Демонские игры. Хроники Земли: Восхождение

Дмитрий Морозов

Демонские игры. Хроники Земли: Восхождение

ПРОЛОГ

Что есть жизнь? Мы просыпаемся по утрам, ходим по своим делам, едим, иногда встречаемся с друзьями и снова ложимся спать, чтобы с восходом солнца повторить это. И снова, и снова, и снова…

Многим наш мир может показаться скучным. В нём нет места магии, в небесах не рычат драконы, а в тавернах не строят заговоры гильдии искателей приключений. Неудивительно, что мы бежим от этой серой действительности в миры вымышленные. Но как бы ни было нам интересно там, в какой-то момент все мы вновь просыпаемся в скучной реальности.

Но что, если я скажу вам, что наш мир не единственный? Нет, речь не о тех бесконечных параллельных реальностях, что выдуманы человеком забавы ради. В альтернативном мире есть магия, сражения на мечах, диковинные звери. А что, если я скажу, что таких миров два? И каждый из них – диаметральная противоположность другому. В одном мире пылают реки огня, в другом сияют золотые луга. А между ними, словно тонкая перегородка, зажата наша серая Земля. А еще каждый из нас не просто человек, а носитель трёх миров.

Интригует, не правда ли? С момента обретения осознанности наших действий мы стремимся то в одну, то в другую сторону. Всю свои историю люди пытались описать это: добро и зло, инь и янь, белое и черное. Но задайтесь вопросом: откуда они всё это взяли – видели ли сами или услышали от гостя из иного мира?

Они знают об этом лишь потому, что они люди и подсознательно ощущают эти далёкие миры, но по-своему их интерпретируют. На этом основании появились тысячи религий по всему миру, но можем ли мы говорить об их абсолютной правдивости? Тут уже каждому решать самому. Ведь величайший дар, который подарило нам человеческое начало, – это свобода выбора. Именно нам решать, кем мы хотим стать и что хотим привнести на эту Землю. Именно наш осознанный выбор толкает нас к небесному величию или к падению в бездну.

Но что если, будучи всего лишь одним из восьми миллиардов обычных людей, вы вдруг узнаете, что вы особенный? Нет, не самый умный или лучший в каком-то деле, а нечто более могущественное. Как новообретённые власть и сила изменят вас? Сможете ли вы отказаться от соблазнов, отказаться от испытаний на прочность, когда на чаше весов ваша жизнь, а скука разгоняется только огромной порцией адреналина? И самый главный вопрос: ваш ли это будет выбор? Подумайте, кто нашёптывает вам на ухо: ваша собственная совесть или незримый кукловод из тени? Сможете ли вы прямо сейчас остановиться и задать себе вопрос: какие шаги привели вас в эту точку вашей жизни, зависит ли это от вас или это чужое желание?

Изучая страницы этой истории, задумайтесь, а что вы бы сделали на его месте и к какому финалу вас это приведет. Попробуйте перечитать историю спустя годы после того, как она попала вам в руки. Ну как, ваши ответы изменились, или все-таки выбор не велик? А вообще был ли этот самый выбор? А может, вы просто еще не слышали его шепот? Шёпот, что тише дуновения ветра и громче раскатов грома, темнее глухой ночи и ярче полуденного солнца. Это и есть демонские игры – игры ваших личных демонов. Они искушают, предлагая то, чего вы никогда не добьетесь честным путем. И обещают, что наказания не последует. Вам нужно лишь одно – поддаться. Повернуть ключ. Приоткрыть дверь. И впустить тот хаос, что ждал этого момента всю вашу жизнь.

ГЛАВА 1

Слияние

Я проснулся за минуту до звонка будильника, весь в холодном поту. Сердце колотилось так, будто рвалось на свободу, а в голове стоял гул от обрывков сна – кошмара, который был слишком реальным для обычной игры подсознания. Я видел себя в бесконечной тьме, где воздух был густым, как смола, и пропитан запахом серы и гниения. Вокруг кружили тени – бесформенные силуэты с горящими глазами, шепчущие что-то неразборчивое, но полное злобы. Один из них приблизился ближе: огромное существо с рваными крыльями, кожей, покрытой трещинами, из которых сочилась кровь, и когтями, способными разорвать плоть одним движением. Оно схватило меня за горло, его яд проникал в меня, жёг вены, словно кислота. «Ты мой… ты всегда был моим…», – прошептало оно голосом, похожим на скрежет металла по камню. Пытался кричать, но из горла вырвался только хрип, и тьма сомкнулась надо мной, поглощая всё.

