Прародитель: начало

>Уровень угрозы (Терианская классификация): Желтый. Опасен для невооруженного/неподготовленного человека или мелкой группы. Для обученного бойца с адекватным вооружением – угроза минимальна при правильной тактике.

> Методы нейтрализации: Точечные удары в уязвимые зоны холодным оружием (проникающее/рубящее). Плазменное оружие – уязвимы мягкие ткани. Отвлечение, фланговые атаки. Превращение Териана не требуется.

Закончив запись, Марк сдул крошки графита с бумаги. Его прервал Игорь, сидевший напротив и чистивший свой стилет от засохшей слизи бронеспина.

– Марк, вопрос, – Игорь понизил голос, кивнув на блокнот. – Этот бронеспин. Он же желтозонник. Живет в болотах, в тине. А мы где? Белоярск. Красная Зона. Радиационный фон, чуть что – тварь покрупнее. Для чего ему тут? Для таких как он – он тут сам обед. Что его сюда принесло?

Марк закрыл блокнот, задумался. Свет фонаря выхватывал его вдумчивое, серьезное лицо.

– Гипотезы? – тихо спросил он. – Первое: миграция. Что-то вспугнуло в его ареале. Что-то серьезное. Стая более крупных химер, изменение уровня воды, пожар… Второе: болезнь. Отклонение. Заражение чем-то, что заставляет вести себя неадекватно, покидать привычные места. Третье… – Марк помедлил. – Третье: он следует. За источником пищи. За стадом травоядных химер, которые мигрировали сюда. Или… за людьми. Но следов других групп мы не видели. Маловероятно. Пока склоняюсь к миграции из-за внешней угрозы. Что-то большое пришло в Желтую Зону и выгнало мелких хищников на окраины, в Красную.

Артем, сидевший чуть в стороне и проверявший показания компактного дозиметра, откликнулся, не глядя:

– Триста микрозивертов. Стабильно. Красная зона подтверждается. – Он отложил прибор. – На базе – карантин. Семь дней. Очистка. Процедура. – В его голосе не было ни страха, ни досады. Просто констатация факта. Радиация была частью пейзажа, как грязь или дождь. Неприятно, но не смертельно сразу. Технологии Дома Раденов и их собственная выносливость позволяли выживать. Карантин был рутиной, мерой предосторожности для других.

Он встал, его тень, огромная и неясная, заплясала на стене подвала от движения фонаря.

– На рассвете – сбор. Движемся к точке сбора "Приуральский рубеж". Оттуда – на базу. Отдыхайте, пока можете. Василий, Игорь – смена через три часа. Марк, Денис – спите. Вашим мозгам нужна ясность. – Его взгляд скользнул по картам, разложенным у Дениса, по блокноту Марка. Знание было их оружием не менее важным, чем клинки из химерного хитина.

В подвале воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным дыханием людей, скрипом старого железа где-то в темноте и далеким, тоскливым воем, донесшимся с поверхности. Заваленный вход сторожили невидимые в темноте фигуры. Денис, вздохнув, свернул карты, погасил свой фонарик. Марк положил блокнот в непромокаемый чехол. Игорь прислонился к стене, закрыв глаза, но его рука лежала на рукояти кинжала.

Артем остался стоять. Он смотрел в темноту, где-то за стенами подвала, туда, где Красная Зона готовилась к ночной жизни.

Том-3, Глава 3: Приуральский Рубеж

Ночь в подвале школы прошла в напряженном полумраке. Сквозь заваленный вход пробивались лишь отголоски ночного ада Красной Зоны – отдаленные вопли, скрежет когтей по камню, тяжелые шаги чего-то огромного, заставившие всех замереть, стиснув оружие. Но сигнальные растяжки не звякнули. Рассвет, грязно-серый и влажный, встретил отряд готовым.

