Блюз серых лисиц

Этот ответ меня успокоил, и я покинул отель со спокойной душой.

Вернулся в «Нору» я спустя полтора часа, с увесистой стопкой книг для Мейси. Так как она просила меня купить что-нибудь на свой вкус, тут оказались и Агата Кристи, и Оскар Уайлд, и Фенимор Купер, и – горячий привет Донни! – Шекспир (рука сама собой так и потянулась к полке).

Странный это был вечер.

Тихий, почти семейный. Можно было бы сказать «уютный», если бы не ожидание, практически предвкушение, больших неприятностей. Странным образом оно сплачивало нас всех. Мы не говорили о нем, но прекрасно понимали – и не обращали внимание ни на вдруг повисающие в разговоре паузы, ни на тревожные взгляды, которыми обменивались иногда, ни на тщательно скрываемое облегчение, с которым встречали пришедших коллег: «Живы-здоровы, все в порядке».

Только Мейси не знала ничего о предстоящей буре, и чувствовала себя в безопасности, но и она время от времени непроизвольно обхватывала себя руками за плечи, хотя в зале было тепло – и сама смеялась, не понимая своей реакции.

С каждым днем гостей в «Норе» становилось все меньше и меньше: часть волшебного народца укрылась в лесах и садах Мирддина, часть затаилась дома, большинство колдунов и полукровок предпочло уехать из города, единицы – по доброй воле или вынужденно присоединились к той или иной семье, а, значит, интересы их могли столкнуться с нашими.

Но этим вечером немногочисленные гости будто сговорились не упоминать о грустном: они вспоминали старые добрые деньки, когда еще жили среди родных Холмов и сама Владычица Озер на Белтайн плясала с ними у костра, а Госпожа Долгих Ночей, встречая Йоль, играла на серебряной арфе со струнами, свитыми из лунных лучей.

Гости разошлись, Мейси спала, мы же решили дождаться босса, и чтобы не скучать устроили очередной карточный турнир.

К шести утра я задолжал Райану двести долларов и одну смену и еще сто баксов– Одзаве, зато у Берди выиграл целых пятьдесят, а еще позже разошелся и смог скостить свой долг вполовину и в придачу стал обладателем права задать нашему управляющему каверзный вопрос. Последнее я сразу использовал, поинтересовавшись, почему он сменил церковь на «Нору».

– Ой, ну это и я тебе могу сказать, – опередила Магнуса Берди. – Наш святой отец спит и видит, как бы обратить Донни в христианство.

Я порадовался, что ничего не ел в этот момент и не пил. Брови мои, по ощущениям уползли в этот момент на середину лба.

– От этого фсе будут ф плюсе, – подтвердил Магнус, поправляя очки. – Донни получит мощный приток сил и официальное признание, а церкофь – нофого сильного сфятого.

Я не знал, смеяться на этом месте или рыдать от разгула собственного воображения, предъявившего мне изображение вдохновенного патрона с нимбом над головой и револьвером в руке.

– Ага, – проговорил я сдавленно, – святой Донован из-под Холма. Превращает воду в виски…

– И наставляет отступников на путь истинный освещенными пулями в лоб, – подхватил О'Ши и, скосив глаза в сторону закипающей от негодования Бри, сменил тон: – Но так-то, по уму, если есть Псы Господа, почему бы не быть и его Лисам?

– Он никогда не согласится на это, дорогой, – покачала головой Берди и сладко потянувшись, повернулась к Магнусу: – А вот со мной у тебя есть шансы. Из меня получилась бы очень ревностная монахиня, не находишь?

Патер представил и перекрестился.

А в скором времени явился Донни – c кухни, со стороны черного хода – и все шуточки сразу прекратились.

Неспешной, слегка вихляющей походкой он в полном молчании пересек зал, бросил в центр стола свежайшую, еще теплую утреннюю газету, поднялся на пару ступеней по лестнице и остановился, облокотившись на перила.

– Готовы поразвлечься? – лениво жмурясь, протянул фейри. Глаза его лихорадочно сверкали. Я было заподозрил, что он слегка подшофе, но взгляд его оставался предельно ясным. – Через двадцать минут всеобщий сбор: будем встречать гостей.

Придерживаясь за поручень, он поднялся по лестнице в кабинет.

