделал резкое, выкручивающее движение пальцами. Раздался мерзкий хруст – и подручный Моретти затих.

Какое-то время Донни стоял над телом. Мрак рассеивался, давящее ощущение чего-то жуткого стремительно отступало, я смог подойти ближе, и заодно подобрать выпавший из пальцев «Кольт».

Остекленевшие глаза «финансиста» смотрели вверх, лицо перекосило от пережитого страха.

– Сильно досталось? – Пока я пялился на труп, фейри, оказывается, разглядывал меня. Сам он выглядел уже почти привычно, только тени под глазами стали гуще, придавая усталый вид. В голосе его, скрываясь за обычной развязностью, сквозило напряженное беспокойство. Да и смотрел он на меня так, будто ожидал, что я вот-вот отшатнусь в ужасе.

Я пожал плечами.

– Не слишком. Ты очень вовремя появился.

Он фыркнул, встряхнул волосами, сунул руки в карманы – и окончательно стал собой.

–Как и всегда, золотце. Этот, – небрежный кивок в сторону мертвеца, – тебя больше не побеспокоит. Идем?

– А его оставим тут?

– Ты так к нему привязался, что хочешь забрать с собой? – ухмыльнулся Донни. – Пусть Моретти им занимается или полиция. Людей должны хоронить люди.. даже таких вот. Чего он, кстати, от тебя хотел?

Я остановился, достал свирель и протянул ее фейри.

– Вот… Для чего, не знаю. Она зачарованная?

Донни задумчиво провел пальцем по блестящему серебристому корпусу инструмента.

– Нет, золотце. Это просто память. Об одном человеке, – всего на долю мгновения печальная улыбка отразилась на его лице – и он продолжил путь как ни чем не бывало. А я так и остался стоять со свирелью в руках. Пришлось его догонять.

– Держи! – я снова протянул ему инструмент.

Странный, должно быть, это был человек, если память о нем не хочется получить обратно.

Фейри окинул меня внимательным взглядом, качнул головой и ухмыльнулся.

– Не нужно. Считай, что она твоя.

«И что мне с ней делать?»

С другой стороны, отказываться было как-то неловко.

Минуту-другую мы шли молча. Понятия не имею, о чем думал мой спутник. В моей же голове множились, наползая один на другой, бесконечные вопросы: «Зачем колдуну понадобилась свирель? О чем он хотел со мной поговорить? Знает ли он Донни? Что он имел ввиду, говоря, что у нас много общего? Почему фейри назвал его «пустой оболочкой»? Последний вопрос я и озвучил.

– Слабый колдун, позволяющий управлять своим сознанием сильному, превращается именно в нее – скорлупа, шелуха, не более. Тот, кто стоял за ним, просто разорвал между ними связи, когда понял, что ему не выиграть.

Я чуть не сбился с шага. Сразу стало понятно совершенно нетипичное поведение «финансиста»: дело не в притворстве, а в том, что его устами говорил кто-то совсем другой. Тогда снимался вопрос и о том, почему даже наш босс не заподозрил в этом человеке сильного колдуна – он им и не являлся…

Но дело было не только в этом. Слишком хорошо помнилось мне ощущение бессилия, когда фейри приказал мне пустить себе пулю в висок. Как там …«У нас ведь особые отношения, правда?»

Вот тут я, признаться, струхнул.

– Ты ведь тоже можешь управлять моим… сознанием? – Да, актер из меня не очень: как я ни пытался казаться спокойным, голос сорвался и выдал мое внутреннее напряжение с головой.

Донни тут же остановился и удостоил меня таким удивленно-возмущенным взглядом, будто я спросил, не ест ли он по ночам младенцев.

– Давай-ка проясним один момент, золотце. Тот, о ком мы говорили, при первой же опасности избавился от своего ученика как от ненужного хлама. Я же, как видишь, здесь… – «Бросил все, как только ощутил на тропе твой след и твою кровь» – этого он не произнес, но мы оба знали, что он имеет ввиду именно это. – Видишь разницу?

Он уже собрался было развернуться и продолжить путь, но я задержал его, ухватив за плечо.

