Дом на отшибе

И вот теперь вся эта древняя красота превратилась в обгорелые руины.

– М-да, – покрутил головой Рокотов, осторожно обходя залитые пеной головёшки. – Виртуозно сработано! – Он обвёл рукой нетронутые огнём садик, хозяйственный барак в дальнем углу двора и старинный же забор вокруг усадьбы, украшенный накладными, резными фестонами в виде диковинных цветов и листьев.

– Да, – согласился Лукошкин, шедший рядом, но чуть отставая от начальства. – Удивительный пожар. Дом дотла выгорел, а забору хоть бы хны…

– А где… пострадавшие?

– Уже в морг увезли. Там, собственно, и смотреть-то не на что. Натуральное барбекю!

Рокотов сурово глянул на шутника, и капитан увял. К ним подошёл знакомый местный участковый – пожилой капитан с неизменной папочкой под мышкой, то и дело снимавший фуражку, чтобы вытереть обильный пот на совершенно лысой голове.

– Здравия желаю, господа офицеры!

– Какие мы тебе господа, Беликов? – поморщился Рокотов. – Товарищи по несчастью! Особенно в данном случае…

– Ну да, ну да… Как говорится, не было печали…

– Вот именно! Скажи-ка нам лучше: как так получилось, что всё выгорело? Неужели пожарные проспали?

Участковый снова вытер лысину, покряхтел, наконец неуверенно ответил:

– Ерунда, вообще-то, получилась… в 112 позвонили, сказали, мол, дым идёт из окон… пожарная часть в двух кварталах… приехали буквально через десять минут!.. А тут – вон как, уже и крыша успела обвалиться!

– То есть горело слишком быстро, ты хочешь сказать? – уточнил Рокотов.

– Именно!.. Такое впечатление, будто дом сверху донизу бензином облили.

– Может, так оно и было? – вставил Лукошкин. – Поджог!..

– Это пусть эмчеэсники выясняют. Наше дело – трупы, – строго напомнил Рокотов. – Кто будет проводить вскрытие?

– Подполковник Клочков, – раздался сзади знакомый до тошноты высокий голос.

Андрей медленно повернулся, растягивая рот в резиновой улыбке.

– Ага. Доблестный Следственный комитет наконец соизволил прибыть!.. А то уж мы, грешные, подумали, что вы забыли про нас.

– Вас забудешь!.. – Старший следователь следственного управления подошла к ним почти строевым шагом, отважно наступая на хрупкие головни и пенные лужи. Хороша была, чертовка! По-прежнему хороша!.. Рокотов с трудом отвёл взгляд от стройной фигуры в летнем костюме цвета знойного неба. – Уже выяснили, что произошло?

– Никак нет! – Андрей щёлкнул незримыми каблуками. – Налицо самый рядовой пожар с жертвами…

– Поджог?

– Не могу знать! Проводятся экспертные мероприятия. Раньше делать какие-либо выводы бессмысленно.

– А вас ничего не смущает, майор? – Альбина тоже обвела рукой нетронутое огнём пространство.

Рокотов посмотрел на Лукошкина и едва заметно прикрыл глаза. Капитан принял строгий вид и забубнил казённым голосом, искоса поглядывая на командира:

– Сегодня утром в молельном доме баптистов-евангелистов… извиняюсь!.. евангельских христиан, расположенном по адресу: Кузнечный взвоз, дом шестнадцать, произошло возгорание, предположительно из-за короткого замыкания электрической проводки. Вследствие возникшего пожара строение получило критические повреждения огнём. В результате произошло обрушение перекрытия чердачного помещения, приведшее к травмам и последующей гибели трёх человек, находившихся во время пожара в зоне наибольшего возгорания. Для установления точной причины и времени смерти все тела отправлены на судебно-медицинскую экспертизу в патологоанатомическое отделение городского морга. На месте происшествия в данный момент работает дежурная группа оперативно-розыскного отдела городского управления внутренних дел. Возглавляет группу капитан Лукошкин.