В семь утра будильник наконец запищал. Я побрёл в ванную и чистя зубы, изучал своё отражение: бледное лицо, впалые щёки, тёмные круги под глазами, будто кто-то вытягивал из меня жизнь по ночам. Завтрак – пара бутербродов с колбасой, проглоченных без вкуса, – и вот я уже натягивал старый пуховик, пропахший сигаретами и зимним холодом. На улице было минус пятнадцать, мороз не пробивался через толстую ткань и шерстяные перчатки, с прошлой зимы не знавшие стирки. Город встретил меня привычной серостью: небо, приплюснутое свинцовой плитой туч, нависало над крышами, а снег под ногами хрустел с костяным скрежетом. Где-то вдали каркнула ворона, и в её хриплом крике, разорванном эхом, уловилось что-то похожее на шёпот моего имени. Я тут же отмахнулся от этой мысли.

Завернул в круглосуточный магазинчик у остановки. Прилавок, заваленный жвачкой и дешёвыми конфетами, пах сыростью. Продавщица, старуха с лицом, похожим на смятую бумагу, даже не взглянула на меня, когда я сунул ей деньги за пачку сигарет. Я открыл пачку, вытащил одну, чиркнул зажигалкой и сделал первый затяг. Горький дым заполнил лёгкие, успокаивая. Закурил я не так давно, после последней сессии, но до сих пор не понимаю, что в этом особенного. Может, дело в ритуале – держать сигарету, смотреть, как пепел падает на снег, и чувствовать себя чуть взрослее, чем есть. С сигаретой в зубах двинулся дальше по знакомому маршруту к университету, но сегодня воздух был иным. Будто город затаил дыхание, и каждый шаг отдавался лёгкой дрожью в висках, как шёпот, который я никак не мог разобрать.

На углу, у обшарпанной остановки, наткнулся на Булата. Он стоял, прислонившись к столбу, и ухмылялся, как всегда, будто что-то задумал. Его тёмная куртка была расстёгнута, несмотря на холод, а в руках он вертел зажигалку, будто собирался поджечь весь мир.

– Привет, – я пробормотал, ещё не до конца проснувшись.

– Здорова, Денчик! – Булат хлопнул меня по плечу так, что сигарета едва не вылетела. – Ты чего как зомби? Опять всю ночь в комп резался?

Его энергия раздражала, как всегда. Булат был из тех, кто мог вывести из себя кого угодно за пару минут, но при этом его любили все – от преподавателей до девчонок. Наверное, дело в его улыбке, которая казалась слишком искренней для этого серого города. Мы учились в одной группе всего полтора года, но он уже стал моим лучшим университетским другом. Правда порой я мечтал двинуть ему в челюсть, просто чтобы он заткнулся. Он играл на гитаре словно бог, закончил музыкальную школу и не выпускал инструмент из рук с тех самых пор. Я недавно тоже начал учиться играть по видео урокам из интернета. Мои пальцы уже начинали справляться с первыми аккордами, но каждый раз, когда брал гитару, думал о своей одногруппнице Лиане – как бы она улыбнулась, услышав мою игру.

Мы пошли к университету, перебрасываясь ленивыми фразами. Улица была пустой, только ветер гонял по тротуару мусор: обрывки пакетов, окурки, смятые листовки – всё это казалось частью одного унылого пейзажа. Вдалеке завыла собака, и я невольно оглянулся, но никого не увидел. Булат продолжал болтать о какой-то студенческой вечеринке на каникулах, но я слушал его вполуха, чувствуя, как город будто следит за мной. Тени между домами казались гуще, чем обычно, а фонари тускло горели, хотя до вечера было далеко. Затянулся ещё раз, пытаясь прогнать это чувство, но оно только усиливалось, как шёпот, вплетённый в скрип снега под ботинками.

Университет встретил нас привычным гулом голосов и запахом сырого линолеума. Первая пара – высшая математика, как назло. Понедельник, начало второго семестра, и сразу этот кошмар. У аудитории уже тусовались парни из нашей группы, лениво перебрасываясь шутками. Булат влился в их разговор, а я прислонился к стене, глядя на дверь. Преподаватель открыла дверь, и группа лениво стала заходить, на мгновения застревая в дверях. Руслан ворвался в кабинет в последний миг, весь красный, словно только что марафон закончил, и рухнул на свое место.

