скачать книгу бесплатно
Ответ: Они это чуют. Точно собаки берут след. Не знаю, как это работает. Они будто подключены к единой системе, они связываются друг с другом непонятным образом, общаются на уровне телепатии или еще чего. В клуб пышей принимаются только пыши. И они чуют чужаков. Нас чуют по запаху.
Вопрос: Какой ваш любимый цвет?
Ответ: Зеленый.
Вопрос: Вы – вспыльчивый человек?
Ответ: Скорее нет.
Вопрос: Вы часто ощущаете усталость?
Ответ: Постоянно.
Вопрос: Вы часто попадаете в неловкие ситуации?
Ответ: Бывает.
Вопрос: Расскажите о последнем случае.
Ответ: На прошлой неделе я увидел грустную женщину в магазине. Она была старой, толстой и безнадежной. Я решил «пофлиртовать», ну, чтоб показать этой кикиморе в кашне, что кто-то еще может желать ее. Я сказал что-то вроде: «Простите, вы не подскажите: если мужчина, который вспыхнул, – пыш, то женщина, получается, – пышка? Вы пышка? Вы очень похожи на пышку…» Она дала мне пощечину и отвернулась.
Вопрос: Какие ассоциации у вас вызывает красный цвет?
Ответ: Кетчуп.
Вопрос: Как думаете, наша жизнь – это повесть или пьеса? Драма или трагедия?
Ответ: Лично моя жизнь – безвкусная фантазия безвкусного человека. Быть может, моя собственная, но мой мозг способен на большее.
Вопрос: Выберите «жанр», пожалуйста.
Ответ:(Задумывается, трет правое ухо.) Новелла.
Вопрос: Объясните выбор.
Ответ: Она короткая, с интересной завязкой, но завязка слишком туго закрученная, и к концу, который наступает скорее, чем хочется, ее невозможно внятно развязать и оставить читателя удовлетворенным.
Вопрос: Как часто вы…
Ответ: Или пьеса! Драма!
Вопрос: Вы изменили решение?
Ответ: Не изменил. Я не уверен.
Вопрос: Скажите, почему драма.
Ответ: Для прозы мы слишком много говорим. Действия нет совсем. С-о-в-с-е-м. Для прозы слишком много болтовни, для пьесы – в самый раз. К тому же, за окном чертов конец света, обезумивший мир, а мы сидим и болтаем о жанрах. Вы спрашиваете у меня про любимый цвет, сон и, небось, скоро перейдем к детским воспоминаниям. И таким образом вы надеетесь понять Вспышку и предотвратить новые жертвы?.. Хороший прозаик окунул бы нас в гущу событий, а не затолкал в тесную комнатушку, в которой пахнет больницей.
Вопрос: У вас были питомцы?
Ответ: В детстве кошка Мурка, в браке – пес Жорка.
Вопрос: Вас часто одолевают мрачные мысли?
Ответ: Каждый день.
Вопрос: В случае неудачи вам трудно начать новое дело?
Ответ: Скорее согласен.
Вопрос: Вам везет по жизни?
Ответ: (Смеется.) Точно нет.
Вопрос: У вас бывают приступы неудержимого смеха?
Ответ: Нет.
Вопрос: Как вы считаете: человек, который оставляет дорогие вещи без присмотра, виноват в том, что его обокрали?
Ответ: Частично.
Вопрос: Вам часто кажется, что обстоятельства, в которых вы оказались, несправедливы?
Ответ: Я сам несправедлив, так что пойдет.
Вырезанная сцена №1. Катюша
Районы страдали от «текучки пышей». Не то чтобы прямо-таки страдали, конечно, но сменяемость в квартирках районов достигла особенно высоких показателей за последние несколько месяцев. Видимо, зима так действовала на убийц, загнанных за колючую проволоку.
Сосед сверху как-то раз вышел в магазин и не вернулся.