Артем Корвин подал знак. Без лишних слов, с отлаженными движениями, они собрали скудный лагерь, проверили оружие, броню. Василий и Игорь осторожно разобрали завал у входа. Свежий, пронизанный запахом гнили и влажной земли воздух Красной Зоны ударил в лицо. Город Белоярск предстал в утреннем тумане – зеленый, мрачный, полный скрытых угроз.

– Маршрут «Рубеж». Возвращаемся на базу, – приказал Артем, его голос был чуть хриплее обычного после ночной вахты. – Андрей, ты в авангарде. Нос, глаза и уши на пределе.

Андрей Корвин, мужчина невысокий и сухощавый, кивнул молча. Его лицо было невыразительным, но глаза… Глаза казались слишком живыми, слишком внимательными, постоянно сканирующими округу. Он не был Мастером, как Артем, но его дар, унаследованный от звериного предка, делал его бесценным. Он шел первым, на два десятка шагов впереди, его черная фигура почти сливалась с тенями развалин и буйной растительностью. Его шаги были бесшумными, тело постоянно чуть напряжено, как у животного на охоте.

Отряд двигался быстро, но осторожно, петляя среди зарослей и обрушившихся стен. Прошли километров десять, выбравшись из центральных руин на более открытую, но не менее опасную местность – бывшие пригородные поля, ныне море бурьяна и кустарника, перемежающееся островками мертвого леса и зияющими провалами карьеров. Солнце, пробив тучи, начало припекать.

Внезапно Андрей замер. Не резко, а плавно, как кошка, присев на корточки за кустом колючего лоха. Он поднял руку – жест «стоп» был виден только тем, кто шел сразу за ним. Весь отряд мгновенно застыл, растворяясь в ландшафте. Ни звука. Только шелест травы на ветру.

Артем подался вперед, подойдя к Андрею вплотную. Вопрос в его глазах был ясен без слов.

Андрей не повернулся. Его нос чуть дрогнул, втягивая воздух. Уши, казалось, настороженно развернулись под шлемом. Он указал пальцем чуть влево от направления их движения, на линию невысоких холмов, поросших чахлым сосняком.

– Там, – прошептал он так тихо, что слова едва долетели до Артема. – Пять… может, шесть километров. Крупное. Не одно, скороее всего Стая. Или одно, но с добычей. Двигаются неспешно. Поперек нашего курса.

Он помолчал, снова вслушиваясь во что-то неразличимое для других.

– Скрип… как кость под прессом. И глубокое рычание.

Артем даже не вздохнул. Его серые глаза быстро оценили местность, маршрут, потенциальную угрозу. Бой сейчас? В Красной Зоне, после ночи без сна? Рисковать людьми и образцами для «Энциклопедии» из-за стычки, которую можно избежать?

– Обходим, – его решение было холодным и мгновенным. – Правее. Через старый карьер. Андрей, веди.

Андрей кивнул и, не поднимаясь во весь рост, пополз в указанном направлении, словно тень. Отряд двинулся за ним, удлиняя путь на добрых три километра, но зато полностью уйдя из зоны потенциального контакта. Они шли по дну заброшенного карьера, где сырость и тень замедляли рост растений, а высокие стены давали иллюзию укрытия. Только Андрей знал, что это иллюзия, и его чувства оставались на пределе.

Путь занял несколько часов. Солнце уже клонилось к западу, когда они, наконец, выбрались из низины и начали подъем на длинный, пологий увал. И вот тогда они ее увидели.

**Приуральский Рубеж.**

Она возникла на горизонте внезапно, когда они достигли гребня. Не стена. Гора. Искусственная, серая, бесконечная. Она перерезала мир пополам, уходя на север и юг до самого края зрения. Пять метров высоты – не просто цифра. Это была неприступная твердыня из армированного бетона и стальных листов, вросших в землю на века. Ее поверхность была испещрена шрамами – глубокие царапины от когтей, вмятины от ударов, пятна гари от пламени или кислоты, черные подтеки давно смытой крови. Она дышала мощью и упорством. Сто пятьдесят восемь километров человеческой воли против хаоса.

