Блюз серых лисиц

– На, можешь топать к девам ручья.

Прозвучало так, будто я только что прошел проверку.

– А если бы я оказался совсем безнадежен? – спросил я, сразу растеряв всю злость.

– Я бы сообщил, куда надо, – Поверх очков блеснули маленькие блестящие глазки. Лепрекон немного помолчал и добавил хвастливо: – В деле обучения молодых обалдуев господин мне еще доверяет.

«А мне вот, похоже, нет», – подумал я не без досады, хотя, положа руку на сердце, причин доверять мне у Донни имелось не больше, чем у меня – ему.

Подумал – и преисполнился желания доказать, что я тоже чего-то стою.

Поэтому перед тем, как навестить сестер-корриган, я тщательно повторил все, что знал об этом виде волшебных созданий, а еще перечитал данные из агентства о том парне, который сгинул в месте обитания сестриц. И вот тут был мне первый сюрприз.

Тип, о котором шла речь, – некий Кеннет Риччи, мелкий бандит, за свою жизнь успел засветиться в нескольких неприятных делах и даже отсидеть подозрительно небольшой срок за разбой. Хотя последнее объяснялось просто: последние годы он работал на семью Россо, точнее – на младшего сына семьи, Альфредо Россо-младшего.

Я даже узнал его по небольшой и довольно старой фотографии: он был с Фредди в тот вечер в закусочной Хэма, когда для меня изменилось все. Выходило, что мы имеем дело с семьей Россо, и следовало быть вдвойне осторожным.

А еще я готов был поклясться, что Донни был в курсе этой пикантной детали, когда настоял, чтобы именно я взялся за это дело.

Еще один интересный момент бросился мне в глаза, когда я рассматривал карту, прикидывая, как быстрее добраться до той речушки, где обитали корриган. От нее до парка, где нашли тело бедолаги Мэттью Хьюза, было рукой подать. Поэтому я решил заглянуть и туда. Безо всякой цели, просто чтобы не оставаться совсем в стороне.

Добравшись до места обитания «дев ручья», я осмотрелся и в очередной раз подивился тому, как ловко вписываются дивные создания в современный, отвергающий всяческое волшебство, мир.

Ручей на деле оказался мутной речушкой, не больше метра шириной. Плакучие ивы на берегах печально склоняли к воде свои уже начинающие желтеть косы. С берега на берег был перекинут деревянный мост с железными перилами. Тихое, диковатое местечко. Если не знать, ни за что не заподозришь здесь и намека на чудо.

Спускаться вниз, к самому «ручью» я не стал, положил на берег у ближайшей ивы два прихваченных с собой гребня, два украшенных блестящими камушками зеркальца и, поразмыслив, расположился прямо на мосту и кинул в воду небольшой камешек.

– Добрые сестрицы, я пришел к вам с миром и с подарками, – произнес я громко, как то полагалось.

Сначала ничего не происходило. Потом листья ивы затрепетали, и с той стороны раздались перешептывание, девичье хихиканье, а потом и неожиданный горестный вскрик.

– Ой! Я зацепилась за корягу волосами. Помоги мне!

– Помоги моей сестре, прошу!

Ветви раздвинулись, словно шторы, и в просвете мелькнуло хорошенькое девичье личико. И столько растерянности на нем было, что даже мне, с утра изучившему «Перечень сущностей», захотелось тут же прийти на помощь. А делать этого не стоило.

Корриган приходились дальними родственницами глаштиг, и, подобно им, были неравнодушны к мужчинам. Но если козлоногие девы их откровенно терпеть не могли, то речные сестрицы любили позабавиться: заманить незадачливого парня, очарованного их красотой, поближе к ручью, да там и притопить. Конечно, по негласному соглашению между людьми и фейри, убивать волшебный народец имел право только в особо оговоренных случаях, но быть даже слегка протопленным все равно не хотелось. Поэтому я никуда не пошел, а вместо этого снова обратился к корриган.

– Боюсь, Донни этого не оценит, – малодушно прикрылся я именем босса. Вот уж кем точно можно стращать всю окрестную нежить и волшебный народец заодно.

«Шторка» из ивы тут же испуганно задернулась, раздался вздох, а потом на берег вышли две красивые девушки. Во вполне современных платьях, кстати. Только босиком.

Взяв по гребню, они принялись расчесывать длинные светлые волосы, то сплетая их в косы, то снова расплетая.