– Таа-ак, «Детройт фри пресс», ну-ка посмотрим. – О'ши, не теряя времени даром развернул газету и пробежал глазами по передовице. – Ага…

“Ночью… в одном из отелей нашего города … в результате несчастного случая выпал из окна и разбился насмерть молодой мужчина. Свидетели трагедии утверждают, что он находился не в себе и был сильно напуган. Сотрудники отеля опознали в нем мистера Альфреда Россо-младшего – сына влиятельного бизнесмена из Чикаго. Двое сопровождающих мистера Россо по неведомой причине открыли друг по другу огонь, в результате чего оба погибли: один от полученных ранений , другой – после неудачного падения с лестницы…»

Да уж, патрон неплохо там порезвился.

Одзава раздавил в пепельнице окурок, не торопясь прошел за стойку, выгреб оттуда целый ящик разнокалиберного оружия, молча разложил его на столе и принялся внимательно осматривать. Магнус, мерно бормоча заупокойную молитву, взялся ему помогать.

К тому моменту, как к нам снизошел Донни – заметно посвежевший и насквозь пропахший табачно-полынным дымом, сладковатыми цветами и спелыми яблоками – мы все под бдительным присмотром «бусинки» занимались тем же самым.

– Итак, – радостно начал босс. – Ребятки Россо нагрянут к обеду, максимум к ужину. И не с предложением любви и дружбы.

– Думаешь, так сразу? – потирая лоб, спросил Райан.

– Уверен. Охранники малыша Фредди вопили на весь Детройт что-то о блохастых лисах, – Донни презрительно сморщил нос. – Связать два и два у Россо-старшего ума хватит. Ну а то, что он привык все делать с размахом и так понятно.

– Может, сначала он захочет поговорить, – предположил я.

Вместо Донни ответил Одзава:

– Не солидно. Семья не поймет.

Фейри тем временем остановился напротив Бри, потешно болтающей ногами, присел рядом, словно продавец в магазине обуви и, поймав ее взгляд, очень мягко, с подкупающим сочувствием в голосе произнес: – Милая, придется временно снять с «Норы» защиту.

Брауни насупилась и сердито засопела.

– О? – предельно лаконично высказал удивление Магнус.

Донни улыбнулся предвкушающе:

– Наша очередь устраивать ловушку.

Эта «ловушка», на мой взгляд,больше походила на оригинальный способ коллективного самоубийства.

Альфредо Россо чтит традиции и старые проверенные методы. Он пришлет сюда кавалькаду c ручными пулеметами, дабы изрешетить «Нору» и перебить нас всех одним махом…

Донни как в воду глядел: к четырем часам на нашу улицу свернула зловещая вереница одинаковых черных автомобилей, окна которых щетинились стволами «Крошителей» Томпсона.

… что совершенно не входит в мои планы. Но!.. – Донни выдержал интригующую паузу, и сразу стало ясно, что ничего хорошего нас не ждет. – Россо должен до поры быть уверен, что его затея увенчалась успехом. Как у вас с актерским мастерством, дамы и господа? У меня как раз имеется замечательная пьеса под названием «Без уговора не суйся в норы».

Акт первый.

Хор гангстеров:

Сейчас мы будем вас жестоко убивать!

Но почему-то ничего нам не видать!

Все как в тумане....

За туман надо сказать спасибо Донни и Магнусу: к тому моменту, когдакавалькада карателей подъехала к «Норе», сам бар и соседние здания были уже словно облаками укутаны – мрачными, сердитыми, предгрозовыми.

Раздалось оживленное переругивание, преимущественно на итальянском, а потом заговорило сразу несколько «Чикагских шарманок»: парни Россо наугад вжарили из Томми-ганов прямопо туману. Пули с характерными звуками вгрызались в стены, били окна рядом стоящих домов – и молча исчезали в клубящемся мареве посредине – защита логова «Серых лисиц пока стояла там, где ей и положено.

Машины сделали несколько кругов, не прекращая палить, потом все же остановились. Из них выбралось четверо «шарманщиков» c «шарманками» наперевес и, cнова открыв огонь, сделали несколько шагов вперед – в глубь колдовского «облака».

Смотреть, как на тебя идут такие вот ребята, – зрелище незабываемое, должен сказать. Даже если между тобой и ими волшебным образом искаженное пространство. Еще более незабываемой эта картина стала после того, как Донни с залихватским «Ку-ку, а вот и мы, ребятки!» скинул защиту с части здания. Мы-то, конечно, были об этом предупреждены и заранее укрылись, чтобы не подставиться, но все же.

