Дом на отшибе

– Ты проверил у него плечо?

– Обижаете, господин сыщик! Проверил. Очень похоже на ожог от… человеческой пятерни! – Воронин не сдержался и захихикал. – Соболь, это явно по твоей части. Ты же у нас любишь всякую чертовщину?

Вадим задумался. История «красной дамы» удивительным образом ассоциировалась у него в голове с рассказом странного деда Шишка. И если окажется, что дом, где живёт Шишок, и дом, над которым полыхало загадочное зарево, и откуда вроде бы появилась женщина в красном, способная рукой нанести тяжёлый ожог, одно и то же место… Соболев почувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев, верный признак того, что дело наклёвывается нешуточное! Неужели глупый отпуск заканчивается?!

– Что молчишь, Соболь? – В голосе Воронина прозвучала лёгкая досада. – Не убедил?.. Тогда вот тебе ещё! Эта баба в красном полчаса назад объявилась в моём ресторане и устроила на кухне маленький тарарам!

– Неужели?! А что именно устроила?

– Спалила в печи все круассаны! Кучу народа без утреннего кофе оставила! Мало тебе?..

– Всё, всё, убедил, Забияка, – поспешно сказал Вадим. – Беру твоё дело!..

– Спасибо, дружище! – как ни в чём не бывало весело сказал Воронин. – Приходи ужинать, я тебе её покажу.

– Кого?!

– Бабу в красном. И её художества. Кино – не для слабонервных!.. – хохотнул Василий и дал отбой.

* * *

Конечно, Соболев не преминул воспользоваться приглашением старого друга и поужинать, что называется, «на халяву». Тем более, что кухня у Воронина и в самом деле всегда была отменная. А вкусно поесть Вадим любил!

И вот около восьми часов вечера он припарковал свою «кореяночку» перед входом в известный всему городу и многим приезжим ресторан «Мана», расположенный почти в центре новой набережной между Соборной площадью и речным портом. Здание имело два этажа. На первом расположились общий зал и кухня, зато на втором – два банкетных зала, большой и малый, плюс несколько отдельных кабинетов, плюс открытая веранда (на крыше общего зала) с великолепным видом на пойму реки и низкий противоположный берег, покрытый светлым сосновым бором.

Едва Вадим вошёл в вестибюль, к нему подскочил парнишка в фирменном костюмчике – дежурный администратор, поклонился и произнёс:

– Господин Соболев, разрешите вас проводить к месту встречи!

– Ух ты, – слегка удивился Вадим, – ай да сервис! Откуда же ты меня знаешь… «Олег»? – прочитал он имя на бэйджике.

– Так вы же у нас на доске почёта для гостей! Вас весь персонал знает, – улыбнулся парнишка. – Прошу за мной!

Соболев только головой покрутил: ну и прохиндей, Васька! «Почётный гость» – надо же! Вслед за Олегом он поднялся на второй этаж и вошёл в один из приватных кабинетов. Здесь уже был накрыт стол на две персоны, посередине стола красовалось ведёрко со льдом, из ведра торчало горлышко бутыли, залитое воском. Именно бутыли! Вадим прикинул: не меньше двух литров!

«Ну, это мы ещё посмотрим-погодим!» – решил он. Желания напиваться у Соболева пропало с того самого знаменательного дня, когда он познакомился со своей Леной – Алёнушкой… И хотя сейчас Вадим был один да в гостях у старого, проверенного друга всё равно он решил не прерывать трезвую жизнь, тем более что успел прочувствовать все её положительные стороны как в личной, так и в профессиональной жизни.

Удобно расположившись на диванчике у стены в ожидании хозяина, Соболев достал смартфон и открыл почтовый сервис. К его несказанной радости, там его ждало письмо от Лены. Письмо было длинным и обстоятельным. Лена подробно рассказывала о своём житье-бытье в Приамурских степях, об открытии какого-то нового вида ящеров, о ночной рыбалке на одном из притоков Зеи, где она поймала молодого тайменя, и о том, как она сильно соскучилась!..

Увлёкшись письмом, Вадим не заметил появления Воронина. А тот, войдя и увидев, чем занят его друг, не стал мешать, а тихонько присел за стол и стал наблюдать за Вадимом, рассеянно улыбаясь своим мыслям.

Наконец Соболев оторвался от чтения, увидел ожидающего его хозяина ресторана, улыбнулся и сказал:

– Привет, дружище! Извини, зачитался!.. – Встал и шагнул к Воронину, раскрыв объятия.

