Фривольное лето. Ярко горят!

– Понятно, – промямлил я, неловко почесал затылок и, стараясь разрядить обстановку, добавил: – Ну, я пойду тогда. Мне еще надо отметиться в библиотеке и в каких-то кружках. Пока!

– Пока, Семен! Обязательно приходи еще! – крикнула мне вслед Мику.

Я вышел из музыкального клуба, широко улыбаясь. Настроение было приподнятым. Не успел я отойти и на пару десятков метров, как мне навстречу попалась Алиса. Вид у нее был недовольный.

– Ты чего здесь околачиваешься? Зачем приходил? – спросила она, смерив меня подозрительным взглядом.

– Обходной подписать, – ответил я задумчиво, доставая из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.

«Что-то я не помню, отдавал Мику листок или нет. Совсем из головы вылетело! Хотя неудивительно, учитывая темы, которые мы обсуждали…»

– Подписал? – тон Алисы не предвещал ничего хорошего.

– Да… наверное… – растерянно протянул я, разворачивая обходной и пробегая глазами список кружков. – То есть нет! Я же совсем забыл дать его Мику на подпись!

Алиса выразительно закатила глаза, всем своим видом показывая, что она думает о моей забывчивости.

– Ладно, пошли, – вздохнула она.

Мы вместе вернулись в здание музыкального клуба. Мику все так же сидела на стуле возле рояля, перебирая какие-то бумаги.

– Чем это таким вы тут занимались, что Семен так увлекся и даже про обходной забыл? – с нажимом спросила Алиса, подходя ближе.

– Да ничем особенным, – смутилась Мику. – Просто разговаривали. Я уговаривала Семена вступить в клуб, а он пока думает…

– Мику, я правда совсем заболтался и начисто забыл, зачем приходил, – виновато сказал я, протягивая ей обходной лист. – Подпиши, пожалуйста.

Мику взяла протянутый листок и, найдя нужную графу, размашисто расписалась.

– Ну вот, теперь порядок, – сказал я, забирая обходной и пряча его в карман.

– Свободен! – распорядилась Алиса и помахала мне ладошкой, словно выпроваживая.

«Судя по всему, ей почему-то не нравится, когда я нахожусь в музклубе. Любопытно…» – подумал я, покидая клуб.

Итак, я собрал все подписи. Осталось зайти к Ольге Дмитриевне и отдать ей обходной лист. Вожатая сидела возле своего домика и читала книжку. Вряд ли она сама соответствовала образу идеального пионера, которого так усердно пыталась из меня сделать. Видимо, все её обязанности – это произносить пламенные речи на линейке, отчитывать Ульяну, да принимать деятельное участие в моём воспитании.

– Вот, – я протянул ей лист.

Она, не читая, сунула его в карман.

«Отлично! Значит, можно было самому за всех расписаться и вообще никуда не ходить… А я столько времени убил зря…»

– В какой кружок записался? – спросила Ольга Дмитриевна.

– Да пока ни в какой… Нужно подумать.

– Ну, что же ты так! Завтра обязательно запишись куда-нибудь! А теперь тебе пора на обязательные исправительные работы! Иди помоги Ульяне в столовой! И не вздумай по пути где-нибудь потеряться, картошку всё равно придется чистить! Если не сейчас, то после отбоя!

«Как жесток этот мир! Никакого покоя!»

– Есть, мэм, – пробормотал я и понуро побрел заниматься трудотерапией.

В столовой было пусто.

– Есть тут кто? – позвал я в надежде, что никто не ответит, и мне можно будет уйти.

– Явился, не запылился, помощничек, – раздался голос Ульяны. – Я уже тут всё переделала, а ты, значит, на всё готовенькое приперся?

Она встретила меня у входа на кухню с ножом в руке.

– Была бы ты хорошей, послушной девочкой, и не пришлось бы тогда работать! Кто мне насекомое в еду подложил, а потом ещё и насмехался? Ты хоть знаешь, что сколопендры ядовитые?!

– А ты вообще себя повел не по-мужски! Я, понимаешь, позаботилась о тебе – кроме котлеты положила в тарелку дополнительно питательную белковую пищу, а ты… Как баба, кричал, стулья ронял… Эх ты…

– С детства терпеть не могу насекомых. Только приехал в незнакомое для меня место, уставший с дороги, голодный, а тут ты ещё со своими дурацкими шуточками, – помрачнел я. – То котлету утащит, то вообще всю еду испортит. Пороть тебя надо за такое!