Денис замер, сняв шлем. Его лицо, обычно сосредоточенное или раздраженное, сейчас светилось искренним, почти детским восхищением. Он смотрел на стену, как на чудо.

– Вот она… – прошептал он, и в его голосе не было привычной досады картографа. – Величайшее строение после Конца. Знаете, раньше… – он повернулся к остальным, глаза горели, – раньше она была всего три метра! Представляете? Три! Химеры, те что поменьше, могли ее почти перепрыгнуть, а крупные – разбить лбом. Но потом Король… Король Люк приказал. «Достроить! До небес!». И подняли! Защитили юг полуострова!

Игорь громко закатил глаза и стукнул себя ладонью по лбу, имитируя выстрел.

– Боже, Денис, опять?! – застонал он, но в его голосе не было злобы, лишь привычное солдатское подтрунивание. – Каждый раз, как видишь Стену – одно и то же! «Три метра, Король Люк»… У меня уже во сне этот монолог. Лучше бы карту сверил, где тут ближайший пост.

Денис лишь ухмыльнулся, не смутившись, и снова уставился на стену, впитывая ее величие.

Артем не участвовал в перепалке. Он смотрел на ворота. Гигантские, бронированные, врезанные в тело стены. Они были покрыты такими же шрамами, как и сама стена, но глубже, чаще. Металл был иссечен когтями, местами оплавен, испещрен вмятинами от таранов. Перед воротами – выжженная земля, мертвая зона.

Он достал компактный, прочный передатчик с гербом Дома Корвин.

– Посту Омега. Посту Омега. Первое отделение Дома Корвин. Возвращение с задания. Точка: Главные Западные Ворота. Идентификация: Корвин Артем, командир первого отделения. Ожидаем прохода.

Ответ пришел почти мгновенно, шипящий и лаконичный: «Принято, Корвин. Сканирование».

Над воротами, под козырьком из толстой стали, выдвинулась камера на шарнире. Ее объектив, похожий на черный глаз насекомого, загорелся красным лучом. Он медленно прошелся по каждому члену отряда, задерживаясь на лицах, на гербах на броне, на образцах в специальных контейнерах. Жужжание прибора было едва слышно.

Тишина длилась несколько напряженных секунд. Даже Игорь перестал ворчать. Все знали: Стена не прощала ошибок.

Затем раздался громкий, металлический *ЩЕЛЧОК* изнутри массивных створов. Последовал низкий, рокочущий гул могучих моторов и скрежет тяжелых засовов, отходивших в толще бетона. Медленно, невероятно медленно, словно нехотя, гигантские бронированные створы Западных Ворот Приуральского Рубежа начали расходиться. Между ними возникла черная щель, быстро расширяющаяся, впуская внутрь запах металла, машинного масла и… относительной безопасности.

Артем кивнул.

– Отделение, вперед.

Десять черных фигур, запыленных, пропахших Красной Зоной, но не сломленных, двинулись к открывающейся пасти в стене. Они шагнули из мира зеленого хаоса и радиации – в тень пятиметровой твердыни, оставив за спиной бескрайние, опасные земли, где карты лгали, а химеры нарушали свои ареалы. Ворота сомкнулись за ними с глухим, окончательным ударом, похожим на удар гигантского сердца.

Том-3, Глава 4: Возвращение за Стену

Глухой удар бронированных ворот, слившийся воедино, отозвался в груди тяжелым эхом. Мир сжался до сырого полумрака каземата. Воздух, еще секунду назад пропахший гнилью Пустоши и пылью карьера, сменился резким коктейлем: машинное масло, озон от работающих приборов, бетонная пыль и… слабый, но отчетливый запах человеческого пота и дезинфектанта. Относительная тишина после воя ветра над увалом оглушала. Только гул вентиляции да далекие металлические скрежеты где-то в толще Стены нарушали эту новую, непривычную тишину.