Они обнялись, даже поборолись немного, и, хотя Василий явно был тщедушнее Вадима, позвонки и рёбра хрустнули у обоих.

– Ну и жилист ты, Забияка! – одобрительно хлопнул его по плечу Соболев. – Тебя голыми руками не возьмёшь!

– На том стоим, брат! – самодовольно ухмыльнулся тот.

Они расселись по местам, и Воронин потянулся за бутылью. Однако Вадим сделал отрицательный жест.

– Нет, брат, я не употребляю. Ты же знаешь…

– Так я тоже не пью! – оскалился Василий, ловко снимая ножом воск с пробки. – Что тут пить? – Он болтнул бутылью.

– Я сказал: нет!.. Прикажи принести… «Чажемто». Лучшая минералка, какую я знаю!

– Как скажешь, Соболь, – слегка разочарованно протянул Воронин, сунул бутыль в ведро и нажал кнопку сбоку столешницы.

Олег возник буквально из воздуха. В руках у него уже было две бутылки минеральной воды, и именно «Чажемто»!

– Да ты ещё и кудесник! – развеселился Вадим, принимая бутылку. – Так на чём мы остановились? – спросил он, когда дверь за дежурным администратором закрылась.

– На бабе в красном платье, что устроила мне тут давеча кипеж, – буркнул Василий. Однако он попросту никогда не умел долго расстраиваться. Уже спустя пару минут Забияка улыбался снова во весь рот, повторно рассказывая историю с посещением ресторана загадочной женщиной «восточной наружности» в тёмно-красном платье.

– …и вот я вижу, как она проходит через зал прямо на кухню, а все мои повара буквально шарахаются от неё, будто от ведьмы или привидения! Я им кричу, мол, держите ненормальную, я полицию сейчас вызову. А они, наоборот, отворачиваются, даже руками от неё будто загораживаются.

– Так, может, она им в тот момент что-то говорила, ну, или рожи страшные корчила? – предположил Вадим, уплетая фирменный салат с раками. – Ты же сзади был, лица её не видел?

– Ничего подобного не было. Я всех потом допросил с пристрастием. Они вообще какую-то околесицу несли!..

– Например?

– Например, они её почти все по-разному описывали. То высокая, то низкая, то толстая, то худая, то брюнетка, то рыжая!.. Один заявил, мол, она мне смерть мою предсказала – и плачет, дуралей!.. Другой будто голос внутри услышал: беги куда глаза глядят. Ну и побежал по улице прямо в колпаке и фартуке!.. Едва под машину не угодил…

Воронин отчаянно покрутил головой, заново переживая происшедшее. Потом всё-таки схватил бутыль, вытащил зубами пробку и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Соболев молча ждал продолжения, лакомясь маринованными маслятами.

– А главное, – снова заговорил Василий, немного успокоившись и тоже взявшись за еду, – я же ее догнать хотел. Так она рукой махнула – все духовки разом полыхнули, будто в жаровни превратились! Вонь, дым, крик поднялся, потом датчики сработали, и противопожарная система включилась. Такая веселуха пошла!.. Но я всё равно за этой стервой побежал, только она во двор выскочила, а дверь – хлоп! – и намертво заклинило.

– Так, может, эта… амазонка – всё-таки колдунья? – голосом кинопровокатора спросил Вадим. – Или экстрасенс?.. Или вовсе потустороннее существо?..

Воронин обиженно посмотрел на него, но тут же расхохотался, погрозил пальцем.

– Ох, и горазд же ты сочинять, Соболь! Всегда фантазёром был, сколько помню!.. Только сдаётся мне, сообщник у этой красной бабы был. Он-то всё и устроил. Пока она нас всех отвлекала, он потихоньку на кухню проник и чего-то в духовки подсыпал – оно и пыхнуло!..

– Ну, допустим… А как насчёт показаний твоих работников?

– Не знаю… Гипноз какой-нибудь… Слушай, ты же у нас спец по мистике и прочей фигне. Вот и разберись! Зря я тебя, что ли, тут кормлю?..

– «Уэф, ты когда-нибудь видел, чтобы такой маленький пацак был таким меркантильным кю?..» – процитировал Вадим знаменитую комедию не менее знаменитого режиссёра. – Не ожидал от тебя, Забияка… Ладно, будем разбираться. Факт ЧП у тебя зафиксирован?

– А то! Пойдём, кино целое покажу… – оживился «меркантильный кю».