Аудитория заполнилась: все двадцать девять человек, что было редкостью даже для первого дня нового семестра. Преподаватель, не теряя времени, начала объяснять новую тему, но её слова тонули в сонной тишине. Я положил голову на стол и, прикрыв не до конца глаза, смотрел не на доску, а на Лиану. Её светлые волосы рассыпались по плечам, а глаза были настолько ясными, что, казалось, в них отражается не серый кабинет, а какое-то иное, светлое место. Она была слишком хороша для этой шараги, для этого города, для меня. Я влюбился в неё с первой же секунды, как поступил в этот университет и увидел её под лучами сентябрьского солнца – в улыбку, в манеру поправлять волосы, в смех, который слышался так редко. Но я не мог сказать ей об этом. Ещё в школе, когда я в последний раз признался девушке, она рассмеялась мне в лицо, и я до сих пор чувствовал этот стыд шрамом на сердце. Лиана знала – видел это в её взгляде, в том, как она мягко улыбалась, но держалась на расстоянии, словно я был для нее просто другом, которому не суждено стать чем-то большим. Она понимала мои чувства, но не принимала их, и это убивало меня. Смотрел на неё, представляя, как мы могли бы быть вместе, как играю ей на гитаре, как она смеётся, касаясь моей руки. Но потом вспоминал про её парня, который жил где-то в соседнем городе, и в груди закипала ревность – чёрная, липкая, как смола.

Рядом с Лианой сидела Юля, её подруга. Юля была умной, красивой, но не в моём вкусе – слишком правильная, слишком спокойная. Иногда я думал, что она подошла бы Руслану: оба такие же упрямые, с легкой искоркой в глазах, скрытой за напускным безразличием. Но Лиана… Она была другой. Знал, что никто не будет любить её так, как я, но каждый раз, глядя на неё, чувствовал себя никчёмным. Кто я такой, чтобы быть с ней? Обычный парень, каких тысячи. И всё же не мог перестать верить, что когда-нибудь она посмотрит на меня иначе.

После пары я подошёл к Руслану, который всё ещё не отдышался, сидя за партой. Его лицо было красным, как будто он дрался с ветром всю дорогу.

– Ну как каникулы? – спросил я, пожимая ему руку.

– Нормально. А ты как? – прозвучало пусто, будто ему было всё равно.

– Тоже нормально. На Новый год с друзьями тусовался, правда немного перепил, – приврал я, улыбаясь. Перепил – громко сказано, просто переел за новогодним столом и не смог влить в себя больше пары глотков вина.

– Прикольно, – буркнул он, и я понял, что разговор окончен.

Следующей в расписании стояла физика. Мы с Булатом, как всегда, заняли последнюю парту и принялись за нашу игру – «допиши историю», где каждый по очереди писал по одному предложению, которые в итоге складывались в полноценную историю, полную шуток, которые понимал только мы. Если бы я сидел ближе к доске и слушал, может, знал бы физику получше, но мне было плевать. Этот город, этот университет, эти пары – всё казалось временным, как будто я ждал чего-то большего, но не знал, чего именно. Даже выбор ВУЗа был скорее вопросом расположения от дома, спасало лишь то, что у меня есть небольшая предрасположенность к техническим и инженерным специальностям.

И всё же, пока писал в тетради очередное предложение, то же странное чувство шептало где-то на краю сознания, будто город готовился к чему-то, чего я ещё не понимал.

Технический английский был третьей парой, и я уже чувствовал, как время тянется, будто кто-то намотал его на ржавую пружину. До университета я учился в английской гимназии и был на голову выше остальных в группе, поэтому оставалось только скучать. Сидел сонный за партой, подперев щёку рукой, и лениво рисовал на полях тетради – бесконечные спирали, безглазые физиономии, ломаные линии, напоминающие трещины в асфальте. Пара лет в художественной школе оставила свой отпечаток, поэтому я всегда рисовал, когда было скучно. Булат рядом шептался с Глебом, хихикая над какой-то ерундой, но я не вслушивался. Мой взгляд снова скользнул к Лиане. Она сидела, склонив голову над тетрадью, и аккуратно выводила слова, будто каждое из них имело смысл. Свет из окна падал на её лицо, и на миг мне показалось, что она светится – не как человек, а как нечто большее, непостижимое. Мотнул головой, прогоняя эту мысль. Она была просто девушкой, просто Лианой – которая никогда не посмотрит на меня так, как я на неё.