– Вольно, капитан! – Рокотов с трудом сдержал улыбку, глядя, как киснет на глазах личико старшего следователя. – Ну, какие кадры мы вырастили, Альбина Львовна? Хоть сейчас на конкурс «Лучший работник управления внутренних дел»!

– Вам бы лучше в КВН податься. Такие таланты пропадают! – съязвила та. – Срочно установите личности погибших – и мне на стол.

– А с чего это вы тут командуете, товарищ старший следователь? – прищурился Рокотов. – У вас своё начальство, у нас – своё…

– Уже нет! – Бортнюк кровожадно улыбнулась и протянула ему бумагу. – Ознакомьтесь, майор. Приказ по управлению: сформирована оперативно-следственная группа в составе… ну, и так далее.

– Лихо! – покрутил головой Лукошкин. – Это называется, без меня меня женили!..

– Как-то так, господа офицеры. И учтите: данное происшествие на контроле прокуратуры!

– С чего бы? – удивился Рокотов, вертя в руках злополучный приказ. – Мы вроде пока ещё не накосячили?..

– Личное распоряжение прокурора области.

Лукошкин присвистнул.

– И когда это он узнать успел?

– Ему позвонили, – прищурилась Бортнюк. – Ладно. Хватит болтать! Работаем!..

Она развернулась и направилась к двум экспертам из МЧС, возившимся среди руин. Лукошкин хмыкнул и полез за сигаретами. Андрей покосился на него и тоже усмехнулся.

– Добавить огоньку, капитан?

– Не смешно, товарищ майор. Если она не врёт, дело-то нервное будет!

– Что да, то да! Ты даже не представляешь, какое оно нервное будет и без звонков оттуда, – ткнул пальцем в чистое небо Рокотов. – Так что давай-ка распределим работёнку. Ты ждёшь эмчеэсников с предварительным, потом – в морг за заключением. А я – на переговоры с евангелистами. Да, и отправь кого-нибудь за видео, авось что и наклюнется.

– Будет исполнено, товарищ майор! – твёрдо пообещал Лукошкин. – А как быть с… госпожой следователем?

– Старшим следователем!.. Заболтай её. И не вздумай сказать, где я!

Капитан кивнул и рысцой направился к копавшимся на пожарище экспертам и к стоящей над ними, как Немезида, старшему следователю. Рокотов же почти на цыпочках, стараясь не оглядываться, вышел за ворота усадьбы и внимательно обвёл взглядом столпившихся за ограждением зевак. На всех лицах – праздное любопытство и ленивая заинтересованность. На всех, кроме одного. За спинами троицы молодых парней, явно старшеклассников, стояла высокая женщина с пышной гривой смоляных волос, одетая в длинное тёмно-красное платье. На груди желтело вычурное ожерелье то ли из янтаря, то ли из топазов. Женщина пристально смотрела в раскрытые ворота, и лицо её отражало хищную удовлетворённость. Рокотову показалось даже, что её полуулыбка вот-вот превратится в оскал. Он знаком подозвал к себе патрульного, дежурившего у ограждения.

– Вот что, лейтенант, пригласи-ка сюда вон ту эффектную даму в красном. Скажи, мол, просто для разговора.

– Слушаюсь, – козырнул тот, обернулся к толпе и недоумённо пожал плечами. – О какой даме речь, товарищ майор?

Андрей снова глянул на толпу и тоже не увидел брюнетки. Наверное, вид у него сделался оторопелый, потому что лейтенант счёл нужным пояснить:

– Ушла, похоже. Мне поискать?..

– Нет… – Рокотов опомнился и махнул рукой. – Может, мне и показалось. Бывает!..

Он направился к машине у обочины и, прежде чем сесть за руль, ещё раз цепко осмотрел улицу. Но незнакомки в красном нигде не было видно, хотя в обе стороны до перекрёстков было метров по сто. «Наверное, померещилось…» – решил Рокотов и захлопнул дверцу.