Они спустились на первый этаж, и Воронин провёл друга в комнату охраны. Дежурный вскочил при виде хозяина, но Василий усадил его обратно и велел найти запись вчерашнего инцидента.

Видео оказалось странно смазанным, нечётким, будто камеры внезапно растеряли все настройки. А запись велась и из общего зала, где, словно из ниоткуда, возникла незнакомка в тёмно-красном, цвета тлеющих углей, длинном платье, и из кухни, где произошло основное необъяснимое действо.

Вадим просмотрел всё от начала до конца. В зале женщина просто прошла мимо столиков, но при этом люди, оказавшиеся у неё на пути, поспешно вскакивали и старались побыстрее уступить ей дорогу. И у всех без исключения на лицах появилось сложное выражение – страха и обожания одновременно! Будто они встречали свою… королеву?! по собственному капризу решившую посетить заведение для подданных.

Соболев не преминул обратить на это внимание Василия.

– А похоже! – заинтересованно согласился тот. – Действительно, её величество среди плебса!.. Мать её так-растак!..

А уже на кухне произошло самое настоящее колдовство. И объяснить его действием гипноза или даже суггестивной атаки не получалось. Мало что люди шарахались от незнакомки, как от чумной, так ещё и её эффектное поджигание сразу всех духовок вообще не укладывалось в рациональные рамки. Как же она это сделала?..

Соболев посмотрел видео раз, потом другой, велел включить фрагмент, предшествующий появлению незнакомки на кухне. И опять ничего не смог разглядеть – обычная рабочая суета в пик наплыва посетителей. Повара крутятся у плит, поварята снуют туда-сюда, таская заготовки и готовые блюда, вот выглянула тётка из моечной и что-то прокричала в общий гам, а вот со двора ввалился мужик в форменной куртке службы доставки «Закажи и получи» и таком же кепи. Он втащил огромную суму-холодильник с изображением рыбы на крышке. К нему тотчас подскочил поварёнок постарше, они оба полезли внутрь, видны стали только спины. Потом камера сменилась, и на экране виднелся один поварёнок, подзывающий криком и жестами помощников. Двое принялись разгружать суму, а третий оглянулся и куда-то убежал.

– Между прочим, – сказал Вадим, – а куда девался доставщик? Что-то его больше на камерах не видать!

Воронин насторожился и приказал охраннику промотать записи с ещё двух камер, в том числе и с той, что во дворе. Но ни на одной они так и не увидели мужика в форменной куртке и кепи.

– Ерунда какая-то! – возмутился Василий. – Не испарился же он?..

– По-моему, так он и есть помощник твоей хулиганки, – заявил Соболев. – Просто, как только от него отвернулись, мужик снял куртку и кепи и нацепил колпак и передник. Он остался на кухне, но уже в виде повара, и зарядил ваши духовки чем-то очень горючим. Точный расчёт по времени и – вуаля! – налицо феерическое зрелище для особо впечатлительных. Как тебе версия?

– Правдоподобно… И что мне теперь делать?

– А ты сделай копии и отправь вместе с заявлением в полицию, пусть головы поломают. Может, эта сладкая парочка ещё где-нибудь засветилась или засветится со своими фокусами.

– О, вот это действительно – деловое предложение. Спасибо, дружище!.. – Воронин искренне крепко пожал Соболеву руку. – Не зря я тебя зазвал!.. Пинкертон и Холмс в одном флаконе!

– Ладно-ладно, не перехвали, – слегка смутился Вадим. – Ну, бывай здоров, Забияка! Звони, если что.

На том они и расстались, не подозревая, что совсем скоро им придётся встретиться вновь при куда более мрачных обстоятельствах.

* * *

Соболев неторопливо ехал по вечерним улицам Усть-Манска и слушал подборку любимых песен и композиций. Настроение было благостное и спокойное – под стать погоде и обстоятельствам. И вдруг будто соринка попала в глаз: из динамика полилась знаменитая песня Владимира Высоцкого «Купола России». Вадим слышал песню множество раз, но всё равно, когда звучало: «…В синем небе, колокольнями проколотом, медный колокол, медный колокол то ль возрадовался, то ли осерчал. Купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал!..», у него невольно щипало в носу.

Он притормозил и свернул к обочине. Песня уже отзвучала, а Соболев всё ещё не мог, да и не хотел трогаться с места. Наконец он снова завёл мотор и тут, к своему удивлению, обнаружил, что запарковался почти у ворот любимого Петропавловского собора – старейшего из действующих храмов города.