– Что ты хочешь за свои подарки, красавчик? – спросила та, что в зеленом платье.

– Что нос воротишь. Или мы не хороши? – Ее сестрица в синем наряде засмеялась и поманила меня пальчиком. Я предпочел сделать вид, что ничего не заметил. А еще прилагал все возможные усилия, чтобы удержать лицо.

Корриган намного сильнее вечером и ночью, чем днем. И колдовской облик их тогда куда как более устойчив. Но днем стоило немного прищурить глаза, и вместо красивых лиц и соблазнительных тел мне виделись скрюченные, иссохшие нескладные создания, похожие на темные коряги, с речной травой вместо волос и водянистыми выпученными глазами – истинный облик этих «красавиц».

Вот только если проявить неуважение или высмеять корриган, те смогут мокнуть меня в реку на вполне законных правах.

– Хороши, конечно – бессовестно соврал я. – А хочу я расспросить вас о Кеннете Риччи – парне, что утонул тут несколько дней назад.

Девицы тут же ощерились, выгнув спины, словно кошки и показав острые клычки.

«Это не мы!» – «Мы тут ни при чем!» – прошипели они в унисон, побросав дары на траву, и я понял, что надо срочно спасать ситуацию.

– Тише, тише, добрые сестрицы, – Я выставил руки вперед, ведя ладонями вниз, будто дирижер, показывающий диминуэндо и стараясь, чтобы голос мой звучал убаюкивающе, – Никто ни в чем вас не обвиняет. Наоборот, мне бы хотелось узнать, как дело было на самом деле. И не только мне…

Корриган недоверчиво замерли, но, удостоверившись, что никто не собирается их хватать или принуждать к чему-то с видом великого одолжения забрали гребни и зеркальца обратно.

– Ладно, расскажем – кивнула дева в зеленом. Про себя я решил, что она тут за главную, то есть за старшую. – Этот парень – последнее слово она выплюнула с негодованием, – утонул в реке сам.

– Туда ему и дорога, – вставила младшая. – Фи, грубиян!

– Похоже, он вас расстроил. – Я облокотился на перила моста и ощутил себя практически за барной стойкой. Что-что, а разговорить клиента у меня выходило неплохо.

– Расстроил? Да мы убить его были готовы! – воскликнула старшая и тут же испуганно прикрыла рот ладонью. Выглядело это уморительно, но позволить себе смеяться я, конечно, не мог.

– Уверен, на то были серьезные причины, – кивнул я сочувственно, и корриган наперебой принялись рассказывать.

По их словам Кеннет Риччи объявился у реки поздним вечером, само по себе не слишком удивительное явление. В этот укромный уголок время от времени забредали любители уединиться с дамой или, что чаще, с бутылкой огненной воды. Однако Риччи был один, и пить не собирался. Он огляделся и направился прямо к ивам.

Поначалу корриган обрадовались – молодой мужчина сам идет в их цепкие ручки – и, предчувствуя потеху, принялись ласково зазывать его к себе.

– А этот хам обозвал нас… нас… мерзкими выхухолями! – с негодованием вскричала дева в синем.

– Швырнул в нас белой соленой дрянью! – нажаловалась старшая. – И пока мы приходили в себя, захрипел, бросился в реку и там утоп.

Звучало это все крайне подозрительно. Выступай девы на обычном суде, все присяжные после подобной речи уверились бы в их виновности: у них был мотив, была возможность, а оправдания в стиле «он сам пришел и утонул» казались по-детски беспомощными. Признаюсь, я бы тоже так решил, если бы не целых два «но»: во-первых, их ярость на то, что не удалось отомстить обидчику казалась вполне искренней. А во-вторых, я на собственной шкуре узнал, что вполне возможно заставить человека делать что-то вопреки его желаниям. И если предположить, что кто-то заставил Риччи лишить себя жизни именно здесь и именно этим способом, то ситуация выходила совсем уж неприглядной.

Я притормозил свои рассуждения, пока они не завели меня совсем уж далеко. Для начала следовало разобраться с тем, правдивы ли слова дев ручья или нет. То, что корриган могли разыграть передо мной спектакль, тоже не стоило сбрасывать со счетов. И я знал только один способ хоть как-то проверить их слова.

– Скажите, добрые сестрицы, – обратился я к ним после продолжительного молчания, – вы сможете повторить ваш рассказ слово в слово в присутствии Донни или Дэриана?