«Тра-та-та-та-та! Дзыннь! Дзонг! Бах!» – вдребезги разлетались окна-витрины, пули взрызались в деревянное полотно двери и вывеску, разносили в щепки рамы.

В первое время бандиты замерли, удивленные тем, что их старания наконец-то увенчались успехами. А потом, удвоив энтузиазм, рванули вперед.

Акт второй

"Серые лисицы":

Ну что ж, разделимся. Сейчас

заговорит пускай за нас

коварство…

Другими словами план был таков: О'ши вместе со святым отцом по заранее проложенной тайной тропе выходят позади первой группы гангстеров и, выдавая себя за ребят Россо, делают знак тем, кто сидит в авто, оставаться на своих местах, – в тумане-то не разглядишь лица – черный костюм, верный Томми на плечах – вот и все, что те смогут заметить.

В то же время Донни с Одзавой и Берди «утихомиривают» гостей. Моя же роль в этой пьесе сводится к тому, чтоб сидеть наверху, следить за Бри с Мейси и в случае необходимости вывести их в безопасное место.

«Да и под ногами у остальных путаться не будешь», – ехидно добавил внутренний голос. Пришлось признать, что в этом есть смысл – в перестрелке от меня, и правда, толка не много.

Магнус и Райан со своем миссией справились на отлично. Чего нельзя сказать обо мне.

И дело не в том, что я что-то испортил, просто моя помощь девушкам не понадобилась.

Известие о гибели Фредди Мейси восприняла очень стойко, хотя и побледнела, услышав новости, и даже по-детски зажала рот ладонью, но вопросов лишних задавать не стала. Выслушала мои объяснения и согласилась тихонько сидеть вместе с нашей хозяюшкой в кабинете босса. Бри, бедняжка, переживала за свой чудесный дом, и компания Мейси пришлась ей как нельзя более кстати.

Я же, воспользовавшись ситуацией, спустился по лестнице на один пролет и, сидя прямо на ступеньках, мог наблюдать за происходящим с относительно безопасного расстояния.

А посмотреть, прямо скажем, было на что.

Например, на то, как Берди, спрятавшись за стену, стреляет и попутно визжит, словно заполошная девица в панике. Или на то, как Одзава громко ругается на японском и в ответ палит из такого же Томми, больше для вида, правда, – в ноги и вверх. Или как Донни, крутясь волчком, скачет под пулями, словно под свинцовым дождем, умудряясь выйти сухим даже из такой воды, и стреляя попеременно то из одного угла, то из другого.

Я смотрел на все это как на безумное священнодейство, без страха, но с нарастающим воодушевлением. Рука моя сама собой потянулась к кобуре, разгоряченные пальцы приятно охладил металл. А потом я взглянул на зажатый в ладони предмет – и в первую секунду сам себе не поверил: свирель… Как?

А потом подумал: «Почему бы и нет? Получится – отлично, меньше будет нам проблем, а нет… Вряд ли кто-нибудь в пылу сражения, пускай и бутафорского наполовину, это заметит», и поднес инструмент к губам.

Мелодия – простая, но игривая, с явными блюзовыми нотками, сложилась в голове сама собой.

Сами собой же выстроились в цепочку и нужные слова.

«Перестаньте стрелять и медленно идите сюда», – думал я, слегка прикрыв веки, чтобы как следует сосредоточиться на людях Россо. Грохот стрельбы не смолк окончательно, но звучал теперь значительно реже.

– Что за?..

Продолжая играть, я открыл глаза – и, будто на вилы, напоролся на пристальный взгляд патрона.

Фейри замер как стоял, – с револьвером в плавно опускающейся руке – и смотрел на меня со столь потрясенным видом, словно за моей спиной вдруг выросли крылья, да и тогда, боюсь, эффект был бы не столь разительный.

Мысли спутались, и мелодия стихла всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы один из гангстеров смог снова нажать на спусковой крючок.

Выстрел – одиночный на этот раз – показался особенно громким.

Бах! Свист, короткое тихое «чавк»…

Левое плечо Донни дернулось назад, сам он резко, с присвистом, выдохнул.

«Проклятье!»

Только усилием воли я снова заставил себя играть, стараясь не думать ни о чем, кроме музыки.

– Босс? – раздался обеспокоенный голос Брайана.

– Заканчиваем с этими. Остальное – позже.