* * *

Выяснить контакты старосты общины евангельских христиан не составило труда. Андрей сделал правильный вывод из слов Альбины и позвонил своему непосредственному начальнику, полковнику Верстовому.

– День добрый, Геннадий Матвеевич!

– Чем это он добрый? – недовольно проворчал полковник. – Тем, что церковь сгорела?

– Нет, конечно… А я вот как раз спросить хотел, Геннадий Матвеевич. Не звонили ли вам, случайно, по поводу ЧП? И если звонили, то кто?

– А ты нахал, братец!.. Звонили, конечно. У нас же нынче интересы церкви в приоритете!

– Так церковь-то не православная…

– А вот поди ж ты, есть и за них кому словечко замолвить! – Верстовой явно рассердился, припомнив звонок. – В общем, звонили из «белого дома». Так что, сам понимаешь, контроль будет жёсткий. Потому вертись, как уж на сковородке, но найди виноватых!

– Постараемся, Геннадий Матвеевич… Только вдруг это элементарное замыкание? Но, конечно, версии все отработаем. – Рокотов постарался придать голосу бодрость. – Отпуск вот только мой… накрывается…

– Андрей, уважь старика, разберись сам, лично! А я помогу…

– Хорошо. Мне нужны контакты с активистами этих евангелистов…

Верстовой тут же сбросил ему на телефон несколько номеров, которые сам получил утром из «белого дома» – здания городской думы. Рокотов некоторое время изучал их, сидя в машине, потом решил начать со старосты общины. Он позвонил в отдел криминалистики.

– Дежурный эксперт старший лейтенант Власкин, – невнятно пробубнили в трубке, явно с набитым ртом.

– Паша, быстренько прожуй и пробей мне адрес Селедкова Виталия Семёновича по номеру телефона… 944-914-33-25… Жду!

– Так точно!.. Извините, товарищ майор…

Спустя минуту Власкин продиктовал адрес, и Андрей вбил его в навигатор. Оказалось, что господин Селедков живёт в местном «наукограде» – Академгородке, расположенном в зелёной зоне Усть-Манска. А ещё господин Селедков является преподавателем русского языка на филологическом факультете Университета в должности доцента. Справедливо рассудив, что летом занятия в Университете не проводятся, Рокотов всё-таки, прежде чем отправиться в Академгородок, позвонил преподавателю.

Селедков откликнулся со второго гудка. Приятный баритон произнёс:

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, Виталий Семёнович. Майор Рокотов, городское управление внутренних дел, – официально представился Андрей. – У меня к вам несколько вопросов. Где вы сейчас находитесь?

– Дома… Вернее, с собакой по лесу гуляю… – как-то неуверенно забормотал Селедков. – А в чём дело? При чём тут полиция?!

– Вы в курсе, что сгорел ваш Дом молитвы, что на Кузнечном взвозе?

– Д-да… мне сообщили… сказали, что туда пока нельзя…

– Вы же староста вашей общины. Так?.. Тогда почему не приехали на место происшествия?

Селедков долгую минуту вздыхал и сопел в трубку, наконец промямлил:

– Мне порекомендовали туда не ездить…

– Кто? – насторожился Рокотов. Он нутром учуял подвох: раз в рядовое ЧП сразу вмешиваются весомые люди, значит, дело тут нечисто и пахнет всё это, в случае чего, очень большими неприятностями, по инстанции, разумеется, сверху вниз.

– Он не представился… Сказал, что наша община избранная. Что сожжение храма – необходимая мера. Что скоро мы всё узнаем… – Селедков порывисто вздохнул, и Андрей понял, что доцент страшно напуган.

– Не волнуйтесь, Виталий Семёнович. Мы во всём разберёмся, – твёрдо сказал он. – Значит, некто буквально сознался в поджоге… А номер его у вас сохранился?

– Номер… да, то есть нет… Он на городской позвонил…

– Ладно, разберёмся. Успокойтесь. Следствие уже идёт. Занимайтесь своими обычными делами и успокойте общину. Я буду держать вас в курсе. Всего доброго!..