Высказав своё отношение к подобному поведению, я прошел на кухню, отодвинув Ульяну. Дальше мы молча работали несколько часов, монотонно счищая кожуру с картофеля. Ольга Дмитриевна верно угадала, какой именно вид работ нам поручат. А слова Ульяны о том, что она уже всё успела сделать до моего прихода, оказались неправдой. Чистка картошки в промышленных масштабах – это был новый для меня опыт, хотя, будь моя воля, я бы предпочел его не получать. Зато монотонное занятие хорошо очищает голову от беспокойных мыслей, можно спокойно всё обдумать. Видимо, на Ульяну это тоже подействовало.

– Пожалуй, я и правда поступила не по-дружески с тобой вчера, – прервала она затянувшееся молчание. – С меня котлета. Ну всё, мирись-мирись и больше не дерись?

– Да, пожалуй, я дам тебе ещё один шанс, – пафосно ответил я и улыбнулся.

– Ну да, за котлету можно простить и не такое! – в тон мне ответила Ульяна.

– А вот за утреннее происшествие на зарядке ты меня почему-то не ругаешь. Или, наоборот, не хвалишь – благодаря моим стараниям тебе так подфартило! Вообще молчишь, как будто ничего и не было! Только сколопендра вызывает у тебя неудовольствие! – задумчиво произнесла она.

– Ну… С отношением к этой твоей проделке я ещё не определился… – Я смутился и почесал затылок.

– Понравилось, да? – ехидно спросила Ульяна. – А меня за это, между прочим, опять наказали. Буду работать здесь ещё и завтра. Ты должен будешь снова мне помогать! Отрабатывать за помощь!

– Вот уж нет! Тебя наказали – ты и отрабатывай! Меня, впрочем, тоже наказали – я теперь не буду ходить на зарядку.

– Ничего себе! Теперь никакого утреннего веселья? Так неинтересно!

– С этим я тоже ещё не определился – может, и хорошо, что мне теперь не надо ходить на зарядку… – задумчиво проговорил я.

– Так, значит, я, опять получается, тебе помогла! Избавила от неприятной утренней обязаловки! А ты – неблагодарная морда! Всё, не жди тогда от меня больше помощи, дальше как-нибудь сами! – обиделась Ульяна.

– Вот и хорошо, наконец-то ты угомонилась! – обрадовался я.

Когда мы закончили с картофелем и убрали за собой очистки, подошло время обеда. Нам пришлось участвовать ещё и в кормлении толп голодных пионеров, помогая на раздаче блюд.

Наконец, все пионеры поели, а нас сменили очередные жертвы управленческого произвола Ольги Дмитриевны, исправно поставляющей бесплатную рабсилу в помощь работникам общепита.

Из-за всех утренних приключений я потратил столько сил и энергии, что с трудом дотерпел до обеда. Адский голод не позволял думать ни о чем ином кроме пищи. Поэтому, получив свою порцию из трёх блюд: суп с тефтельками, гуляш с гарниром из картошки и компот из сухофруктов, я сел за первый попавшийся стол и накинулся на еду. «Какой неимоверный аппетит! Никогда за собой такого не замечал!» – думал я, интенсивно работая ложкой. Да и блюда, по сравнению с моими обычными пельменями и дошираком, казались верхом кулинарного искусства. Неудивительно, что я полностью отдался процессу насыщения, не обращая внимания ни на что вокруг.

Однако сосредоточенность моя продлилась недолго – кто-то ударил меня по спине, да так, что я подавился. Передо мной стояла Ульяна и торжествующе улыбалась.

– Я тебя когда-нибудь удушу!

– Не догонишь! – она показала язык. – Меня никто не может догнать!

– Хорошо, тогда я тебя где-нибудь подкараулю!

– Так нечестно!

– Ты на себя посмотри, честная! – я ухмыльнулся.

– Ты это, подвинься, я сейчас обед возьму и вернусь, вместе поедим.

«Не самая радужная перспектива», – подумал я, стараясь побыстрее закончить с обедом. Однако Ульяна вернулась буквально через минуту. У неё на тарелке лежал огромный кусок жареного мяса и несколько отварных картофелин.

– Это ты как?.. Откуда?..

– Уметь надо! Я-то, в отличие от некоторых, работала ого-го, – она посмотрела на меня и улыбнулась во все свои 32… Или сколько их у неё там?.. Зуба.