Недавно видел её во сне – не таком, как утренний кошмар, где тени шептались за спиной, а в другом, где мы шли по парку, держась за руки. Она смеялась, и её смех был как музыка, которую я пытался сыграть на гитаре, но никогда не мог поймать. Мы сидели на лавочке, ели мороженное. Потом она попросила её нарисовать, у меня в руках откуда ни возьмись появился альбом и карандаш. Рисовал в тот момент как настоящий художник, это был самый счастливый момент в моей жизни. А потом я проснулся, и реальность ударила, как холодный ветер: она с другим, а я – никто. Знал, что она видит мои чувства. Иногда она ловила мой взгляд в классе, и её глаза мягко улыбались, но в этой улыбке не было обещания – только жалость, как будто она хотела сказать: «Денис, не надо». Это убивало меня сильнее, чем её равнодушие. Сжал карандаш так, что дерево захрустело, и нарисовал в тетради ещё одну спираль, глубже вдавливая её в бумагу, будто хотел вырезать свои мысли.

Преподаватель что-то бубнила про неправильные глаголы, но её голос был как шум далёкого поезда – бессмысленный и монотонный. Посмотрел в окно: небо стало ещё тяжелее, будто готовилось пролиться не дождём, а чем-то гуще, темнее. Вдалеке, за университетским двором, виднелись голые деревья, и их ветки, качающиеся на ветру, напоминали пальцы, тянущиеся к чему-то невидимому. Почувствовал лёгкий укол в груди, как будто кто-то шепнул моё имя, но вокруг было тихо, только скрип мела да шёпот Булата. Может, это просто усталость.

Философия и политология прошли как в тумане. Политология – сплошное мучение, гуманитарный предмет, который непонятно как затесался в наше расписание. Обещают, что с третьего курса будут только профильные предметы, но веры не было.

Да и философия была не лучше, слушать на пятой паре про давно усопших, половина из которых, судя по их учениям, были не в себе, философов – это как будто деканат решил добить нас. А после пар было собрание на кафедре, раз в неделю кураторы сообщали своим группам важную информацию и отпускали, иногда вовсе писали старосте, что ничего интересного и можно не приходить. Но нам не повезло, наш куратор метил на должность проректора и пытался всячески показать, что он работает, поэтому у нас были разного рода доклады. Сегодня он заставил нас обсуждать жвачку – кто её изобрёл, почему она популярна, чем вредна. Лёжа на парте, я смотрел на Лиану, которая отвечала что-то умное, и думал, как она может быть такой идеальной даже в этой дурацкой беседе.

– Глянь, как старается. Как будто для парня выступает, – шепнул мне Булат подмигивая.

Я сжал челюсти, чувствуя, как меня снова сковало знакомое чувство – тяжелое, отравляющее всё изнутри. Хотелось сказать Булату, чтобы заткнулся, но сил хватило только отвернуться и уставиться в окно. Город за стеклом выглядел мёртвым: серые дома, покрытые коркой снега, фонари, мигающие, как будто включились в последний раз. Что-то в этом пейзаже казалось неправильным, будто мир затаился, ожидая чего-то. Вспомнил утренний шёпот в висках и невольно коснулся кармана, где лежала пачка сигарет, как будто она могла защитить меня от этого чувства.

Когда пары наконец закончились, я ждал у выхода, пока Лиана, Юля и Алина, ещё одна их подруга, соберутся. Они шли, смеясь, а я как обычно присоединился, стараясь не смотреть на Лиану подозрительно долго. Юля провожала подруг до остановки, она жила в общежитие, прямо рядом с кампусом, поэтому просто прогуливалась разминая ноги после долгого дня. Я шёл рядом, ощущая ледяное дыхание улицы и лёгкий запах, исходящий от неё, – что-то лёгкое, как цветы, которых в этом городе и в помине не было. Лиана болтала о каникулах, о том, как ездила к бабушке, а я слушал, ловя каждое её слово, будто оно могло принадлежать мне. Но потом она упомянула своего парня – как он звонил ей, обещал приехать, а она скучает по нему. Моя рука сжалась в кулак в кармане, а сердце яростно застучало в такт её словам. Появилось ощущение, будто по венам медленно растекался жгучий яд. Хотелось сказать что-нибудь, но слова застревали, как кости в горле. Она посмотрела на меня, улыбнулась той же мягкой, дружеской улыбкой, словно извиняясь, что снова уколола мои чувства этой фразой.