Некоторое время Рокотов просто сидел в машине, заглушив двигатель. Картина вырисовывалась преинтересная! Получалось, что полковнику, главному прокурору и старосте евангелистов звонили разные люди. Или всё же один?! Андрей снова позвонил Власкину:

– Паша, есть ещё работа. Надо определить номер или номера, с которых звонили на городские. Это возможно?

– Теоретически да. Но это не быстро. Давайте входящие и время соединения…

– Понял. Номера сейчас скину. А вот с точным временем пока загвоздка, но уточню.

– Жду информацию и сделаю в лучшем виде, Андрей Васильевич!.. – Власкин явно обрадовался и оживился. Парень он был деятельный, спортивный и сидение в отделе сутки напролёт воспринимал как некое символическое наказание или, может быть, послушание?.. Как в монастыре?..

Но эту мысль Рокотов тут же выгнал из головы: где монастырь и где его опера!.. А номер-то, скорее всего, липовый. Или одноразовый. Ведь не полный же идиот тот, кто звонил и полковнику, и прокурору, и доценту?.. И он же – вероятный поджигатель, либо организатор этого безобразия. Кстати, что там наши эксперты? И Лукошкин молчит?..

Андрей набрал номер капитана.

– Виктор, где тебя носит? Почему не звонишь?..

– Извините, товарищ майор, зарапортовался… Мадам старший следователь весь мозг вынесла своими указаниями!..

– А сейчас она где?

– В морг поехала…

– А почему ты не в морге?

Лукошкин отчётливо шмыгнул носом.

– Она велела с эмчеэсниками остаться…

Рокотов рассвирепел:

– Какого… кто твой начальник: я или она?! Быстро: что сказали эксперты по пожару?

– Поджог, товарищ капитан. – Лукошкин помялся и виновато спросил: – Так что мне, в морг ехать?..

– Возвращайся в отдел. Я сам в морг заверну. – Андрей дал отбой и только потом дал волю эмоциям. Проругавшись и прооравшись – в машине всё равно никому неслышно, он завёл двигатель и поехал в центральную клиническую больницу, где располагался морг.

* * *

К удивлению майора, зловредной Альбины в морге не оказалось. Не обнаружился там и обещанный ею подполковник Клочков, якобы должный самолично делать вскрытия сгоревших в молельном доме тел. Вместо него в прозекторской обретался молодой судмедэксперт Данила Седых, любимый ученик Клочкова. В зелёном рабочем комбинезоне, забрызганном кровью и мелкой костяной крошкой, в перчатках, защитной маске и с дисковой пилой в руках, он выглядел очень живописно, особенно посреди столов с расчленёнными останками.

– Ну, вылитый Ганнибал Лектор! – не удержался от восклицания Андрей, входя в зал и останавливаясь возле двери. Дальше, из соображений безопасности для одежды, проходить не следовало.

– Вы ещё скажите: Чикатило за работой, товарищ майор, – обиженно отозвался Седых, сдвигая маску на макушку.

– Извини, неудачная шутка. Но в кино тебя хоть сейчас снимать можно… Что скажешь, эксперт? – кивнул Рокотов на трупы.

– О, тут много интересного, Андрей Васильевич! – оживился Данила. Он отложил пилу и направился в дальний угол зала, где стоял лабораторный стол с зональным освещением и кучей приборов, из которых майор уверенно опознал только микроскоп. – Идите сюда!..

Рокотов не без опаски прошёл между столов, стараясь ничего не задеть. И всё-таки наступил в небольшую лужицу чего-то липкого, имеющего к тому же весьма неприятный цвет. Чертыхнувшись, он подошёл к Седых, склонившемуся над микроскопом.

– Вот, полюбуйтесь, Андрей Васильевич! – Данила широким жестом пригласил его к прибору. Рокотов осторожно заглянул в окуляры, но ничего особенного не увидел – какие-то бурые волокна, чёрные чешуйки и неаппетитные тёмно-красные кусочки, вызывающие ещё более неприятные ассоциации. – Это образец ткани, вернее, кожи одного из пострадавших, – пояснил эксперт. – Ничего не замечаете?..