– Да, – решительно кивнула старшая из дев, хотя и сникла немного, – но поверят ли они нам?

– Если вы невиновны, вам нечего опасаться, – поспешил я заверить их, надеясь, что говорю правду. – Я передам ваши слова патрону. Пожалуйста, не исчезайте никуда в ближайшее время, это может быть воспринято… плохо.

На этом мы и расстались с корриган. Они вернулись в свой ручей, я же не спеша направился в парк, чтобы осмотреть место жестокого преступления.

Оно, это место, представлялось мне довольно мрачным, на деле же вряд ли можно было бы отыскать более мирное и спокойное место, чем местный парк. Небольшой по размерам, с тщательно выложенными плиткой дорожками, ухоженными клумбами и газонами. Только ближе к границам его кусты и деревья росли гуще, что делало эту часть парка больше похожей на лес.

Никаких следов или улик я, разумеется, тут не обнаружил, зато встретил кое-каких знакомых. Сначала даже подумал, что мне кажется. Но нет, Одзава и Пинки слишком уж колоритные личности, чтобы можно было их с кем-то спутать.

Самурай мерно прогуливался по дорожке рядом с газоном в северной части парка, а индеец сидел на корточках прямо на траве, слегка склонив голову, будто принюхивался. Пальцы его медленно поглаживали землю.

Они заметили меня почти одновременно, переглянулись, нахмурились одинаково и повернулись в мою сторону. «А этот что тут забыл?», – или я стал слишком мнительным, или именно это и читалось в их взглядах. Разве друзья смотрят вот так?

– Арчи? Что ты тут делаешь? – спросил Пинки, поднимаясь и отряхивая руки.

– Был тут неподалеку, решил заодно осмотреть место убийства Хьюза. Не идет у меня из головы это дело, – Оба «лиса» смотрели одновременно с пониманием и недоверием. Да уж, почему-то правда порой выглядит хуже самой бездарной лжи. – А вы?

– Да что-то вроде того же.

А вот это вранье: и Пинки, и Одзаве никаких дел в этой части города не поручали. «Ну и ладно, – не хотят говорит – и не надо», – решил я и спросил о главном:

– И как?

Индеец пожал плечами.

– Ничего. Земля еще помнит упавшую на нее кровь, но следов слишком много, да и времени уже прошло порядочно. А у тебя есть что-нибудь?

Пришел мой черед разводить руками.

– Может, О'ши и Берди повезет больше, – хмуро заметил Брайан.

Его слова оставили неприятный осадок: то есть они все сговорились, а мне не сказали.. «Ну ладно, не важно»…

– Быстрей бы поймали этого нелюдя, – произнес я вслух.

– Нелюдя… – повторил Одзава и ухмыльнулся, обращаясь к Пинки:– Слышишь, Чанк?

Я был близок к тому, чтобы хлопнуть себя рукой по лбу: в присутствии потомка японского демона бросаться такими словами явно не следовало. Мне хотелось заверить его, что я не имел в виду ничего подобного, когда самурай добавил:

– Кто бы говорил, ага?

Все мысли об извинениях как ветром сдуло.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал: ты тоже не совсем человек. Мой меч не ошибается. Он бы не дался тебе в руки, не имей ты хоть толику темной крови, птенчик. – Дурацкое обращение Одзава явно позаимствовал у Бёрди, да и произнес его не без насмешки.

«Что за бред?» – в поисках поддержки я перевел взгляд на внимательно рассматривающего меня индейца.

– Брайан прав, Арчи, – подтвердил тот, подходя ближе, наклонился и прерывисто втянул носом воздух у моей щеки. – Ты пахнешь странно. Вроде человеком, а вроде и нет… И еще народом Холмов, как и все, с кем фейри делились своей силой. Тут попробуй разбери, конечно, но я тоже уверен: среди твоих предков был кто-то темный.

«Да быть не может!» – хотел возразить я, но вкрадчивый внутренний голос спросил вдруг: «Разве? Как много ты знаешь о собственных родственниках?» Выходило, что до смешного мало.

Не удивительно, что всю дорогу до «Норы» я был молчалив. Меня одолел самый бесполезный вид задумчивости, когда одни и те же мысли пережевываются до бесконечности, словно потерявшая вкус и цвет жевательная резинка, не принося ни насыщения, ни удовольствия. Единственный раз я вынырнул из этой трясины, когда Брайан снова упомянул что-то о птенчиках. Тогда я не отказал себе в удовольствии, скопировав тягучую интонацию Донни, ответить ему: «Конечно, бусинка», и ощутил себя в полной мере отомщенным. Одзава тут же прекратил ухмыляться и резко вспомнил мою фамилию.