Все это время он не отводил от меня взгляда.

Все это время я обливался потом, терзаясь новым приступом вины, и обещал себе никогда больше не прикасаться к дьявольской дудке, от которой выходят одни неприятности.

Снова загрохотал «Томми» Одзавы, послышались выстрелы револьверов. И в скором времени на полу неподалеку от входа лежали четыре тела, а я смог немного перевести дух. И только потом осмелился вновь посмотреть на патрона.

Тот стоял, сжимая плечо правой рукой, с кривоватой улыбкой и таким горьким сожалением во взгляде, что лучше бы уж орал или язвил.

Я без слов протянул ему свирель, но он только мотнул головой: «Она твоя, золотце».

Потом отвернулся и послал условный сигнал Райану: два выстрела подряд один за другим и еще два, чуть позже.

Россо захочет убедиться, что все сделано, как надо, попинать наши трупы, и явится в «Нору» сам. Именно это нам и нужно.

Чтобы выманить Россо-старшего было разыграно целое представление. Райан под прикрытием тумана, изображая одного из громил, крикнул ожидающим в машинах: «Готово! Все по списочку!»

Дымка развеялась настолько, чтобы за фигурой О'ши стала видна наполовину разнесенный бар и снующие внутри фигуры в черном.

Одна из машин тут же отчалила, чтобы передать радостную новость боссу. Остальные, видя приглашающие жесты от спокойно смолящих сигаретку-другую коллег, направились к «Норе», где их приветственными залпами встретили «Серые лисицы». Правда, пришлось снова на всякий случай повторить трюк со свирелью.

– Ого, вовремя у тебя дар прорезался, ничего не скажешь, – хлопнул меня по плечу О'ши, когда ему рассказали, что к чему. – А у вас тут, видно, жарко было, если даже патрону досталось.

Я буркнул что-то невразумительное: ни Донни, ни Одзава с Берди ни словом не обмолвились о том, благодаря кому фейри поймал пулю.

Последний, к слову, от помощи нашего жуткого целителя отказался: «Потом», и, как и подобает режиссеру, ходил по «сцене» и сыпал многочисленными указаниями, готовя актеров и декорации для последнего акта кровавой пьесы. О нешуточных страданиях, которые, должно быть, вызывал засевший в его плече кусок металла, говорили только крепко прижимаемая к телу рука, чрезмерно сосредоточенный взгляд и едкая, граничащая с раздражением, язвительность.

Акт последний

Главный мафиози:

За сына отомстил сполна

и ваше логово дотла

сожгу…

Серые лисицы, выходя из темноты: Ну-ну…

Альфредо Россо подвело нетерпение. Не будь его, он, возможно, заметил бы некоторые странности: неподвижность водителей, сидящих в припаркованных у тротуара авто, то, что никто из его людей не вышел его встречать, столы и прочую мебель сваленную так, что за ней вполне можно было укрыться. Должно быть, его желание попрыгать на наших костях было действительно сильно, и картина разгромленного бара усыпила бдительность бывалого «бизнесмена», как он предпочитал себя величать.

Так или иначе, в «Нору» он так торопился, что опередил собственных телохранителей.

Лет пятидесяти пяти, крепкий, но слегка обрюзгший, с кустистыми бровями и холодными глазами убийцы, в жизни он производил куда более давящее впечатление, чем на фото в газетах. В тихом голосе его звучала уверенность, что каждое слово его будет услышано, а каждое распоряжение – исполнено.

– Где этот volpe del cazzo? – с презрением выплюнул Россо. Я не большой знаток итальянского, но «долбаного лиса» оценил. И замер.

– Вы не меня ищете, дон Альфредо? – бархатно поинтересовался Донни, неспешно сходя вниз по ступенькам, и широко улыбнулся: – Сюрприз!

Одновременно, как по команде, раздались щелчки взводимых курков. Однако, выстрелов за ними не последовало. Ситуация сложилась патовая: трое охранников направили пушки на Райана, Одзаву и Магнуса. О'ши, в свою очередь, взял на мушку сразу двоих, еще одного – святой отец, а потомок самураев приставил ствол к затылку Россо. Катана катаной, но в некоторых ситуациях «Крошитель» куда доходчивее.

– Арчи, Берди, обыщите гостей, – распорядился Донни. – А вы, дон Альфредо, уймите своих головорезов. Поверьте, если бы я хотел вас убить, то давно нашел бы способ.