– Ну, обгорелые чешуйки…

– Именно! Обгорелые!.. Дело в том, что эти трое несчастных сгорели до того, как начался пожар!..

Рокотов резко выпрямился и в упор посмотрел на ликующего Данилу.

– То есть ты хочешь сказать, что…

– …их убили, а потом, чтобы скрыть преступление, подожгли помещение!

Андрей в волнении потёр уже начавший зарастать щетиной подбородок. Ёлы-палы! Тройное убийство! Вместо отпуска!..

– Так, – сказал он. – Теперь медленно, с расстановкой и… без лишнего фантазирования!..

Седых приосанился, снял перчатки и маску, пригладил непослушные вихры и, выдержав ораторскую паузу, начал:

– Этот случай – странный насквозь. Например, тела. Все трое – мужчины, от тридцати до пятидесяти. В смысле, один молодой, лет тридцать – тридцать пять, а двое других постарше, около пятидесяти. По-видимому, они загорелись, вернее, их подожгли одновременно. И вот тут начинаются странности!.. Впечатление такое, будто они, к примеру, сидели за столом лицом друг к другу, и вдруг на столе перед ними вспыхнул огненный шар. Здоровый такой, с полметра в диаметре и очень уж горячий! Под тысячу градусов, или даже больше…

– Погоди-ка, – остановил его Рокотов. – Откуда такие подробности?

– Исходя из характера пирофорных повреждений всех слоёв кожи и подлежащих тканей.

– А по-русски?..

– Вспышка была сродни, например, шаровой молнии, – охотно пояснил Данила. – Или это мог быть взрыв ёмкости с напалмом, или термитом… Хотя нет, термит отпадает. Отсутствуют микрометаллические вкрапления.

– Но если это был взрыв, то части того, что рвануло, должны были обязательно попасть на мебель, стены, – возразил Рокотов. – Выбить окна, в конце концов!.. А эмчеэсники говорят, мол, не было никакого механического разрушения, только в результате пожара. Очаг возгорания находился в жилой пристройке, слева от молельного дома, а потом огонь перекинулся на сам дом…

– Наверное, всё так и было, – легко согласился Седых. – Я же говорю о трупах. Они сгорели раньше помещения. То есть помещение вполне могло загореться уже от них.

– Хочешь сказать, что некто вошёл туда, облил всех троих напалмом, поджёг и спокойно удалился?

– Примерно так… И горели они заживо.

Андрей помолчал, прикрыв глаза и постаравшись представить себе перед внутренним взором всю картину. Он так делал почти всегда – методу пространственной визуализации его научила в юности одна знакомая, психолог. Приём оказался настолько эффективным, что постепенно превратился в привычку, здорово помогая при расследовании. Но на этот раз картинка не вырисовывалась. Что-то мешало, некое несоответствие…

– Слушай, Данила, а почему же тогда от огня не пострадали ни деревья в саду, ни хозблок, ни забор усадьбы?

– Мне это тоже показалось странным, но… – Седых задумался. – …если это всё-таки напалм или нечто похожее, то, как только смесь выгорела, температура горения резко снизилась, и пожар как бы стих… Ветра же не было?

– Кажется, нет…

– Ну вот! Вполне реальный сценарий.

Рокотов покивал, поднялся со стула и пожал эксперту руку.

– Спасибо, Данила! Жду отчёт в письменном… э-э… электронном виде.

* * *

Он возвращался в отдел с почти готовой версией, но выяснилось, что она далеко неполная.

В отделе его встретил один Лукошкин. Он сидел за своим столом и что-то разглядывал на мониторе, жуя при этом огромный бутерброд с колбасой и сыром. Рядом исходила паром, тоже огромная, кружка с кофе.

– Где все? – нахмурился Андрей, садясь за свой стол.

– Власкин и Почкин обедают, а Гаевскую я отправил домой – у неё температура и кашель. Нечего товарищей заражать.

– Правильное решение… А что там у тебя?