«Ну ничего себе, а где же справедливость?» – возмутился я про себя. «Она надо мной шутит, лишила меня ужина, из-за неё меня заставили работать, а теперь ещё получается, и блюда у неё гораздо лучше! И раз вселенная не позаботилась о справедливости, придется мне её восстановить, конечно, так, как её понимаю я.»

– А если Ольга Дмитриевна узнает, что ты воруешь еду?

– Так я не ворую! Это всё за мои заслуги! – возмутилась Ульяна.

– А это ты ей будешь рассказывать. Думаешь, поверит?

– И откуда же она узнает?!

– Ну… Это зависит от многих обстоятельств.

– Например? – она внимательно посмотрела на меня.

– Принеси мне булочку. Сладкую.

– Откуда же я тебе её возьму?

– Наверное, оттуда же, где взяла это, – я показал на её тарелку.

Ульяна замялась.

– Ладно. Но только одну! И обещай, что после этого не расскажешь Ольге Дмитриевне!

– Слово пионера!

Она убежала, а я, недолго думая, взял нож и, отрезав половину этого обширного куска мяса, положил себе на тарелку. Только я закончил, как неугомонная девочка вернулась.

– Держи, вымогатель! – и тут она обнаружила, что я забрал её мясо. – Эй, ты чего?! Я тебе булочку принесла, а ты…

В голосе всегда веселой Ульяны послышалась горечь разочарования, а на глазах, казалось, вот-вот должны были появиться слезы.

«Похоже, я переборщил. Сейчас будет истерика со слезами и кидание предметов со стола.»

Но она молча положила булочку на мой стакан и направилась к выходу.

«Ну вот, испортил настроение и аппетит ребенку», – обругал я себя и бросился догонять расстроенную Ульяну.

– Ульяна, прости меня. Согласен, неудачная вышла шутка. Возвращайся, я тебе всё отдам обратно.

– Ничего мне от тебя не нужно. Наслаждайся! – буркнула она и ещё более целеустремленно пошла к выходу.

Я обогнал её и загородил проход.

– Я же извинился. Хватит дуться. Твои шутки тоже бывают не очень удачны, но никто же не обижается насмерть. Вспомни, как обычно бывает.

Она не собиралась останавливаться и уже почти подошла ко мне.

– Ну хочешь, я тебе свой ужин отдам? Весь! – пошел я на самые крайние меры.

– Что, правда отдашь? – она удивилась и недоверчиво прищурилась.

– А куда деваться, я не хочу, чтоб ты на меня обижалась, – и я протянул ей мизинчик.

– Хорошо, раз ты ради меня готов даже на такие жертвы, я тебя прощаю, – она шмыгнула носом и зацепилась своим мизинцем за мой.

Когда мы вернулись к столу, я попытался отдать отрезанную ранее часть её порции, но она меня остановила.

– Да ладно, ешь! Будем считать, что это я отдала долг за котлету.

– Хорошо. Спасибо! – согласился я и, отломив половину булочки, положил ей на стакан.

«Ну вот и все, мир восстановлен!» – подумал я, спокойно выдыхая.

Я вышел из столовой, с трудом переставляя ноги. Послеполуденное солнце нещадно пекло, казалось, его лучи буквально давят сверху, заставляя пригибаться. Земля и плитки дорожки, раскалившись, источали жар, и теплый воздух, поднимаясь, лишь усиливал ощущение сауны, подогреваемой одновременно и снизу, и сверху. Сытость после плотного обеда в сочетании с пеклом навевала мысли о том, что сейчас самое время – провалиться в блаженную дрему где-нибудь в прохладе домика, растянувшись на кровати.

Однако мечты о послеобеденном отдыхе разбились вдребезги. Возле своего домика я обнаружил Ольгу Дмитриевну в компании двух незнакомых девушек. Одна из них выделялась своим экстравагантным видом. Розовые волосы, собранные в высокий хвост, были лишь вишенкой на торте. Взгляд невольно приковывали белоснежные чулочки, короткая белая юбка на ремне и белый топ, украшенный невообразимым количеством бантиков, ленточек и завязок. Вторая девушка, напротив, была воплощением обыденности: длинные темные волосы свободно ниспадали по спине, на ней была простая блузка без рукавов и темные бриджи.

Ольга Дмитриевна, судя по всему, уже некоторое время вела оживленный диалог с розоволосой, постепенно повышая тон. Я осторожно приблизился, стараясь не привлекать внимания, и замер неподалеку, пытаясь вникнуть в суть разговора. Стояли они прямо у крыльца моего домика, так что о возвращении в прохладную обитель пока не могло быть и речи.