– Грейстон, у тебя появились лишние уши или пальцы?

– Да все-все, не буду, – примирительно произнес я, и, поколебавшись немного, все же спросил, понизив голос: – Только один вопрос: почему именно «бусинка»?

Потомок они сократил между нами дистанцию, в качестве возмездия чувствительно задев меня жестко выставленным локтем, и с видом величайшего просветителя, поясняющего очевидные вещи дикарям, сообщил: «Буси в переводе с японского – «настоящий воин», ясно?»

– Ясно, – послушно кивнул я, усиленно сжимая губы в попытках спрятать улыбку, чтобы этот самый воин не рассвирепел окончательно.

В остальном же я вяло гадал, кто же из моих родственников имел темную сущность, и какую именно: был он финфолком, фаханом, лианан-ши, темным альвом? Со стороны матери ли отца? Разумеется, вопросы эти не могли получить ответов, и единственная дельная мысль, рожденная в результате этих раздумий, была о том, что мне стоит наведаться к мистеру Коннолли и хорошенько его обо всем расспросить.

Эта странная погруженность в себя привела к тому, что, придя в «Нору», вместо того чтобы поприветствовать присутствующих, я незаметно сел на барный стул и продолжил размышления, отгородившись от окружающей действительности козырьком ладони. Честно говоря, я даже и не заметил, был ли кто-нибудь помимо Бри в баре. Хотелось просто немного посидеть в тишине перед началом смены.

– Трудный день, золотце? – Этот вопрос прозвучал так неожиданно, что я вздрогнул, мигом выныривая из вязкого бульона мыслей, в котором варился.

Донни стоял за стойкой, как самый настоящий бармен, если, конечно, предположить, что кто-то взял бы на подобную должность парня с улыбкой головореза. Увидев последнюю, я тут же вспомнил, что следовало бы для начала отчитаться о проделанной работе.

– Эм.. да нет. Кстати, я побеседовал с корриган…

– Дела подождут, – прервал меня фейри. Руки его в это время ссыпали в шейкер пригоршню зеленых и темно-фиолетовых листьев, в которых я по свежему аромату опознал мяту и базилик, добавляли содовую, сахарный сироп и свежий сок лайма. Я следил за его действиями, как за своебразным представлением. Донни тоже казался совершенно поглощенным своим занятием, но о разговоре не забывал. – Сейчас меня куда больше интересует ответ на мой вопрос.

С огромным желанием я бы увильнул от этого разговора, но отвечать боссу «Не твое дело» все же не стоило. Однако и изливать душу я не собирался, поэтому просто смотрел на то, как высокий стакан заполняется сначала прозрачными кубиками льда, а потом мутноватой светло-зеленой жидкостью, и тянул время.

– Вопрос? Если ты о Кеннете Риччи…

Могу поклясться, что фейри едва пальцем шевельнул, но стакан проехался по столешнице и остановился аккурат у моей руки.

– Арчи, – прозвучало это с укоризной, почти мягко. – Я не имею обыкновения разбрасываться словами. И если я спрашиваю, был ли твой день трудным, значит, хочу узнать именно это. Итак?

Я пригубил пряный лимонад, и его кисловато-свежий вкус с легчайшей сладостью как по волшебству разогнал остатки неприятных мыслей. Даже в голове прояснилось. По крайней мере, я решил, что тоже могу задать пару интересных вопросов

– Нет, – ответил я. – Просто выяснил о себе кое-что.

Поза фейри не изменились и улыбка не померкла ни на гран, но лицо на мгновение застыло и стало похоже на мраморную маску.

– Подробнее, золотце, – подбодрил он меня исключительно спокойным голосом. Но виски вдруг слегка сдавило, как уже бывало раньше.

– Я.. не обычный человек, – начал я осторожно, не понимая, почему вдруг снова вызвал его недовольство. Да и недовольство ли?

– Определенно, – он привычно дернул уголком рта, но ухмылка на этот раз вышла не лукавой, а чуть-чуть, самую малость натянутой.

– Точнее, не совсем человек… – Я старательно подбирал слова и ощущал себя так, словно шел по источенному льду. – Пинки и Одзава убеждены, что среди моих предков были создания тьмы. Это так?