– Вижу, но ты так и не ответил…

– Ты задал неправильный вопрос. – Донни ухмыльнулся, подался вперед и фамильярно приобняв меня за плечи, указал на идущую по другой стороне улицы пожилую мэм. – Можешь кокнуть эту замечательную старушку? Идет она еле-еле, одна-одинешенька, а ты, как я успел заметить, вооружен…

Пожилая дама, заметив повышенное внимание к себе со стороны подозрительных личностей, развернулась, и скоренько заковыляла обратно.

– Не собираюсь я ее «кокать», – возмутился я.

– А я не спрашивал, собираешься или нет, я спросил, можешь ли…?

Мысль я, конечно, понял. Но не сказать, чтоб она меня сильно успокоила. Кто знает, что на уме у этого фейри?

C минуту мы сверлили друг друга взглядами: «Я тебе не доверяю» – «Зря, я чист аки агнец!». Потом Донни рассмеялся и хлопнул меня по плечу:

– Свирель и терновник! Возвращаемся, золотце, Нам есть, что отпраздновать.

Эта смена в «Норе» куда больше походила на вечеринку, чем на работу. Мы отмечали и закрытие дела, и мое освобождение от колдовских пут, да и просто сам факт того, что все пока живы и здоровы. Спиртное лилось рекой. Признаться, я прилично набрался, и вечер запомнился мне очень отрывочно.

Помню, что мне раз двадцать пришлось рассказывать историю своего чудесного спасения. Помню, что дорвался до инструмента и пару часов кряду играл совершенно забойный свинг. Не знаю уж, как это выглядело на самом деле, но в моем тогдашнем состоянии игра мне казалась почти гениальной. Помню Берди, лихо отплясывающую прямо на столике. Райана, кружащего на руках хохочущую Линдси. Бри, устроившую со знакомыми клуриконами состязание, чтобы выяснить, чей эль лучше. Магни, на спор ходящего на руках. И разлегшуюся на верхней крышке пианино симпатичную озерную барышню, с которой мы мило флиртовали. А еще другую, зеленоволосую, девицу на коленях Донни и самого фейри, приобнимающего ее одной рукой. Сизый дымок от сигары в его пальцах и задумчивый неотрывный взгляд, устремленный на меня. Вот о последнем я точно предпочел бы забыть: так явно в нем читался вопрос: «Что же мне с тобой делать?»

До постели я добрался уже под утро. Рухнул в нее, не раздеваясь, только пиджак закинул на стул да поднял с пола выпавшую из кармана свирель.

Должно быть, из-за нее-то мне снова снились блуждания в горах, заунывная песня ветра и повторяющая ее мелодия флейты. На этот раз она звучала куда громче, иногда даже будто звала по имени. Не раз и не два мне казалось, что вот-вот, сейчас уже, я увижу загадочного музыканта, не дающего мне покоя. Но ветер доносил откуда-то тихий приглушенный смех – и песня смолкала. Чтобы через некоторое время зазвучать снова, но уже тише и с другой стороны. Словно дразнила, играла со мной в странную, непонятную мне пока игру. И я сомневался, что игра эта придется мне по нраву.

Cамый близкий друг

Кроме сидхе Зеленого и Белого дворов существуют и фейри-бродяги. Среди них есть те, кто жаждет свободы, те, кто, наоборот, стремятся к покою и одиночеству, а также изгнанники, отлученные от своего двора за какую-то провинность. В отличии от остальных, все они не имеют титула, свиты, и сами имена их зачастую никто уже и не помнит.

Тогда как об их величествах, о Хозяине Леса, Темном Жнеце, о господине Северного Ветра и госпоже Долгих Ночей, о Владычице Озер, Охотнике, Великом Воине и Повелительнице Рассветов и Закатов знают все. Даже люди хранят о них память в виде сказок, легенд и притч. А тех, кто знает, как оно было на самом деле, почти и не осталось…

***

Я мариновался в полицейском участке уже битый час и проклинал свою вежливость. Стоило бы, пожалуй, открыть дверь с ноги, а не изображать стеснительного парня из хорошей семьи. В конце концов, копы относились к «Лисам» так же, как к небольшой и иногда полезной мафиозной группировке – трогать не трогали, временами сотрудничали, но особой любви, понятное дело, не испытывали. И уж точно не ожидали от нас хороших манер.