– Вы что, не знаете, кто я?! – Розоволосая, распаляясь всё больше, переходила на крик. – Да мне все равно кто ты такая, правила у нас для всех одни, – Вожатая отвечала громко, но сохраняя олимпийское спокойствие. – Я – Антонина! Если бы не я, то ни этого лагеря, ни вас тут вообще бы не было! – Антонина, очевидно, решила давить авторитетом. – Я бессменный член литературного кружка, мой талант общепризнан, и поэтому я – почетный гость этого лагеря!

– И, несмотря на все это, других мест у нас нет. И тебе придется жить с этой девушкой, – в сотый раз, должно быть, повторила Ольга Дмитриевна.

– Что?! С настоящей девушкой?! Вместе?! В одном домике?! – В голосе Антонины неподдельный ужас смешался с возмущением.

– Остался только этот домик. Он двухместный. Вас двое. Так что да – вы будете жить тут вместе, – устало произнесла вожатая, которой явно наскучил этот бессмысленный спор.

– Вообще-то, это мой домик, – несмело подал я голос, опасаясь, что гнев спорщиц сейчас обрушится на меня. Но перспектива лишиться крыши над головой, да еще и после вчерашнего предложения Ольги Дмитриевны ночевать на скамейке, пугала куда сильнее. К тому же, под матрасом в домике скрывалось мое сокровище, подаренное утром загадочной кошко-девушкой. Мысль о том, что кто-то может его увидеть или, того хуже, отнять, приводила меня в ужас.

– Тогда я буду жить с ним! – неожиданно выпалила Антонина, указывая на меня и огорошив всех присутствующих. – Раз уж отдельного домика вы мне не можете предоставить, я согласна на такой компромисс!

– Так, мне весь этот цирк надоел, – решительно заявила Ольга Дмитриевна, переходя от слов к делу. – Давай-ка заходи, – скомандовала она длинноволосой девушке, указывая на мой домик. Та, не говоря ни слова, послушно проследовала внутрь. – А теперь ты за ней, – продолжила вожатая, обращаясь к Антонине.

– Ни за что! – гордо вскинула подбородок та.

Тогда Ольга Дмитриевна, недолго думая, схватила её за шкирку, как нашкодившего котенка, и потащила ко входу.

– Нет, не надо! Только не это! – заголосила Антонина, упираясь руками и ногами. Но вожатая, обладающая недюжинной силой, решительно затолкала сопротивляющуюся девушку внутрь и захлопнула дверь, оставив Антонину и ее невольную соседку наедине.

– Вы что делаете?! Немедленно откройте! Выпустите меня! – вопила из-за двери Антонина, неистово колотя кулаками и пиная дверь ногой. Но Ольга Дмитриевна была непреклонна, дверь оставалась закрытой. Постепенно крики стихли, сменившись жалобными всхлипами. Поняв бессмысленность сопротивления, Антонина, судя по звукам, бессильно сползла по двери вниз и теперь жалобно хлюпала носом, сидя на полу.

– Ну вот, так-то лучше, – удовлетворенно кивнула сама себе Ольга Дмитриевна и, открыв дверь, вошла внутрь, приглашая меня жестом следовать за ней.

Переступив через растекшуюся у порога в безвольной позе Антонину, я подошел к вожатой.

– Случилось невероятное, – обратилась она ко мне. – У нескольких девушек пропали трусики. Подозревают, что их кто-то украл. Поскольку до твоего появления у нас ничего подобного не случалось, ты – единственный подозреваемый.

Меня прошиб холодный пот. В голове молниеносно пронесся сценарий: сейчас будет обыск, вожатая найдет под матрасом "улики", и меня заклеймят позором как вора трусиков.

– Для начала выворачивай карманы, – предложила Ольга Дмитриевна.

Дрожащими руками я исполнил указание.

– Это внушает надежду, – одобрительно кивнула вожатая. – А теперь собирай все свои вещи, ты переезжаешь ко мне. Заодно и проверим, нет ли среди них чего-нибудь из утерянного.