– Видео с камер наблюдения на Кузнечном взвозе. Афиногенов смонтировал хронику…

– Есть что интересное? – Рокотов подошёл к столу, заглянул в экран.

– Пока нет, но… – Лукошкин вдруг щёлкнул по «пробелу». – Вот, товарищ майор, полюбуйтесь!..

На экране застыл кадр. Там была часть улицы перед воротами сгоревшей усадьбы. Освещение тусклое – рассвет уже начался, но фонари ещё не отключили. Из-за этого часть чёрно-белого изображения оказалась засвеченной. Но всё же достаточно чётко была видна перед воротами женская фигура в длинном платье. Незнакомка стояла боком к камере, слегка отвернув лицо, но Рокотов готов был поклясться: именно её он видел сегодня утром в толпе зевак у пепелища!

– Сможешь её идентифицировать? – спросил он капитана.

– Вряд ли… – Лукошкин задумчиво пожевал очередной кусок бутерброда. – Хотя, думаю, ребята Афиногенова что-нибудь наколдуют через день-два…

Однако самым интересным в кадре оказался второй персонаж. На другой стороне улицы, прямо напротив ворот усадьбы, лицом в камеру (!) стоял высокий худой мужчина в джинсах и футболке с непонятным принтом. Он смотрел прямо в камеру, а на его изрядно заросшей густым волосом физиономии по-волчьи светились глаза!

– Попался, голубчик! – изрёк наконец Лукошкин, не дождавшись реплики начальства. – В розыск его, товарищ майор?

– Да, – внезапно охрипшим голосом сказал Рокотов. – План «Сеть»!

Он узнал этого человека, но не хотел в это поверить. Лукошкин уже запустил программу распознавания лиц и с азартом следил за мельтешением физиономий на экране, дожёвывая своего кулинарного монстра. Рокотов хотел было прервать капитана и назвать имя и профессию человека на видео, но потом подумал, что пусть уж пока всё идёт по протоколу. А то вдруг окажется, что этот человек просто очень похож на того, о котором майору даже вспоминать-то не хотелось.

Но увы, чудес на свете не бывает. Не прошло и минуты, как программа выдала персональную карту подозреваемого.

– Боровиков Алексей Степанович, 1970 года рождения, – почти торжественно прочитал Лукошкин. – Бывший преподаватель органической химии и химии активных полимеров на профильной кафедре химического факультета Усть-Манского университета, кандидат химических наук, доцент… в 2018 году уволен с должности в связи с открытием уголовного дела по факту умышленного поджога университетской лаборатории… дело прекращено по заключению психоневрологической экспертизы о невменяемости подозреваемого… решением суда Кировского района Усть-Манска направлен на принудительное лечение в областную психиатрическую больницу… освобождён в 2021 году после прохождения новой экспертизы… признан социально неопасным и дееспособным… в настоящее время работает в коммунальном управлении Октябрьского района Усть-Манска в должности химика-технолога в отделе озеленения… зарегистрирован по адресу: посёлок Новый, улица Станиславского, дом 26… – Капитан посмотрел на Рокотова. – Отправляем дежурную группу, товарищ майор?

– Отправляй, – махнул рукой тот. – И не забудь взять ордер на обыск. Боровикова там всё равно нет…

– Почему?!

– Ну, не настолько же он дурак, чтобы жить там, где прописан. С его-то биографией!.. Так что – план «Сеть».

Рокотов вздохнул и нехотя добавил:

– И молись, чтобы он ещё что-нибудь не подпалил!

Лукошкин непонимающе глядел на него, потом, не дождавшись разъяснений, пожал плечами и занялся планом. Андрей с тоской посмотрел на часы – половина третьего пополудни. «Вот сейчас я могу поехать домой. Паша сработает дальше без меня, и я могу отправляться в отпуск с чистой совестью…» – так он уговаривал себя, спускаясь со второго этажа управления в вестибюль. «Поеду отсюда прямо домой, куплю по дороге ягодный тортик, с вишней, как Иришка любит!.. Попьём с ней чайку, ещё раз рюкзаки проверим, и завтра с утра – прямиком на вокзал!..» – рисовал он себе картины, выруливая с парковки и направляясь совсем в другую сторону от дома.