Отделение стояло плотной группой, щурясь после серого, но все же дневного света Пустоши. Перед ними расстилался широкий, освещенный тусклыми люминесцентными лампами коридор, уходящий вглубь Рубежа. По бокам – массивные стальные двери, люки коммуникаций, решетки вентиляции. На стенах – выцветшие инструкции по ЧС, герб Королевства и схема сектора. Чувствовалось дыхание гигантской, спящей машины.

Из-за угла, из будки, стиснутой между двумя контрфорсами, вышел человек. Старший смены. Его бронекостюм был чище, менее потерт, чем у отряда Корвина, но не нов. Лицо под фуражкой – обветренное, с глубокими морщинами у глаз и жесткой складкой у рта. Глаза – усталые, но острые, как скальпель. Он окинул прибывших быстрым, оценивающим взглядом, задержавшись на Артеме.

– Командир Корвин, – голос старшего был низким, хрипловатым от постоянного напряжения или папирос. Он отдал небрежное, привычное воинское приветствие – Добро пожаловать за Стену.

Артем шагнул вперед, сняв шлем. Его лицо было покрыто тонким слоем пыли, смешанной с потом, в уголках губ засохли капли крови от лопнувшей на холоде губы.

– Задание выполнено. Образцы для Главного Дома, – Артем кивнул на контейнеры за спиной у Василия. Голос его был ровным, но в нем слышалось утомление, пробивавшееся сквозь железную выдержку. – Великий Канцлер ждет биоматериалы и данные для «Энциклопедии».

Старший смены – фамилия «Петров» мелькнула на нашивке – слегка поежился. Слово «Раден» действовало безотказно, даже здесь, у самых ворот, в тени пятиметрового бетона. Он бросил быстрый взгляд на запечатанные контейнеры, потом на бесстрастное лицо Артема. Жесткая складка у его рта углубилась.

– Понимаю, командир. Но протокол есть протокол. – Петров сделал паузу, явно взвешивая риски. Ослушаться приказа о досмотре – головная боль. Задерживать груз для Дома Раденов – головная боль куда серьезнее. – Визуальный осмотр груза на предмет механических повреждений контейнеров. Без вскрытия. И… – он вздохнул, – семь дней карантина. Полный цикл. Приказ Главного Медика сектора.

Игорь громко фыркнул, но тут же затих под ледяным взглядом Артема. Андрей стоял чуть в стороне, его звериные глаза без выражения скользили по стенам, вентиляционным решеткам, словно искал скрытые угрозы уже здесь, в безопасности. Денис, напротив, выглядел почти расслабленным, с любопытством разглядывая устройство каземата.

– Осмотр контейнеров – сейчас, – Артем кивнул Петрову, не споря о карантине. Спорить было бесполезно. – Василий.

Василий аккуратно снял наплечный контейнер, поставил его на бетонный пол. Петров подошел, присел на корточки. Его движения были точными, выверенными. Он проверил пломбы – сложные биометрические замки с логотипом НИОСН были целы. Осмотрел корпус на предмет вмятин, трещин, следов кислоты или необычных загрязнений. Ничего. Он кивнул.

– Чисто. Проходите на медосмотр. Блок «Дельта», коридор три. Врачи ждут.

* * *

Блок «Дельта» пахло еще сильнее – резко, химически. Антисептик, хлорка, озон и под всем этим – сладковатый, тошнотворный запах страха и человеческого тела, которое слишком долго не мылось. Свет здесь был ярче, безжалостнее, выхватывая каждую царапину на броне, каждую каплю засохшей грязи на лицах бойцов.

Их встретили двое. Врач и медсестра. Врач – мужчина лет сорока, с усталым, бледным лицом и острыми глазами за очками с толстыми линзами. Его белый халат был безупречно чист, но выглядел поношенным. Нашивка: «Климов. Сектор 7. Медслужба Рубежа». Медсестра – молодая, строгая, движения быстрые и экономичные. Она уже держала планшет.