Оттягивая неизбежное, я под пристальным взором Ольги Дмитриевны сложил и перенес к ней в домик простыни, одеяло, подушку и свои зимние вещи. Оставался только матрас. Я, лихорадочно пытаясь придумать убедительное оправдание, начал медленно его скручивать. Но в голове царила оглушительная пустота, лишь сердце бешено колотилось в груди, а руки тряслись, словно у заядлого алкоголика. Закончив, наконец, сворачивать матрас в тугой рулет и не обнаружив предательских кружев на панцирной сетке кровати, я шумно выдохнул и с облегчением сглотнул. «Трусики куда-то исчезли! Слава богам!» – пронеслось в моей голове. «Неужели моя волшебная покровительница предвидела такой поворот событий и, вовремя забрав свой дар, спасла меня от позора? Надо будет обязательно ее поблагодарить», – решил я.

Вожатая тем временем заглянула в шкаф, бегло осмотрела комнату и заключила:

– Ну что ж, никаких улик найти не удалось, это, впрочем, еще не означает твоей невиновности. Но в любом случае я теперь буду за тобой внимательно приглядывать.

– Как скажете, – промямлил я, чувствуя себя провинившимся школьником.

– Сейчас Славяна придет, сходите с ней на склад. Принесете для новеньких все что необходимо. А потом вернешься в свой новый дом. Сейчас у нас тихий час. Проведешь его у меня в домике. Никуда не выходить. Понял?

– Понял, – послушно подтвердил я.

Проснулся я от того, что кто-то настойчиво меня тормошил. Открыв глаза, я увидел Ольгу Дмитриевну.

– Эк тебя разморило, Семён! – Она стояла рядом, скрестив руки на груди. – Прямо без задних ног спал, еле растолкала. Давай, вставай, и иди полюбуйся на себя в зеркало.

Лицо жгло, в комнате витал острый запах мяты.

– Да ладно, не томите, что там с моим лицом? – спросил я, садясь на кровати и ошалело озираясь по сторонам. Ладони непроизвольно потянулись к лицу.

– Видимо, кому-то сильно ты насолил. И тебя решили освежить. Зубной пастой, – улыбнулась вожатая.

– Ладно хоть не освежевать, – съязвил я, трогая пальцами засохшую мятную корочку на щеке.

– Я даже подозреваю, кому. Странно, что совместный труд не сдружил тебя и Ульяну, – покачала головой Ольга Дмитриевна. – Ну, это ничего, я применю весь свой педагогический талант, и вы точно станете друзьями, настоящими пионерами и в будущем – достойными членами коммунистического общества!

– Хорошо, хорошо. А пока я уже пойду умываться, а то щиплется, – прервав её вдохновенную речь, я вскочил с кровати и побежал к умывальникам. «В будущем я стану достойным отшельником-одиночкой.»

От холодной воды и намазанной на кожу пасты лицо покраснело, и было похоже, что я обгорел на солнце, а вовсе не мирно спал все послеобеденное время.

– Иди-ка сюда, помидорка, – сдерживая смех, позвала меня Ольга Дмитриевна.

Я, наконец, отошел от зеркала и покорно позволил ей намазать меня каким-то кремом, на мгновение впав в ступор от нежных прикосновений женских рук.

– Ну вот, скоро раздражение пройдет, и будешь, как и прежде, красавцем, – заявила вожатая, закончив косметическую процедуру. – А теперь на полдник. С Ульяной не ссориться! Ты ведь уже не маленький, веди себя достойно. Как мужчина. Тебе и самому понравится, вот увидишь. Будет приятно сознавать, что ты можешь спокойно на всё реагировать и быть сдержанным. И Ульяна со временем почувствует в тебе это спокойствие и уверенность и тоже станет вести себя как серьезная девушка. По крайней мере, с тобой.

Вместе с Ольгой Дмитриевной мы направились к столовой. Зной к вечеру немного спал, идти было куда приятнее, чем в полуденный солнцепек.

На крыльце столовой стояло несколько человек: Алиса, Электроник, Ульяна и Славя. Когда мы подошли, я услышал обрывки их разговора:

– И больше не называй меня ДваЧе, а то ещё получишь! – Грозно выговаривала Алиса Электронику.

– Да не называл я тебя так! Тебе показалось! – Оправдывался тот.

– Называл, называл, я всё слышала! – Ульяна, как всегда, решила подлить масла в огонь.

– Да тебя вообще там не было! – возмутился Электроник.

– А вот и была! Я в кустах сидела! – Не унималась Ульяна.

– Хватит вам! Прекратите! – Славя попыталась разнять спорщиков.