Первым это заметил Вагон. Пропала музыка, соседский заводной хип-хоп, под который Вагон и обитатель квартиры сверху (вроде его звали Сережей, но не факт) делали уборку.
Вагон, забеспокоившись, поднялся на пятый этаж, постучался. Ему никто не ответил. Из щели у пола и замочной скважины несло тухлятиной. Вечером они с Вьюком вышибли дверь.
Благо, трупа не было. Только погибшие продукты.
Вьюка вырвало.
На следующий день он после шести пар поехал к Башне смерти – там с недавних пор располагалось Управление дел Вспышки. За какие грехи из венца Комсомольского проспекта вытеснили краевое УВД, Вьюк не знал, но искренне наделялся, что сделала это Администрация ради смеха и оправдания «страшного» названия здания.
Поговаривали, будто строители были замурованы в стенах величественного светло-голубого сталинского ампира. Будто с сорокаметровой башни сбрасывали неугодных советских граждан. Будто там их пытали.
В общем, немало ходило городских легенд. Вьюка они не трогали.
Однако идея того, что Управление по делам Вспышки заседало в здании, в названии которого затесалось слово «смерть», очень смешила пыша-доцента.
От университета пешком не дойти – пришлось брать машину.
Пышам запрещалось садиться в общественный транспорт – их перевозили в специальных машинах с пуленепробиваемым стеклом, отделяющим водителя от пассажиров.
Закончив преподавательские делишки, Вьюк обратился к Игорю Петровичу – главе охранного пропускного поста. В былые времена на территорию университета зайти мог любой желающий. В корпуса пройти было сложнее – либо со студенческим, либо по магнитному пропуску.
Когда Вьюк учился на первом курсе, случился теракт – какой-то парень принес оружие в университет и начал стрелять.
Вьюк отделался испугом – он впервые в жизни опоздал.
Шел от остановки, когда услышал выстрелы. Через черные прутья забора увидел бегущих в панике людей. О том, что произошло, узнал от одногруппников и их знакомых, прочитал в СМИ.
Молоденький Вьюк был, бесспорно, поражен, и, как ни странно, посчитал трагическое происшествие добрым знаком – в буре страха и боли он остался невредимым.
Эгоизму Вьюка не было предела еще до Вспышки.
Тогда на неделю отменили занятия. Установили мемориал с цветами.
Сейчас всем как-то плевать. Не на сентябрьских жертв стрельбы, конечно, нет. О них вспоминали с сожалением до сих пор.
Некоторые даже считали тот день «началом конца».
Всплеска чувств не вызывали те, кто становился жертвами Вспышки.
Каждый месяц Вспышка отнимала у университета столько же студентов, что и теракт. Одни вспыхивали и оказывались в районах, другие провоцировали Вспышку и становились мертвыми.
Государственный университет имени Такого-то делал все, чтобы обезопасить своих подопечных, однако сложно оградиться от опасности, которая исходит изнутри.
Вооруженная охрана на территорию кампуса. Где гарантия, что сами охранники не вспыхнут?
Обязательные психологические проверки по рекомендации Клиники №19. И откуда берется уверенность в верности слов ученых из Клиники? Они даже не знают, чем отличается воз от пыша!
Заменили изысканные прутья забора литым железом. И как это защитит от студента, который решил вспыхнуть уже в аудитории?
В любом случае Вьюк уважал людские попытки защититься.
Иногда он гадал: страшился бы он пышей, если бы сам не вспыхнул, обходил бы он стороной людей в шокерах-ошейниках или тянулся к ним?
Игорь Петрович, глава КПП западного входа, каждый день осматривал Вьюка, ощупывал его карманы, проводил вдоль тела металлоискателем и проверял, в порядке ли ошейник, не сломался ли.
Иногда они обменивались любезностями. Иногда обсуждали новости, свежие сплетенки. Вьюк умел быть душкой. Ради выгоды.
Он ежедневно улыбался охранникам и желал им доброго дня.