«Ладно, заеду на полчаса в университет, может быть, кого-нибудь из сотрудников кафедры химфака найду – не все же они разом в отпуска подались?.. А потом – сразу домой!..» – предложил он сделку своей совести, уже встроившись в поток машин на проспекте.

Дело всё было в том, что Алексея Боровикова Андрей знал с детства, точнее, со школы. Лёха появился в шестом классе – угрюмый парнишка, не желавший ни с кем общаться. Он сразу сел за последнюю парту у окна, и от него почему-то всё время пахло какой-то химией. Хотя этот предмет в программе шестого класса не был предусмотрен, Боровиков как-то умудрился познакомиться с учителем химии, ветераном чеченских войн, бывшим подрывником, и стал посещать его внеклассный кружок после уроков. На это его увлечение одноклассники не обратили внимания, и только Андрей Рокотов заподозрил неладное. Он в то время запоем читал детективную классику – Сименон, Жапризо, Кристи, Дойл – и мечтал стать в будущем знаменитым сыщиком. Андрей стал следить за новичком и вскоре выяснил, что у того есть тайное место на заброшенной стройке.

Улучив момент, Рокотов пробрался туда в отсутствие хозяина и обнаружил целую химическую лабораторию! Правда, почти ничего не понял, но догадался прихватить образец странного вещества, похожего на полупрозрачный пластилин для детских поделок. От него сильно пахло ацетоном. Комочек размером с лесной орех Андрей тщательно завернул в двойной полиэтиленовый пакетик и отнёс его соседу, Ивану Антоновичу, инженеру с нефтехимического завода.

Иван Антонович внимательно изучил находку, потом отщипнул крошечный кусочек – не больше спичечной головки, положил его на металлическую крышку от банки и поднёс зажжённую спичку. Полыхнуло ярко и почти бесшумно. Андрей вытаращил глаза. А Иван Антонович нехорошо усмехнулся и спросил, где Рокотов это нашёл. Пришлось признаться в своём расследовании, но, вопреки ожиданию, Андрея не только не обругали, наоборот – похвалили за бдительность. Тогда Рокотов поинтересовался, что же он такого нашёл? И инженер объяснил, что это очень мощная взрывчатка – перекись ацетона, и что теперь этой находкой должны заняться совсем другие люди. Вскоре тихий Боровиков исчез из класса, а директор школы разъяснил, что мальчика как весьма талантливого химика перевели в специализированную школу…

Вторая же встреча с Боровиковым произошла у Рокотова через много лет. Ему, тогда капитану оперативно-следственного отдела городского управления внутренних дел, было поручено дело о взрыве и пожаре в одной из лабораторий химического факультета Усть-Манского университета. Расследование инцидента показало, что виновный – не кто иной, как доцент кафедры Алексей Степанович Боровиков! А непосредственной причиной дикой и опасной выходки стала одна из студенток. Юная фемина усердно обольщала неженатого преподавателя, а потом, добившись от него на экзамене «автомата», дала от ворот поворот. Расстроенный доцент пригласил предательницу на последний разговор в лабораторию, где заявил, что «даже смерть не сможет их разлучить», и привёл в действие заранее изготовленное взрывное устройство. К счастью, безоболочечное. Неверная подруга получила контузию и ожоги разных частей тела, в том числе и смазливого личика. Сам же Боровиков, на удивление, отделался легко: небольшое покраснение открытых участков кожи и опалённые брови и ресницы! Врач, осматривавший обоих «голубков», только руками развёл – «повезло»!.. Руководство факультета, однако, сочло ради общего блага и спокойствия, уволить отчаявшегося влюблённого и подало на него в суд за порчу государственного имущества. А юная фемина, в свою очередь, накатала на ухажёра заявление о покушении, чем и поставила на карьере Боровикова большой и жирный крест.