– Дениска, ты чего притих? – поинтересовалась Юля, будто чувствуя мою боль.

– Да просто устал после пяти пар, – солгал, уставившись на тротуар.

Снег под ногами был грязным, смешанным с солью. Каждый шаг звучал как приглушенный стон, вырывающийся из-под земли. Сама земля словно пыталась что-то сказать, прежде чем навеки умолкнуть. Лиана уехала на троллейбусе, Юля и Алина ушли в другую сторону, а я, окончательно оставшись один, побрёл к дому бабушки, где жил с мамой, пока у нас в квартире шел ремонт.

Улицы казались пустыми, хотя прохожие мелькали тут и там. Ветер нёс обрывки листовок, и одна из них прилипла к моему ботинку – отшвырнул её, но на миг показалось, что на бумаге был какой-то странный пятиугольный знак, переливающийся красным под тусклым светом. Я замер, будто вкопанный, но листок уже улетел, и я убедил себя, что это просто мусор. Но назойливый гул вернулся, тихий, но от этого еще более противный. Я ускорил шаг, пытаясь убежать от него.

Дома было тихо, только тикали часы на кухне. Бабушка ещё не вернулась, и я остался один в квартире, которая пахла старым деревом и бабушкиными цветами в горшках. Включил компьютер и запустил игру, но даже беготня по виртуальному городу не могла заглушить это чувство – будто что-то ждёт меня за пределами экрана. Зашёл в соцсеть, открыл страницу Лианы и уставился на нашу прошлогоднюю фотку: мы тогда гуляли студенческой компанией, и мне удалось взять её за руку в момент, когда щелкнул затвор фотоаппарата. Под фотографией красовался мой комментарий: «Какая мы классная пара». Но её ответ: «Да ну тебя)», резал, как нож, хоть и написан был не со злобы, а скорее, как еще одно напоминание, что мне не светит ничего, кроме мимолетной университетской дружбы. Смотрел на её улыбку на фото, и в груди рос комок, смесь тоски и злости. Почему она не видит, что я лучше её вечно далёкого парня? Почему мне всегда суждено оставаться на обочине?

Выключил компьютер, чувствуя, как глаза горят от того, что долго пялился в экран. Квартира бабушки была тихой, почти мёртвой – только тиканье часов на кухне да далёкий гул машин за окном. Университет, пары, Лиана всё это было как клетка, из которой я не знал, как выбраться. Но двор – это другое. Там я был не просто Денисом, который пялится на девчонку и рисует в учебнике. Там я был собой.

Звонок в домофон вырвал меня из мыслей. Бабушка вернулась, и пока она поднималась на этаж, я быстро накинул на стул разбросанную одежду и открыл ей дверь. Она посмотрела на меня с лёгким укором, но ничего не сказала, просто прошла на кухню, неся сумку с продуктами. Схватил телефон и набрал Айрата.

– Да, – буркнул он, как всегда, будто я оторвал его от чего-то важного.

– Привет. Гулять идём? – спросил, уже натягивая ботинки.

– Приходи пока ко мне, – сказал он и отключился.

Айрат был моим лучшим другом с детства, хотя иногда я ловил себя на мысли, что завидую его уверенности, которая у меня всегда шаталась. Бритый почти на лысо, с лицом, которое сложно назвать красивым, он всё равно притягивал девчонок, как магнит. Может, дело в харизме, в том, как он шутил, не задумываясь, или в том, как смотрел на всех с лёгкой улыбкой, будто видел во всех нас больше хорошего, чем мы заслуживали. Он учился в престижном ВУЗе, в который его отправила мама, козыряя связями. У нас была наша личная компания, ещё со школы, мы тусовались вместе почти каждый день. Двор был нашим миром – отдельным от университета с его дурацкими правилами и вечно недовольными преподавателями. Там не надо было притворяться, что тебе интересны гуманитарные науки или что ты не хочешь закурить прямо в окошко на паре.

Дойти до Айрата было делом десяти минут, пятнадцати, если идти прогулочным шагом. Улицы казались ещё мрачнее, чем утром: фонари устало моргали, будто засыпая, а снег под ногами смешался с грязью. Я невольно оглядывался, чувствуя тот же шёпот в висках, что преследовал меня весь день – не слова, а нечто куда более глубинное, подземное. Ускорил шаг, пытаясь обогнать это чувство. Подойдя к подъезду, набрал номер квартиры на домофоне.