– Раздевайтесь, – голос Климова был монотонным, как гул вентиляции. – Броня, поддоспешник, всё, и даже белье. Оружие и снаряжение – в дезкамеру. Быстро.

Возражений не последовало. Процедура была отработана сотни раз. Скрежет застежек, глухой стук бронепластин на бетонный пол. Скоро десять человек стояли в карантинном боксе полностью голые. Тела – перепачканные, в синяках, ссадинах, следах ремней и креплений снаряжения. У некоторых – старые шрамы, белесые на загорелой коже. Игорь почесал огромный синяк на ребрах, Денис нервно поправлял очки.

Климов и медсестра приступили без лишних слов. Они двигались как хорошо смазанный механизм. Термометрия – бесконтактным пистолетом в ухо. Замер давления – автоматическими манжетами. Осмотр кожных покровов, слизистых, глаз – быстрый, профессиональный. Медсестра брала мазки из носа, зева. Потом подошла очередь крови. Быстрые, точные уколы в палец. Алые капли всасывались в миниатюрные анализаторы, замигали индикаторы.

– Радиационный фон, – пробормотал Климов, водя сканером вдоль тела Марка. Прибор тихо запищал. – Повышен. 0,15 Зв. В норму придет за пару дней. Организм справится. – Он перешел к Игорю. Сканер запищал громче. – 0,22. Выше среднего. Ограничить нагрузку, усиленное питание в карантине. – Подошел к Артему. Сканер "биоэнергометр" громко запищал. Климов поднял бровь, взглянул на показания. – 1150 ЖЗ. мастер 2 "начального" уровня, ясно. – Его голос не выражал ни удивления, ни уважения. Констатация факта.

Осмотр длился недолго, но казался вечностью в этом стерильном, пахнущем больницей боксе. Когда медсестра кивнула, закончив вносить данные в планшет, Климов отступил на шаг.

– Физических повреждений, требующих срочного вмешательства, нет. Радиационный фон – в допустимых пределах для регламентированного времени нахождения в Красной Зоне. Направляю в карантинную зону «Гамма». Семь дней. Стандартный режим. Следующий осмотр – через 48 часов. – Он повернулся, уже отвлекаясь. Его работа здесь была закончена.

* * *

Карантинная зона «Гамма» была еще одним длинным, тускло освещенным коридором. По бокам – стальные двери с глазками и номерками. Напоминало тюремный блок, только чище и тише. Дежурный – молодой парень в форме без погон, видимо, срочник из местных – молча вручил каждому ключ-карту и сверток с простой х/б одеждой: штаны, рубаха, трусы и тапочки.

– Комната по номеру ключа. Душ – в конце коридора. Питание – три раза, приносят в люк. Связь с внешним миром – только через дежурного по экстренным вопросам. Телевизоры в комнатах работают, – монотонно протараторил он, явно заучив текст.

Игорь взял свою ключ-карту и сверток, поморщился, как от зубной боли.

– Семь дней! – зашипел он, обращаясь больше к стене, чем к кому-то конкретно. – Будем сидеть тут, как крыса в бетонной коробке! После того как по Пустоши ползали, чудищ чуть не кормили! Бред! Нафига он, этот карантин? Чтоб мозги атрофировались?

Он пнул ногой ближайшую дверь. Звонкий стук металла разнесся по коридору. Дежурный вздрогнул, но промолчал.

Марк, спокойно разворачивая свой сверток, посмотрел на Игоря. В его глазах, обычно спокойных, читалась усталость, но и твердость.