– Мои люди?.. – с нажимом спросил Россо, когда обыск был закончен.

– Вы убили моего сына, – мафиози говорил все так же тихо, с еле сдерживаемой яростью.– Явились сюда без приглашения, – поморщился фейри, – устроили жуткий беспорядок, так что сами понимаете. Кстати, причину своего появления ваши ребятки так и не объяснили…

– Ах, это! – наигранно «вспомнил» патрон. – «Убил» – слишком громко сказано. Не я пичкал его отравой, не я пестовал в нем дурные наклонности. Я лишь немного ускорил события. И, по правде говоря, вам стоило бы поблагодарить меня за то, что я отсек от вашего древа гнилую ветвь.

Кровь бросилась в лицо Россо. Я думал, что он сейчас взорвется от злости. Однако, Россо не был бы тем, кто есть, если бы не мог совладать с чувствами.

– Ты прав насчет Фредди, Лис, – с холодным неудовольствием согласился он. Желваки на его лице ходили ходуном. – Но все-таки он мой сын, и за его смерть ты и твои mocciosi заплатите сторицей.

Глаза Донни посветлели, губы изогнулись в предвкушающей ухмылке. Он слегка склонил голову к плечу.

– Вы угрожаете мне в моем доме, – пропел он. В глазах его сверкнуло торжество. Не знаю, как Россо, а я в этот момент четко слышал лязганье захлопнувшегося капкана. – М-м-м, наконец-то мои руки развязаны.

В зале резко потемнело, запахло горьковатой корой и цветами, лицо фейри стало пугающе-потусторонним, мерцающим. Глаза будто расплавленным серебром залило, черты истончились, зубы заострились, тени обозначились резче, с волос по плечам заструился чернильный мрак, охватывая плащом долговязую фигуру. Знакомо сдавило виски, двое охранников заскулили, схватились за головы и осели на пол, третий замер, вытаращив глаза. Россо резко побледнел, будто увидел ожившего мертвеца, захватал воздух ртом и потянулся пальцами к вороту, чтобы ослабить галстук.

Еще мгновение – и колдовство рассеялось, оставив после себя лишь стелящийся по полу лиловый туман.

– Или мы можем договориться, – как ни в чем не бывало закончил Донни. Лоб его покрывала испарина, пальцы, вцепившиеся в перила, оставили на полированном дереве глубокие вмятины, но улыбку он держал безупречно. – Мы не трогаем вас, вы – нас и рассказываете все, что знаете, о новом оружии. По рукам?

Выбора у Россо по сути и не было. Но то, с каким достоинством он принял навязанные ему правила, – будто одолжение нам сделал – внушало невольное уважение, если не к нему самому, то, по-крайней мере, к его выдержке.

А вот то, что он рассказал, нас порядком озадачило: выходило так, что никто этот таинственный «предмет» в глаза не видел, но все влиятельные семьи (а таковых в Чикаго имелось немало) были о нем осведомлены через «надежных людей». Слухи, ходившие по городу, все как один подтверждали эти сведения и чем дальше, тем больше указывали то на «Лисиц», то на семью О'Кифф.

– А после того, как стало известно, что ваш щенок, – Россо пренебрежительно кивнул в мою сторону, – показывал некую интересную вещицу человеку, работающему на ирландцев, мы окончательно убедились, что вы спелись..

«Что-что?»

Взгляды всех присутствующих скрестились на мне.

Каюсь, я не сразу понял, о чем речь… Только спустя секунду-другую в голове всплыли слова Уэйна Доэрти о том, что его пригласили в Чикаго по просьбе Донала О'Киффа.

Ощущать себя идиотом, похоже, вошло у меня в привычку. Я не стал все отрицать или что-то объяснять при посторонних. Стиснув зубы, вытерпел весьма красноречивый взгляд, которым наградил меня фейри. Дождался, когда Россо надоест любоваться моей физиономией, и за его спиной молча указал на свирель во внутреннем кармане. Патрон вскользь мазнул взглядом по моей пантомиме.

– Ну а после вашего визита О'кифф, в свою очередь, убедятся, что спелись мы с вами, – вслух произнес он. – Хитро, хитро…

Пока он вытягивал из мафиози подробности, я пытался сложить все факты в одну картину. И она выходила страннее некуда: некто, видимо, желал перессорить всех влиятельных людей теневого Чикаго и выставить крайними «Серых лисиц». Похоже, для этого и была придумана байка об особенном оружии. Непонятно только, как этот некто смог так качественно промыть мозги членам мафиозных кланов, что они начали воспринимать возможность самого существования такой вещи как непреложную истину. И откуда он узнал о свирели? От Уэйна?