Не раздумывая больше, Вадим заглушил двигатель, вышел из машины и направился ко входу в собор. Навстречу выходили люди – спокойные, просветлённые. Только что закончилась вечерняя служба. Каждый останавливался, поворачивался лицом ко входу и трижды осенял себя крёстным знамением.

Соболев тоже перекрестился и вошёл внутрь. Отца Алексея он увидел возле аналоя перед главным иконостасом. Священник разговаривал с каким-то старичком. Он увидел Вадима, кивнул ему, потом дослушал старика, перекрестил его и отпустил. Сам же лёгкой походкой двинулся в боковой придел, через который был выход в храмовый сад. Соболев же подошёл к аналою, осенил себя крёстным знамением, прочитал «Отче наш» и прикоснулся к иконе Иверской Божией Матери, стоявшей на аналое. Только после этого счёл возможным выйти в храмовый сад и найти там отца Алексея, своего духовника с недавних пор.

Они поздоровались, и отец Алексей поинтересовался:

– Что привело тебя в храм сегодня?

– Всё то же, отче, – вздохнул Вадим. – Сомнения…

– В чём именно состоят твои сомнения?

– Тем ли я занимаюсь по жизни?.. Я знаю, что моя работа помогает людям вернуть веру в справедливость, воздать по заслугам творящим зло. Но так ли это на самом деле?.. Не совершаю ли я ещё больший грех, чем те, кого я ловлю и отдаю властям для осуждения и наказания?..

–В Евангелии от Иоанна записан такой эпизод,– заговорил отец Алексей после паузы,– «…утром Иисус опять пришёл в храм, и весь народ шёл к Нему. Он сел и учил их. Тут книжники и фарисеи привели к Нему женщину, взятую в прелюбодеянии, и, поставив её посреди, сказали Ему: Учитель! эта женщина взята в прелюбодеянии; а Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями: Ты что скажешь? Говорили же это, искушая Его, чтобы найти что-нибудь к обвинению Его. Но Иисус, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания. Когда же продолжали спрашивать Его, Он, восклонившись, сказал им: кто из вас без греха, первый брось на неё камень. И опять, наклонившись низко, писал на земле. Они же, услышав то и будучи обличаемы совестью, стали уходить один за другим, начиная от старших до последних; и остался один Иисус и женщина, стоящая посреди. Иисус, восклонившись и не видя никого, кроме женщины, сказал ей: Женщина, где твои обвинители?! Никто не осудил тебя? Она отвечала: Никто, Господи. Иисус сказал ей „И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши“»[3].

Теперь задумался Соболев. Священник ждал, рассматривая его лицо, на котором попеременно отражались то решимость, то сомнение.

Наконец Вадим встал и сказал:

– Благодарю вас, отче. Мне стало легче. Но я пока не готов изменить свою жизнь…

Глава 2

13 июня 2022 года, Усть-Манск

Утро было замечательное, а предстоящий день обещал стать если не счастливым, то уж непременно особенным. В этот день майор Рокотов, начальник оперативно-розыскного отдела городского управления внутренних дел, официально отправлялся в заслуженный отпуск. Вместе с любимой супругой. О предстоящем отдыхе Рокотовы задумались ещё полгода назад. Вариантов набралась целая куча – от банальной Турции до экзотического Таиланда. Вечерами часто просиживали за полночь, роясь в бесконечных сайтах туристических компаний, изучая предложения и отзывы о них. Ирина Витальевна делала особый упор на сервис, а Андрей Васильевич – на достопримечательности. И были долгие споры, обсуждения и расчёты…

А потом, как-то весной, Рокотов поделился неразрешимой проблемой со своим школьным приятелем Вадимом Соболевым, и тот, не задумываясь, выдал: «Зачем вам тропики и прочие заграницы? Что, мало у нас, в России, прекрасных и неизученных мест?.. Например – Байкал!..»

Андрей Васильевич глубоко задумался и пришёл к выводу, что «дружище Соболь» прав. Он вообще частенько бывал прав, и не только по вопросам выбора места отдыха. Эту нетривиальную идею Рокотов вечером озвучил супруге, и та, вопреки его ожиданиям, приняла её на ура. Дальше всё пошло, как по маслу. Во-первых, сразу было решено, что это будет именно поход по берегам знаменитого озера, а не жалкое прозябание в одном из многочисленных отелей с куцыми экскурсиями. Рокотовы были опытными туристами – кстати, и познакомились в своё время в одном из походов на Красноярских столбах – потому тщательно разработали маршрут предстоящего путешествия, со всеми переходами, переездами, местами ночёвок и отдыха.