– Не бред, Игорь. Крайняя необходимость, – сказал он тихо, но так, что было слышно всем. Он потянул рубаху через голову, его торс, покрытый старыми шрамами и свежими царапинами, на мгновение обнажился. – Мы там, за Стеной, в Пустоши… – Марк кивнул в сторону, откуда они пришли. – Мы ходим по земле, где все отравлено. Дышим воздухом, в котором плавает бог знает что. Кровь чудищ на клинках, их слизь на броне, пыль векового распада в легких. Мы – губка. Мы впитываем всё. Вирусы, бактерии… Мутировавшие штаммы, о которых тут, за Стеной, в Застенье, могут и не знать. – Он надел штаны, поправил рубаху. – Одна спора. Один микроорганизм, принесенный на сапоге или в легких. Попав в систему вентиляции, в воду, на рынок… И он может убить не отряд. Не пост. Он может выкосить целый Дистрикт. Целый сектор Стены. Карантин – это не про нас. Это про них. – Марк кивнул вглубь коридора, туда, где за десятками таких же стальных дверей жили люди Застенья. – Это цена за то, чтобы стены оставались стенами, а не братскими могилами. Семь дней – ничто против этого.

Он взял свой ключ, подошел к двери с номером «7». Магнитная карта щелкнула в считывателе. Замок отозвался глухим ударом. Марк толкнул дверь и шагнул в свою камеру – маленькую, бетонную, с койкой, стулом, столиком и мерцающим экраном телевизора в углу. Дверь мягко закрылась за ним, оставив в коридоре только тишину, запах дезинфекции и тяжелые мысли десяти человек.

Том-3, Глава 5: Дорога к Цитадели

Семь дней. Сто шестьдесят восемь часов. Десять тысяч восемьдесят минут в бетонной коробке с запахом дезинфекции и мерцающим экраном телевизора, вещавшего патриотические новости и бесконечные повторы старых комедий. Каждый день – одно и то же: скудная еда в люке, осмотр через глазок дежурного, монотонный гул вентиляции, давящий на мозг. Даже Игорь перестал ворчать к четвертому дню, погрузившись в апатичное молчание. Андрей большую часть времени спал или сидел неподвижно, уставившись в стену, его звериные инстинкты притуплены в четырех стенах. Денис чертил в блокноте схемы Стены и окрестностей, Марк методично отжимался и приседал, поддерживая форму. Василий чистил уже идеальное оружие. Артем… Артем просто ждал. Его терпение было стальным.

Седьмой день. Утро. Звонок в дверь был резким, неожиданным. – Отделение Корвина! На выход! – голос дежурного за дверью. – Вещи собрать! На выход пять минут!

Движения были резкими, почти лихорадочными, после недели вынужденной пассивности. Броня, снятая с дезинфекции, пахла химической чистотой и холодом металла. Оружие легло в руки с привычным, успокаивающим весом. Они молча выстроились в коридоре. Дежурный молча кивнул на тяжелую дверь в конце коридора, ведущую наружу.

Щелчок электронного замка. Скрип тяжелой стали. Дверь распахнулась.

Их ударило.

Сначала – свет. Настоящий, дневной, золотистый, заставляющий зажмуриться после тусклого люминесцентного ада карантина. Потом – воздух. Не стерильный, не прокачанный через фильтры. Настоящий. С запахом влажной земли после недавнего дождя, пыльцой каких-то выносливых растений, пробивающихся сквозь щели в бетоне периметра, и… да, слабым, едва уловимым, но знакомым металлическим привкусом – фоном. Радиация. Желтая зона. 1-2 микрозиверта в час. Не смертельно, не опасно сразу, но постоянный спутник Застенья, земли между Стеной и защитными куполами Дистриктов. Для их тел, привыкших к Красной Зоне, это был почти чистый воздух.

Артем сделал глубокий вдох, втягивая его полной грудью. Солнце пригревало лицо, еще не привыкшее к открытому пространству. Ветерок, легкий, прохладный, шевелил его коротко стриженные волосы. Он услышал, как рядом Игорь громко, с наслаждением выдохнул: – Фу-у-ух… Бетонный ад позади.