Я уже было совсем решился наступить на горло своему воспитанию и проявить некоторое самоуправство, когда дверь в кабинет инспектора Харриса открылась.

– Где О'ши? – недружелюбно буркнул он вместо приветствия.

Учитывая тот факт, что и в лучшие времена Харрис выглядел как иллюстрация к выражению «смесь бульдога с носорогом» это произвело отталкивающе впечатление. Однако мятая несвежая рубашка, мешки под глазами и крайне утомленный вид ясно свидетельствовали, что в последнее время инспектору приходится несладко.

– Заболел, – соврал я.

На самом-то деле Райан просто в очередной раз обыграл меня в карты, и приходилось теперь отрабатывал карточный долг – я выполнял его обязанности, пока он наслаждался внеплановым выходным. Дел у нас в эти дни было немного, ровно столько, чтобы у меня возникло желание в следующий раз непременно отыграться.

Бывший шеф ирландца вряд ли поверил моему объяснению, но уличать во лжи не стал: окинул меня хмурым взглядом и уткнулся в одну из раскрытых папок на своем столе.

– Трое без вести пропавших, которых в последний раз видели в вашем районе, – сообщил он сухо и добавил, бросая взгляд исподлобья: – Стоит искать?

– Эм.. не думаю, – ответил я уклончиво.

С этими тремя вышла совсем дурацкая история. Рай с Одзавой куда-то опаздывали и хотели срезать путь дорогой фейри. Но неожиданно наткнулись на не очень приветливых парней, промышляющих грабежом. Разбираться с ними желания не было, и О'ши решил просто улизнуть тайной тропой. Однако троица оказалась настырной и села «лисам» на хвост. Другими словами, грабители умудрились очутиться на тропе и благополучно там затеряться. А вывести их из безвременья вряд ли вышло бы и у Донни.

– Так и знал, – проворчал Харрис. – Скорей бы уже вы все перегрызли друг друга и дали нам спокойно работать.

Я только пожал плечами. Что тут скажешь, полиция нас не любит, но иногда мы бываем ей нужны. И мне очень хотелось знать, зачем «Лисицы» понадобились ей на этот раз. Не из-за пропавших же бандитов инспектор к нам обратился, в самом-то деле.

– У нас убийства… Поганые, с отягчающими обстоятельствами, – неохотно заговорил он через некоторое время. – Мои парни многое на своем веку поведали, но такое…

Харрис рассеянно похлопал себя по карманам, потом заглянул в ящик стола, достал из него сигарету и сунул в рот, не зажигая.

– Пытаюсь бросить, – пояснил он хмуро. – Но с этой работой хрен там… Трое лучших сотрудников – все как на подбор крепкие бывалые ребята – блевали по кустам словно зеленые сопляки. Вот такое у нас нынче дело. И самое поганое – ни одной зацепки. Так что я готов принять чью угодно помощь. Вот, – мне протянули плотный конверт, – передай своему шибанутому начальничку. Если появятся какие-то идеи, пусть О'ши мне позвонит, заеду к вам.

Я уже был наслышан о неприязни Харриса к «Серым лисицам» вообще и Донни в частности, поэтому был очень удивлен: инспектор полиции просит о помощи каких-то мутных ребят да еще присылает им материалы дела… Кажется, его, и вправду, прижало.

После того как я вышел из участка, первой моей мыслью было найти укромный уголок, вскрыть конверт и утолить свое любопытство. Однако погода была по-летнему теплой, да и есть хотелось. Поэтому я сначала пообедал в ресторанчике, потом прошелся по набережной озера Мичиган, а потом оказалось, что время близится к четырем, и пора спешить на встречу с Мейси.

С того дня, когда я освободился от уз колдуна, прошло две недели. И это было самое беззаботное и, пожалуй, благополучное время за последние годы. Я снова перебрался к мисс Паркер, и теперь мог днем слушать радиопередачи. В «Норе» новомодных устройств вроде телефонов и радиоприемников не было.

«Ну нет,– говорил по этому поводу наш босс, – связываться с этими штучками я не имею желания – не успеешь оглянуться, как окажешься в их сетях. Скоро люди без них шагу ступить не смогут, уж поверьте». Уж не знаю, из-за его ли настроя или неведомых мне законов магической физики, но радио в баре отказывалось работать и молчало. Совсем, даже шипения привычных помех не было слышно.