С тем же энтузиазмом и вдохновением будущие путешественники обсуждали и уточняли списки необходимых в походе вещей…

И вот сегодня настал тот самый день!..

Андрей сладко потянулся, покосился на мирно спящую жену и бесшумно покинул спальню. Он направился в холл, где был оборудован спортивный уголок – турник, шведская стенка, беговая дорожка. Минут пятнадцать майор с удовольствием разминал и приводил в тонус разомлевшее ото сна тело, пока не почувствовал, что оно полностью подчиняется ему, как всегда.

Тогда он встал на руки и в таком положении направился в душ, но на повороте коридора столкнулся с женой.

– Привет, родная! – улыбнулся снизу майор.

– Рокотов, когда же ты повзрослеешь? – покачала головой Ирина.

– Как только приму душ.

– Хорошо. Сегодня ты – первый…

Десять минут спустя, пропуская после себя в ванную жену, Андрей подмигнул ей и заявил:

– Завтрак сегодня тоже я готовлю!

– Ба!.. Неужели у меня снова Восьмое марта наступило?! – рассмеялась Ирина. – Ну, тогда ты знаешь, что приготовить!..

Когда она появилась на кухне, на столике уже исходил паром воздушный омлет с зеленью и тёртым сыром, изумительно пахли горячие тосты с помидорами и чесноком, а муж колдовал с двумя турками в песочной бане, и густой аромат мокко решительно готов был вытеснить из кухни всех конкурентов.

– О, мой муж не только крутой опер, но и отменный кулинар! – рассмеялась Ирина, обнимая и целуя его в гладко выбритую щёку.

– Ну, я ещё и носки штопать могу и на гитаре… – Андрей изобразил смущение и поковырял пальцем стол.

Оба расхохотались и принялись завтракать.

– Укладывать рюкзаки будем строго по списку, – рассуждала Ирина, уплетая омлет. – Иначе обязательно что-нибудь важное забудем.

– Только упаковывать буду я, а ты зачитывай список.

– Это ещё почему?

– Потому что женщины не умеют «упаковывать», они умеют только «укладывать». А это – две большие разницы, как говорят в Одессе, – съехидничал Андрей.

– И в чём же разница? – прищурилась Ирина.

– В русском языке. «Упаковать» и «уложить» – не одно и то же…

Некоторое время Рокотовы спорили о семантике глаголов и их практическом применении. Андрей успел помыть посуду, а Ирина – разложить по дивану и креслам в гостиной вещи из списка для похода. И вот когда они готовы были приступить к тому самому, спорному действу, неожиданно запел служебный мобильник Андрея.

Супруги настороженно переглянулись, Рокотов взял телефон и по привычке вышел из комнаты – служебные разговоры не для посторонних ушей, не исключая любимой жены.

– Слушаю, Рокотов.

– Товарищ майор, – зарычала трубка знакомым баском. – Капитан Лукошкин беспокоит.

– В чём дело, капитан? Я в отпуске…

– Извиняюсь, товарищ майор… У нас – ЧП! Товарищ полковник просил вас задержаться…

Андрей мысленно выругался. Полковник Верстовой, начальник городского управления внутренних дел, имел дурную привычку выдёргивать сотрудников из законного отпуска, причём необязательно по какому-то серьёзному поводу.

– Что именно произошло, капитан?

– Пожар с человеческими жертвами, – коротко отрапортовал Лукошкин.

– А подробнее?

– Сегодня, между семью и восемью часами утра, в молельном доме баптистов-евангелистов, что на Кузнечном взвозе, дом шестнадцать, возник пожар. Выгорели полностью жилая пристройка и большая часть молельного зала. Пожар потушили эмчеэсники. Под рухнувшим перекрытием обнаружили тела трёх человек…

– Так, Лукошкин. Я понял. – Рокотов постарался придать голосу необходимую твёрдость. – Одного не пойму: зачем я-то понадобился? Вы что, не сможете сами провести все предварительные действия? Прокурорские на месте?

– Д-да… – с запинкой произнёс капитан.

– Ну и?..

– В том-то и дело… Это они, вернее, она вас и затребовала…

Теперь настала очередь запнуться Андрею. «Она», то есть Альбина Бортнюк, старший следователь следственного управления по Усть-Манской области, была давним тайным недругом Рокотова и… одновременно его бывшей женой. Как же порой бывают злопамятны и мстительны бывшие супруги!