«Принеси мне свирель – и я посчитаю долг закрытым…», – вспомнилось мне вдруг.

И я похолодел… Тот колдун, поймавший меня на крючок, ведь все началось с него: он знал о свирели, она была ему зачем-то нужна… Да и все эти слухи появились вскоре после того случая. Не сразу, но…

Пока я размышлял, допрос Альфреда Россо подошел к концу.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, – холодно улыбнулся ему на прощанье Донни.

Тот, не говоря ни слова, прошествовал к выходу по осколкам битого стекла мимо опрокинутых стульев и безжизненных тел своих людей в сопровождении единственного оставшегося в живых охранника.

Любимцам Мирддина сегодня предстоял обильный ужин.

Как только машина с Россо скрылась из вида, патрон устало опустился на ступеньки прямо там же, где стоял, но указания раздать не преминул: Одзава тут же отправился за медицинскими инструментами, Магнус и Райан – таскать трупы в оставшиеся машины, чтобы потом доставить их Хозяину Леса. Я пытался навести в зале подобие порядка и думал, c чего бы начать не слишком приятный разговор.

Фейри стаскивал с себя пиджак, кривясь от боли, и время от времени мрачно на меня посматривал.

– Донни, прости, я не хотел, – начал было я, но тот остановил меня жестом и обратился к раскладывающему на ступеньках инструменты самураю:

– Помоги-ка остальным. Мы тут и сами управимся, да, золотце?

– Э-э, наверное, – ответил безо всякой уверенности, переглянувшись с Одзавой. Тот усмехнулся, протянул мне склянку с золотисто-коричневой жидкостью и отправился к на подмогу Райану.

«Настойка рябины», – прочитал я надпись на этикетке.

Донни тем временем расстегнул рубашку и, с шипением отодрав от себя пропитавшуюся кровью ткань, предъявил мне плечо.

Я чертыхнулся и чуть было не бросился вдогонку за потомком они: рана выглядела отвратительно. Края ее почернели, и от них по бледной восковой коже расходились багровые круги, словно пуля была отравлена, и яд этот неотвратимо разъедал тело.

– Слушай, врач из меня никакой, – признался я. – Может, все-таки позвать Одзаву?

Фейри выхватил у меня из руки склянку, сделал глоток и мотнул головой, ухмыляясь криво:

– Предпочитаешь извиняться только на словах? – и добавил уже не столь едко: – Не бойся, золотце, пациент тебе попался терпеливый и на редкость сговорчивый. Ничего сверхсложного от тебя не требуется: просто возьми вон то орудие пыток и вытащи из меня эту дрянь. Жжется, хоть караул кричи, – с подкупающей искренностью пожаловался он под конец и снова приложился к склянке с болеутоляющим.

«Ну раз он так ставит вопрос»…

Я с содроганием осмотрел тонкие медицинские щипцы, на которые указывал фейри, нашел бутыль спирта, до скрипа протер им руки и смочил как следует в несколько раз сложенные бинты – я не знал, грозит ли волшебным созданиям заражение крови, и надеялся никогда не узнать ответ на этот вопрос.

– Мог бы и поставить меня в известность, – произнес Донни, когда я склонился над ним, намереваясь очистить рану. Будто бы вскользь произнес, старательно глядя в сторону.

Рука замерла так и не коснувшись искалеченного плеча.

– Ты тоже, – ответил я на это. – Или скажешь, что знать не знал о моих способностях?

– Не скажу, – ухмыльнулся он. – Как и то, что рад тому, что ты освоился так быстро.

– Ты сам отдал мне свирель, – напомнил я.

– Не отдал – вернул, – поправил он и прежде, чем я успел что-то понять или спросить, расплылся в глумливой улыбке: – Но прелюдия затянулась, золотце, не перейти ли нам к основной программе? Я полностью в твоем распоряжение, будь же тверд, но не… кх-х-х.

Я не стал дожидаться конца этой сомнительной тирады и не без злорадства, от души, прижал истекающий спиртом бинт к поврежденной коже. Патрон на мгновение вытаращил глаза и прерывисто выдохнул.