Больших дел у нас в этот период не было, а с текучкой я уже справлялся довольно ловко. Знал привычки и вкусы всех постоянных клиентов и мог разговорить почти каждого.

После смены, быстро обсудив дела, мы частенько брались за карты. Тогда-то Райан с полного одобрения патрона и взялся меня натаскивать по этой части. Короче говоря, правильно мухлевать.

– Ты не думай, что тут все просто, – наставлял он меня, мешая колоду. – Надо быстро соображать, держать защиту от чужого влияния, хорошо и качественно отводить глаза, а еще – контролировать поведение, которое выдает тебя с головой.

– Ты о чем?

Тут в разговор вступила Берди.

– Птенчик, ты когда блефуешь, у тебя румянец проступает. Вот тут, – и она, к моей досаде, провела пальцами по скулам.

О да, нет лучшего способа вогнать человека в краску, чем указать на то, что он краснеет. Со мной работало безотказно.

– Еще ты теребишь пуговицы или легко постукиваешь пальцами по краешку стола, словно по клавишам, – добавил Донни, бросая взгляд на пришедшие ему карты.

И остальные радостно это подтвердили.

За все это время мне удалось только раз обыграть Райана, и то, подозреваю, что он мне поддался, чтобы немного раззадорить.

Помимо уроков мелкого жульничества, я успел навестить Сола и остальных ребят в забегаловке старика Хэма. Они были мне рады, хотя, конечно, давно уже взяли на мое место другого пианиста.

И неожиданно для себя я понял, что не испытываю по этому поводу и тени зависти.

– Похоже, Арчи, ты выбился в люди, – хмыкал Сол, имея ввиду мой добротный костюм и начищенные до блеска новые туфли. Ну.. если под «выбиться в люди» имеется в виду «влипнуть в чудеса, то да, определенно». – Только музыку не бросай.

Нет, делать это я не собирался, просто оказалось, что в мире есть столько удивительного, что требовалось время это переварить. А музыка… она жила во мне, была моей частью, как кровь, плоть, как редкие и дорогие детские воспоминания.

Ни с чем пугающим или опасным я за эти две недели не сталкивался, но все равно на улицу без оружия теперь не выходил. И по сторонам смотрел куда внимательнее. Специфика работы, что тут скажешь.

Первое послание от Мейси я получил неделю назад. Очень дружелюбное и призванное меня успокоить. Она писала, что у нее все хорошо, расспрашивала, как у меня дела, а буквально через пару дней предложила встретиться. Разумеется, я ответил согласием.

Идти с пустыми руками на встречу не хотелось, а дарить цветы было не очень хорошей идеей – не хватало еще, чтобы Фредди Россо возомнил, что у нас с его девушкой свидание. Вспомнив о том что Мейси любит читать, я забежал по пути в книжный магазин и купил только вышедший и уже ставший популярным (по уверениям продавцов) роман – «Унесенные ветром», кажется.

Мы договорились встретиться в Грант-парке, перед зданием Чикагского института искусств.

Мейси пришла первой и, завидев меня, энергично помахала рукой. Ее сопровождающий тоже околачивался неподалеку, с ним мы обменялись кивками.

Выглядела Мейси превосходно – голубой костюм в матросском стиле, маленький кокетливый берет, очаровательная улыбка – глоток свежего весеннего воздуха среди осени большого города. Книге она обрадовалась больше, чем иные красотки драгоценностям. Правда я на радостях немного сдурил и вручил ей весьма объемный роман вместе с конвертом, пришлось забирать обратно и объяснить, что это по работе. Не хватало еще, чтобы Мейси по моей милости ознакомилась с полицейским отчетом о жестоких убийствах.

Мы гуляли по парку, и я развлекал свою спутницу забавными историями о своей нынешней работе, не вдаваясь в ее подробности. Парень Россо на этот раз держался на почтительном расстоянии, но наблюдал за нами в оба глаза. Мейси смеялась, трогательно прижимала к груди книгу и иногда поправляла прическу. Когда же я осторожно перевел разговор на нее саму и ее отошения с Россо-младшим, она слегка погрустнела.