Они познакомились ещё на третьем курсе в институте. Очаровательная, весёлая Аля быстро завладела сердцем романтического юноши по имени Андрей. Они мечтали вместе идти по жизни, борясь с преступностью, рука об руку, в светлое и справедливое будущее… Гм-м!.. И, как это часто случается, мечты разбились о действительность. Она стала матерью, а он продолжал ловить преступников, лишь изредка проводя время с семьёй. Но ведь женщине нужен мужчина, помощник и опора, а не лихой опер… И едва дочери исполнилось три года, Альбина выставила чемодан с вещами мужа за дверь. Какое-то время он пытался наладить отношения, но Альбина оставалась непреклонной. Она вызвала из Новосибирска свою мать – отныне бабушку, «железную леди», бывшего директора одного из крупных промышленных предприятий, сама же продолжила карьеру работника Следственного комитета. И с той поры для Рокотова не было почти ни одного серьёзного дела, где бы участвовала областная прокуратура – а позже, после известной реформы, следственное управление, – его представителем неизменно становилась Альбина Львовна Бортнюк (сразу после развода она вернула себе девичью фамилию).

Из спальни выглянула Ирина. Всмотрелась в мрачное лицо мужа, вздохнула.

– Всё так плохо, Андрюша?

– Хуже не бывает. – Рокотову стыдно было поднять глаза на жену. – Пожар со смертельным исходом… Следком затребовал моего присутствия.

– Почему именно тебя?

– Не знаю… Они имеют такое право!

– Это надолго? – уже совсем грустно спросила Ирина.

– Ну, по крайней мере, сегодня мы точно уже не уедем… – Андрей старался не смотреть на неё.

– Ладно. Иди работай. Я сдам билеты… Или нет, перерегистрирую на… послезавтра. Хорошо?

У Рокотова защипало в носу от острого чувства стыда и злости одновременно. От стыда перед этой удивительной, необыкновенно доброй и мудрой не по годам женщиной, и от злости на себя, так бездарно и бездумно расходующего эти доброту и мудрость в угоду амбициям другой, вместо того чтобы рявкнуть, стукнуть кулаком, послать по соответствующему адресу!.. И ведь на самом деле он мог бы вот сейчас приказать Лукошкину разобраться с ЧП без него на совершенно законном основании – приказ об отпуске уже подписан. А что до капризов госпожи старшего следователя – это её проблемы…

– Я постараюсь разобраться побыстрее, Ириша. Извини…

Андрей готов был пристрелить себя на месте, если она произнесла бы только одно слово: останься. Но Ирина улыбнулась ему, ласково, почти как мама в детстве, и сказала:

– Хорошо. Я подожду. Удачи, мой опер!..

Рокотов бомбой вылетел за дверь, проверяя на ходу карманы ветровки – удостоверение, блокнот, мобильник, бумажник, ключи от машины. Уши у него горели.

* * *

Дом молитвы евангельских христиан был известен в городе как памятник деревянной архитектуры девятнадцатого века по улице Кузнечный взвоз и представлял собой остатки некогда богатейшей усадьбы купца-промышленника Бастрыгина. Дом стоял аккурат напротив главного городского собора – Воскресенского. Между обоими святыми местами располагался обширный парк с круглым озером, и вся композиция занимала самую высокую точку города – Воскресенский холм, откуда, по легенде, и начался Усть-Манск в первой четверти семнадцатого века.

Дом имел собственное подворье – тоже наследие старины. Местные власти не стали урезать его, может быть, надеялись в будущем разместить в старинном особняке какое-нибудь чиновничье гнездо вроде общественного фонда молодёжной инициативы или комиссии по учёту белок в городских парках. Но евангелисты оказались дальновиднее и проворнее властей: быстренько состряпали необходимые бумаги, в том числе и историческую справку, мол, покойный хозяин усадьбы слыл ярым христианином и с утра до вечера читал вслух домочадцам Новый Завет. Комитет по культурному наследию, как водится, состоял преимущественно из воцерковленных дам бальзаковского возраста и потому дал однозначное заключение: памятник деревянного зодчества должен быть сохранён в первозданном виде, а заботу о нём лучше поручить братьям и сёстрам во Христе. И евангелисты не подвели – отреставрировали дом и подворье, даже садик какой-никакой внутри разбили.