– Кто? – отозвался приглушённый голос Айрата.

– Я, – бросил я в ответ.

– Заходи, – сказал он.

Электронный замок пропищал, и я зашёл в сырой подъезд, который требовал ремонта. Дверь в квартиру Айрата только приоткрылась, как я привычно услышал, как он убегает обратно в свою комнату. Разулся, бросил куртку на стул и прошёл к нему в комнату. Айрат, как обычно, прилип к монитору, играя в любимую онлайн игру. Его комната пахла чипсами и энергетиками, а на диване сидела Оля, листая телефон.

– Привет, Денчик, – сказала она, радостно выставляя руки для объятий.

– Привет, Оль, – я обнял её, чмокнув в щёку – наше обычное приветствие. – Опять в телефоне сидишь?

– А что ещё делать? – Она пожала плечами, затянувшись электронной сигаретой. Пар завис в воздухе, как призрак, и я почувствовал лёгкий укол в груди, будто на нас пристально смотрели из тени за окном.

Оля была… не такой как все. Её худоба и бледность казались не болезненными, а инородными, будто её слепили из другого, менее плотного материала, и это цепляло в ней. Не красота, не фигура, а какая-то аура, как будто она знала что-то, чего не знали мы. Она курила, как паровоз, и пила не меньше, но я никогда не видел, чтобы она напивалась до потери пульса. Так и не поступив после школы в университет, она работала официанткой в кафе через дорогу и параллельно ходила на поварские курсы.

– Ладно, пошли. Оль, ты с нами? – Айрат наконец отлип от экрана.

– Ага, – кивнула она, вставая. – Только в магазин зайдём, после четвёртой смены подряд, я без своего коктейльчика не выживу.

Мы вышли на улицу, и холодный воздух ударил в лицо, но он был каким-то… живым, в отличие от школьных коридоров. Двор был нашим убежищем: здесь не было куратора с его собраниями, не было Лианы, один вид которой разрывал мне сердце. Здесь были друзья и алкоголь – всё, что делало жизнь проще. Мы зашли в магазин, где мы с Айратом взяли по паре бутылочек недорогого пива, а Оля – свой любимый «коктейльчик», какая-то отвратительно приторная смесь спирта и лимонада с труднопроизносимым названием. Продавец, привыкший к нам, даже не спросил документы, просто пробил и отвернулся. На улице было прохладно, но не морозно – аномально тёплая зима, как будто город решил дать нам передышку перед чем-то большим.

Мы направились к четырнадцатиэтажке в соседнем дворе, где жил Никита, бывший одноклассник Айрата и наш товарищ, мы частенько сидели в подъезде у него на этаже пока на улице было слишком холодно, чтобы сидеть на лавочке. Его дом был старым, с облупившейся краской на стенах, и домофоном, что находился на вечном ремонте, поэтому в подъезд могли зайти всякие подозрительные типы, вроде нас. Никита жил на самом верху, и мы, как обычно, поднялись к нему на этаж, или как мы его прозвали, «небесные апартаменты». Там уже были Никита, Даша и Аня. Никита, высокий и тощий, с вечно растрёпанной чёлкой, пожал мне руку.

– Здарова, Кравц, – бросил он, ухмыляясь. – Че такой красный, опять за Лианой бегал?

– Да пошёл ты, – буркнул, но без злобы, уже привыкший к его подколкам. Даша, его девушка, обняла меня, и я почувствовал запах её духов – что-то сладкое, но с горчинкой, как её характер. Её подруга Аня просто кивнула, привалившись к стене. Мы стояли в подъезде, каждый занятый своим делом.

Оля, как обычно, прислонилась к стене и молчала, только иногда брала сигарету у Айрата. Никита и Даша то и дело целовались, не обращая на нас внимания, а Айрат травил какую-то байку про своего соседа, который якобы видел призрака в подвале. Я слушал вполуха, глядя на город через балконное окно. Фонари моргали, как будто посылали сигналы, а тени между домами казались живыми, шевелящимися. В сознании снова зазвучало чуждое эхо, тихое, но настойчивое, будто кто-то звал меня издалека. Я затянулся сигаретой, пытаясь заглушить этот зов, но он только усиливался.

– Братух, ты чего залип? – Айрат ткнул меня локтем, протягивая бутылку пива и выводя из транса. – Выпей, расслабься.