Невидимый обруч исчез, в глазах Донни промелькнуло что-то очень похожее на .. облегчение?

А я с удивлением разглядывал на краю гладкой столешницы вмятины от длинных белых пальцев.

– Все возможно, – пожал он плечами и медленно провел ладонью по стойке, разглаживая ее край, как утюг смятую ткань. – Неужели это так тебя расстроило? Или ты решил, что опасен для окружающих? Ты и так опасен, как и любой способный колдун. А то, кто ты есть, золотце, далеко не всегда определяется твоими… предшественниками.

Забавно, но после этих слов меня отпустило. Тяжелые мысли и тревоги уступили место приятному пофигизму.

«А действительно, какая разница, – думал я, потягивая освежающий лимонад. – Я толком и не знал своих родных. Выходит, я просто не знал о них чуть больше. Будь что-то не так, «лисы» бы не оставили это без внимания».

Стало легко и спокойно, и даже странности в поведении Донни меня не насторожили. А ведь стоило бы озадачиться, например, тем, с чего бы это он так напрягся, и обратить внимание на некоторые его оговорки… Но я мысленно лишь пожал плечами – фейри, что с него взять?

Разговор о делах пришлось отложить до закрытия «Норы». В этот раз я отчитывался о задании первым, и подробно рассказал о своей беседе с сестрами корриган, а заодно поделился своими мыслями об услышанном.

– Получается, или они привирают, но мне это кажется маловероятным, или кто-то хочет натравить на них семью Россо.

– Или не на них. – задумчиво продолжил Магнус и пояснил: – Они немного в курсе о наших делах.

– Точно, – подтвердил Донни. – У нас с этой славной семьей своеобразный договор о ненападении: они не лезут в наши дела, мы – в их. По их мнению мы занимаемся «чертовщиной», но чертовщиной весьма эффективной. А Альфредо Россо готов поверить во что угодно, если это будет для него полезно. Кстати, недавно он вскользь интересовался, не ведем ли мы общих дел с семьей Моретти. Кто-то шепнул ему на ушко, что мы ищем союзников, чтобы урвать хороший кусок чикагского пирога.

А милая вечеринка на складе не что иное как демонстрация нашей ммм.. силы, призванная уговорить Моретти присоединиться к нам.

– Думаете, случай с девами ручья был нужен, чтобы стравить «Лисиц» с семьей Россо? – призадумался я. – Не мелковато ли дельце?

– Мелковато, – отозвался Райан. Все это время он помалкивал, внимательно слушая нас и что-то прикидывая, – если рассматривать его как одиночное. Но вот вам еще информация к размышлению:

некий Тони Мерфи, работающий на ирландскую семью О'Кифф, сегодня был найден мертвым с задушенной канарейкой рядом. Убрали свои же как стукача, дело обычное, полиция даже смотреть не стала. И все бы ничего, если бы ни орудие убийства – заостренная ветка черной бузины, пустившая корни прямо в тело. Слух о том, что дело тут нечисто уже пошел: О'Кифф, как и многие ирландские семьи, старые легенды помнят крепко, о бузинных хозяйках в том числе. И вот я думаю: стоит, узнать, на кого работал этот самый Мерфи?

– Тони Мерфи я знавал… – тяжело уронил Одзава. – это парень Россо.

– То есть еще один челофек этой семьи убит фолшебными созданиями или с помощью колдофста? – уточнил святой отец. – Интересно, что думает по этому пофоду сам Альфредо Россо?

– Что мы наглеем и потихоньку пощипываем его за бока, – предположила Берди.

Донни все это время сидел, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, и не принимал в нашем обсуждении никакого участия. Под конец он произнес одну-единственную фразу:

– Золотце, если хочешь вытащить свою Мейси из лап этой семейки, то не затягивай. Потом это может быть куда сложнее.

И это стало лучшим свидетельством того, что спокойные времена вот-вот закончатся.

Что-то тревожное, весьма похожее на плохое предчувствие, поселилось внутри после этого разговора, не отпускало ни на минуту, не исчезло даже под горячим душем. И, погружаясь в зыбкие объятия сна я все еще ощущал неприятный холодок у затылка.

Поэтому я вовсе не удивился тому, что во сне снова услышал знакомый дуэт ветра и флейты.