На КПП он возвращался вечером для очередной проверки и вызова машины. Иногда Вьюк шел домой пешком. Путь занимает час, но под настроение – самое то. Вьюк каждый раз бесился от того, что мог бы дойти до дома всего за двадцать пять минут, если бы не заборы, ограждения и отсутствие прохода в район с северной стены.
– Вам куда машинку? – спросил Игорь Петрович.
– До Башни смерти, пожалуйста.
Людям с оружием Вьюк не забывал говорить «пожалуйста».
Точнее, людям с оружием ВНЕ района В1. Не имея на шее ошейника, бьющего током при выбросе адреналина или «помышлений Вспышки», он не страшился никого.
Игорь Петрович позвонил, заказал.
– А что у вас, случилось чего, раз в УДВ едете?
– Сосед скончался. Надо заявление написать.
– Зачем?
– Чтоб новенького заселили. Квартира пустая, а пышей этой зимой многовато.
Игорь Петрович понимающе (неискренне) угукнул. Услышал подъезжающую машину, глянул на мониторчик камеры. Поставил печать в отчетной книжечке Вьюка (время от времени УДВ проверяло регулярность посещений рабочих мест пышей, за которыми остались закреплены прежние довспышечные должности) и отпустил с богом.
В Башне смерти Вьюк отстоял очередь, заполнил заявление, описался, заполнил заявление заново, поставил какие-то подписи, попил воды со странным привкусом из кулера (до того он отчаялся), попросил вызвать ему машину до района В1 и, только сев на липкое сидение за защитным стеклом, вздрогнув от защелки дверцы, вдруг осознал, что мог поселиться сам в опустевшей квартире.
Жил бы в том же доме – вещи переносить недалеко, география и знакомые те же.
Только без тесного сожительства Вагона.
На вопрос Софии, мол, а по какой такой причине его милордство предпочли ютиться в сорок шестой квартире, а не перебраться в собственные владения, возвысившись аж на целых два с половиной этажных метра над простыми смертными, Софией и Вагоном, Вьюк ответил коротко:
– Затупил.
***
Квартира досталась девице. Она заселилась спустя пару дней.
Совсем молоденькая. Видная.
Вагон из соседского милосердия поднялся поприветствовать нового жильца района В1. Девушка ему понравилась – скромненькая, напуганная. С большими грустными глазами.
Мило поболтали.
Катюша – Вагон с первого дня называл ее Катюшей – задавала вопросы. Много вопросов. Первый день в районе!
Вагон помог ей разобрать коробки с вещами. Не мог не отметить приятный факт того, что теперь пышам давали возможность забрать хоть что-то из прошлой жизни. По словам Катюши, после задержания и определения в район ее отвезли домой и разрешили собрать необходимые вещи – до семи килограмм.
Вагону позволили сохранить лишь те вещи, что были при нем в момент ареста. То бишь его одежду, обувь, полпачки жвачки, ключи от квартиры, порог которой он уже не переступит, бумажные салфетки, наушники и кошелек.
Изъяли только мобильник и банковские карточки.
Из налички – двести рублей. Негусто, но хоть что-то. Администрация выдавала авансом полторы тысячи до первой зарплаты. Итого у новенького в районе набралось тысяча семьсот. Одежда есть, за квартиру платить не надо (ну, только коммуналку, но и это больше по совести).
Сокровище – фотографии из кошелька. Две штучки. Жена с пуделем у новогодней елки (разорвана на шестнадцать частей, склеена скотчем). Пятнадцатилетняя София в легоньком платье на бретельках у фонтана на Эспланаде. Струи, торчащие из площади, ей не особо нравились, но от фотографии она не могла отказаться.
Не сфоткаться у фонтана на площади в центре города, не пробежать с визгом среди водяных столбов в жаркий день, не идти домой, мокрой до белья, довольной, как дети в плавках у драматического театра, – это кощунство по отношению к своему городу! Потеря городской идентичности!