Денис снял очки, протер их рукавом, жадно оглядываясь. Они стояли на краю огромного плаца внутри Рубежа. За спиной – мрачные казематы и башни Стены. Впереди – открытое пространство: казармы, склады, ремонтные ангары, уходящие вдаль патрульные дороги. И дальше, за всем этим – простор. Поля, перелески, холмы Застенья, куда менее дикие, чем Пустошь, но все равно небезопасные. Здесь не было буйных джунглей руин, но земля была шраматирована старыми воронками, заросшими бурьяном, кое-где виднелись остовы сгоревшей техники времен старых войн. И где-то там, в высокой траве, в оврагах, водились они. Специально не истребляемые до конца. Слухи ходили упорные: слабых химер в Застенье держат специально. Как сторожевых псов. Чтобы обыватель не забывал, где он живет. Чтобы не лез туда, куда не следует. Один такой мог загрызть невооруженного или пьяного до смерти.

Отделение стояло, молча наслаждаясь свободой и ветром.

Вдалеке, по пыльной патрульной дороге, поднимая облако пыли, показался силуэт. Быстро рос, приближаясь с глухим рокотом мощного двигателя. Бронированная машина. Не просто броневик, а настоящая боевая платформа на шести массивных колесах. Корпус – угловатый, покрытый слойкой брони, с характерными сколами и царапинами боевой службы. На крыше – башня с короткоствольной, но грозной на вид плазменной пушкой. На броне, по бокам корпуса, четко выделялся герб Дома Корвин: стремительная серебряная птица над золотым щитом с силуэтом лютой морды.

Машина резко затормозила в метрах десяти от них, осев на подвеске. Пыль накрыла группу, заставив их прищуриться. Боковая дверь со скрежетом отъехала в сторону.

Из машины вышел человек. Командир роты. Он был на голову выше Артема, шире в плечах. Его защитный костюм – не стандартный армейский, а индивидуального пошива для офицеров Дома – плотно облегал мощную фигуру, подчеркивая рельеф мышц. На голове – черный берет с миниатюрным гербом Корвинов. Лицо – скуластое, с жестким, как будто вырубленным из гранита подбородком, коротко стриженной седеющей щетиной и пронзительными, холодными голубыми глазами, которые мгновенно нашли Артема. Нашивки на груди и плечах говорили о звании и боевых заслугах. Маркус Корвин. Имя, известное в Доме. Человек, проживший темные времена королевства. Его потенциал был очевиден даже без сканера – он дышал силой, превосходящей Артема. Мастер 2-го "простого" уровня.

– Артем, – голос Маркуса был низким, басовитым, без лишней теплоты, но и без неприязни. Он отдал честь – резко и точно. – Отделение в сборе? Живы, здоровы? От карантина не одичали?

– В сборе, господин ротный, – Артем ответил тем же четким, подчеркнуто военным тоном, отдавая честь. – Живы. Здоровы. Одичания не зафиксировано.

Маркус окинул их быстрым, всевидящим взглядом. Его взгляд скользнул по следам усталости на лицах, по царапинам на броне, задержался на контейнерах с образцами у Василия. Удовлетворенно хмыкнул.

– Хорошо. Лавры «Энциклопедии» и Дом Раденов ждать не будут. Садитесь. Вездеход тесен, потерпите. – Он махнул рукой в сторону открытого люка машины. Внутри виднелись тесные сиденья, приборные панели, экраны тактической обстановки.

Отделение молча, без суеты, полезло внутрь. Теснота после простора плаца была ощутимой, запах масла, горячего металла и пота экипажа вытеснил свежий воздух. Артем сел рядом с Маркусом, у переднего бронестекла. Дверь с грохотом захлопнулась. Двигатель взревел, и мощная машина тронулась с места, плавно разгоняясь по пыльной дороге, оставляя Рубеж позади.

Застенье мелькало за толстым бронестеклом. Не пустошь, но и не безопасная гавань. Заброшенные поля, поросшие жесткой травой и кустарником. Остовы ферм. Патрульные вышки на холмах. Редкие колонны грузовиков под охраной. И постоянное, едва уловимое напряжение в воздухе. Знание, что за тем бугром, в овраге, может таиться что-то с клыками и когтями.