На этот раз мой путь начался с подножия холма. Я помнил, что мне нужно всего лишь подняться по причудливо извивающейся тропинке на самую вершину. Я знал, что там меня ждут. Но путь наверх показался мне едва ли не длинней всех прошлых блужданий вместе взятых. Под конец я вымотался так, что еле мог переставлять ноги, а проклятая мелодия, казалось, просочилась под кожу и звенела в самих костях.

Тот, кто играл ее, снова прятался во мраке, кутаясь в тени, как восточная красавица в покрывала.

– Устал? – спросил он сочувственно.

Скрывать очевидное не было смысла.

– Да, и надеялся отдохнуть хотя бы во сне, друг… – буркнул я сердито.

Мой странный собеседник вовсе не обиделся, лишь рассмеялся. Негромко, но так заразительно, что несмотря на мое недовольство, захотелось улыбнуться ему в ответ. Смех его оборвался так же резко, как и начался.

– Конечно, друг, Арчи, – сказал он вдруг серьезно и так при этом вкрадчиво, что у меня по спине побежали мурашки. – Ни чета остальным. Друзья говорят друг другу правду. А тескрывают от тебя самое важное. Ты же сам это знаешь, так?

– Самое важное? – Я замер, боясь пропустить хоть слово.

– Да.. Кто ты, в чем твоя истинная сила… – Тени в каменном кресле колыхнулись, и мне показалось, что говорящий слегка наклонился вперед. – А я расскажу, хочешь?

Я только и мог, что кивнуть.

– Значит, это правда: он тебе так и не сказал? – коротко хохотнул собеседник и тут же припечатал: – Не идиот ли? Тогда слушай, Арчи… Все дело в музыке, только она имеет значение. Она – тот путь, что способен подарить тебе истинное могущество. В ней – все, играй… Играй – и властвуй....

«Играй! Играй. Играй.... играй, играй…» – зазвучало вдруг пронзительно со всех сторон, будто слово камнем влетело в зеркальный купол и со сверкающими осколками обрушилось на голову.

– Откуда… откуда ты знаешь? – выкрикнул я резко, пытаясь избавиться от нарастающего шума в ушах.

– Откуда? Я твой друг, Арчи.. Даже больше: я – это ты!

«Ты.. ты.. ты..», – голова взорвалась сонмом резких, диссонирующих звуков.

Я резко сел на кровати, пытаясь понять, что происходит, и где нахожусь… потом растер лицо ладонями. Руки мелко дрожали. Пришлось сделать несколько медленных вдохов, чтобы выровнять пульс.

Я вам всем еще докажу…

– Получается, фейри сильнее людей и легко могут их победить?

– В чем-то сильнее, а в чем-то нет.

Над каждым из сидхе стоит Слово – они способны колдовать и использовать его силу, но и сами обязаны подчиняться ему. Вот почему они не умеют лгать, тогда как люди врут так часто, что и сами не замечают этого. Конечно, фейри давно освоили искусство недомолвок и двойных смыслов, но порой все равно оказываются беззащитны перед человеческим коварством.

К тому же у людей есть еще одно оружие, с которым не поспорить даже детям Холмов.

– Железо?

– Вера, золотце. Когда много людей искренне верят во что-то, это становится реальностью. Знали бы они, сколько богов было создано ими – и сколько повержено, сколь благородные дела они вершили, не ведая того, – и сколь зловещие. Нет, эта сила ничуть не уступает магии, но кто из людей принимает ее всерьез?

Я заявился в «Нору» за несколько часов до открытия. Дел сегодня у меня никаких не было, кроме одного – и с ним я успешно справился четверть часа назад – отправил Мейси записку, в которой напоминал, что я и все «Серые лисицы» готовы оказать ей поддержку, если будет необходимо, и приглашал ее к нам. Мое ранее прибытие объяснялось просто и сложно одновременно – я решил проверить теорию, которую родило мое воспаленное сознание.

Именно так я воспринимал свои ставшие навязчивыми сны. Меня они, признаться, пугали. Но страх этот был далек от мистического: я начал бояться, что слегка помешался рассудком, и ночные кошмары – первый шаг, предвестник грядущего безумия. То, что мой таинственный собеседник назвался мной, лишь подтверждало эту гипотезу. Мне даже казалось: там, в глубине теней, я на долю секунды видел свое же лицо… Впрочем, в последнем я не был уверен. А вот то, что в словах моего «второго я» было заключено что-то важное, чувствовал остро.