«Значит, Электроник своё ранение не на футболе получил. Однако, как хорошо его медсестра подлатала – от фингала не осталось и следа!»

Ольга Дмитриевна подошла к ребятам и попыталась выяснить, что происходит:

– Что за шум, а драки нет?

– Алиса Сыроежкину в глаз… – начала было Славя.

– Ничего я не делала! – Алиса обиженно фыркнула и, гордо вскинув голову, зашла внутрь.

– А ты что скажешь? – Вожатая повернулась к Электронику.

– Да все нормально. Это я на футболе… – промямлил тот и поспешил скрыться следом за Алисой.

– Вот и хорошо. Вот и порешили, – удовлетворенно заключила Ольга Дмитриевна.

Последним в столовую вошёл я. Заметив свободный стул рядом с Мику, я направился к ней.

– Не возражаешь, если я здесь присяду?

– Ой, нет, конечно! В смысле нет, не возражаю! То есть да, садись, конечно!

Я сел.

– Сегодня, смотри, пирожки с повидлом. И чай. Тебе нравятся пирожки? – Мику подвинула мне тарелку с угощением.

– Я не особо привередливый. Ем все, – откусив первый кусочек, я добавил: – Пирожки вкусные!

– Понятно. Но вот десерты, знаешь, мне здесь не очень нравятся. Я мороженое люблю! Ты любишь мороженое? Особенно «Лакомка», но и «Ленинградское» тоже. Ой, прости, я всё о себе! Может, ты больше эскимо любишь?

В ответ так и хотелось промычать: «Когда я ем, я глух и нем», но, наверное, это было бы невежливо по отношению к собеседнице. Поэтому я просто помотал головой. Возможно, она просто пытается развлечь меня, скрасить этот полдник милой беседой, а я в ответ скажу какую-нибудь грубость.

– Знаешь, я однажды купила вафельный рожок, начала есть, а там внутри шуруп! Представляешь? Настоящий такой шуруп! Или болт… Я, честно говоря, в них не разбираюсь! Шурупы – это которыми закручивают гайки, а болты – это такие, которые отвёрткой, да?

– Я считаю, что хорошенькой девушке и не нужно знать такие тонкости, – улыбнулся я, почувствовав, что как-то необычно легко могу произнести слова, озвучить которые ранее, и кому-то другому, я бы не решился.

«Похоже, привычка говорить вслух всё, что придет в голову – заразительна,» – подумал я.

– Ешь, не отставай от меня, а то всё остынет. Пирожки особо вкусны, пока они теплые!

– А…

После моих слов Мику замолчала, засмущалась и, порозовев, уткнулась в свою тарелку, сосредоточенно пережевывая пирожок.

Когда мы доели свои порции, Мику предложила:

– Может быть, сейчас зайдем ко мне? Позанимаемся… чем-нибудь до ужина.

Я, конечно, совсем не мастер в общении с девушками и понимать их тайные намеки точно не способен, но даже мне показалось, что, говоря это, Мику флиртовала. Пусть неумело, но что-то такое было в ее интонации, в том, как она опустила ресницы и чуть склонила голову набок, что заставило сердце сладостно сжаться и ускорить свой ритм.

– Зайти к тебе? Пожалуй, я не против…

– Ну, то есть не совсем ко мне, а ко мне в музыкальный клуб, – поправилась она. – Ты же обещал, что будешь заходить, вот я и подумала, почему бы не сейчас… если ты, конечно, не против!

– А, так ты про клуб, – несколько разочарованно протянул я. – Ну, тоже можно, почему нет. Заняться все равно больше нечем.

Тут рядом с нашим столиком материализовалась Ольга Дмитриевна.

– Семен, у меня для тебя ответственное задание, – безапелляционным тоном заявила она. – На складе у нас крыша, похоже, прохудилась, и довольно много матрасов промокло. Надо их будет вынести со склада и положить на просушку. Как раз в музклубе, так что я почти не нарушила ваши планы уединиться там, – она довольно улыбнулась. – Тачку для перевозки Славяна предоставит, склад откроет, что носить покажет. Работы не много – до ужина управишься. Приступай!

– Как скажете, – понуро согласился я. Спорить с вожатой, помня о том, как крута она с теми, кто ей перечит, совсем не хотелось. «Подумаешь, прогуляюсь с тачкой туда-сюда несколько раз, гулять тоже надо. К тому же вечереет – уже не так жарко», – попытался я приободрить себя.

– А можно я Семёну помогу? – неожиданно предложила Мику.